Капитан космического флота

Глава 18

Я открыл оружейку, взял своё табельное, пристегнул к скафандру. Понемногу начали подтягиваться желающие присоединиться, и я не думал, что их окажется настолько много. Возможно, у меня даже будет выбор, кого взять, а кого оставить на эсминце.

Приходили и офицеры, и нижние чины, подтягивались целыми группами. Я выдавал оружие, пусть и маломощное, но лучше хотя бы такое. Жаль, у нас нет собственной бронепехоты. Десяток закованных в металл и усиленных экзоскелетами бойцов мог бы пройти всю эту станцию насквозь, даже не вспотев.

А нам придётся постараться в наших обычных флотских бронескафандрах, не предназначенных для десантных операций.

— Господин старший лейтенант, на челноке полетим? — спросил меня ефрейтор Стыценко, который пришёл вместе со всеми и получил свой пистолет.

— Вот наш челнок, — похлопал я по переборке. — На «Гремящем» подойдём.

— Мы там не пристыкуемся, — нахмурился ефрейтор, самый опытный пилот из всей команды.

— А мы и не собирались, — сказал я. — Снаружи прогуляемся, пешком дойдём.

Стыценко присвистнул, остальные тут же зашушукались. Но никто не ушёл, хотя я подсознательно этого ожидал. Переход через открытый космос делал эту операцию вдвойне опаснее.

Желающих набралось семьдесят человек, я отобрал тридцать. Оставил на корабле всех женщин, всех узких специалистов, всех новичков и тех, кому осталось совсем чуть-чуть до пенсии. В тесных коридорах станции всё равно нечего делать такой толпой. По большей части собрался взвод охраны и операторы реакторного отсека.

Все уже в скафандрах, злые, заряженные, готовые к бою. Из офицеров я взял Добрынина и Заварзина, остальных пришлось оставить на эсминце. Даже Антонова просилась с нами, но я остался непреклонен. Идут только мужчины. Я, конечно, рисковал получить обвинение с её стороны, но лучше отделаться обвинением, чем вытаскивать потом хрупкую девушку из-под огня.

Когда с составом определились и всё оружие было выдано на руки, я построил добровольцев около шлюза, разъяснить ситуацию.

— Здорово, орлы… Наша задача минимум — вытащить людей со станции, — сказал я. — Задача максимум — взять её под контроль.

Я смотрел на вещи реально, силами трёх десятков человек нам ситуацию не переломить. Хотя всё зависит от мотивированности наших противников. Лично мы заряжены на победу и только победу.

— Действуем быстро. «Гремящий» подходит вплотную к станции, перебираемся на неё, заходим через шлюз. Придётся поработать резаком, — продолжил я. — Затем пробиваемся к артиллеристам. Они нам помогли, значит, и мы им поможем. Дальше действуем по ситуации. Либо отходим назад, на корабль, либо… Посмотрим. Вопросы?

— Разрешите вопрос, господин старший лейтенант? — поднял руку один из операторов, Медведев. — Стрелять можно без предупреждения?

— Хороший вопрос. Ситуации на станции мы пока не знаем, но вероятнее всего, по нам будут стрелять, — сказал я. — Я попытаюсь их образумить, но если начнётся пальба, разрешаю стрелять во всё, что держит оружие. Ещё вопросы?

Других вопросов не оказалось.

— Шлемы надеть, — приказал я.

Все нахлобучили на головы тяжёлые бронированные шлемы, я тоже надел, пристегнул к скафандру. Наладили связь. Первым отделением командовал Заварзин, другим — Добрынин.

— Первое отделение, за мной, — приказал я, и мы тесно набились в шлюз.

«Гремящий» потихоньку приближался к станции бортом, выровняв относительные скорости, я хотел, чтобы нас высадили как можно ближе к нужной точке. Собственно, сейчас я ждал только отмашки с мостика.

Шлюз разгерметизировали чуть заранее, для проверки скафандров. Мы всё равно не собирались проводить слишком много времени снаружи, запасов кислорода должно хватить.

— Эй, на мостике… Как там ситуация, ждём вашего разрешения, — вызвал я командирскую рубку.

— Сближаемся, дистанция пятнадцать метров, — ответил мне Магомедов.

