Изоляция

Глава 25

Выйти из душа было непросто. Он словно гипнотизировал её горячими струями, давлением гидромассажа, голубоватым светом из-под потолка и полным релаксом.

После пережитого именно это место давало ей здесь и сейчас то, чего Жанне больше всего хотелось: комфорт и умиротворение.

В помещении, судя по некоторым нюансам, обитала сама хозяйка заведения: поковырявшись в панели управления душевой кабиной, Жаннат неожиданно для себя обнаружила не только музыку (можно слушать прямо стоя под водой), но и неизвестно каким образом выведенный аудиоканал из того места, где сейчас с остальными сидела её сестра.

— Наивная простодыра, — проворчала себе под нос одна из Иманберды и, поколебавшись, добавила громкости. — Разве ж можно кого-то из чужих пускать в такие места?

Оказывается, даже отсюда есть возможность не упустить ничего из беседы девчонок с Виктором (и не снижать при этом напора гидромассажа!).

— Кто наивная простодыра? Ты это о ком? — динамик неожиданно разразился безжизненным механическим голосом.

Перекрывая и музыку, и шум воды.

Жаннат истошно взвизгнула, подпрыгнула, развернулась в воздухе, поскользнулась и грохнулась на пол, сбивая локти о полукруглые стенки.

— Это я, Рухшона, — продолжил дурацкий агрегат насмешливо. — Я уступила вам своё помещение вполне осознанно, так что не переживай: вполне контролирую ситуацию. Из душа можно общаться в обе стороны. Кто наивная простодыра?

— Ты меня чё, и отсюда слышишь? — хмуро проворчала азиатка, поднимаясь с пола. — А отвечаешь текстом, через интерфейс?

— Да. Ты — не единственный гость моей комнаты, с кем может возникнуть необходимость пообщаться таким образом.

— Это нечестно, подслушивать в интимных местах! — абсолютно искренне надулась Иманберды.

Хотелось ответить что-нибудь острое, но ничего искромётного в голову не приходило.

— Это ты в моём душе, а не я в твоём. Ты только что выпуталась даже не хочу спрашивать откуда и тебе в любой момент может что-то понадобиться, нет? — казалось, машина ухитрилась передать удивление и добросовестное беспокойство хозяина о госте. — Ты собралась в этом случае голой по комплексу бегать, чтобы до меня добраться? Или одеваться, потом раздеваться, потом опять одеваться?!

— Логично. Не сообразила.

— Я думала, ты понимаешь, что в таких местах тебе достаточно попросить меня о чём-нибудь деликатном даже оттуда, где ты сейчас. Может же быть что-нибудь такое, чего при мужчине сказать нельзя? А услышать я должна?

— Да. Прикольно. Извини. Не думала, что у тебя всё настолько продумано.

— Зря. Я в первую очередь женщина и хозяйка. Несу полную ответственность за комфорт близких гостей женского пола.

— А мужского?

— У них ниже порог физиологических потребностей.

Помывшись, Жаннат очень быстро переоделась в первую попавшуюся одежду из хозяйского шкафа и присоединилась к заседанию за столом в отдельной беседке.

Виктор, Дашка и Рухшона вели себя так, как будто были знакомы триста лет: сидели расслабленно, смеялись, болтали, напряжения незнакомых людей вообще не ощущалось.

— И не скажешь, что вы по большому счёту только вот-вот познакомились, — недовольно проворчала она.

— Дария более коммуникабельна, чем ты, — ухмыльнулся Виктор. — И демонстрирует больше приязни к окружающим.

— Все так всегда и говорили, — мгновенно продублировала улыбку сестра, выглядящая относительно неплохо, особенно с поправкой на случившееся.

— Жанка из нас всегда была плохим полицейским, — продолжила Дашка. — Въедливым, пунктуальным, внимательным к мелочам. А я — типа добряк-гуманитарий. Когда мы хотели кого-нибудь расколоть, мне всегда было достаточно начать улыбаться на её фоне.

— Вы начинали обсуждать, что есть какая-то там тяжёлая пехота, — Жаннат обличительно ткнула пальцем в парня. — Заодно расскажи, что это у тебя за расширения? Как тебе удалось отбиться от нашей родни? И каким образом ты голый инфру держишь, от которой даже у меня зубы сводит?

