Изгой рода Орловых: Ликвидатор

Глава 11 Новые возможности, новые знакомства

Грязь стекла с семени, впитываясь в дерево. Из небольшого шарика, больше похожего на какую-нибудь модель вируса для школьного кабинета биологии, семя начало превращаться в… Больше всего получившаяся штука была похожа на осколок жженого сахара, отколотый от основного куска. Неровная поверхность, структура как у прозрачной льдинки. «Леденец» — так называли этот тип содержимого семени.

— Охренеть! — Влезла Заноза. — Леденец. Крупный. И всего делов пять минут.

— Подготовка основы ритуала еще полчаса. — Педантично заметил Прилепских. — Но впечатляет. Ты точно не познающий (маг), Боярин?

— Точно. — Я убрал пальцы с рисунка, почувствовав, что ритуал перестал работать. — Я эту схему выучил почти случайно. Она входила в курс по простеньким рунам, доступным даже физикам. Никогда не думал, что пригодится.

— Научишь? — это Кабан. Поразительное простодушие. — Полезная штука.

— Схемам-то научу. — Осторожно ответил я. — Это не секрет рода, какой-нибудь. Но здесь масса нюансов. Чтобы использовать ритуалы, нужно освоить управление праной на уровне эксперта. Иначе они для физика бесполезны. Так-то считается, что эффективно использовать руны и начертательную магию можно только со ступени стихийника. Но, как видите, это не так.

— Тогда мне не надо. — Флегматично заявил здоровяк. — Тока время тратить. У нас Ветер вон стихийник.

— Сколько еще можешь очистить? — Спросил Красавчик. — Это же реально нормальная экономия получается. И времени, и денег. Обычно по три дня очистку ждем!

— На этой основе еще одну. Максимум. — Ответил я, разглядывая почерневшую деревяшку. — Точно не знаю. Интересная штука — этот леденец.

Интересная штука этот леденец

И я протянул руку, чтобы взять очищенный эфириум. Так, кажется, по научному называли эти штуки. Мои пальцы сомкнулись на «леденце», и тут же Красавчик схватил меня за запястье, с криком:

— Ты чего творишь, полоумный!

Я от неожиданности выпустил трофей, и тот брякнулся обратно в контейнер. Но в мгновение прикосновения сработало мое ви́денье.

В момент, когда я прикоснулся к леденцу, я увидел его внутреннюю суть. Вместо мутного куска стекла в энергетическом плане светилась сложная конструкция, состоящая из пересекающихся потоков энергии. Все это великолепие пульсировало. Жило собственной жизнью. Похоже это было на маленькое магическое сердце. И сразу пришло понимание. Леденец содержит способность, связанную с движением. Как такое может быть, я не знал, но ощущение было очень четкое.

И второе прозрение, когда Виталий схватил меня за руку, я увидел его энергетическую структуру и гармониум. Довольно развитый, хоть и несколько однобоко. И «леденец», которого я коснулся подходил его гармониуму идеально. Это опять же не экспертное знание, а вспышка уверенности. Внезапно всплывшая и укоренившаяся в голове информация.

Я аж головой помотал от неожиданности. Кажется, мне открылась новая грань моих способностей к ви́дению.

— Объяснись, Красавчик. — Спокойно сказал я, все еще приходя в себя после неожиданной вспышки способностей.

— Ты что, правда, не в курсе?

— Я же говорил. О трофеях с порождений Дряни я почти ничего не знаю. Эта информация не входила в круг моих интересов. Только в целом, то, что все пользователи Мирового Эфира знают.

— Так я поясню-то. — Вмешался Рудницкий. — Тут такое дело: эти штукенции по-разному используют. Но главное свойство — восполнение праны. Енергии по-вашему-то. Леденец неста. нистаб… короче непрочный, и начинает отдавать прану при контакте с телом. То бишь-то с чужой праной. Так, што брать их голыми руками такое себе. Начнет реагировать — потечет. Потеряет в ценности. Да и через руки он прану не передает, а больше рассеивает.

— Не очень понятно, как их тогда используют. — Задумчиво произнес я.

