Изгой рода Орловых: Ликвидатор

Глава 5 Родственные связи

Соблюдая элементарные меры предосторожности, я совершил несколько маневров, чтобы сбросить с хвоста предполагаемую слежку. Учитывая, что вокруг не было воздушного транспорта, ховер был вне конкуренции. Если, конечно, наблюдатели не пользуются маскировочным полем или дронами-невидимками. Или спутником. Но от такого уровня слежки я бы сейчас не ушел, при всем желании. Да и не стою я такого уровня, пока что, если быть до конца честным с собой.

Ховер оставил в переулке, накрыв специальной маскировочной накидкой, которую возил в багажнике. Вряд ли кто-то попытается его спереть на четвертом-то. А вот если его обнаружит потенциальная «наружка», может выйти нехорошо. Маячок прицепят или бомбу, например.

Я переодел куртку. Надвинул поглубже капюшон. Пройдя несколько кварталов и пробежав насквозь пару заведений, быстро прошел в «Физика». На вывеске четырехэтажного здания был изображен парень в полном вооружении спецназовца, сгорающий от фаербола, выпущенного магом-стихийником. Все это мигало, моргало, двигалось. Фаербол вылетал из руки мага и заканчивал свой путь, сжигая врага. И так по кругу. Пошлятина.

Перед заведением на парковке выстроился ряд дорогих машин. Пафосное и модное место. Для четвертого уровня, конечно.

Администратор тихо спросила меня:

— Вас ожидают?

— Да. Выдра. — Наверняка сестра зарегистрировала заказ на это кодовое слово.

— Прошу. — Девушка сверилась с планшетом. — Вас проводят.

Здание, в котором находился «Физик», было единым развлекательным комплексом. Ночной клуб на два этажа, стриптиз бар на третьем, и хороший ресторан с общим залом и приватными комнатами — тот самый «Жареный физик» на четвертом.

Так что, следуя за сопровождающим, я поднялся на лифте на четвертый этаж. Да. Это тебе не башни с их внутренними порталами.

Вежливый и безликий халдей сопроводил меня до закрытого кабинета с номером одиннадцать. Еще один звоночек, говорящий о том, что я сейчас увижу именно сестру. Она с детства обожала это число. Впрочем, я был далеко не единственным, кто знал об этом ее бзике. И о детском прозвище.

Я распахнул дверь комнаты и вошел. Дождался, когда сопровождающий уберется прочь, и сказал:

— Ну привет, сестренка. С чем пожаловала?

У меня были предположения. Переговорщиком от рода она быть не могла. Никто ей такие полномочия, и такой возможности не даст, соплячке двадцатилетней. Значит, она здесь по своим личным соображениям. Скорее всего, хочет прощупать меня на предмет этой непонятной возни с завещанием. И, если получится, урвать себе что-нибудь полезное.

Я любил свою родную сестру. Но я знал ее, как облупленную, и сильных надежд на ответные родственные чувства не испытывал. Она мнит себя великой интриганкой. А меня туповатым, но удобным младшим братом. Так было до того, как я был низвергнут в хтонические глубины полиса с родового Олимпа.

— Я же просила тебя не называть меня «сестренка». — Заявило это чудо. — Это так вульгарно. — И сморщила свой курносый носик, как будто бомжа увидела, а не родного брата.

ВИКТОРИЯ ГРИГОРЬЕВНА ОРЛОВА

В некотором смысле так оно и было. Я был одет, по меркам башни, чуть ли не в лохмотья.

— Ну да, ну да. А теперь я даже официально не твой брат. — Ответил я, усаживаясь в кресло и швыряя телефон на стол. — Так что буду звать тебя «мадам». Мадам. С чем пожаловали?

