Капитан космического флота

Глава 20

На мостик я Пеньковского не повёл. Решил пообщаться с ним в кают-компании, в более подходящем месте, и мы отправились туда. Разве что пришлось попросить тамошних завсегдатаев переместиться куда-нибудь в другое место, но те, завидев незнакомца с одинокой звездой на погонах, и сами рады были убраться подальше.

— Чаю? Кофе? — предложил я.

Майор Пеньковский удивлённо нахмурил брови, достал планшет, сел за стол. Похоже, раньше никто ему в подобной ситуации чай не предлагал.

— Чаю. С сахаром, если можно. Три ложки, — сказал он.

Я молча поменял настройки, поставил чистую чашку в распределитель. Подождал, когда он выплюнет готовый уже напиток нужной температуры, поставил чашку на стол перед майором. С блюдцем, с ложечкой, всё как надо. Себе плеснул как обычно, чёрного кофе, хотя, если честно, очень хотелось сделать по-ирландски, с щедрой порцией виски.

— Простите, к чаю ничего не предлагаю, — сказал я.

— Ничего. Я сюда не для чаепитий прибыл, — ответил Пеньковский, — Спасибо и на этом.

Занял я своё излюбленное место в кресле, не за столом, чуть в стороне. Как бы создавая более неформальную обстановку, а не копируя беседу дознавателя и подследственного за столом в допросной.

— Так… Начнём как обычно, с документации, — произнёс майор, небрежно ковыряясь в планшете. — Отправляйте мне всё за последние две недели.

Я отправил всё, что было.

— Не всё успели заполнить, — сказал я. — Видите, я ещё даже переодеться не успел.

— А меня это должно волновать? — фыркнул Пеньковский, листая документы. — Меня это не волнует.

На контакт майор явно идти не желал. Словно уже относился ко мне предвзято.

— В каких отношениях вы состояли с подполковником Игнатовым? — вдруг спросил он.

— В деловых, — пожал я плечами. — Он два раза расследовал инциденты, с которыми был связан «Гремящий».

— Вот как… — хмыкнул Пеньковский. — А по нашей информации, он вербовал вас для участия в заговоре против короны.

Я сначала даже подумал, что не расслышал.

— Что, простите? — нахмурился я.

— Пытался завербовать, — поправился майор.

— Кажется, я бы это заметил, — сказал я, прихлёбывая кофе.

Серьёзное обвинение. Особенно для контрразведчика. Но я скорее поверю, что из чёрной дыры вылетит флот ксеносов-пожирателей падали, чем в то, что Игнатов планировал заговор против короны. Стандартная, между прочим, формулировка. Максимально расплывчатая, но в то же время предельно ясная. Используется, когда нужно просто обвинить человека в чём-то.

— Никогда нельзя быть уверенным, — заметил Пеньковский. — Он пытался отдавать вам приказы?

— Подполковник Игнатов не является моим непосредственным начальником, — сказал я.

— Вы уходите от ответа, — сказал майор.

— Нет, приказов подполковник Игнатов мне не давал, — сказал я.

Майор сделал у себя несколько пометок, отхлебнул остывающего уже чаю, помешал его ложечкой, отхлебнул снова.

— Вся история наших взаимоотношений записана в рапортах и отчётах, — добавил я. — Всё задокументировано.

— Изучим, непременно, — сказал Пеньковский. — Высказывался ли подполковник Игнатов в вашем присутствии негативно в отношении Государыни или нашей Империи?

— Никак нет, — ответил я.

— В отношении представителей имперской власти? — продолжил майор.

— Не припомню такого, — сказал я после некоторой паузы.

Пеньковский взглянул на меня исподлобья, недоверчиво, но комментировать мой ответ не стал. Удержался.

Мне всё стало ясно уже после первых нескольких вопросов, Игнатов стал жертвой политических интрижек. Один неосторожный шаг, и всё, подставился под удар соперника. Пеньковский явно был из конкурирующей партии. Вероятнее всего, из пацифистов или им сочувствующих. И во мне он тоже видел если не врага, то соперника.

— В каких отношениях вы состоите с Его Сиятельством графом Димитриевским-Крейцем? — спросил Пеньковский.

Даже «Его Сиятельство» не забыл упомянуть. Ну, тут и думать не надо, под чью дудку пляшет майор, всё и так понятно.