— В капсулу закатывают. Желатиновую. И под язык закидывают, када надо. Так интересней получается. Ну и мозг типа притягивает прану. Как-то так. Но эт пустышки так используют. Ещо из них делают зелья развития. В алхимку кладут, как усилитель эффекту. А самый смак, это если «леденец» содержит способность какую. Ее можно попробовать встроить в гармониум-то. Опасно оно, конечно. Но для таких, как мы — любое усиление в масть.

Я соорудил из двух карандашей подобие пинцета и переложил «леденец» в другой контейнер, устланный мягким слегка пружинящим материалом, с небольшими углублениями в три ряда.

— Давайте второй. Будем очищать, пока основа не развалилась.

Пока я проводил второй ритуал очищения, было время обдумать дальнейшие шаги. С одной стороны, проще всего — промолчать об открывшемся мне знании. Это поможет избежать лишних вопросов. Не привлекать к себе лишнего внимания — нормальная стратегия. Для земляного червяка, ага.

С другой стороны, мне с этими ребятами еще год вместе трубить. Их усиление — мне на пользу. Свое, особое место в отряде я уже, считай, получил. Но, если я покажу, что могу видеть свойства трофеев, а также определять совместимость их и членов пятерки, я из разряда «полезный чел» перейду в разряд «тренер». Как объяснить открывшуюся мне информацию? В крайнем случае скажу «секрет рода». И все. Всякий, смотрящий головидео гражданин знает: если такой секрет выдать, у боярина взорвется голова. Ну или там сердце встанет. Решено! Расскажу. Реально так пользы больше, с какой стороны ни посмотри.

Деревяшка под моими руками пошла трещинами и осыпалась черной жирной липкой сажей, едва ритуал закончил работать. Посреди хлопьев мерзкой субстанции, в которую превратилась древесина, лежала…

— Звезда. — С легким разочарованием сказала Заноза. — Дешевка. Невезуха.

Шар, растопыривший во все стороны тонкие иглы, отливающие голубоватым оттенком. Я слегка коснулся иголочек, убирая руку. Пальцы пронзил холод. И опять в голову, как будто подгрузилось понимание. Энергии мало. Но! Эту штуку тоже можно использовать без обработки. Это очень простой и эффективный стабилизатор гармониума. То есть немедленного эффекта от звезды не будет. Но вот тому, кто принимает зелье развития, этот колючий шарик будет весьма кстати. Не допустить перекосов в главном энергетическом органе при его трансформации, дорогого стоит. Я такие стабилизаторы использовал в молодости, пока не научился управлять гармониумом на уровне эксперта. Думал, их алхимики делают. А здесь вон чего, оказывается. А еще в нем чувствуется стихия холода. Значит, как катализатор в зелья заморозки пойдет, например. Или для зачарований, связанных со льдом. Короче недорогой, но полезный расходник.

— Коллеги. — наверное, надо было сказать «ребята» или «парни». Ну да ладно. Научусь еще. — У меня есть важная информация. Но я вынужден попросить вас не распространяться о том, что услышите. Это связано с моими способностями, я бы не хотел, чтобы они стали достоянием общественности.

— Клятву крови принесть, чель? — ехидно спросила Заноза. — А чего не сразу вассальную?

— Клятву крови или силы не надо. Достаточно будет простого обещания. То, что я хочу рассказать, будет полезно для отряда.

— Так. Заноза, нишкни. — Ветер поднял руку. — Обещаем, посторонним не расскажем ничего. Разговор только для тех, кто здесь сейчас. — Остальные закивали, послышалось: «конечно»; — «молчок»; — «да без базара». Ну чем ещо удивишь нас сегодня?

— Я вижу суть семян. После очистки. Сам только что понял. Вижу стихию и потенциальную пользу. А еще я вижу: кому из вас какое семя лучше всего подойдет для развития.

— То есть ты понимаешь, чего там за способность спряталась?

— Не совсем так. Вот этот «леденец», — я указал на сиротливо лежащий в кейсе трофей. — Идеально подойдет Виталию. Это способность, связанная с движением. К сожалению, чтобы понять больше, мне нужно прикоснуться к «леденцу», а, судя по вашим словам, это может его испортить.

— То есть ты можешь понять есть в «леденце» способность, или то пустышка? — неверяще спросил Рудницкий. — Ты энтот, фена. финам… короч особенный что-ли?

