Изгой рода Орловых: Ликвидатор

Глава 23 Трудовыебудни 2

— С формальностями закончили. — Волков выключил камеру. — Теперь несколько вопросов вне протокола, Алексей.

Меня опрашивали последним из группы. Формальность формальностью, но сейчас Волков занимался прикрытием задницы Управлению ликвидаторов, в намечающемся конфликте с башней Соколовых. Заранее стелил соломку и готовил объяснения нашим действиям. Будут Соколовы обжаловать нашу героическую атаку курильни или забьют (что вероятнее), а папочка с готовыми материалами проверки — вот она.

Как говаривал мой отец: «Больше бумаги, чище задница». К виртуальной документации это тоже относится в полной мере. Тем более, учитывая то обстоятельство, что по имперским регламентам хранение основных документов на бумажном носителе было обязательным.

— Не обещаю, что отвечу на все. — В тон Волкову ответил я.

Он глянул на меня с легкой усмешкой. Прям как мать на нерадивого отпрыска. Ну или чемпион секции по боксу на хвастливого неофита.

— Иногда молчание красноречивей слов, Алексей Григорьевич. Но я не собираюсь лезть вам в душу или допытываться родовых тайн. Вопросы будут чисто практического характера и относительно ваших действий во время инцидента. И вот первый из них. Что сподвигло вас броситься к черному ходу без приказа?

Я мысленно поморщился. Во время официальной части опроса Волков мою странную инициативность деликатно обошел стороной. В его распоряжении были записи наших переговоров и камер тактических комплексов, так что не заметить эту ситуацию он не мог.

— Я решил, что милицейского патруля будет мало, чтобы сдержать возможную попытку прорыва. А объяснять времени не было.

Широченное лицо коллежского секретаря расплылось в гримасе недоумения.

— Вы впервые прямо солгали мне, Алексей Григорьевич. И по столь незначительному поводу? Я в замешательстве.

— Вы что, до сих пор детектор свой не отключили? — Не сумев скрыть досады, буркнул я. Я не солгал. Просто переиначил правду. Мой дар на это не среагировал. А Волков — да! Досадно! — Так его данные даже во время официального допроса к делу не пришьешь.

— Мне не нужен детектор. Я ментат, может, слышали о таких? Вижу, слышали.

Я мог не знать, как включать микроволновку, но о магии вероятного противника имел познания довольно обширные. И, да, я знал кто такие ментаты. Специфичные ребята, которых научились тренировать в Римском Понтификате. Магия высших ступеней там под запретом для всех, кроме имеющих церковный сан. А еще под запретом нейроимпланты, как «оскверняющие божье творение». Но они научились делать из физиков, не прошедших посвящение стихиям, таких вот ребят. Абсолютная память. До предела развитое восприятие. Мощнейшие аналитические способности, переходящие в начальные ментальные умения, вроде чтения эмоций. А также возможность коннектиться с периферийными устройствами, почти как у техномантов. Волков считывает, как открытую книгу, мелкую моторику собеседника, которую в принципе невозможно контролировать без соответствующих заклинаний или алхимии. Так что даже косвенно соврать ему не получится. Не на моем уровне развития.

Между тем Волков продолжил:

— Очень странно, что вы лжете по такому, казалось бы, незначительному поводу. Но оставим это. Второй вопрос: почему вы сразу спрятали свидетеля и чемодан? Что вас сподвигло?

— Я не решился оставлять их в переулке. А когда вернулся на улицу, увидел, что прибыли Соколовы. Еще и не просто пехота, а вместе с представителем рода. Зная, как обычно действуют бояре, я спрятал улики и свидетеля. Потому что, если бы про них узнали, пришлось бы либо влезать в открытый конфликт, либо отдать.

— Отдать бы пришлось, без вариантов. — Вздохнул Волков. Выхлоп из могучей груди потревожил лежащие на столе стопки распечаток. — Мы в их районе работали. Больше вопросов нет, Алексей Григорьевич.

— У меня есть. — Орин благосклонно кивнул, забив на мое чинонебрежение. — Где сейчас свидетель? И чемодан?

— Свидетель в госпитале Управления. Там пытаются нивелировать разрушения, которые вы нанесли его хрупкому организму. Для дальнейшего допроса. В участке сохранить ему жизнь было невозможно. Чемодан у нашего исследовательского отдела.