— А кто в этом виноват, а? — Тут же взвилась она. — Это ты бессмертным себя почувствовал! Заигрался! Сам виноват в том, что оказался внизу. Ты виноват в том, что оставшиеся члены семьи теперь никто в роду! А я, вместо того, чтобы стать топ-менеджером одной из родовых компаний, сейчас непонятно кто! Должна терпеть унижения от этих мерзких ублюдков из младшей линии! И вынуждена играть героиню дешевого шпионского триллера, чтобы просто встретиться с тобой! Назначать встречу во всяких бомжатниках! — Это она об одном из самых пафосных заведений четвертого уровня.

Как я оказался здесь, внизу? Легко и просто. Мой нейроимплант взломали. Вернее, как взломали? Кто-то из рода предоставил злоумышленникам доступ к программной начинке, через «ключ». С помощью импланта через мой родовой аккаунт с серверов башни слили файлы, содержащие исследования моего отца, которые считались тайной рода. После чего архив был удален. А доступ к архиву был только у меня. Ну или у того, кто управлял имплантом.

После закрытого совещания, решением совета рода меня вышвырнули из башни Орловых, с магическим клеймом на лбу. Мне не дали объясниться и не предоставили права на защиту. С другой стороны, что бы я сказал? Это не я? А кто? Если бы отец был жив, разговор был бы другой. Но отец был убит, незадолго до моего изгнания.

— Какова экспрессия. — Ответил я в своей «родовой манере». Немного замедленная речь и слегка расфокусированный взгляд. Не слишком, чтобы не прослыть имбецилом. Но достаточно, чтобы считаться «тормозом» и не излучать опасности. — Как ты страдаешь, бедняжечка. Но, напомню. Отец мертв. И виновные в его смерти не наказаны. Многолетние плоды его исследований похищены. Никто, кроме членов рода, не мог проделать всего этого.

— Тебя предупреждали, чтобы ты не лез в архивы отца! Чего тебе стоило дождаться совершеннолетия? Ты бы стал главой семьи, все нормально было бы. А сейчас… — она резко замолчала.

Мой отец был членом совета. Официальным наследником главы. Имел немалые доли в родовых предприятиях. Отвечал за весь научно-исследовательский комплекс рода.

Однако моего отца убили. Убили якобы какие-то мелкие бояре из Рязанского княжества, когда отец был там по делам.

— Не было бы ничего нормально, милая моя. — Если бы меня не удалось подставить, меня бы убили. Я стал мишенью, как только погиб отец. Что-то он раскопал и наисследовал такого, что его самого убрали. За всей этой историей с Рязанью торчат уши Викентия Алексеевича. Отца убили по его приказу.

Викентий Алексеевич Орлов — мой дядя. Младший брат отца. Его ветвь рода была следующей по силе и влиянию, после нашей.

— Да с чего ты взял, что Нудный ответственен за папину смерть? А? — Нудный, это дядя Викентий.

— Наверное, потому, что Нудный и его семейка получили значительную выгоду от его смерти. Кво боно. Ищи, кому выгодно, и получишь ответ, сестричка.

Сестра зашипела, как рассерженная кошка.

— Опять ты… Но служба безопасности рода проверяла этот случай! — Добавила она менторским тоном. — И нашла месть мелкой семейки за честь женщины, которую отец использовал и бросил.

— Ты сама-то в это веришь, Викки? Какая-то мелкая семья из Рязани решила самоубиться о род Орловых? Наш отец изменил матери? Я слил родовую тайну на сторону? Ты, правда, в это веришь?

Она опустила глаза. Ни хрена она в это не верила. Но, в отличие от меня, предпочла делать вид, что верит.

Конечно, этих рязанских Распутиных Орловы показательно наказали, не поскупившись на расходы. Устроили маленький геноцид отдельно взятой семьи. Даже с политическими последствиями не посчитались. Ведь Распутины ходили под другим князем. Так что плюха сверху нашему роду от Воронцовых, вынужденных встрять в разборки между родами, за это прилетела. Но все это было… ложью. Ширмой из мешковины, шитой белыми нитками. Я думаю что несчастных Распутиных подставили тоже не случайно. Они были частью комбинации.

