Изоляция

Глава 6

Выход из-за так называемого армейского сектора представляет собой узкую кишку наподобие тех, которые дома ведут от посадочных гейтов аэропорта непосредственно в самолёты.

На выходе из этой кишки, как мне было сказано, хлопаю ладонью по сенсору. Створки разъезжаются, оказываюсь на улице.

После достаточно сдержанного освещения в помещениях солнце с непривычки слепит глаза. Проморгавшись не в первый за сегодня раз, обнаруживаю себя на задворках чего-то типа промзоны.

Вокруг — кусты, буераки и ни разу не асфальтированная тропинка, протоптанная многочисленными башмаками по пародии на газон.

Как будто из дому не уезжал (хотя у нас, кажется, вокруг аэропорта везде асфальт).

Для разнообразия, метрах в двадцати над моей головой пролетает здоровенный прямоугольник со скошенными углами. По его днищу идёт яркая надпись.

Занятно.

Обхожу огороженную территорию по периметру ещё пару километров: ну должны же здесь быть какие-то атрибуты цивилизации кроме летающих в небе такси?

Наконец за поворотом бетонный забор резко заканчивается и начинается городской ландшафт. А также толпы народу.

Торопиться мне некуда. От нечего делать, минут пятнадцать слоняюсь по тротуару среди людей, накапливая впечатления: как сказал тот весьма нехудой джентльмен в армейском ангаре, адаптация перемещенных — дело рук самих перемещенных.

Мне нужно мысленно поблагодарить армию за свою доставку сюда из некоего девятого сектора, но на этом наше взаимодействие окончено: я выполнил договорённости там, они взамен привезли меня сюда. Точка, в отношениях — в том числе.

Замечтавшись и задумавшись, развернувшись через плечо назад на аппетитную фемину (вид сзади), я упускаю тот момент, когда нужно срочно поворачиваться обратно.

И изо всех сил на ходу ударяюсь о столб фонаря. Так, что он вибрирует толстой металлической струной.

— У вас сегодня как будто день неожиданностей, да?

Чертыхаясь и потирая голову, очень быстро оборачиваюсь на голос:

— А в аэропорту вы были гораздо менее разговорчивы.

Передо мной стоит та самая модель, которую я наблюдал в белом халате, будучи пристегнутым в одном очень интересном кресле во время беседы с представителями власти.

— Хорошая реакция, — поощрительно кивает она, обходя меня по дуге и направляясь дальше. — Быстро соображаете.

— Вы даже не поинтересуетесь моим здоровьем? — ну а что, не молчать же.

Тем более что она первая заговорила и терять мне особо нечего, это раз; а нарваться на знакомых, опозорившись, тоже не страшно — это два.

— Еще час с небольшим тому ваши витальные показатели были более чем в норме. — Она останавливается, поворачивается и смотрит на меня двумя льдинами холодных глаз. — После этого вас однозначно не били, не работали по вам станнером и аналогичной техникой, да даже и к чёрту не посылали, скорее всего. Этот столб вам повредит тоже вряд ли.

— Даже не знаю, что в таких случаях полагается говорить, — задумчиво почёсывая затылок, подхожу к ней ближе.

ТАМ я бы отлично знал, что делать.

Приглашение на ужин, предложение съездить вместе на Медео или Шымбулак… да мало ли.

Либо — на Иссык-Куль на выходные, так даже лучше (через границу соседи-кыргызы нас пускают вообще по внутреннему удостоверению, а другого пристойного водоёма в радиусе почти тысячи километров нет; Балхаш и Капшагай не считаются).

Ещё можно рвануть в Абу-Даби, дай бог здоровья ВИЗЗ-ЭЙРУ (недавно начал летать лоукостер, билеты по сорок баксов на лицо): там где остановиться есть — один наш пенсионер открыл отель на паях с Семьёй. Для своих номера по полтиннику в сутки, пляж в полукилометре.

С другой стороны, в Эмираты — дешёвые рейсы только по средам (обратно в воскресенье), нужно брать отгулы.

Обуздываю собственный водопад мыслей усилием воли: нет у меня больше ни работы, где надо брать отгулы, ни чего-либо из вышеперечисленного. Включая деньги.

Да и Айгуль, ради которой ранее стоило держать себя в руках в таких вот ситуациях, тоже больше нет. Ну или меня нет — тут как посмотреть. Дай бог здоровья Мадине (хотел бы сказать — и «дяде», но того грохнули вместе со мной).

— О чём задумался? — фемина поправляет на лбу солнцезащитные очки, подходя вплотную и нависая надо мной.

— Хренасе. Ты даже ростом выше. — Беззастенчиво пялюсь в её декольте.

— Тебя? Пф-ф, конечно! — её веселье настолько искренне, как и её же пренебрежение, что ростки моего оптимизма мгновенно чахнут и осыпаются. — Э, укурок, а ты что там себе придумал? Куда вылупился?

— Я? — отступаю на шаг назад, мысленно ругая самого себя.

Что-то я не о том задумался и не так прочитал по её лицу: женское презрение, смешанное с брезгливостью, ни с чем не перепутаешь.

— Мадам, я шёл вокруг комплекса, вас не трогал, — тычок большим пальцем себе за спину. — На столб налетел по технической причине, но вас это, говоря цинично, не касается. Вы меня окликнули первой и теперь спрашиваете, что я себе придумал? — побольше недоумения в мимику и интонации. — Хорошего вам дня, всего доброго!

Гордо выпрямляюсь и, не дожидаясь ответа, направляюсь дальше, куда шёл.