— Нечего рассказывать. Я вообще пришёл в себя, по-хорошему, в аэропорту во время пограничного контроля, когда сюда прилетел. Помню кое-что из другой личности, но в этом теле — как будто гость, — Виктор похлопал себя по плечу. — В сравнении с предыдущим опытом если, стали посильнее регенерация и физподготовка, включая очень специфическую. Ещё периодически новые ощущения всплывают: почувствовал, как лазер цель подсвечивал.

— Ещё?

— Что твоих родственников можно не бояться.

— Ещё?

— Кое-что по мелочи. Продолжаю разбираться.

Близнецы озадаченно переглянулись.

— А со мной сейчас какая из твоих голов говорит? — поинтересовалась Рухшона. — Которая себя помнит или вторая?

— Та, которая училась в университете и знает, кто такой Махмуд Газневи.

— Хорошо. Мне этот человек нравится, — мягко улыбнулась администратор.

— Но это всё не те вопросы, дамы.

— А какие тогда те? — Жаннат решительно принялась за еду, придвигая сразу несколько тарелок. — Ничего себе. Что, органик??? — она посмотрела на хозяйку заведения совсем другими глазами.

— Конечно. Ты же не думаешь, что я кормлю синтетикой? Особенно личных гостей?!

— Кажется, теперь понимаю, как ты на самом деле отбилась от наезда местных ментов, — с набитым ртом заключила азиатка. — С таким меню и остальное в этом заведении должно соответствовать. Включая связи, да?

— Всё совсем не так, как ты себе представляешь. Но это не может быть нашей темой разговора.

— ДАМЫ. Давайте вернёмся к делу и поймём задачи? — единственный мужчина за столом напомнил о себе, деликатно вмешиваясь в готовившуюся разразиться дискуссию.

— Вначале бы понять, кто ты на самом деле, — вздохнула Жанна. — Хотя мне уже и неудобно в третий раз спрашивать.

— А какая разница, кто я? — Виктор искренне удивился. — Вообще не имеет значения, потому что я в данном случае никак не твоя цель, а в лучшем случае инструмент. Мой функционал, говоря прагматично, вторичен до тех пор, пока я на твоей стороне. А я на ней.

— Это почему ещё? — азиатка внимательно осмотрела на свет ягоду клубники.

Придраться было не к чему.

— Потому что определяющее — к чему стремишься ты. Вы с Дариёй, если совсем точно. Даже если я как инструмент вам не подхожу, можно найти и другие. Главное — плясать от задачи. Которые определяешь ты. ЧЕГО ТЫ ХОЧЕШЬ?

— Жанка сейчас на тормозе, — констатировала сестра. — У неё отходняк. Она не врубается.

— А почему ты тогда не спрашиваешь о планах Рухшоны? — дотошно поинтересовалась Жанна.

— Потому что у нас с Виктором свои отношения на эту тему, — моментально отреагировала хозяйка. — Мы, в отличие от вас, здесь живём и никуда в скором времени выезжать не собираемся.

— И у неё нет ваших проблем, — продолжил парень. — А те, что есть, плюс-минус понятно, как решать. Там для планирования ваша информация не нужна. Извиняюсь.

Сёстры переглянулись.

— Если вам нужно пообщаться наедине, скажите.

— Да нет, не нужно. Раз Дашка тут и она относительно здорова, то я бы домой отправилась, — вздохнула Жаннат. — Раз по нам здесь ракетами садить начали. Видимо, лучше вернуться.

— Мой вопрос вам, давно хотел. Даш, не было возможности спросить; как ты оказалась на набережной без сознания? Рядом с машиной и ворами?

— Доехала до перекрестка двух бульваров, — припомнила недавняя пациентка Зелёнки. — Там был похожий парк, но не как на набережной, я по фото и видео сужу. Только собралась выходить из машины — и как свет в голове выключили. В себя пришла только в больнице. Помогло?

— Да не особо, — единственный мужчина за столом задумался.

— Кстати, Вить. Помнишь, ты во время нашего общения вспоминал регион с трилингвами? — между делом уронила вторая близнец.

— Помню.

— Я не нашла его в этом мире. — Она спокойно посмотрела на собеседника, ожидая его ответа.

Тот промолчал, потому Иманберды продолжила:

— Прогнала через поиск несколько раз базу. Здесь у вас хотя и дикость сплошная, конечно, но всё-таки индустриальное общество. Не подскажешь, в каких это местах такие аборигены живут? Раз на твоей планете ноль?