— Скорость? — спросил я.

— Пять сантиметров в секунду! — ответил лейтенант.

Приемлемо. Даже при касании особого ущерба не будет. Станция отсюда выглядела настоящей громадой даже по сравнению с эсминцем, она обладала собственной гравитацией и потихоньку притягивала корабль к себе, так что Магомедов должен был действовать ювелирно.

Я чувствовал себя десантником, выпрыгивающим из десантного бота. «Гремящий» завис прямо над шлюзом станции в двух метрах от него, настало время перебираться туда. Тонкий стальной трос перекинули к станции, я первым выскочил наружу, в открытый космос. Гравитация не ощущалась, так что падать на станцию можно мучительно долго. Именно для этого использовали трос.

Находиться снаружи для меня, как для капитана космического корабля, было несколько необычно, непривычно. Особенно удивительно было видеть эсминец и подсветку его иллюминаторов.

Следом за мной начали перебираться и остальные. Чтобы не улететь ненароком в открытый космос, пришлось включить магниты на ботинках, так что каждый шаг давался с трудом. Я вспомнил, как наказал тогда взвод охраны пробежкой снаружи. Переборщил, однозначно.

Первое отделение присоединилось ко мне, шлюз на «Гремящем» закрылся, чтобы впустить остальных.

— Как будем вскрывать, господин старший лейтенант? — прозвучал в моём ухе вопрос мичмана Заварзина.

Снаружи никаких звуков не доносилось, я слышал только звуки в наушнике и своё собственное дыхание, казавшееся в этом шлеме оглушительно громким.

— Резать, — сказал я.

Это как раз должен был обеспечить Добрынин.

Мы сидели на поверхности станции, как муравьи на огромном баобабе. Пока всё было спокойно и тихо, но я на сто процентов был уверен, что нас уже ждут внутри. И точно не с пирогами на рушнике.

Второе отделение присоединилось к нам, магнитный трос отцепили, отпуская «Гремящего», старший мичман Добрынин с плазменным резаком в руках грузно прошёл к закрытому шлюзу. Мы все отошли чуть в сторону, во избежание ненужных эксцессов.

— Начинаю? — спросил Добрынин.

— Начинайте, — разрешил я.

Похлопал себя по рукояти пистолета. В скафандре управляться с ним не так-то просто из-за объёмных перчаток, но это входит в курс стандартной подготовки флотского офицера. Главное, самому не подставиться под выстрел, в условиях космического вакуума любое попадание по нам неизбежно закончится смертью. Разгерметизация — по статистике первая и основная причина смерти в космосе. А бронепластины на наших скафандрах далеко не везде.

Раскалённая плазма начала распечатывать шлюз, Добрынин буквально прогрызал толстый металл резаком, медленно, но верно. Сначала сделал небольшое отверстие, выпустив из закрытого шлюза весь кислород, а затем продолжил резать.

Мы ждали, пока он сделает хотя бы небольшой люк, на величину целого шлюза я и не рассчитывал. Было немного нервно, я постоянно теребил пистолет, замечая, что многие непроизвольно делают то же самое. Мы всё же не десантники, к подобным операциям непривычны.

Наконец, технологическое отверстие диаметром чуть меньше метра было готово. Последний штрих, удар тяжёлым ботинком, старший мичман Добрынин исполнил образцово, выбивая металлический круг внутрь станции.

— Разрешите продолжить? — донеслось в наушнике.

— Разрешаю, — сказал я.

Добрынин скользнул внутрь шлюза. Теперь главное, чтобы сработала станционная автоматика, которая отрежет эту часть Зардоба от остальной станции, потому что мы сейчас будем разгерметизировать её к чёртовой матери.

— Может, заварить дырку-то? — спросил Заварзин. — Снесёт нахрен.

— Не снесёт, — уверенно ответил старший мичман, касаясь резаком внутренней двери шлюза.

Поток воздуха, покидающего станционный коридор, выворотил обе двери, наружу, в космос полетел всяческий хлам. Добрынин едва успел зацепиться за край. Его подхватили, выволокли наружу. Он, к счастью, особо не пострадал.

— Вскрыли, как консервную банку, блин, — буркнул Заварзин.

