Капитан космического флота

Глава 13

Очевидно, это была западня. Уловка, чтобы выманить меня на станцию Зардоб, и она сработала на отлично. За своих людей я стоял горой, и бросить их в беде я просто не мог.

— Ваши люди нарушили сразу несколько статей Имперского Уголовного кодекса, господин старший лейтенант, и сами должны нести ответственность за свои проступки, — сказал полковник. — Но если вы настаиваете…

Я понимал, что это плохая затея. Отвратительная.

— Проводите меня к губернатору, чёрт побери, — сказал я.

— Губернатору? А причём здесь губернатор? — наигранно и фальшиво спросил Ахметов.

— Хватит ломать комедию, господин полковник, — попросил я.

— Господин старший лейтенант, не надо, — тихо попросила мичман Антонова.

Беспокоится за меня. Забавно.

Я понимал, что здорово рискую. На этой станции имперскую власть представляют именно они, Димитриевский и Ахметов, а не я, командир боевого корабля. И ссориться с ними смертельно опасно. Но они посмели тронуть моих людей, а такое прощать нельзя.

Одновременно приходило понимание, что не все имперские чиновники и люди в погонах одинаково полезны. Честь мундира, по крайне мере, для этих двоих — пустой звук, и от этого становилось вдвойне противно. Общий язык нам точно не удастся найти.

Полковник Ахметов взглянул на меня исподлобья. Цепной пёс губернатора Димитриевского, он и помыслить не мог о том, чтобы кто-то игнорировал его приказы. Я так и вовсе был для него врагом, это читалось во взгляде полковника. Пусть даже мы служили Империи, и он, и я. Просто каждый делал это так, как понимал сам.

— Маша, — я наклонился к мичману Антоновой, прошептал быстро. — Передайте всё подполковнику Игнатову, свяжитесь с ним. Прямо сейчас.

На Добрынина надеяться не стоило. Это мускулы, а не мозги, а вот на Антонову в таком вопросе можно положиться.

— Хорошо, — шепнула она.

— Его Сиятельство и впрямь хотел с вами пообщаться, — сказал полковник. — Но это не повод отпускать ваших людей. Они провинились и должны быть наказаны.

— Они будут наказаны, я вас уверяю, — сказал я. — Но не вами.

— Подождите-ка минутку, — проворчал Ахметов.

Он отошёл в сторону, связался, видимо, с графом Димитриевским.

— Да… Да, здесь… Так точно… — доносились до меня обрывки его фраз. — Хорошо, понял… Да. Да, Ваше Сиятельство.

Я терпеливо ждал, когда это закончится, глядя на своих людей в тесных камерах. Что удивительно, после массовой драки за решётку бросили только их, ни одного местного жителя разглядеть я не сумел. Но драка явно была, я видел сбитые кулаки и расквашенные носы. Позорище, конечно. Если вообще начинать драку, то заканчивать её надо без вот таких последствий.

Пока Ахметов получал указания от начальства, я подошёл поближе к решёткам, взглянул прямо на замполита. Лейтенант Крапивин прижался к решётке.

— Рассказывай, — потребовал я.

— Это подстава, — сказал он. — Мы ни в чём не виноваты.

Судя по его виду, он не врал. Или же просто искренне так думал.

— Господин старший лейтенант! — прервал наш диалог Ахметов. — Вы везунчик. Его Сиятельство согласны на ваше предложение. При условии, что виновные будут наказаны на корабле. Сержант! Освободите наших гостей.

Один из наших конвоиров начал открывать камеры, в помещении вмиг стало тесно. Освобождённые члены экипажа один за другим вываливались из камер, выходили в коридор, кто-то шутил, кто-то хмуро и зло поглядывал на безопасников, но абсолютное большинство имели вид непрезентабельный и бледный. В том числе замполит.

— Ступайте к челноку, — приказал я. — Добрынин, организуйте убытие на эсминец. Чтобы через полчаса духу вашего тут не было.

— Есть, — прогудел старший мичман.

Крапивин был старше по званию, но если кто-то и сможет выполнить мой приказ, то только старший мичман Добрынин.

— Господин старший лейтенант, — произнёс полковник Ахметов. — Мне приказано проводить вас.

