Иуда

Глава 20

Надо подсказать Карлу, чтобы девиз на гербе сменил. «Слабоумие и отвага» будет в самый раз.

Швед не подкачал. Если меня не обманывали старческие глаза Мазепы и это не оптический обман из-за плохо отшлифованных линз подзорной трубы, то король возглавил одну из штурмовых колонн. Значит, драка будет серьёзная: умели скандинавы драться, когда конунг идёт впереди. Всей разницы, что не топориком машет, а шпагой, и щита нет. Карл даже шляпы не надел, так и пошёл в атаку растрёпанным.

Впрочем, я тоже хорош. Увидел, как молодой неадекват машет шпагой и решил стать старым неадекватом с саблей. Но здесь психологический момент: наши видят, что король возглавляет атаку шведов, и будут волей-неволей искать в своих рядах меня — я тут самый старший в иерархической табличке. Нездоровьем не отговоришься, не поймут. Да и не желал я отговариваться, честно признаюсь. Сложившаяся обстановка давила так, что я был бы рад уже и пулю поймать, чтобы это закончилось.

Верхом эпичности может стать поединок двух неадекватов — старого и молодого — на стене Полтавы. Если, конечно, Карлуше и в этот раз тушка дохлого кота не прилетит, из-за чего он обидится и дальше не пойдёт. А на дворе январь, тушка, должно быть, замёрзшая и очень твёрдая… Ладно, шутки в сторону, дело — серьёзнее не бывает. Если нам удастся завершить жизненный путь короля-хулигана на десять лет раньше положенного или взять его в плен — что сделают его генералы? Будут драться до последнего шведа или отступят в Польшу?

Кстати — татар до сих пор нет. И сдаётся мне, что хан, оценив обстановку, короля просто кинул. Что ж, бывает. Когда полагаешься на иуд, сам рискуешь быть преданным.

Иуда, кстати — это ваш покорный слуга, гетман обеих сторон Днепра Иван Степанович Мазепа. Это благодаря ему шведский король вместе со своей армией оказался в самом незавидном из всех положений, какие только возможны. Сейчас у него куда меньше шансов спасти ситуацию, чем в той истории в июле 1709 года. Вернее, всего один шанс.

Предательство.

Поскольку я из обоймы выпал, Орлик и Чечель тоже в немилости — если вообще живы — то остаётся только тот, кто до сих пор был вне подозрений. И если этот штурм тоже провалится — а я был почти уверен в таком его исходе — то именно в последующие сутки-двое вероятность пробуждения «спящего» возрастает до ста процентов.

Надо доставать из пыльного ящика свою любимую паранойю и применять по назначению. Должен же быть от неё какой-то толк. Ведь лучшего времени подать предателю сигнал, чем штурм города, у шведов не будет.

А значит, этот человек тоже будет на стене, однако в гущу боя не полезет. Если я прав, то минут через десять увижу его там.

Собственно, здесь, на Киевском бастионе, собралась вся верхушка полтавской обороны. Я — то есть гетман — полковник полтавский Семён Палий, полковник Алексей Келин, генеральный писарь Иван Ильич Скоропадский и офицеры Тверского и Устюжского полков. Все — в полной боевой готовности, Иван Ильич даже кирасу нацепил. Хороший панцирь польской работы, у многих полковников такие в личном арсенале имелись.

— Добре, — сказал я, окинув собравшихся оценивающим взглядом: от меня как от старшего по чину ждали первого слова. — Швед на нас всею силою нынче пойдёт, однако ежели мы с вами в первых рядах станем, то и казаки, и солдаты, глядя на нас, с Божией помощью отобьют его. Командовать нынче тебе, Семён, как полковнику полтавскому. А мы уж с Иваном Ильичом молодость припомним, повоюем за веру православную как в старые времена. Тебе же, Алексей Степанович, как и ранее — огнём пушечным да ружейным шведа язвить, покуда возможно, а далее… Далее пусть каждый из нас исполнит свой долг перед Отечеством. Тогда и шведу ни в чём удачи не будет.

— Штуцеров мало, — ответствовал Келин — он был ранен в один из предыдущих штурмов, но легко, и потому не уходил со стен. — Так бы офицеров побили, пока они к стенам подойдут. Из фузеи ведь хрен попадёшь.

