Исход

7

Как ни крепился Алексей, а предательские слезы все же брызнули из глаз. Умирать, мягко говоря, не хотелось, да еще вот так…

— Нет! Нет!!! Я не могу сдохнуть! А-а-а! Не могу! У-у-у! Я же мать твою так растак чертов попаданец! Ы-ы-ы! Это не по канону сдохнуть в первые же дни после попадания! А-а-у-у-ы-ы!!!

Вслед за слезами обильно потекли из носа сопли, да так что даже дышать легче стало. Может это обстоятельство тому виной — мозг получил достаточно кислорода, чтобы начать думать и искать выход из критической ситуации.

Первым делом Алексей вспомнил, что читал о чуме…

Вообще-то он много о каких болезнях читал, ведь играя в бога Алексей хотел подарить волхвам лекарства от самых смертоносных болезней. Та же примитивная вакцина от оспы. На этом собственно все, остальные болезни вроде тифа, чумы, проказы и прочего лечить не имея развитой медицинской инфраструктуры бессмысленно. Но общие сведения конечно получил.

Итак, что касается чумы.

— Палочки дохнут при температуре пятьдесят пять градусов в течении десяти-пятнадцати минут…

Сорвавшись с места, Алексей устремился в баню и быстро распалил огонь накидав дров в очаг с горкой и вскоре огонь поднялся чуть ли не до потолка, того и гляди загорится. Как только камни нагрелись, Алексей окатил их водой и принялся вдыхать горячий пар обжигая носоглотку и трахею.

Алексей понимал, что несколько опоздал, зараза уже успела проникнуть в кровь, но этой мерой он надеялся сбить общую концентрацию патогенных «палочек» в легких и выиграть себе еще немного времени. Инкубационный период от двух до шести дней, в некоторых случаях до двенадцати. На двенадцать Алексей не рассчитывал, не с его незалеченной простудой. Ему хотя бы эти самые шесть дней вытянуть.

Пар он вдыхал сколько мог, не пятнадцать и даже не двадцать минут, а минимум полчаса. Он не знал, получилось ли ему подавить хотя бы часть инфекции, но собирался повторить процедуру и как можно чаще.

Но все это ни о чем без антибиотиков. Антибиотики понятное дело взять еще долго будет негде, но он надеялся обойтись паллиативом. Собственно ничего другого ему не остается.

Одевшись, Алексей кинулся в дом, чтобы создать этот паллиатив антибиотика.

Когда Матрена вернулась в свою полуземлянку, то увидела, как его молодой пациент остервенело копает землю в «красном» углу, то есть под иконой.

— Что ты делаешь?

— Антибиотики… добываю… точнее… а не важно! — ответил он и продолжил копать.

— Елисей…

— Послала в монастырь гонца?

— Да.

— Тогда обмотай рот с носом тряпкой, собери вещи и беги отсюда…

— Куда⁈

— Куда можешь.

— Мне некуда идти.

— Соседи? Родственники?

— Выгонят… собственно уже не примут. Вся деревня уже в курсе, мальчишки старосты разнесли весть по всем домам. А родичей у меня здесь нет. Пришлая я…

— Ч-черт… как бы нас не сожгли…

— Не сожгут… не должны…

Уверенности в голосе Матрены не было. Что предпримет человек объятый страхом предугадать невозможно, а уж толпа… она от быстро переходит из стадии «страх» к агрессии с проявлением животной ярости и формы эти могут принять совсем уж дикие черты, когда виновников бед в остервенении рвут на части голыми руками.

— Да замотай ты лицо тряпкой наконец! У тебя еще есть шанс остаться здоровой!

— Хорошо… как скажешь…

Матрена действительно сняла с головы платок и им закрыла нос и рот.

— Точно некуда идти?

— Нет… К тому же я обязана помогать страждущим… таков мой долг…

— Наплюй.

— Не могу… — как-то вся осунулась Матрена. — Это моя епитимья…

«Что она такого натворила? — мелькнула мысль. — Убила кого? Впрочем, неважно…»

— Ладно… если хочешь помочь, то мне нужно получить черствый хлеб, сухари… свежий не надо… Есть?

— Зачем?

— Имеется один вариант… дохлый, но есть… по крайней мере других вариантов я не вижу. А тут сама понимаешь, за соломинку хвататься станешь.

Матрена кивнула, а потом предложила свою «соломинку»:

— Давай помолимся Елисеюшка… Господь милосерден и услышит наши молитвы…

— Да блин! Не до молитв мне! Каждый час на счету! Есть у тебя эти гребаные сухари или нет?!!

— Н-нет…

— А есть у кого получить⁈

— Н-не знаю… Вроде сын старосты хотел в Великий Новгород ехать…

— И что?

— Так сухари в дорогу сготовить…

— Достань!

— С-сколько надо?

— Чем больше, тем лучше!

Матрена снова убежала — добывать сухари, а Алексей, взяв кувшинчик примерно литрового объема, наполнил его наполовину водой, а потом засыпал в него только что накопанную землю, предварительно понюхав ее и при этом удовлетворенно кивнув. После чего тщательно все размешал…

— Вот уж правда… захочешь жить — землю жрать станешь…

Землю он, конечно, есть не стал, а поставил эту жидкую грязь отстаиваться.