— Я провел самостоятельное расследование, когда еще мог задействовать ресурсы семьи. Нанял людей в Рязанском княжестве.

— И что же ты не сослался на результаты? Не потребовал от службы безопасности проверить твои сведения?

— Я, естественно, не нашел никаких прямых свидетельств. Но я вышел на фигуру дяди. Я уверен, что за смертью отца стоит он.

— И поэтому ты решил вскрыть архивы? Хотя тебе прямо это запретил дед? И что ты рассчитывал там найти? Совсем мозги продуло?

— Причину, Вика. Причину его смерти. Чтобы просто продвинуться в очереди на наследование или ради долей в родовых предприятиях, бояре родовичей не убивают. Чай не в восемнадцатом веке живем. И не в мыльной опере. Причина должна быть крайне веской. А еще она могла бы прямо указать на заказчика убийства. Шанс был.

— Зато теперь у нас никаких шансов. Ходят слухи, что матери ищут мужа вне рода. Хотят полностью растоптать нашу семью. Дед не давал нас в обиду, но что будет теперь: полная неизвестность.

— Ты на вопрос не ответила. Ты правда веришь, что я слил информацию?

— Нет. Не верю. Это так невероятно тупо, что тупо даже для такого тупицы, как ты, Алекс.

— Ну тогда подумай, кто мог воспользоваться моим имплантом, без моего ведома. Людей, имеющих доступ к «ключам», по пальцам безногого однорукого плотника можно пересчитать.

Она задумалась. Просто так имплант не взломать. Пока носитель в башне, вообще не взломать. «Ключ» — существующее в единственном экземпляре устройство, с помощью которого можно ковыряться в настройках импланта. Один нейроимплант А-класса — один «ключ». Доступ к ним дается только по прямому решению главы или совета. Ну или он есть у того, кто обладает достаточным влиянием в роду.

Заказывать что-нибудь в «бомжатнике» она побрезговала. А я открыл меню, собираясь сделать заказ. За целый день у меня маковой росинки во рту не было.

— За мой счет. — Сказал она, заметив мои телодвижения.

— Конечно, за твой, сестренка. Ты же меня пригласила. Да у меня и денег таких нет, чтобы здесь столоваться. Корпоративной картой расплатишься, агентесса ноль-ноль-ноль доморощенная?

Она фыркнула, но на провокацию не повелась. Просто положила на стол несколько купюр крупного достоинства.

Я вызвал официанта и продиктовал ему заказ. Сделал паузу, чтобы дать сестре отойти от предыдущей беседы и собраться с мыслями. Своими изысканиями о смерти отца я не делился ни с кем. Одно дело думать, что «это жжж неспроста». А другое — иметь косвенные доказательства виновности. Или знать, что они есть у меня.

Официант ушел. Виктория вздохнула. И все же решилась. Обычно она предпочитала разговоры вокруг да около и ничего не говорила прямо. Но я уже сломал ритм и план беседы. Так что наделся: сестра выдаст что-то содержательное.

— То, что дед умер, ты уже знаешь? Или совсем в своем изгнании за новостями не следишь? — Я равнодушно кивнул. — Знаешь или не следишь?

— Знаю, конечно. На меня уже два покушения сегодня было. Но таких. На троечку. А про деда… Помер Трофим и дрянь с ним.

— Опять ты со своими вульгарными шуточками! Он, между прочим, тебя перед советом рода отстоял. И дом подарил! Содержание назначил из личных средств.

— И что? Понятно, что он все это сделал не по доброте душевной. Алексей Георгиевич был тем еще динозавром родовой политики. Уверен. Он знал о причастности его второго сына к гибели первого. И, в отличии от меня, скорее всего, имел доказательства этой причастности. Но ничего не сделал. Он прекрасно понимал, что меня подставили. Может, даже знал кто. И всего лишь «заступился». Дом дал, гляньте, какой добряк. Прямо меценат на максималках. Наверняка он собирался каким-то образом использовать и меня, и дядю в своих дальнейших схемах. Но ты и сама все это понимаешь.