— В рабочих отношениях, — сказал я. — Виделись один или два раза, не больше. Всё точно так же имеется в документах.

— Может быть, Его Сиятельство пытался отдавать вам приказы? — спросил Пеньковский.

— Приказы? Нет. Просьбы, — сказал я.

— Какого характера? — равнодушно спросил майор.

Хотелось попросить его по-человечески не ломать уже комедию, а перейти непосредственно к делу. К обвинению, или к вымоганию взятки, или ещё к чему. Но я вынужден был подстраиваться под эти правила игры.

— Например, покинуть систему на время, — сказал я.

— И вы покинули? — спросил он.

Я отхлебнул ещё кофе.

— Не по его просьбе, — сказал я.

Мне стало ясно, что стоит Пеньковскому только пожелать, и он раздавит мою карьеру в два счёта. Не с одной стороны, так с другой.

— А по чьей просьбе? — коварно улыбнулся майор.

Играет со мной, сука. Он для себя давно уже всё решил, всё выяснил, и любые мои оправдания будут только усугублять ситуацию.

— По просьбе нашего артиллериста, лейтенанта Козлова. Ему требовалось проверить орудия, и чтобы не делать это в обитаемой системе, мы временно отошли от Зардоба, — сказал я, не моргнув и глазом.

Ложь. Но именно так звучала официальная версия причины нашего ухода из системы.

— Вызовите его сюда, бульте добры, — улыбнулся майор.

— Разумеется, сейчас, — кивнул я.

Отправил запрос через систему, чтобы наверняка. Он сейчас не на вахте, должен отдыхать, так что явится быстро.

— А разрешите ещё чаю, господин старший лейтенант? — попросил меня Пеньковский.

Пока ждали, я налил ему ещё одну чашку. Говна не жалко.

Дверь в кают-компанию распахнулась, внутрь влетел взмыленный лейтенант.

— Господин стар… — он осёкся, увидев майора. — Господин майор, разрешите обратиться к господину старшему лейтенанту? Господин старший лейтенант, лейтенант Козлов по вашему приказанию прибыл!

Явно спешил. Оно и понятно, приказами через систему я пользовался только в самых крайних случаях.

— Вольно, лейтенант. Господин майор желал задать вам пару вопросов. Насчёт недавней неисправности, — сказал я.

Козлов посмотрел на меня, на Пеньковского, снова на меня.

— Хорошо, я готов ответить, — неуверенно протянул он. — Какие вопросы?

Пеньковский смерил его внимательным цепким взглядом, снова сделал какие-то пометки в планшете.

— Какого рода неисправность заставила вас покинуть систему? — спросил он, не отрывая взгляда от нашего артиллериста.

Тот покосился на меня. Я замер, как статуя, с абсолютно бесстрастным выражением лица.

— Э-э-э… Главный калибр… Пристрелять… — промямлил Козлов.

В присутствии контрразведчика он заметно робел. Я, пожалуй, впервые видел его таким растерянным.

Пеньковский снова что-то отметил у себя.

— Так… А ваш заместитель по вооружению… Не вижу его подписи на акте… — произнёс майор.

Пожалуй, стоило озаботиться, чтобы даже в нашей внутренней документации всё соответствовало. Но… Не успели. Как тут успеть, если каждые полчаса что-то да происходит. А старший лейтенант Цыбара, видимо, опять положил болт на службу.

— Ну и что в итоге, пристреляли орудие? — спросил Пеньковский.

— Так точно, господин майор, — кивнул артиллерист.

Да, не зря я решил выдвинуть его на мостик, приблизить. Хотя он должен понимать, что если я пойду ко дну, то и все остальные будут вымазаны в грязи. И он свою сторону выбрал. Правильную сторону.

— Ладно… Зама по вооружению вызовите сюда. Будем разбираться, — сказал майор.

Я вызвал ещё и Цыбару. Старший лейтенант заставил себя ждать несколько дольше, чем я предполагал, но всё же явился. Козлова отпустили, уведомив, что если возникнут ещё вопросы, то его вызовут снова.

Старлей вошёл в кают-компанию, неохотно поздоровался, представился. На все вопросы отвечал односложно, расплывчато, словно имел уже богатый опыт общения со службой внутренних расследований.