Когда Матрена вернулась в свою полуземлянку, то застала еще более странную картину. А именно Елисей ковырялся во рту Радомира щепками, Радомир при этом что-то мычал и пытался сопротивляться, но куда ему со сломанными руками?

— Елисей, что ты делаешь⁈ — спросила она осторожно.

Осторожно, потому что с «буйными психами» резко нельзя.

— Как бы тебе объяснить… в общем собираю необходимые мне материалы… Что там с сухарями? Получилось достать?

— Вот…

Матрена показала мешочек в который влезло бы полбулки хлеба. А учитывая того, что там сухари, то полезного груза сильно меньше.

— Ладно… Хоть столько…

Хлеб в деревнях в это время особо не пекли, только на праздники, это что-то вроде торта, мука ведь дорогая, да и мороки с выпечкой много особенно с нынешними печками от которых одно название, проще кашу из зерна сварить. Так что даже такое количество сухарей уже удача. Хлеб, если уж его испекли, в это время съедают обычно весь, не оставляя обгрызенные куски.

Еще хлеб пекут специально на сухари, это если в дорогу. Свежий хлеб на самом деле очень быстро портится, сутки-двое и все, становится твердым как камень. Сейчас ведь нет всех этих стабилизаторов, разрыхлителей и прочей химии, что позволяет булке хоть неделю лежать на полке притворяясь свежей.

Что до конкретно этих сухарей, то скорее всего выпечка просто оказалась у хозяйки неудачной (или дочка провалила своеобразный экзамен по кулинарии), вот и отложили засохнуть… на черный день все в пищу сгодится. Вот и пригодилось.

— Замеси теста на хлеб, мне много сухарей понадобится.

С этими словами взяв мешочек у женщины, Алексей высыпал сухари на стол, после чего треть сухарей макнул в горшочек. Земля там осела и сверху стоял слой мутной воды.

— Что ты делаешь?

— Потом…

Вторую треть он так же полил водой, но чистой, после чего стал обмазывать их щепками коими колупался во рту Радомира.

— Кстати Матрена… просьба конечно покажется тебе странной, но прошу, возьми вот эти чистые щепки и поскреби у себя во рту, по щекам…

— Зачем? К чему все это?

— Просто сделай, что я прошу. Тебе это ничего не стоит, а мне может помочь…

— Ну хорошо…

Женщина поскребла щепками у себя в ротовой полости и Алексей повторил процедуру с обмазыванием влажных сухарей. Сами сухари он разложил в шесть небольших горшочков размером с кружку на сто пятьдесят-двести миллилитров, благо их у Матрены оказалось в достаточном количестве. Большая часть правда с битыми краями и треснувшие, но это ему не мешало. Сами горшочки подписал сажей, смешанной с маслом.

— Теперь нужно теплое, но сырое место… и накрыть бы чем… так чтобы воздух особо не проникал в горшочки…

— И зачем все это?

«Чего бы тебе такого соврать, чтобы звучало убедительно?» — устало подумал Алексей.

Не рассказывать же про плесень с помощью которой при некоторой удаче можно победить различные болезни? В данном случае про так называемые лучистые грибы — актиномицеты, что требовались Алексею для борьбы с чумой.

И если плесень из вида пенициллин селится сама на питательную среду, то вот лучистые грибы из рода стрептомицины нужно еще постараться размножить, хотя они тоже встречаются повсюду, в той же земле (вот они как раз и дают земле землистый запах), в водоемах и… (кто бы мог подуть⁈) в полости рта у человека, правда не у всех. Потому собственно Алексей, помимо того, что накопал земли и колупался во рту Радомира и саму Матрену попросил сделать соскобы. Что-то да должно получиться. Другое дело, что их там куча видов и помогут ли те грибки, что все-таки ему дастся размножить, бог весть. И еще вопрос, не убьют ли его побочки? Ведь глупо исцелившись от чумы, подохнуть от «антонова огня». А то связываться с чистыми грибковыми культурами не прошедших лабораторную очистку, тот еще риск. Известны ведь случаи, когда люди умирали, отведав заплесневевшего хлеба…

Так и не придумав нормальную отмазку, коя не вызовет только еще большего вала вопросов и откровенных подозрений в ведовстве-колдовстве (на огне сгорать совершенно не хотелось), Алексей просто сказал:

— Просто забудь… сделай вид что ничего этого нет. Как сама видишь, никаких ритуалов чернокнижных я не делал, так что опасаться тебе с духовной точки зрения нечего.

— Но если это может помочь…

— Вот если мне поможет, тогда и будем… помогать. Договорились?

Матрена заторможено кивнула.

— Иди… ставь тесто. Нужно выпечь хлеба и сделать из него сухари…

— Хорошо.

Матрена занялась своими женскими делами, а Алексей, посмотрев на горшок с «земляной водой» подумал: «Ну, хуже ему точно не станет… а лучше… Кто знает? Не попробуем — не узнаем».

Слив относительно чистый слой воды в другой сосуд он пошел поить водой больного чумой… на почве стресса у него развился исследовательский зуд. Ну и если поможет, так и сам употребит, не побрезгует. Тут в попытке выжить, не то, что землю жрать станешь, но дерьмом ее заедать.