— Ведите, господин полковник, — сказал я.

— Так, сержант, проводи наших гостей. А ты с нами, — раздал указания Ахметов, и мы снова вышли в коридор.

Впереди пошёл сам полковник, за моей спиной маячил капитан, и теперь я ощущал себя под конвоем даже больше, чем когда и впрямь был арестован. Неприятно.

Для того, чтобы добраться до кабинета губернатора, пришлось брать транспорт, беспилотное такси, и безопасники усадили меня посередине, зажав с двух сторон собственными телами. Я бы и так не сбежал, на станции хоть и можно затеряться, это было бы абсолютно бессмысленно, но они решили перестраховаться. Наслышаны, наверное, обо мне.

Оружие меня попросили сдать, и мне пришлось расстаться с табельным «Кракеном». Я сразу предупредил, что сигнатура привязана к моему импланту, и воспользоваться им больше ни у кого не получится, и алчный огонёк в глазах сержантов тут же угас. Пообещали вернуть.

Добрались быстро, всё же расстояния на станции отнюдь не космические. Выгрузились, прошлись ещё немного пешком и остановились у знакомого мне кабинета. Полковник Ахметов вошёл внутрь первым, доложил о нашем прибытии, а потом вернулся и мы зашли уже вместе, миновав его приёмную.

Граф Димитриевский-Крейц сидел в кресле, закинув ноги на стол, совершенно бесцеремонно, и что-то листал в планшете. В этот раз рассыпаться в любезностях и пожимать мне руку он не стал. Даже взгляда от планшета не оторвал.

— Старший лейтенант Мясников… — произнёс он.

— И вам не хворать, Ваше Сиятельство, — сказал я.

— Мне доложили, что ваши люди неподобающе себя вели, — сказал он. — Это недопустимо. И вообще, я ждал, что вы примете моё приглашение, но вы проигнорировали его. Это неуважение.

— Был занят. Служба, — сказал я.

— Как же, служба… — хмыкнул губернатор.

Ясное дело, не поверил. Я бы тоже не поверил.

Полковник Ахметов и его подчинённые присутствовали здесь же, в кабинете, и граф жестом попросил их удалиться.

— Но, Ваше Сиятельство, — пробормотал Ахметов.

— Выйдите. Мне ничего не угрожает, — сказал граф.

Им пришлось подчиниться, и мы с Димитриевским остались наедине. Если бы я хотел, я мог бы убить его голыми руками, но мне в данный момент это только навредит. Гораздо сильнее, чем если бы я оставил его в живых. Димитриевского нужно не просто убить, нужно его разоблачить. Лишить всего. Должностей, титулов. Это будет справедливо и правильно.

— Я знаю, о чём вы думаете, лейтенант, — сказал губернатор, рассеянно глядя в планшет.

— Сомневаюсь, — сказал я.

— Нет, я уверен. Вы думаете о том, как бы половчее меня сковырнуть. Я вам не нравлюсь, сразу не понравился. Это взаимно, — сказал губернатор. — Но политик должен работать с теми, кто есть, а не с теми, кто ему нравится.

— Я не политик, — сказал я.

— Вы командир боевого корабля, это уже делает вас достаточно весомым фактором, — заметил граф. — Или даже игроком. Вы уже не пешка, Мясников. Но и не в дамках.

— Поэтому вы хотите меня убрать с доски? — хмыкнул я.

— Убрать? — удивился Димитриевский. — Нет, убирать вас рано.

Я изрядно удивился, но виду не подал. Мне казалось, присутствие «Гремящего» в Зардобе как минимум нежелательно для Димитриевского. Похоже, я ошибался. Похоже, наш эсминец ещё для чего-то нужен губернатору. И именно поэтому он стремился заманить меня на станцию, сперва приглашением, а затем этой провокацией.

— Значит, вы хотите со мной работать, — кисло процедил я.

Губернатор отложил планшет, отъехал на своём кресле назад, принял нормальное положение за столом, посмотрел на меня внимательно.

— Хочу? Нет, — сказал он. — Но мы все иногда вынуждены делать то, что не хотим делать, не так ли?

— Всегда есть выбор, — сказал я.

