Изоляция

Глава 27

— Знаешь, я вот так в лоб не готова, — Рухшона добросовестно задумалась, призывая на помощь всё своё терпение и деликатность.

Конечно, хотелось бы ответить значительно резче.

— Не готова к чему? — вторая Иманберды склонила голову к плечу.

— Обсуждать этот вопрос, — пожала плечами владелица заведения. — И в принципе обсуждать, и тем более с кем-то третьим. Знаешь, какую самую первую реакцию я сейчас еле сдержала?

— Нет. Какую?

— Дать тебе в нос. Потом добавить ногами, куда придётся, после того, как ты свалишься на пол.

— Слишком интимная для тебя тема? — догадалась собеседница.

— Какая редкая проницательность, пф-ф. Ты чё, сама не мусульманка???

— Религия здесь без разницы. Не все так, к-хм, как бы тут поделикатнее… строго ортодоксальны, как ты, э-э-э, в вопросах полового самовоспитания.

— Это твоё дело?

— Мне кажется, ты сейчас делаешь ошибку.

— Да ну?

— Давай откровенно. Сама-то хочешь?

— Да иди ты в жопу! — возмутилась администратор. — Ты что, с цепи сорвалась?! Приличиям тебя вообще не учили?!

— Защитная реакция психики на раскрытие слепого пятна, типичнейшая причём, — спокойно парировала Дария. — Хочешь. Но боишься признаться сама себе.

— Себе как раз не боюсь, — отрезала Рухшона. — Но даже у диких зверей есть период ухаживания. И уж тем более с малознакомым человеком подобное перемалывать — тебе не кажется, что ты ошиблась адресом?! С чего ты вообще придумала, что я должна тебе отвечать?

— Потому что человеку разумному иногда приходится договариваться. Порой — там, где не хочется даже саму тему ворошить. Ладно, переформулирую… Первый вариант: ты сейчас героически преодолеваешь себя, берёшь его за рубашку и ведёшь, куда надо. Потом делаешь то, что хотела бы сделать я. Или Жанка. И вы радостно скрипите кроватью до самого утра, потом ты завтракаешь со взглядом, напоминающим одуванчик.

— Жаннат? Она тоже…?! — на лице хозяйки комплекса мелькнуло изумление. — Она же его терпеть не может?

— Уууу, как всё запущено. Интересно, как ты таким заведением управляешь с твоей наивностью? Да, она тоже не прочь и как бы даже не больше, чем я. Или ты.

— Чем я, точно не больше. Но с какой стати этот вопрос нужно решать ТАК? — Рухшона выделила интонацией последнее слово. — Это что, забег на скорость? Мы все куда-то боимся опоздать? Ничего, что откровенно?

— Поясняю для малоопытных. Уже завтра и в городе, и в секторе всё может закрутиться так, что эти часы, ладно, дни — наши последние нормальные. Лично я бы не хотела потерять свой шанс на гарантированный кайф напоследок. Потому что потом, повторюсь, неизвестно, как и что сложится.

— Спешка хороша сама знаешь в каком занятии. Уж точно не в личной жизни. — Администратор подумала и добавила, — во всяком случае, если девушка — серьёзная и порядочная.

Дария закатила глаза, качая головой влево-вправо:

— О, моралистов подвезли. А выглядишь вроде нормальной.

— Я и есть нормальная, просто норма у каждого своя. Слушай, ты сейчас специально нарываешься? — Рухшона неожиданно успокоилась и посмотрела на собеседницу твёрдо, не отводя взгляда.

— Да бог с тобой. Могла бы мою деликатность оценить. Если что, я о тебе пекусь!

— В чём именно я не оценила твоей деликатности?

— Жанка спит; храпит так, что пузыри пускает. Допустим, я беру нашего мачо за хобот и уже через минуту мы с ним спим на соседнем диване вместе. Без твоих пуританских ограничений, а наоборот типа такого: «А!.. Ааа!!! ДААА!!!.. милый, глууубже!.. О-о-о!.. Ы-ы-ы!..». Понравится тебе?