— А что там за языки? — моментально вскинулась владелица заведения.

— Белуджи, пашто и, как понимаю, тот, на котором вы говорите, — услужливо выстрелила ответом Жаннат.

— Форсии кобули, — качнул подбородком Виктор, обращаясь к хозяйке.

— Поняла. Без разницы, — кивнула Рухшона, имея ввиду поддиалект, затем повернулась к гостье. — В этом мире нет, зато есть в других, куча. Приехали же мои родители сюда откуда-то? — она равнодушно зевнула. — Я, если что, его на достоверность тоже мониторю. Ладно, ты всё равно не отсюда, к тому же вы валите скоро, потому скажу… У меня здесь искусственный интеллект работает.

— Модель какая? — заинтересовалась Дария.

Хозяйка ответила.

Вторая близнец уважительно присвистнула:

— Получается, ты нас тут всех чуть ли не рентгеном видишь?

— Что касается правды-неправды, да. Он не врёт, когда говорит, что не помнит про импланты. А у тебя что, другая телеметрия?! — Рухшона наклонилась над столом и толкнула в плечо Жанну.

— Такая же, — нехотя вздохнула та. — Но как-то дико. Чтобы такие расширения, живой имплантат, сам без копейки денег, обитает в яме…

— СТОП. Подробнее? — хозяйка заведения требовательно посмотрела по очереди на Иманберды и на мужчину.

Виктор медленно и шумно вздохнул, выпуская воздух через плотно сжатые губы и глядя на Жаннат:

— Мы же договаривались!

— Бл*. Я случайно. Не намеренно проговорилась, — фальшиво и ненатурально покаялась та.

— Ты сейчас врёшь, — припечатала администратор. — И обманываешь его преднамеренно. Ладно, что там за яма?

— Вить, она злится и испытывает любопытство в твой адрес, — Дария мягко улыбнулась и коснулась пальцами тыльной части ладони товарища. — Она очень неправа и потом будет об этом жалеть. Пожалуйста, не сердись.

— Только ради тебя, — проворчал обладатель клетчатой рубахи, опуская взгляд.

— А что такого?! — искренне удивилась Жаннат. — Ну да, я стерва. Согласна. Только что вложила тебя по полной, хотя мы и договаривались об этом молчать. Но ты же сам говорил: «Никогда не стесняйся бедных друзей, пожилых родителей, простой одежды, скромной жизни». Разве нет? Так чего тебе стесняться своей дыры?

— Ты сейчас очень неправа, — процедил Виктор, отворачиваясь в сторону.

— Кстати, как ты назвал автора этих строк? Его в моей базе тоже нет. — Жанна не мигая сверлила взглядом собеседника.

— Омар Хайям, — теперь мягко улыбалась уже Рухшона. — Ты просто из тюрков, не фарси, вот и не знаешь, ммм, азбуки. Это как… не знаю. Классика, короче! Не одна тысяча лет поговорке. Кстати, он и на вашем тюркском писал! Когда он жил, у образованных людей ваш и наш языки были обязательной нормой.

— Хм. Ладно, возможно…

— Не «возможно», а так и есть, — вежливо, но твердо настояла на своём владелица заведения. — У вас за это время просто язык менялся. Не то что сильнее, а вообще менялся. Я не говорю по-вашему, но, насколько знаю, вы собственный тысячелетний текст не прочтёте и не поймёте же?

— У нас и письменность не та, что в древности, не только сам язык… А вы что, свой понимаете, что ли?!

— Да. А мы Хайяма и сейчас понимаем. Морфологические и грамматические изменения языка незначительны и непринципиальны. Менялись значения слов, но есть куча словарей, в которых можно посмотреть то или иное понятие, когда встречается незнакомое значение. Если же человек хорошо образован, то он и устаревшие слова часто понимает. Уж этого автора, да известную цитату, точно прочтёт.

— Хм. Ладно, ты не врёшь, — задумалась Жаннат на мгновение, сверяясь с интерфейсом.

Рухшона звонко расхохоталась в ответ.

— Ладно, едем дальше. Помнишь, ты говорил о своём заведующем кафедрой? — продолжила Иманберды.

— Помню.

— Как была его фамилия?

— Блэкстер.

— А это в каком университете? Я не нашла ни такой фамилии, ни университета, в котором кто-то хотя бы похожий заведовал кафедрой психолингвистики.