Воздух со свистом вырывался наружу, мгновенно рассеиваясь в космическом вакууме. Порыв ветра быстро иссяк, видимо, автоматика всё же отрезала эту часть от остальной станции.

— Заходим, — приказал я.

Мы друг за другом начали проникать в развороченный шлюз, внутри уже работала искусственная гравитация, так что от резкого перехода из невесомости вестибулярка начинала сходить с ума.

Я первым зашёл в коридор с пистолетом наперевес, готовый к любому исходу. Следом за мной ввалились остальные.

Сопротивления мы, однако, не встретили. Коридор оказался пуст, если не считать раскиданного повсюду мусора. По-хорошему, теперь нам стоило закрыть шлюз каким-то образом, чтобы не пробиваться через станцию, разгерметизируя один отсек за другим. Сварочник у нас с собой тоже имелся, так что мы наскоро заделали пробоину в дверях, прежде чем отправиться дальше.

Пустые коридоры орбитальной станции навевали на меня странное ощущение, будто Зардоб давно заброшен, и мы опоздали. Словно мы уже не в Зардобе, а снова на К-663, и население станции тоже вымерло по неизвестной причине.

Но оно не вымерло.

Стоило нам только пробиться в следующий отсек, как по нам открыли огонь. Сразу, как только мы взломали и открыли дверь.

— Сытреляйте! — с ужасным акцентом завопил какой-то местный абориген, и на нас обрушился натуральный шторм из огня бластеров.

Мы тут же начали палить в ответ, прижиматься к стенам, искать укрытия. Местные были без скафандров, в обычных рабочих куртках. Это их и погубит.

— Огонь на подавление! — приказал я.

А сам перевёл регулятор мощности в крайнее положение и выстрелил по заваренной двери, вновь разгерметизируя станцию.

Поток воздуха снова помчался наружу, пальба тут же прекратилась, местные начали отступать дальше вглубь станции. Все не понаслышке знали, чем грозит декомпрессия без скафандра.

— Пошли, пошли! — рыкнул Заварзин.

Тяжёлый бронированный скафандр давил на плечи, кожа под термобельём нещадно потела, дыхательной смеси постепенно становилось всё меньше и меньше. Нужно было торопиться, и мы спешили изо всех сил. Не только из-за того, что кислород в баллонах мог закончиться. Аборигены могли подтянуть сюда целую армию, а это в наши планы не вписывалось.

Всё-таки на станции Зардоб проживало чуть меньше тридцати тысяч человек, и пусть по большей части это безобиднейший обслуживающий персонал, вооружить их не составит труда. Достаточно одного корабля с контрабандой, а если всё это провернуть ещё и с ведома губернатора, то вооружить народ можно хоть снайперскими винтовками, хоть огнемётами, хоть бластерами.

Мы перебежками двигались к артиллерийской батарее, изредка отстреливаясь от местных, которые особо и не пытались нас остановить. Постреливали из-за углов и из укрытий, предпочитая уходить, а не вступать с нами в бой. Либо ждут подкрепления, либо не располагают достаточными силами, чтобы нас удержать.

Впереди начали доноситься звуки выстрелов, где-то там кипело сражение. Значит, и нам туда. Там из последних сил держали оборону последние верные солдаты Империи.

Никогда не любил коридорные перестрелки, но выбора у нас не было. Наше появление неожиданностью не стало, разве что осаждающие артбатарею аборигены частично перенесли огонь на нас.

Зато с нашим появлением они потеряли численное преимущество, и после короткой перестрелки зардобцы начали понемногу отступать.

— Второе отделение, занять круговую оборону! — приказал я, как только нам удалось отогнать противника.

Мы встали около входа в помещения артиллерийской батареи, двери внутрь были выворочены и варварски вскрыты резаком, на стенах везде угадывались следы попаданий из бластеров.

— Вы пришли! Ох, черт возьми, вы пришли! — высунулся из укрытия какой-то молодой армейский прапорщик.

Здесь уже можно было снять шлем, и я его снял.

— Что здесь произошло? — спросил я.

— Это… Это просто… Это полный п…!

Мне пришлось перебить артиллериста на полуслове.