— И всё-таки вы здесь, стоите в моём кабинете, — фыркнул Димитриевский. — Готов поспорить, вы этого не хотели.

Я не нашёлся с ответом. Вообще, весь этот разговор навевал на меня смутную тревогу. Губернатор явно позвал меня не для того, чтобы просто подразнить.

— Я предлагаю вам сделку, — сказал вдруг губернатор. — Один раз, другого предложения не будет.

Придётся его выслушать. Соглашаться не обязательно. Наверняка он предложит что-нибудь грязное, никак не соответствующее моим взглядам. Такое, что заставит меня поступиться своими принципами.

Но я ошибся.

— Вы должны будете покинуть систему по первому моему требованию, — сказал губернатор. — Под любым предлогом, выдуманным или нет. Вы это уже делали, Мясников, нужно будет просто сделать это ещё раз.

— У меня приказ, — сказал я. — Патрулировать Зардоб. Если во время нашего отсутствия что-то случится…

— Не случится, — холодно произнёс граф.

Я не верил ему ни на грош. Он явно что-то затеял. Что-то противозаконное или просто вредительское, такое, что может поставить Империю под удар.

— Я вам не верю, — сказал я.

— Я бы в вас очень разочаровался, если бы вы поверили, — усмехнулся губернатор. — Но я вам не лгу. «Гремящий» покинет Зардоб на некоторое время, потом вернётся, как ни в чём не бывало.

Значит, эсминец как-то мешает его планам.

— Ответ нужен вам прямо сейчас? — спросил я. — Могу я немного подумать?

— Можете, — кивнул Димитриевский. — Но даже не думайте спрашивать в штабе разрешения. И лучше, если вы подумаете над ответом здесь, на станции.

За его ответом крылась угроза, мол, тебе не поздоровится. И если в случае отказа тоже.

— Со штабом связываться я не буду, даю слово офицера, — сказал я. — Просто мне нужно взвесить все за и против.

— Разумеется, — сказал губернатор.

Сейчас он почему-то напоминал мне хищника в своей среде обитания. Жестокого и опасного. Словно в нашу первую встречу он носил маску, а сейчас мельком проявил своё истинное лицо.

Граф Димитриевский нажал кнопку, вызвал из приёмной полковника Ахметова. Тот явился сразу же, будто ждал за дверью.

— Полковник… Проводите нашего гостя в седьмую каюту, — приказал граф. — А вы, господин старший лейтенант, когда будете готовы дать ответ, просто сообщите об этом прислуге.

Арест. Неофициальный, незаконный, но всё-таки арест. Гость, как же. Снова выбор без выбора, я либо соглашаюсь плясать под дудку графа Димитриевского, либо… Не знаю. Пропадаю без вести, и он ведёт дела уже со старшим лейтенантом Лаптевой, которая наверняка окажется гораздо более сговорчивым и приятным собеседником.

Ахметов пальцем меня не тронул, но я совершенно ясно ощущал исходящую от него враждебность.

— Шагом марш, старлей, — проворчал он.

Пришлось подчиниться, хотя всё моё нутро протестовало, буквально вопило о том, что делать этого нельзя. Выбор без выбора, как же. Надежда, однако, ещё оставалась. На то, что Маша Антонова доложит всё подполковнику Игнатову, который в курсе моих подозрений.

Меня привели в одну из кают жилого сектора. Скромные пустые апартаменты, размером чуть больше моей каюты на «Гремящем». Само собой, экранированные, то есть, внутри них никакая связь не работала. Я был отрезан от мира. Граф был слишком умён, чтобы оставить мне такую возможность.

Полковник Ахметов проводил меня до каюты, закрыл дверь снаружи.

— Как чего надумаешь — зови, — ухмыльнулся он напоследок.

Дверь пикнула, щёлкнули замки. Я остался взаперти.

Быстро осмотрел место своего заключения, самая обыкновенная каюта. Разве что под потолком висит камера наблюдения, а вместо иллюминатора тут — монитор с пейзажем заснеженных гор. Узкая койка, стол, стул, тесный санузел, пара шкафчиков. Ничего лишнего.

На всякий случай вызвал Скрепку. Связи вполне ожидаемо не было. Подошёл к двери, проверил доступ. Запрещён, естественно.