— А кафедра совсем иначе называлась, — неподдельно удивился Виктор. — Психолингвистика — это его научное направление. Кафедра же была до невозможности прагматичной и рассчитанной исключительно на прикладное. Не на глубокую науку.

— Просто во главе стоял сильный учёный- теоретик? — уточнила Дария.

— Да. Можно и так сказать.

— Язык-то какой был? — спокойно вздохнула хозяйка заведения.

— Английский, — снова ничего не понимая, удивился парень.

— Так ты чё, в английском секторе учился?! — синхронно выпалили близнецы. — Не в русском?!

— Где я только не учился. Скажем, по английскому, разумеется, защищался в той стороне, где он родной. Ну не у китайцев же было его учить!

— А-а-а, ясно. — Жаннат моментально расслабилась. — Тогда всё может быть. Ладно. Если ты из сектора в сектор перемещался, то вопросов больше не задаю. Извини.

Я не опер и никогда им не был. Именно поэтому в нашей беседе крайне невовремя всплывают те моменты, которые едва не ставят меня в тупик. Явно надо было меньше болтать языком после переноса.

С другой стороны, я до сих пор не понимаю, чего ради бы скрывать тщательно своё происхождение. Делаю это скорее по инерции.

Впрочем, ничего страшного в итоге разговора и не происходит.

Оказывается, с развитием ноль-переноса колонизация миров пошла по географическому и территориальному признаку, который очень тесно связан с языковым вопросом.

Есть миры, где доминирует культура бенгали. Есть — где франкская или германская. Английская, японская, китайская. Испанская, хинди и так далее.

Вселенная оказалась действительно бесконечной, если перемещаться по ней мгновенно. Мы вот находимся в русском секторе, правда, в смешанной группе миров. Есть и соседи, даже на планете.

Попутно, худа без добра не бывает. Если бы не этот эпизод, я бы вряд ли так быстро выяснил административную систему разделения обитаемого космоса.

На каком-то этапе из помещения мы перемещаемся на улицу, в беседку.

Официанты едва успевают подать очередной чай, как земля под нами вздрагивает.

В первый момент даже не понимаю, чего нужно бояться: ни у меня, ни у этого организма нет никаких ассоциаций.

Ещё через секунду лица близнецов вытягиваются, а сами они глядят мне за спину.

Оборачиваюсь, чтобы на границе заката увидеть большущий гриб, лично мне знакомый только по картинкам.

— Телепорт! — сёстры мгновенно впадают в состояние шока.

— Это ядерный взрыв? — трогаю за руку Рухшону, которая очень напряжённо смотрит туда же.

Кажется, дёргаться поздно.

— Нет, — она сдувает часть причёски со лба. — Выглядит похоже, но это не оно. Ни радиации, ни какой-то там волны. А внешне похоже.

— Это был наш телепорт, — безжизненно сообщает Жаннат, похожая сейчас на сомнамбулу.

— У меня тоже телеметрия накрылась, — сводит вместе брови Дария. — Как же так? Это же практически…

— Что?

Вторая сестра справляется с эмоциями гораздо быстрее, хотя только сегодня вышла из больницы:

— До этого момента всё было исключительно внутренним делом нашей семьи: спорим между собой, никого не касается. А только что оно стало большой политикой: уничтожен стратегический объект мира высшей категории с правом экстерриториальности.

— Был, — отмороженно добавляет Жаннат. — Был с правом экстерриториальности. И теперь понятно, кстати, зачем тебя вырубали.

— Бля-я-я! — гораздо более невозмутимая из сестёр моментально становится серой. — Думаешь, мой нейропрофиль скопировали?! Чтобы на объект войти?!

— А как его ещё отсюда подорвали, по-твоему? — сварливо отзывается вторая близнец. — Усилием воли?

— И какие теперь в ваш адрес будут последствия? Сжато, в потенциале?

— Тут не только и не столько в наш, — это Дария.

— Тут в адрес вашего сектора, минимум. — Вздыхает Жанна. — Ну и нам, до кучи. Бля. Вот это номер… Рухшона, пошли за тот столик в МИХАЛЫЧЕ?! Где наливают!

— Там открыто разговаривать нельзя будет, — извиняющимся голосом напоминает хозяйка.

— А не о чем больше разговаривать. Уже. Теперь только бухать. Вы просто не понимаете, что это значит.