— Я тебе всё отдал, что имел, — с сожалением ответил я. — Пусть твои молодцы стреляют, только Каролуса не прибьют, он живым надобен.

— А коли случаем застрелят?

— Плакать не стану, однако государю нечего преподнести будет.

— Все по местам, — скомандовал Семён, понимая, что нечего затягивать совещание. — Шведы идут, пора делом заняться.

Я кивнул в знак одобрения, и все разошлись — каждый на свой участок, пока шведское воинство ещё вне зоны поражения. Скоропадский пошёл за Палиём, а я подал верному Дацьку условленный знак. За каждым из высших офицеров отправился один, а то и двое его подручных — моих новых сердюков. Официальная легенда — для оперативной связи между членами командования и охраны оных. Ну, а неофициально…

Так спокойнее будет.

Если спросить меня, каково оно — участвовать в отражении штурма крепости — я одно скажу: хуже только участвовать в самом штурме. Нам-то не надо было лезть на стены с оружием в зубах, иногда и в самом буквальном смысле. Но задача у нас была ещё та: не дать противнику забраться к нам и, не дай Бог, закрепиться.

В своей прежней жизни я никогда не имел дела с фехтованием, ни со спортивным, ни с историческим. Потому за время пребывания в теле Ивана Мазепы, под предлогом «поразмяться и вспомнить былое», то и дело устраивал учебные спарринги с Незаймаем. Знания и умения Ивана Степановича, память его тела — были к моим услугам. Получалось, честно скажу, очень так себе. Хорошо, что окружающие списывали это на преклонные годы и недуг, не то не знаю, как бы я отбрехался. Впрочем, для того, чтобы воодушевляюще размахивать саблей и даже пару раз ударить забиравшихся на стену шведов, этого вполне хватало. Больше толку было от пистолетов, коих я заткнул за пояс аж три штуки и на какое-то время стал похож на пирата со старинных рисунков. По крайней мере, эти адские машинки позволили мне уложить трёх шведов наповал, стреляя буквально в упор.

Или я их, или они меня. Третьего не дано.

А на стене уже вовсю кипел ближний бой. Шведы учли свои прежние ошибки и, забираясь по штурмовым лестницам, держали наготове не фузеи со штыками, а шпаги и пистолеты. Казаки и солдаты тоже пустили в ход против них холодное и короткоствольное оружие, не позволяя противнику зацепиться хоть на каком-то участке. Атаковали с северо-запада, запада и юго-запада, так как с севера мешали овражистый рельеф местности и пушки Сампсониевской башни, с востока город прикрывала река, а с юга… В общем, теоретически там тоже можно было развивать атаку, но практически именно на Мазуровских воротах шведы в прошлые штурмы потеряли больше всего людей. Карл, конечно, умел дважды наступать на одни и те же грабли, но в этот раз решил попытать счастья на других направлениях.

…Киевские и Басмановские ворота шведы сегодня атаковали особенно яростно. Тем более, что на первые как раз и попёр лично его величество, чтоб ему провалиться. Он явно горел желанием сразиться с теми, кто возглавлял оборону, и не нужно было обладать продвинутой военной разведкой, чтобы видеть, где оные персоны обретаются.

Что ж, у меня к этому типу теперь собственные счёты имеются. Пусть даже за совершенно не знакомую женщину, но то, что с нею сделали, не должно остаться безнаказанным.

Скорее всего, Карл в силу молодости и реального боевого опыта меня своей заточкой и проткнёт. Но до того я собираюсь сильно осложнить ему жизнь.

— Дацько, — я многозначительно кивнул своему «оруженосцу».

— Понял, пане гетман, — ответил Незаймай. У нас с ним был особый уговор на этот бой.

Швед лез по штурмовой лестнице и орал всякое духоподъёмное для своих солдат. В отличие от него, я стоял молча и неподвижно — с обнажённой саблей в одной руке и с заряженным пистолетом в другой. Я просто ждал, без суеты и пафосных воплей, когда этот молодой да ранний заберётся на самый верх… Мои сердюки получили чёткий приказ — Карла не трогать. К его окружению это не относилось, потому ребята уже были готовы вступить в бой с любым, кто полезет на стену после короля или рядом с ним по соседним лестницам.