— Что за твари были? Я посмотрел в монстр-компендиуме Управления, там ничего похожего нет. Я знаю, что есть физики, способные к трансформации. Волковы, которые наши российские, Медведевы и прочие. Но это явно не их бастарды в таком количестве. Ребята, говорят, еще двух тварей грохнули внутри.

— Знание об этих существах не ваш уровень допуска, Алексей. Вам же предлагали губернского секретаря получить? — побарабанив пальцами по столу, он продолжил. — Но неофициально… Кто-то экспериментирует с упорядоченным вмешательством в гармониум простолюдинов. Направленные мутации. Этих тварей нет в монстрятнике, потому что их нет, как класса. Вернее, не было, до недавнего времени. Говорю это потому, что вы принесли нам целый чемодан мутагена.

— Благодарю. Разрешите идти? — Поднялся я.

— Да, конечно, Алексей Григорьевич. Не смею более задерживать. Хотя… еще минуту вашего внимания. Мне предложили выбрать помощника в участке. Для ведения дела по колдуну, связи с командами и прочего. Хотел попросить у лейтенанта вас, но, для начала, решил услышать ваше мнение.

— Я бы не хотел оставлять работу на земле. Господин коллежский секретарь, мне не по душе вся эта тягомотина с расследованиями, допросами и прочей ерундой. Я могу этим заниматься. Но не хочу.

— С допросами, расследованиями и прочей тягомотиной я разберусь как-нибудь без вас, при всем уважении. — Его глаза весело блеснули. — От вас, Алексей Григорьевич, мне требуется вовсе не аналитические способности. А ваши мускулы. Образно выражаясь.

Вот это обидно было. Хотя сам же только что сказал, мол, работа оперативника мне нравится. Сволочь этот Волков. И, наверняка, он мою обидку считал. Опаснейший мужик, вообще-то. Лучше от него подальше держаться.

— Если прикажут, я буду вынужден согласиться. — Ответил я уклончиво.

— Тогда попробуем сделать так, чтобы это не мешало вашей основной деятельности. К тому же это временно. Максимум неделя. Я разберусь с колдуном, и мы с вами расстанемся. — Сколько самоуверенности-то! Неделя, ишь ты какой Эркюль Холмс у нас здесь нарисовался. Хотя — ментат это серьезная заявка на победу.

С ребятами из команды мы отсидели остаток дежурства, за которое ничего существенного больше не случилось.

Следующий день был выходным, затем патруль, выходной и снова два дня дежурства. Так что желательно, конечно, нашего убивца поймать за завтра. Думаю, и ему уже могло надоесть сидеть, ждать у моря погоды. Очень на это надеюсь.

Башня Орловых. Кабинет Викентия Орлова.

— Отец. Вызывал.

Виссарион выглядел идеальным членом рода. Рослый блондин с широкими плечами. Зеленые орловские глаза и семейный узкий тип лица унаследован от отца. Со вкусом подобранная одежда. В общем — красавец, спортсмен, аристократ. Он уверенно прошел к столу и уселся напротив отца, занятого работой на виртуальном мониторе.

Викентий Алексеевич молча толкнул по столу тонкую папку в сторону сына. Сбросил настройки виртуальной реальности и спокойно воззрился на своего отпрыска.

Виссарион быстро взял папку. Просмотр содержимого не занял много времени. В глазах на миг вспыхнула паника, но тут же погасла.

— Следишь за моими финансовыми делами, отец? — Спросил, забрасывая ногу на ногу.

— Если бы. Это Фома мне принес. Лично из рук в руки передал. А завтра информация о том, что ты нанял убийцу, чтобы расправиться с двоюродным братом, станет достоянием рода. А куда она утечет дальше, знают только духи предков.

— Я… Не понимаю, что они смогут мне сделать. Он не член рода. Досадная помеха, которую нужно устранить. На что остальным просто не хватит духа. Деньги мои. Какие ко мне претензии, отец?