— А ничего, что дядя Кеша теперь почти наверняка станет главой рода? — Зло спросила она.

— Так от меня-то ты что хочешь? Чтобы я деда воскресил? Дела рода меня больше не касаются. Что. Тебе. От меня. Надо?

— Не касаются? А нападения? Ты сам сказал: тебя сегодня убить пытались. Ты, конечно, у меня глуповатый младший братец, но в прямом вранье раньше замечен не был. Это так тебя дела рода не касаются? Совсем хватку потерял?

Врать прямо мне нельзя. Не знаю почему. Это все последствия дара видения. Просто прилетает кое-что похуже отката. Этот запрет я нащупал опытным путем. Совсем не безболезненным.

— Пытались. Сперва застрелить на третьем, а потом заставить подписать отказ от наследства и травануть уже здесь. Помнишь такого, на крысу похожего? Виталик или Вася?

— Да, помню. Он легкую наркоту для компании придурка Виссариона таскал. И всяких безродных запугивал. Он что совсем ориентиры потерял? Возомнил, что может моему брату угрожать? Это ничтожество? — Сестра реально закипела.

Смешно. Ишь как спесь родовая шибает. Но я сказал другое:

— Он прихватил с собой трех физиков, для убедительности. И взял в заложники мою любовницу. Я же теперь никто практически, ты помнишь?

Ее ротик округлился. Я никогда официально не был крутым бойцом. С детства я скрывал свои способности и истинные возможности. Например, о ви́дении не знал вообще никто. Впрочем, в среде бояр все предпочитали прятать козыри в рукаве.

— Три физика? Но ты сидишь здесь, и даже не избит. Кто? Кто посмел?

Что характерно, про любовницу ни одного вопроса. Люди из районов для обитателей башен как бы не существовали. Ну кого я здесь себе мог найти? По мнению сестры, максимум на помойке девку подобрал, отмыл, от очистков очистил, а потом уже… ну вы поняли. На ее взгляд, районы и были одной большой помойкой.

— Ирма, кто же еще. — Сестра снова зашипела. — А физики эти мало каши ели. Но ты не отвлекайся.

— Ты сам сказал. Тебя пытались заставить подписать отказ от наследства. Знаешь, что забавно?

— И что же, сестрица?

— Задолбал! Не беси меня! Никто в роду не знает, что именно это за наследство. В основном завещании указаны номер и дата документа, но в нотариальной имперской базе его нет. Удален. Как нам сказали, восстановлению не подлежит. В дедовом сейфе его якобы не нашли. Ну или припрятали. Но все уверены, что ты в курсе.

— А я не в курсе. — В ее глазах на миг мелькнуло разочарование. — Старик вечно что-то мутил. Интриговал, ссорил всех между собой. Может и нет никакого наследства, а? Он просто хотел, чтобы после его смерти вы все еще раз пересрались.

— Фу. Мужлан. — Она снова сморщила носик. Когда она так делает, она такая милаха! — Как будто для этого повод нужен. Что, даже не догадываешься?

— Даже если бы догадывался, с чего бы мне с тобой делиться информацией, Викки?

— С того, что я твоя родная сестра! Вот же ты свинья, Алекс!

— То-то за полгода моего изгнания ты впервые со мной связалась, милая «родная сестра». А до этого что? Даже написать мне не могла?

Я на нее не злился. Но я терпеть не мог лицемерия. Что еще за апелляция к родственным чувствам? Впрочем, я в детстве всегда ее баловал и покрывал. Наверное, она думала, что и дальше так продолжится.