— Бл***.

— Вот именно. Уже молчу, по законам гостеприимства ты даже войти не сможешь, чтобы со мной, стервой, отношения выяснить. Пока я под ним ноги раздвигаю, а ты с той стороны двери бесишься.

— Он будет спать в отдельной комнате, — хозяйка заведения что-то решила для себя.

— Без вопросов. Но только с одним условием: он там не будет спать один, — Дария вздохнула и посмотрела в упор на собеседницу.

Она вообще редко спорила, тем более когда была чем-то обязана по канонам гостеприимства. Но сейчас, похоже, наклевывался именно тот случай.

— Ты не ох**ла?! Условия мне, в моём доме?!

— Остынь. Я на тебя не дань налагаю, причём здесь условия. Просто нормальный пацан, хочется, чтобы ему сегодня было хоть немножко хорошо.

— Какая альтруист. Сплошная забота.

— Не важно, кто я. Важно, что ты сейчас в первую очередь думаешь то ли о своей несчастной судьбе, то ли о половой неприкосновенности. Извини, что в лоб. Я уже поняла, что ты до жопы правоверная и у тебя вначале женитьба — а всё остальное потом.

— Ты меня не слышишь? Я, получается, сплошной эгоизм? А ты из себя белая и пушистая?

— Моё желание чтобы ему было хорошо совпадает со вторым моим желанием, — Дария спокойно провела ладонью по своей промежности и задержала пальцы там. — Одно другому не мешает, просто есть правила приличия. Дом, как ты справедливо заметила, твой и лично ты мне очень нравишься. Я бы очень не хотела сделать что-нибудь такое, что огорчило бы хозяина этого дома. Хозяйку… Поэтому и понеслась не с заглотом по самые гланды его обрабатывать, а вначале с тобой договариваться. Чтобы тебя не обидеть.

— Я против, — Рухшона попыталась изобразить уверенность, которой на самом деле не испытывала.

— Против чего? — насмешливо уточнила одна из близнецов.

— Такой постановки вопроса.

— Шөп қорыған иттей, — недовольно проворчала азиатка. — Моя ж ты радость.

— Чего?

— Собака на сене. — Дария передёрнула плечами, развернулась и пошла обратно.

— Стой! Я действительно не могу так, — администратор схватила гостью за рукав и развернула к тебе. — И да, моему опыту до вашего далеко. Судя по некоторым деталям. Но ты права в том плане, что зачем из-за моих принципов страдать другим. — Она перевела дух. — Делай, как хочешь… Ты мне ничего не должна, говорю, как хозяйка.

Теперь уже Рухшона развернулась и, не говоря больше ни слова, отправилась в свой рабочий кабинет.

Там она какое-то время занималась стандартными регулярными вопросами: заявки на закуп, учёт остатков, касса по каналам продаж. База постоянных клиентов, контроль среднего чека, технологические процессы на кухне.

На каком-то этапе управляющая комплексом посмотрела на себя в зеркало:

— Блин, кого я обманываю?

В следующий момент, потянувшись к нужному расширению через концентратор, она включила обзор своих апартаментов.

— … ты сейчас серьёзно?! — Иманберды, которая трезвая и вторая, сидела полностью раздетой на кровати по-турецки, скрестив ноги.

Красивая, вздохнула про себя Рухшона. А я — нехорошая, подслушиваю и подглядываю.

— А я вообще никогда не шучу с женщинами, — Виктор сидел на этой же кровати напротив неё, но в штанах, кажется, ещё своих армейских. — Даш, ты классная. Умная, красивая, добрая. Гораздо более обаятельная, чем твоя сестра, уж во всяком случае, на мой вкус!

— Бл***. Когда мужики так говорят, значит, дальше скажут какую-нибудь гадость. Лучше заткнись и промолчи.

— Это смотря что ты считаешь гадостью, — очень мудро для возбуждённого самца заметил парень.

А ведь я его, кажется, сейчас начну уважать ещё больше, подумала про себя администратор. Неужели он ее не…?