— Проблема не в том, что ты нанял убийцу. И даже не в том, что изгой твой кровный родственник. Алексея все давно списали. Ты попался, Виссарион. Бездарно. По-идиотски. Даже такой пентюх, как Фома, тебя вычислил. Это выставляет в плохом свете всю нашу ветвь рода. И в первую очередь меня. А если вспомнить, что Ирма тоже обосралась с Алексеем, то мне становится понятно, почему я проиграл голосование за пост главы. Видимо, у других мажоритариев есть четкое понимание, что мне не на кого будет оставить род. Да и еще, если этим делом займутся опричники, отмазать тебя будет очень дорого. Вернее, не если, а когда.

— Я сделал то, что должен. Никакое имущество не должно покидать род. Я не особо не скрывался, потому что плевать. Ничего не будет. Никакого откупа, никаких опричников. — Виссарион высокомерно задрал подбородок.

— Потрудись объяснить, сынок, что ты имеешь в виду. — Викентий понизил голос почти до ледяного шепота. Когда этот тон слышали его подчиненные, они падали в обморок или, как минимум, получали средней степени обморожение. Виссарион же только хмыкнул.

— Все будет нормально. Я не обязан тебе ничего объяснять. Просто перестань считать меня идиотом.

Викентий примерно минуту рассматривал сына, как будто видел перед собой незнакомца. Затем резко выдохнул и произнес:

— Упустил. Что же сам виноват. Понадеялся на учителей и супругу. Я, конечно, знал, что мать твоя невеликого ума женщина. С каждым годом все очевидней, что вам с Ирмой достались ее куриные мозги.

Виссарион покраснел и прошипел, подавшись вперед:

— Не смей оскорблять мою мать! Она хотя бы из хорошего рода, не то что твоя вторая жена — из дворянишек…

— Я даю тебе возможность ответить по-хорошему. Кто? Кто заронил в твою пустую голову мысль об устранении двоюродного брата?

— Да с чего ты взял? Я сам так решил! Понял? Сам!

— Сам ты только что выбрал по-плохому. — Викентий шевельнул пальцами и слегка расфокусировал взгляд.

Имплант Виссариона отключился, выкинув несколько сервисных сообщений на телефон.

Виссарион зашипел и начал покрываться каменной коркой, но дальнейшие действия Викентия были молниеносны.

Он создал одновременно три печати, которые метнул в сторону сына.

Первая врезалась в корпус, напротив солнечного сплетения. Она обволокла гармониум парня, напрочь лишив его возможности оперировать праной или воззвать к стихии.

Вторая лишила его голоса.

Третья разрослась до размеров человека и продолжила увеличиваться. Из ее узловых точек вырвались цепи, и крепко спеленали конечности Виссариона.

Парня перевернуло вверх ногами и прижало к печати в форме «морской звезды».

Тело повисло между полом и потолком.

Все это произошло в течение одного удара сердца.

Виссарион рванулся, но цепи держали крепко.

— В общем так. Будешь висеть здесь, пока не расскажешь мне все. Заодно кровь к голове прильет, может хоть немного соображать начнешь.

Он отвернулся от висящего посреди кабинета сына, вновь вызывая виртуальный экран. Затем снова обратился к наследнику, как будто что-то вспомнил.

— Без импланта ты на месяц, в любом случае. И если я не услышу от тебя подробнейший рассказ, во что ты вляпался и не буду удовлетворен твоим рассказом… Через час я официально аннулирую твое право наследования. С наследником идиотом я как-то смирюсь. С наследником необучаемым идиотом? Не готов. Как надумаешь поделиться со мной информацией, дай знать. Помычи там, головой потряси. Амелия (так звали виртуального помощника главы семьи) выведи ему в интерфейс таймер. У тебя пятьдесят девять минут.

У ТЕБЯ ПЯТЬДЕСЯТ ДЕВЯТЬ МИНУТ

К чести Виссариона — он продержался почти сорок. Сорок минут пытки, потому что прилившей к голове кровью особенности печати не ограничивались. Спину жгло, как будто ее вскрыли и рану посыпали солью. По рукам и ногам, от места крепления магических оков распространялся парализующий холод, заставляющий не чувствовать конечности. Затем заклинание отпускало нервы — и вернувшиеся ощущения были отвратительными. А потом цикл повторялся.

Сорок минут на памяти Викентия Алексеевича не выдерживал в этой печати никто. Кроме самого Викентия и его брата Григория. Отец их так неоднократно наказывал в детстве. На своих детях они уже не практиковались. А зря, судя по всему.