Не удивлюсь, если так оно и было. Цыбара служил на «Гремящем» гораздо дольше меня, да и вообще в космофлоте. А с его бывшим командиром наверняка приходилось регулярно бывать на допросах.

Пеньковский задал ему несколько стандартных вопросов, делая пометки в своих файлах.

— Итак, какого рода неисправность была… У вашего главного калибра? — скучающим тоном спросил майор.

Это мы с Цыбарой не обсуждали. Мы вообще редко общались, даже по служебным делам. Он, конечно, знал о происходящем на корабле, знал о нашей маленькой лжи во имя большой цели, знал об операции по выманиванию туранцев. Знал всё в пределах своей должности.

— Все орудия корабля были полностью исправны, — произнёс Цыбара, глядя прямо на нашего гостя.

Тот улыбнулся, словно кот, нализавшийся сметаны.

— Тогда для чего «Гремящий» покидал Зардоб? — спросил Пеньковский.

— Не могу знать, господин майор. Вероятно, для каких-то мутных дел, — сказал Цыбара.

Ах ты сукин сын.

— Как вы это прокомментируете, господин старший лейтенант? — повернулся ко мне Пеньковский.

Я развёл руками.

— Домыслы, — сказал я. — Если вы хотите выдвинуть обвинение, господин майор, не тяните кота за яйца. Если нет — у меня ещё куча дел. Если вы не заметили, в системе чрезвычайное положение, а станция захвачена восставшими, и пусть это не моя головная боль, мне всё-таки есть, чем заняться.

— Конечно-конечно, — пробормотал Пеньковский. — Просто всё это очень подозрительно, не находите?

— Мне кажется, моё мнение по этому вопросу не играет никакой роли, — сказал я.

— Мы ещё вернёмся к этому разговору, старлей, — сказал майор. — Я изучу вашу документацию. Корабли пока останутся состыкованы, вас это не слишком-то обременит. Всё-таки вы правы, в системе чрезвычайное положение. Вот мы и хотим выяснить, что к нему привело.

Я бы сказал, что. Измена, предательство. Но майор Пеньковский не производил впечатления того человека, с которым можно говорить на такие темы, и я промолчал.

Пеньковский отставил чашку в сторону, поднялся, посмотрел на меня, на Цыбару.

— Вернёмся к этому разговору позже, господа, — сказал он. — Провожать меня не надо.

И вышел.

Мы со старшим лейтенантом Цыбарой остались наедине.

— И что это было? — спросил я.

— Правду сказал, — буркнул зам по вооружению. — Что не так?

— Всё не так, Цыбара, — сказал я. — Каких ещё мутных дел? Вы меня ни с кем не перепутали?

— Никак нет, — холодно процедил зам по вооружению.

— Вы ступаете по очень тонкому льду, господин старший лейтенант, — произнёс я. — Можете быть свободны.

— А вы мне не угрожайте, господин старший лейтенант, мы уже пуганые, — с вызовом ответил Цыбара.

— И в мыслях не было угрожать, — сказал я спокойно. — Просто предупреждаю. Определитесь уже, с кем вы.

— Уже определился, — буркнул Цыбара и вышел.

В кают-компании я остался один, в самых расстроенных чувствах. Визит Пеньковского здорово выбил меня из колеи, и он ясно дал понять, что это ещё не конец, а только начало, и он, скорее всего, намерен учинить показательную порку.

Я швырнул грязную посуду на место, вышел, направился в свою каюту, где снял наконец опостылевший скафандр. Ополоснулся, оделся в чистое, сразу ощущая себя совсем другим человеком. Все мысли были заняты только одним, я не мог думать ни о чём, кроме этого внезапного расследования. Подстава, не иначе.

Быстренько обратился к системе, пробил этого майора Пеньковского по открытым источникам. Ничего подозрительного, обычная биография обычного захолустного офицерика. Здесь учился, там служил, сюда перевели. Прежнее место службы… Орбитальная станция Зардоб. То есть, тут он человек не случайный. Обложили, гады.

И ведь ничего с ним не сделаешь. Граф Димитриевский ударил откуда не ждали, и такой выпад заблокировать я, похоже, не в силах. Бюрократическая машина всегда найдёт способ раздавить и перемолоть свою цель, сколько с ней не бейся. А воевать с ней — нужно очень много нервов, сил, времени и денег. У меня столько нет.