Как у нас говорят — кто прёт, тот и напорется. Интересно, Карл хоть раз прикинул риски для своей армии — остаться посреди зимы и враждебной страны без главнокомандующего? Подозреваю, что нет. Память Мазепы подкидывала фактики из жизни шведского короля, свидетельствующие, что война для него была всего лишь экстремальным развлечением. Ну, ну. Это для местных он коронованная особа, практически неприкосновенная личность. А для меня это всего лишь ценный приз. Или трофей. Одним словом, как карта ляжет.

Оказавшись на верхней ступеньке штурмовой лестницы, Карл начал с того, что пальнул в мою сторону из короткоствола. Пришлось пригибаться и одновременно тыкать саблей вперёд. Мой неуклюжий выпад король отбил играючи. Будь у него ещё один заряженный пистолет, лежать бы мне с простреленной башкой. Но торжествующий Карл решил позаниматься прикладным фехтованием, на практике объясняя мне, пеньку старому, преимущества шпаги перед кривым однолезвийным клинком… Я не стал ему возражать, ни словом, ни делом. Я даже боя не принял. Когда Карлуша ткнул в мою сторону шпагой, ещё толком не преодолев бруствер, я лишь уклонился, отводя его клинок саблей. А дальше в дело вступили Дацько и трое его парней. Они попросту накинулись на короля с двух сторон и, пока двое неделикатно обезоружили его величество и начали выкручивать тому руки, их напарники вступили в бой с офицерами, короля страховавшими… До Карла наконец дошло, что происходит какая-то некуртуазная хрень: швед начал чудовищно ругаться, рваться из рук моих казаков. На помощь хлопцам поспешили солдаты, образовалась куча мала, шведа повалили и начали банально вязать… А я был спокоен, словно статуя. Сумевшего прорваться на помощь королю офицера — застрелил… Новость о пленении его величества произвела на штурмующих двоякое впечатление. Одни озверели и начали бросаться вперёд, как безумные. Другие — в особенности те, кто ещё не подошёл к стене — стали в растерянности оглядываться на своих офицеров. Мол, что делать-то? Но это я отметил уже краем глаза, на пару секунд выглянув за стену.

Самое рубилово начиналось именно здесь. Мои сердюки, упаковав орущего и отчаянно сопротивлявшегося короля, быстро потащили этот свёрток со стены, в магистрат, где по моему указанию заранее подготовили помещение для высокопоставленного пленника. Шведы не менее отчаянно пытались пробиться следом и освободить его величество, так что нам пришлось довольно туго. В бой довелось вступить и мне… Честно говоря, сам не понимаю, как остался не только жив, но и относительно цел: несколько нетяжёлых ранений можно не считать. Однако в какой-то момент я понял, что стену больше никто не штурмует.

Не знаю, кто из генералов отдал шведам приказ отвести штурмовые колонны назад, но это факт: они откатывались к своему лагерю. И лишь через несколько минут я получил ответ на свой мысленный вопрос — что происходит.

— Бивуачные дымы видны, — доложил мне какой-то капрал. — Полковник Келин велел сообщить вам, господин гетман: армия государева на подходе.

— Добре, — устало кивнул я, снова чувствуя боль в груди: «жаба» никуда ведь не девалась. — Скажи полковнику — король у нас.

Капрал заулыбался во все тридцать два зуба, козырнул и побежал доложиться Келину. А я с тяжёлым вздохом присел на пустой бочонок из-под пороха. Старость — не радость.

«Не радуйся раньше времени, — ехидно заметил глас Ивана Степановича. — Неведомо ведь, какова обстановка в Европе. А стало быть, как сию новость государь воспримет».

«Это уже не твоя печаль, — огрызнулся я. — Заткнись, дай дух перевести, не то сдохнем прямо на стене».

Как поведёт себя Пётр, я примерно догадывался: тут же начнёт договариваться с «братом Каролусом» на предмет мирного соглашения. Ему эта война уже в печёнках сидит, пора завязывать. Но я не знал, что сделает шведское командование. Уйти сейчас, когда короля повязали — это несмываемое пятно на репутации любого из них. Но и бой принимать без короля во главе войска как-то стрёмно. Потому стоило ждать как ещё одного отчаянного штурма, так и подготовки к баталии. Благо соответствующее поле в наличии и снега ещё немного.

То ли ещё будет, дамы и господа.