Я сел на кровать с тяжёлым вздохом, провёл рукой по лицу. Предложение губернатора, откровенно говоря, смердело чем-то очень неприятным, хотя на первый взгляд ничего крамольного и предосудительного оно не содержало. Покинуть систему по его приказу, вернуться по его разрешению. За этим наверняка крылось что-то ещё, и соглашаться я не хотел.

Зря я вообще разрешил увольнения и поездки на станцию. Уж лучше иметь дело с недовольной командой, чем вот так вот подставляться под удар.

Но если посмотреть на это с другой стороны… Можно наконец выспаться. А моя команда спокойно покинет станцию. Мичман Антонова знает, кому подать весточку.

Раздеваться и разуваться я не стал, улёгся на чистое постельное бельё прямо в ботинках и форме. Здешнее гостеприимство не располагало к тому, чтобы вести себя подобающим образом. Отключился сразу, как пыльным мешком ударенный, несмотря на обстановку и стресс. Мне нужно было потянуть время до того, как подполковник Игнатов узнает о моей ситуации.

Проснулся я от того, что дверь открылась. Спал я чутко, понимая, что нахожусь не у себя дома, автоматически хлопнул себя по бедру, хватаясь за отсутствующий пистолет. Но это был не подполковник Игнатов, и даже не полковник Ахметов. Мне всего лишь принесли ужин, восстановленный стейк с гарниром из лутуанского жёлтого огурца. Не люблю пищу с других планет, но деваться некуда. Сел за стол и принялся за еду.

Молчаливый охранник стоял в дверях и наблюдал, ожидая, когда я закончу, чтобы забрать посуду. Мне не собирались оставлять даже пластиковый нож, разумно опасаясь, что я могу натворить что-нибудь. На орбитальной станции правила безопасности гораздо суровее, чем на поверхности планеты.

— Мне просили что-нибудь передать? — спросил я.

— Нет, — сказал охранник.

Больше он не произнёс ни слова, дождался, когда я закончу с ужином, забрал посуду и вышел, снова заперев дверь.

Я посмотрел прямо в камеру, висящую под потолком, гадая, кто находится на той стороне, за экраном. За мной точно наблюдали, я это чувствовал. Не удивлюсь, если меня уже объявили пропавшим без вести, а губернатор Димитриевский уже ведёт переговоры с моими заместителями. А когда они увенчаются успехом, меня заставят прогуляться в шлюз без скафандра.

Вот и думай головой, как говорится. Мысли в голове крутились самые разные, утомительное безделье заставляло прокручивать самые разные варианты раз за разом, начиная от попытки захвата заложника, когда охранник снова принесёт пищу, и заканчивая согласием на условия графа. И ведь сам же подставился, сам сунул голову в петлю. От осознания этого факта хотелось что-нибудь разбить, разломать, но в маленькой каюте даже и не подебоширить толком. Нечего разбивать.

Скрепка в отрыве от сети тоже была практически бесполезна, общаться с искусственным идиотом, который будет врать и сочинять, не имея возможности найти ответ, у меня не было никакого желания. Оставалось только ждать, и я валялся на узкой жёсткой койке, надеясь, что Игнатов уже получил известие о случившемся.

Для себя я решил, что если за три дня ситуация не решится, то я соглашусь на предложение губернатора. В конце концов, его можно и не выполнять. Вот только я буду у него на крючке, и это хуже всего. Он найдёт способ повлиять на меня или мою карьеру, если я соглашусь и обману его.

Боевой эсминец в системе это гарантия безопасности, символ того, что Империя заботится о своих пограничных станциях и колониях. Граф Димитриевский же, по всей видимости, хотел позвать в систему гостей. Показать, что космофлот не справляется со своими обязанностями. Сраная политика и придворные интриги. Я становился фигурой на доске, а в этих пятимерных шахматах любой фигурой рано или поздно жертвуют ради какой-то своей цели.

Можно, конечно, подняться и стать игроком… Но если смотреть на вещи трезво, до этого положения мне ещё плыть и плыть. Но я уже не простая пешка, я командир имперского боевого эсминца. И не позволю, чтобы меня и мой корабль использовали в своих интригах такие, как губернатор Димитриевский-Крейц.