Для начала сделаем-ка ещё пару кругов вокруг этого комплекса шагом, как раз десятка полтора километров по периметру будет (и физкультура, и уточнение обстановки). А там и солнце сядет: я уже приглядел, когда шёл первый раз, небольшую кучу шлакоблока возле армейского забора.

Если разобрать чуток снизу, получится выкопать небольшую ямку. Даст бог, на голову не завалится. Там и переночевать можно будет — на улице теплее, чем даже дома. Вода есть в кранах санузлов аэропорта, бесплатно; за неимением иной, в качестве питьевой сойдёт на ближайшие сутки.

А там посмотрим.

— Стой! — меня зачем-то окликают сзади.

— Да-да? — оборачиваюсь со всем аристократизмом, на который только способен.

— Кем ты был там? — декольте не пойми какого размера (но не маленького) снова приближается ко мне вплотную.

— Имел честь учиться на инъязе. — Это чистейшая правда, пусть и не вся. Хотя, зависит от того, какое «там» она имеет ввиду. — Имел честь немного служить. — И это так, хотя снова не полностью. — Ваши говорят, моё присутствие здесь — исключительно заслуга вашего министерства обороны. — Опять не соврал.

— Ты не похож на скот из вспомогательных частей в девятом секторе, — констатирует она, задумчиво наблюдая направление моего взгляда. — Сиськи нравятся?

Делаю шаг назад, поднимая голову так, чтоб наши глаза встретились:

— Мисс. Там, откуда я родом, так говорить о даме не считается приличным. Если нормальный мужчина слышит подобное, он сразу бьёт в морду тому, кто подобное сказал.

— За что?! — её явно озадачивает модель поведения.

Самое интересное, что я опять ничего не придумываю: восток есть восток, там с межгендерным общением строго.

— Если ты сегодня позволишь любому мудаку сказать такое при себе незнакомой девушке, и пойдёшь дальше молча, завтра кто-нибудь другой промолчит, когда будут оскорблять твою сестру или мать, — пожимаю плечами. — В этом мире всё просто, а семьи там многодетные.

— И не скажешь, что ты из девятого сектора…

— Может быть, оттого, что я там оказался случайно? И вообще, моя связь с этим девятым сектором — плод исключительно инсинуаций министерства обороны? — правда из меня так и лезет.

— Неважно… Слушай, я чего хотела-то. Судя по тому, как ты шатаешься вокруг аэропорта, жалобу подавать не планируешь?

За какую-то пару секунд мы машинально сравняли скорости и направления движения; теперь топаем вдоль секторной парковки, полной машин.

— Не планирую. А что, надо? На кого и зачем?

— Я думала, ты окрысился на ребят из полиции, — она испытывающе окатывает меня всё тем же взглядом палача на работе.

Примерно с таким же выражением лица в виварии мединститута там преподаватели по микробиологии и физиологии резали мышей и демонстрировали рефлексы на лягушках (ходил я на пару занятий вместе с Айгуль и её группой).

— У меня нет настолько значимых претензий к местной полиции, чтобы размахивать кулаками после драки. — Коротко касаюсь подбородком груди. — Всего доброго.

Разворачиваюсь, чтобы снова налететь на препятствие: тихо шагающий тип в штатском был среди допрашивавших меня.

— Ну ты и долго! — удивлённо говорит он докторессе с формами порномодели. — Ань, ну сколько можно тебя ждать? — затем обращает своё внимание и на меня. — О, привет ещё раз. Ты уже справился у своих? Пошли отойдём, поговорим.

Значит, докторшу зовут Аня?

— Ну пошли, — соглашаюсь. — Раз ты так настаиваешь.

Отец, когда ещё был жив, рассказывал мне.

Однажды по роду работы (которая тогда здорово отличалась от моего времени) его вынесло похожим образом из самолёта в Европе.

Конкретно тогда задача у него была более чем простая: добраться из аэропорта до вокзала, там сесть на поезд до соседнего миллионного города (что по европейским меркам немало, а поезда раз в три часа). Там выйти из поезда, взять от вокзала такси и доехать до адреса. Всё.

Передать какую-то чепуху.

В адресе его уже ждали свои и самой проблематичной была эта автономная часть из аэропорта до адреса в городе.

Сегодня мне смешно. Но тогда, рассказывал батя, он за эти шесть часов в новой для себя стране и похудел, и поседел, и со своими мысленно попрощался.

Во-первых, в три ночи никаких такси, ожидающих пассажиров, на улице не оказалось. Он летел с Аравийского полуострова, из температуры плюс тридцать, а в аэропорту прибытия было минус пять.

Во-вторых, через пограничный контроль его пропустили последним (паспорт гражданина другой страны, большая отдельная очередь для нерезидентов). Когда вышел среди ночи на улицу — оказался реально как на пустыре, другие прилетевшие уже рассосались таинственным образом.

Какие-то машины на парковке вокруг аэропорта стояли, но при этом в них не было ни души. Как и рядом с ними.

В-третьих, буквально пара человек на первом этаже аэропорта хотя и имелись в наличии (уборщик и кто-то ещё), но на его вопросы отвечали исключительно пожатием плеч и молчанием.

В итоге, такси отец ещё как-то исхитрился вызвать, но эмоции потерявшегося в незнакомой и чужой атмосфере описал очень живо.

Мои нынешние ощущения соответствуют его рассказу как нельзя лучше.

Просто никому не нужный незнакомец на краю географии.

У отца, кстати, в отличие от меня сейчас, были деньги в изрядных для того места количествах. Ещё — резервные варианты, да и на уровне здравого смысла было очевидно, что жизнь в аэропорту утром по-любому оживёт: автобусная остановка вплотную к терминалу на это явно намекала. Как и расписание автобусов на ней, с шести что ли утра до полуночи.