— А что, это как-то увеличивает ценность леденца? — глядя на округлившиеся глаза парней, и Занозы, неслышно проговаривающую: «ну и дятел, епана», — добавил: — Я правда ничего не понимаю в ценности или редкости трофеев. Ну не моя тема была до недавнего времени.

— Леденец со способностью выпадает один из десяти — пятнадцати. И это надо оценщику платить отдельно, если хотишь счастья пытать. Как думаешь, ценный он?

— А в цифрах? Примерно, сержант.

— Оцененные, вон как у тебя, типа способность, связанная с движением, покупают от трех тысяч. От трех. А до… пожалуй, что до пятнадцати. А не оцененные, — добавил Рудницкий, предвосхитив мой вопрос, — по стописят-двести рублей идут. Энто с учетом трат на очистку от дряни. Если сразу чистый приносить — триста-четыреста рублей примерно получится.

Ого! Три тысячи рублей — это трехмесячный оклад ликвидатора. Мне вообще пятьсот в зубы пока назначили, как стажеру. И этой суммы едва хватит, чтобы оплатить налог за дом, на еду и на зарядку кристалла моего ховер-байка. Сумма от продажи «леденца» неплохая прибавка к жалованию, даже если делить на пять. Но этот леденец лучше не продавать. Хотя, как отнесутся коллеги-ликвидаторы к потере потенциального дохода, я пока не знаю. Но и не поднять эту тему, не могу.

— А оценка, во сколько обойдется? — спросил, чтобы уже поставить все точки над И.

— От ста до трехсот — семя. Как понимаешь, можно так на так и навариться с оценкой-то. Получить дырку от бублика или даже в минус уйти. Поэтому мы в основном сдаем семена в чистку и продаем ужо чищенные. Копейки выгадываем, мля, но все на хлебушек-то.

— Ясно. Но вот этот конкретный леденец, повторю, идеально подойдет Красавчику. Хоть сейчас бери и вживляй. Я не знаю, как у вас принято здесь, но усиление бойца, это усиление отряда, я так думаю.

— Ветер! — Красавчик умоляюще сложил руки на груди. — Это шанс. Когда еще мне усилитель, считай, на халяву упадет? Три тысячи я не наберу, но две с половиной, могу компенсировать. Я почему-то этому сказочнику верю. Боярин же, чему его только в башне не могли научить. Не чета нам простодырым лапотникам.

— Голоснем? Хто готов «леденец» Красавчеку отдать-то. — Руки подняли все. — Ну и все. По двестиписят рублей на лицо закинешь, в компенсацию. Алексею — четыреста. Мне могешь в следующем месяце отдать. Или в позатом.

— А мне сегодня! — Заявила Заноза. — А то знаю я тебя, жлоба.

Виталий бросил на Розу-Занозу злобный взгляд, но возражать не стал, сразу полез в смартфон, параллельно спросил у меня:

— Твой номер дай, кстати. Тебе тоже скину. — Если он ждал, что я благородно откажусь, как сержант, то он просчитался.

Я продиктовал ему номер. Деньги кончались, и с этим нужно было что-то придумывать. Со служебной зарплатой можно было ноги протянуть. Сильно ограничивать себя я не привык. Так что нужно думать об источнике дохода. С вновь открытыми способностями перспективы обрисовались четче.

— Так, а чего с остальными трофеями? — Спросил Рудницкий.

— Сейчас напилим брусок, я заберу его и трофеи домой. Как очищу все, принесу. — Выдал я предложение. Сидеть в провонявшей потом дежурке не очень хотелось.

— Смотри. Завтра приходить не надо. У нас два дня через один режим дежурства. Ежели за завтра до обеда очистишь, пойдем к скупщику ввечеру. — Рудницкий вопросительно посмотрел на меня.

— Думаю очищу, — ответил я, забирая контейнер с семенами и напиленные бруски.

— Лады, твой номер я записал. Позвоню к двенадцати. А вам всем до послезавтра воины. — Попрощался Рудницкий.

Звонок от Истоминой поступил, когда я остановился в очереди к КПП на четвертый уровень.

— Слушаю, Мария Юрьевна. — включил я наушник. Напротив правого глаза на щитке мотоциклетного шлема спроецировалось небольшое изображение девушки.

— Орлов? Надо поговорить. Когда будешь у себя? — Тон усталый и раздраженный. Вид тоже слегка замученный.