— Спокойнее, господин прапорщик, — сказал я, видя, как дрожат его пальцы на рукояти бластера. — Сколько у вас людей?

— У нас? Нас осталось семеро! — воскликнул он. — Серёга ранен, Андрюхе оторвало ноги! Вы даже не представляете!

— Тише, — попытался я успокоить перевозбуждённого офицера. — Мы прибыли, чтобы вас эвакуировать.

— Эвакуировать? Точно! — воскликнул прапорщик. — Мы готовы идти! Если только возьмём с собой раненых.

Я смерил его пыльный серый китель внимательным пристальным взглядом.

— Где ваши скафандры? — спросил я.

— Скафандры? А, да… — протянул артиллерист.

Средствами индивидуальной защиты пушкари, очевидно, пренебрегали. Оно и понятно, сидя на тёплой и безопасной станции, обстреливать которую никому в здравом уме и в голову не придёт, как-то быстро расслабляешься.

— Как вас зовут? — спросил я наконец.

— Прапорщик Гришин, — ответил тот.

— Старший лейтенант Мясников, — представился я.

— Да? Я о вас слышал, — удивился он.

— Надеюсь, только хорошее, — хмыкнул я. — Итак, скафандры.

К нам подтягивались остальные артиллеристы, такие же измученные боем, как и Гришин, чумазые, несколько из них были ранены. Я хотел было связаться с «Гремящим», предупредить начмеда о том, что ей предстоит немного поработать сегодня, но вспомнил, что связь здесь глушится самой станцией. Ладно, мадам Фидлер не дура, сама прекрасно знает, кого мы можем притащить с такой вылазки.

— Скафандров тут нет, господин старший лейтенант, — ответил за своего командира какой-то сержант. — Все в жилом отсеке.

— Далеко он? — спросил я.

— Пять минут на поезде, — сказал сержант.

Я выругался, ничуть не смущаясь незнакомых лиц. Билеты на здешний транспорт нам точно сейчас не продадут. Да и пробиваться к жилым отсекам придётся долго, больно и мучительно. Не обладаем мы теми силами, чтобы провернуть что-то подобное и вырваться со станции живыми. Не говоря уже о том, чтобы идти и

— Скажите мне, что вы шутите, сержант, — вздохнул я.

— Никак нет, — покачал он головой.

— Может, есть возможность раздобыть скафандры где-нибудь ещё? — предположил я.

Артиллеристы задумались.

— Да, но это же чужие! — воскликнул один из рядовых.

— Лучше называй их трофейными, — сказал я. — Где?

— Тут рядом, в инженерном, — сказал рядовой.

— Заварзин! — позвал я. — Нужно достать парням скафандры. Ты показать сможешь, где они?

— Смогу, — сказал рядовой. — Это быстро… Тут рядом, у работяг…

— Ща, мигом, — кивнул мичман. — Пошли, боец.

Не бегать же мне самому за этими вонючими скафандрами. Но расхлябанность и безалаберность здешних вояк меня начинала раздражать, несмотря на то, что они остались верны присяге и помогли нам в бою с крейсером.

— Кстати, отличный выстрел был, господин прапорщик, — отметил я. — По «Исмаилу».

— А, этот? Да, да, точно! — воскликнул Гришин. — Мы тут дежурили как раз!

— А от начальства какие-нибудь приказы вам поступали? — спросил я.

— Были! Сидеть и не вмешиваться! — сказал он.

Я скрежетнул зубами. Измена, как есть. Надо узнать, кто командует здешними армейцами. Хотя тут все одним миром мазаны, чего далеко ходить, у губернатора Димитриевского наверняка все так или иначе на коротком поводке. Иначе они на своих должностях не задержались бы.

— Что ж, благодарен от всей души вам, — сказал я.

— А уж мы-то как благодарны! — воскликнул прапорщик, но я остановил его жестом.

— Рано. Мы ещё не выбрались, — сказал я.

Ждать Заварзина и его ребят пришлось чуть дольше, чем я предполагал. Но мичман вернулся, и даже без потерь. Рядовой-артиллерист тащил на себе сразу несколько скафандров.

— Забрали всё, — доложил Заварзин. — Что нашли.

Скафандров было всего пять. Артиллеристов вместе с ранеными было девять.