— Я не могла! За мной постоянно следят. Да ты и сам знаешь. Мне и маме отдельно запретили с тобой встречаться. Да и как с тобой связаться? Что-то ты номер свой новый мне не оставил. Да я знать не знала, что ты аж в эту Соколовскую помойку переехал! Думаешь, СБ рода мне отчеты шлет? Думаешь, мы там, после твоего изгнания, как сыр в масле катаемся? Думаешь, легко было сегодня из-под надзора уйти? — Ее голос сорвался.

И здесь произошло то, что меня поразило. Из ее глаз хлынули слезы. Вика не рыдала, не всхлипывала, не впала в истерику. Просто смотрела на меня не моргая, а из уголков глаз беззвучно катились слезы. Я сестру плачущей с шести лет не видел. Это что угодно, но не манипуляция.

Если подумать, их там наверняка затравили. Точно пытались, хотя с Вики обычно где сел, там и слез. Но, видимо, даже у сестренки есть предел прочности.

Я осторожно поднялся и, присев к ней на ручку кресла, крепко обнял. Некоторое время мы молча сидели рядом. Почти как в детстве. Потом она шмыгнула носом и потянула из сумочки носовой платок.

— Весь макияж из-за тебя смыло. — Сердито заявила она. — Как я объясню, что в таком виде из салона красоты приперлась? Тварь ты, Алекс, дрянская. Как есть.

— Я все равно ничего не знаю о том, что дед оставил. Мне он копию документа не передал. Так что зря салон красоты пропустила.

— Да и Дрянь с ним салоном. И с завещанием. Хоть убедилась, что ты жив. Матери скажу. У меня теперь есть телефон, который наши безопасники не проверяют.

Я фыркнул. Сестра себя мнила интриганкой, но о возможностях СБ рода имела весьма смутное представление.

— Чтобы СБ рода не слушала телефон, его нужно хранить на одном из уровней. А лучше в другом районе. Если трубка в башне, ее точно поставят на прослушку, рано или поздно. Защитные алгоритмы взломают мессенджер, проанализируют содержимое. И, по ключевым словам, поднимут тревогу. А ты ее наверняка на свой этаж потащила. Там любое устройство автоматически мониторится.

— Не настолько уж я дура. Трубка у моего стилиста лежит.

— Ну вот она на тебя и стуканет.

— А Ирму я отравлю, тварь такую, — непоследовательно заявила сестра. — Как посмела? Мразь. Дешевка. Первый, ну который стрелял в тебя не от нее. Она, конечно, тупая, но не настолько, чтобы сперва убить пытаться, а потом заставить отказ подписать. Тогда от кого? Дядя Кеша постарался?

— Первый убийца был, скорее всего, приветом от кого-то из прихлебателей Викентия или наших двоюродных братьев. А может, и Георгий Алексеевич подсуетился. — Георгий третий сын деда и мой второй дядя. — Если бы нападение спланировал Викентий, было бы действительно опасно.

— Надо держать связь. — Сказала сестра. — Мы родня. У тебя нет других союзников, Алекс. — Секундная пауза. — Да и у меня тоже. Я про телефон поняла. Сделаю все, как надо. Если что узнаю, сообщу. Будет надо, денег дам. Просто не бросай нас. Ладно?

Я еще об этом пожалею. Но, Дрянь меня раствори, это моя сестра. И мать. И младший брат. Я старался о них не думать, поскольку наше общение могло сделать им только хуже. Но не откликнуться на прямую просьбу я не могу. Да и какая от меня им нынче помощь? Разве что моральная. Мы живем в разных мирах.

— Конечно, Выдра моя. Вот мой второй номер. Левый. Пиши сюда. — Я набросал номер на салфетке. — Вообще, надо бы связь понадежнее, чем через левые телефоны организовать. А это почти как голубиная почта, получается.

— Я напишу. Увидимся. — Она пошла к двери. — Алекс! — Я поднял голову. — Береги себя.

Я кивнул, подумав: то, что я затеял сделать сегодняшней ночью, не похоже на тактику «беречь себя». Хотя это, как посмотреть.