Виссарион замотал головой, активно гримасничая. Викентий оторвался от работы, глянул на таймер — сорок одна двенадцать, и слегка изменил конфигурацию печати. Виссарион рухнул на пол. Оковы перестали жечь и замораживать конечности, просто продолжали удерживать его около магического сигила. Викентий Алексеевич снял с сына заклятие немоты.

Несмотря на опасения Викентия, Виссарион был все же обучаемым. Да и не таким уж и тупым. Просто он «слегка» охренел от безнаказанности. Башня многим на голову бумажную корону надевает. Он не стал орать, чего-то требовать или ругаться. Он прекрасно знал отца, и как тот относится к своему слову. И понимал, что рассказать все сейчас — его единственный шанс не стать отлученным от семьи.

— Неделю назад я был на званом вечере у Скворцовых. Ты еще не поехал, сказал с них и наследника хватит. Там ко мне и подошел этот мужчина…

Четвертый уровень района Соколовых. Алексей

В дом я заходил без опаски. Вероятность того, что наш отравитель повторно его посетил и оставил смертоносный сюрприз, была фактически нулевой. Наблюдение за домом было усилено дронами. Систему безопасности слегка модернизировал Лешенька. От вторжения это бы не спасло, но он уверял, что узнает о любом незваном визитере, будь тот хоть сто раз техномант. Мол, сторожок неизвлекаемый. Поскольку сообщений о вторжении не последовало, я и не переживал.

Погладил ховер, сиротливо стоящий в арке.

— Ты мой славный. Извини, что бросил тебя. Мы еще полетаем.

Я не сумасшедший. Моя мама проверяла меня! На самом деле множество людей разговаривают со своими машинами, особенно в наше время. Так что нечего. Людей, разговаривающих с монетами гораздо меньше. Но и я ведь не кто попало, верно?

Перед тем как лечь спать, посоветовался с Анной Иоанновной о перспективах сегодняшней ночи и завтрашнего дня. Два аверса, реверс, аверс. Да, да, нет, да. В целом, я был согласен с Ее Величеством.

— Так и поступим, государыня. Вы, как всегда, сама проницательность. Не зря с вами связывают одни из самых существенных реформ во внутренней политике Империи. — Сказал я надменному профилю. — Благодарю за совет и спокойной ночи.

Решено. Форсирую работу с печатью. Не нравится мне, как закручиваются дела. Оставлю на завтра минимум праны. Уверен, обойдусь и минимумом. Надеюсь, даже если Плахин прикомандирует меня к Волкову, это случится не в мой выходной. В любом случае — печать в приоритете.

Мысли долго не хотели успокаиваться. Мне нужен ключ! Нужен мой имплант, а, вернее, хранилище данных, в которое без него не попасть. Иначе все мои трепыхания… Да нет, я и так справлюсь. Но усилий придется затратить гораздо больше.

Надо разобраться с убийцей как можно раньше. Что, если завтра он не нападет? Решит подождать? Если Истоминой не удастся добыть разрешение на слежку? Или хотя бы вычислить его место пребывания? Ненавижу неконтролируемые ситуации, в которых завишу от других. Привык, понимаешь, быть впереди на шаг, пусть даже на минуту.

В конце концов, я таки сумел сосредоточиться и проявить свою печать изгнанника в духовном теле. Дальше пошло легче. Работа по перерезанию «нитей» нудная, медитативная. Требует сосредоточения. Все дурные мысли и метания из головы вымело довольно быстро. Осталась только предельная концентрация на задаче.

Дрожание печати.

Лопающиеся нити.

Энергия, превращенная моей волей в стальной резак.

Каждый раз работать с печатью становилось все проще. Считается, что такие тонкие манипуляции со своей душой доступны только стихийникам. И то — талантливым. Ерунда. При должной мотивации, как оказалось, и без инициации можно обойтись.

Уснул я со счастливой улыбкой и спал сном праведника. Никакие дурацкие сны про отрезанные головы меня не терзали.

Утром проснулся с четкой мыслью.

Пора начинать охоту на охотника. Правда, как оказалось позже, я не все учел в своих умопостроениях.