Добрых покровителей с большими звёздами и обширными связями у меня тоже нет. А жаль.

Проверил заодно сообщения из штаба. Отцы-командиры приказывали оставаться на месте, систему не покидать, станцию не трогать, к станции никого не подпускать. Примерно этим мы и занимались. Сюда, в Зардоб, уже летела эскадра, группа медленного реагирования, если можно так выразиться. Часов этак через десять прилетит, не раньше.

Стало интересно, знает ли об этом всём кронпринц? О нападении туранского крейсера, о мятеже на станции. Или от него эту информацию скрывают.

Если мятеж ещё можно как-то укрыть от посторонних, то нападение «Исмаила» точно не осталось незамеченным. Я проверил новости… Да, уже везде, расплывчато, без подробностей, но заголовки прямо-таки кричали о вероломстве султана, вновь нарушившего перемирие. Что ж, хотя бы так. Как минимум, ястребиные позиции будут в фаворе, а значит, и партия кронпринца Виктора. Меня это полностью устраивает.

У меня оставалось ещё немного свободного времени, так что я решил прогуляться до медблока, где сейчас гостили артиллеристы. Если майор Пеньковский служил на Зардобе, то есть шанс, что мне о нём что-нибудь расскажут. Что-нибудь полезное.

Старший мичман Фидлер поприветствовала меня рассеянным кивком, пропустила в палату к прапорщику Гришину. Тот, завидев меня, попытался вскочить с постели, но я остановил его жестом.

— Отдыхайте, прапорщик. Я всего лишь на пару слов, — сказал я.

— Да я здоров, прекрасно себя чувствую, — сказал Гришин.

— Это радует, но протокол есть протокол, — сказал я. — Вам известна фамилия Пеньковский?

Прапорщик потемнел лицом, нахмурился, но быстро вернул самообладание и брезгливая гримаса сменилась холодным отстранённым выражением.

— Так точно, господин старший лейтенант, — ровным голосом произнёс он.

— Буду вам очень обязан, если вы расскажете мне всё без утайки, всё, что про него знаете, — сказал я.

— Особист наш… Бывший, на станции был. Капитан Пеньковский. Мразь редкостная, — честно признался Гришин. — Это же останется между нами?

— Конечно, — сказал я.

— Ладно… Кучу народа под монастырь подвёл, — сказал прапорщик. — Карьеры стольким людям попортил, не сосчитать. В глаза улыбается, а сам… А почему вы спрашиваете? Он на повышение ушёл, полгода назад ещё, вообще в другой сектор.

Да, похоже, чаем его я угощал зря.

— Он здесь, в Зардобе. И копает под меня, — сказал я. — Только он теперь майор, а не капитан. Низенький такой, с лицом недовольным, да?

Гришин побледнел, нервно сглотнул. Кивнул.

— Здесь-то он что забыл… — пробормотал он.

Я догадывался, что. Прибыл по приглашению лично Его Сиятельства графа Димитриевского-Крейца, специально для того, чтобы разобраться со мной.

— Спасибо за подсказку, господин прапорщик. И за честность, — сказал я.

— Да было б за что, господин старший лейтенант! — воскликнул Гришин. — Вы ж нам жизнь спасли!

Я пожал ему руку. Прапорщик Гришин, сам того не осознавая, дал мне отличную подсказку насчёт этого майора. Ушёл на повышение в другой сектор. Значит, сейчас за эту часть космоса отвечает совсем другой человек, а Пеньковский сунул жало на чужую территорию. На этом можно попробовать сыграть, хоть я и не был уверен в успехе.

Вообще, хотелось бы работать без опасения попасть в цепкие лапы службы внутренних расследований, спокойно делать своё дело, отвечая только перед своей совестью и непосредственным командиром, но я понимал, что это невозможно. Не в космофлоте и не на границе.

Но план ответного удара у меня уже наметился. Я вернулся в свою каюту, вызвал Скрепку, начал с её помощью шерстить справочники и уставы, выискивая и выписывая нужные статьи и параграфы. Бюрократическую машину почти невозможно сломать, тем более в одиночку. Но я могу сделать так, что она мной просто подавится.