— Говори, что хотел, — обычно более дружелюбная из близнецов сейчас выглядела даже более хмурой, чем её сестра.

— Там, откуда я родом, в некоторых случаях работала поговорка: не мәңгіге, не ешқашан. — Виктор как-то совсем уж по-взрослому смотрел на собеседницу.

— Или навсегда, или никак? — голая Иманберды прикольно задрала брови чуть ли не на затылок. — Эй, а ты точно гендер не перепутал?! Это мужикам обычно говорят, причём такие, как я! А не ты мне!

С этой точки ей было не видно, но кажется парень тихо рассмеялся (судя по звуку):

— Даш, заново: ты классная. Очень мне нравишься, но по ряду причин о физиологической реализации чувственного компонента между нами прямо сейчас речь не идёт. Прошу понять правильно.

В этом месте Рухшона не сдержалась и, фыркнув от смеха (ну и лицо у этой Иманберды!), непроизвольно выдохнула в стакан с соком.

— Нельзя подслушивать, бог покарал, — озадаченно констатировала она через мгновение самой себе.

Всё вокруг, включая её одежду, было мокрым. И жёлтым.

— А у тебя со здоровьем всё ли благополучно? — подозрительно прищурилась дочь тюрков, носившая персидское имя. — И с ориентацией? Так, на всякий случай.

— Угу.

— Тогда в чём дело?

— Не обидишься?

— Бл***. Я тебе не нравлюсь. Странно, думала, наоборот. Ошиблась. Хренасе поворот.

— Не ошиблась, нравишься. Очень. Включи эти свои расширения: я не вру.

— А за чем дело стало? Ты вообще согласен, что это ненормально?! Когда такая тёлка, как я, — она провела ладонью от горла до правого бедра, — убалтывает мужика? Причём по третьему кругу и без результата?

— А зачем это мне? — спокойно спросил Виктор. — Я это хотел сказать.

Повисла тишина.

— Блин, даже мне неловко, сидя здесь, — веселея, пробормотала себе под нос администратор. — Вот это поворот.

— Ты дурак? — азиатские глаза второй Иманберды сейчас были шире, чем у её европейского собеседника. — Или специально бесишь?

— Ты не ответила. Зачем это мне? Ну, по-твоему, у меня же должны тоже быть какие-то резоны? Вот каковы они, с твоей точки зрения?

— Это п*****. Это трэш и бред, — отстраненно забормотала Дария. — Извиняюсь, что матом, но у меня нормальных слов нет. Не в этой ситуации они могли бы найтись, б****.

Затем она отрывисто бросила несколько слов на языке, которого Рухшона не знала.

— Это мужская фраза! — засмеялся Виктор. — Не ругайся, пожалуйста. Ничего, если отвечу заумно?

— Да уж сделай милость. Лучше я буду считать ботаником и кретином тебя, чем корягой — себя.

— Какие качества в мужчине тебя возбуждают больше всего?

— Уверенность в себе. Надёжность. Остальное — постольку-поскольку. Если не дурак и интересно поболтать — тоже классно, но всё-таки это во вторую очередь.

— Внешность?

— Пф-ф. Ну, то есть, тоже да, но далеко не на первом месте. И даже не на третьем.

— Готовность совокупляться с тобой по первому щелчку пальцев? Или даже без него?

— Дурак, что ли?! Хотя я уже спрашивала… НЕТ! Таких кадров на пучок — десяток! С животными инстинктами — мимо, не ко мне. Я не скорая сексуальная помощь.

— А почему ты тогда сейчас сама себе противоречишь?

— Это как?

— Ты апеллируешь именно к этим моим инстинктам. Которые тебе нравятся в последнюю очередь.

— Хм. У нас с тобой какая-то гендерная перверсия, — выдала Дария через пару секунд молчания. — Девка убалтывает пацана: «Ну дава-ай! Ну не тормози-и-и! Тебе понра-а-авится! Я кла-а-ассная! Ну на-а, потро-о-огай!».