Позади Истоминой виднелся нижний край большого портрета. Судя деталям мундира, портрет изображал Его Императорское Величество. Допоздна на работе задерживается госпожа «особый следователь».

— Полагаю, через полчаса, Истомина. — Ну а что? Меня всегда раздражала манера ментов и опричников обращаться ко всем по фамилии и на ты. Мол, нормы, приличия и титулование не для них писаны. — Я вот только не знаю, стоит ли тратить на общение с тобой свое личное время.

— А ты не охамел ли подданный, так с должностным лицом разговаривать? — Ну надо же куда ее понесло. Видимо, совсем плохи дела, и начальство, как только имя-фамилие Ирма Орлова в отчете увидело, так дело и закрыло. А девочка теперь на мне отыгрывается.

— Если вы звоните мне, как должностное лицо, госпожа Истомина, будьте любезны, соблюдайте нормы делового общения, принятого в Империи. В том числе для имперских служащих. А срываться на меня за недотрах или, наоборот, за то, что вас начальство поимело, не стоит. — И сбросил звонок.

Надеюсь, после такой отповеди она передумает со мной общаться. Видеть сегодня у себя дома посторонних у меня не было ни малейшего желания. Денек был потный, и я неожиданно вымотался. Не физически, а, скорее, морально. Устал.

К ночному подвигу по обезвреживанию печати добавилась куча новых впечатлений. И много тем для размышления. Хотелось поужинать в тишине и покое. Немного поспать. А помогать, пусть и симпатичной, но вредной девчонке копаться в куче гнилья, которой с самого начала выглядело дело о покушении, не было ни малейшего желания.

Мечты, мечты, где ваша сладость? Подъезжая к дому, обнаружил припаркованный рядом черный, затонированный наглухо внедорожник воистину слоновьих размеров. На таких рассекают бандиты или представители спецслужб. Шанс на то, что он просто случайно остановился напротив моего особняка был примерно таким же, как шанс физика не быть зажаренным при попадании по нему огнешара. Ска! Что за чудовищное разочарование. Как вы все мне дороги, господа хорошие!

Я остановился метров за пятьдесят до ворот, наблюдая за внедорожником. Никаких шевелений. Определить, есть ли кто-нибудь внутри, не представлялось возможным. Но, с моей удачей, точно есть. И точно по мою душу приперлись. Я задумался о том, чтобы свалить куда-нибудь, например, в кафе и поужинать там. Но, боюсь, меня уже срисовали.

Во время тяжких дум меня снова застал вызов от Истоминой. Я хмыкнул и принял звонок.

— Алексей Григорьевич, — ледяным тоном заявила госпожа следователь. — Хотелось бы…

— Можете прямо сейчас подъехать, Мария Юрьевна? — Бесцеремонно перебил я ее.

— Буду через пять минут. — После секундной задержки отреагировала она на мою покладистость.

Соединение прервалось. Я взглянул на не подающий признаков жизни черный фургон. Опустил ховер на тротуар и перебежал дорогу, направившись к небольшому павильончику. Там продавали пирожки и дрянной кофе. Но желудок свело какой-то особо суровой судорогой, и я понял, что до дома не дотерплю. Еще и гости эти, подозрительные.

Короче, я накупил шесть пирожков, два с печенью, два с капустой и два с луком-яйцом. Ну или с, подозрительно похожими на перечисленное, суррогатами. Взял большой бумажный стакан с синтетическим кофе. И, устроившись на сидушке ховер-байка, запустил зубы в отдающее горелым маслом жареное тесто.

Дожевав пирожки (два последних, если честно, выкинул в урну), я двинул байк к дому, переведя его в положение «парение».

Двери внедорожника раскрылись синхронно. И оттуда вышли трое типов, вполне определенной наружности. Классика жанра. Мрачные квадратные мужики, облаченные в классические костюмы, кожаные туфли и темные очки. Надо заметить, бугаи щеголяли в хорошо сшитых классических костюмах.

Выстроившись треугольничком, главный впереди, подпевалы сзади справа-слева, они быстро двинулись ко мне. Так, чтобы это не выглядело как агрессия. Но так, чтобы я не успел открыть ворота и отгородиться от них створкой.

— Алексей Григорьевич Орлов. — Утвердительно провозгласил главный человек-квадрат в костюме.

— Я за него.