Императрица без маски (СИ)

Глава 23: Разведка

Через три дня пришли первые донесения от Серафины. Голубь прилетел на рассвете, промокший от дождя, с крошечным свитком на лапке. Почерк Серафины — старательный, чуть дрожащий. Писала в спешке.

"Ваше величество,

Проникли в лагерь варваров под видом целительниц. Местные травы, примочки, бормотание на ломаном наречии — поверили сразу. Варвары суеверны, женщин-целительниц считают священными.

Картина интереснее, чем предполагали.

Лидер действительно не варвар. Высокий блондин, выправка военного, руки аристократа — без мозолей от оружия, только от пера. Варвары зовут его Белым Волком — Гвайр Бландир на их языке. Он говорит на их наречии, но с явным западным акцентом. Особенно заметно на гортанных звуках.

Важно: у него есть советница. Женщина лет тридцати, восточной внешности — миндалевидные глаза, оливковая кожа, чёрные волосы до пояса. Варвары её боятся больше, чем его. Шепчутся, что она ведьма, повелевает змеями. Видела её глаза — холодные, расчётливые. Классический социопат.

План атак составляет именно она. Слышала их спор (притворилась, что сплю у костра). Он хочет героический прямой штурм столицы — "явить силу". Она настаивает на тактике изматывания — "пусть сами сдадутся от голода". Пока побеждает она.

В лагере около пятидесяти тысяч воинов. НО! Ситуация критическая. Не хватает еды — видела, как дерутся за пайки. Начались болезни — дизентерия, лихорадка. Латрины переполнены, вода загрязнена. Санитарии ноль.

Использую это. Распространяю слухи среди женщин (они потом передадут мужьям):

Белый Волк продался восточным принцам

Еда идёт только командирам

Скоро придут холода, а зимней одежды нет

Духи предков гневаются на союз с чужаком

Некоторые уже сомневаются. Слышала, как двое воинов обсуждали — может, вернуться домой до зимы?

Продолжаю наблюдение. Верная Серафина

P.S. Моя "сестра" (Лиза из отряда) соблазнила младшего командира. Говорит, многие хотят мира, но боятся гнева Белого Волка."

Я дочитала письмо вслух военному совету. Лица мрачнели с каждой строкой.

— Пятьдесят тысяч, — произнёс Кайрон, сжимая кулаки. Костяшки побелели — признак подавляемой тревоги. — Это вдвое больше, чем мы думали.

— Но они деморализованы. Голод, болезни, сомнения — наши лучшие союзники. Армия разлагается изнутри.

Жестоко использовать их страдания? Да. Но война всегда жестока. И лучше психологическая жестокость, чем физическое уничтожение. Меньше смертей с обеих сторон.

— Можем усилить эффект, — предложил Маркус, потирая подбородок. Старая привычка при обдумывании тактики. — Отравить их источники воды. Усилить эпидемию.

— Нет, — отрезала я, чувствуя подступающую тошноту от самой мысли. — Это затронет и мирное население — женщин, детей, стариков, которых держат в обозе. Геноцид — не наш метод.

— Тогда что? — Варгас нетерпеливо барабанил пальцами по столу.

— Психологическая война. Аурум, ты можешь создать масштабную иллюзию?

Дракон приподнял голову, и в древних глазах блеснул озорной огонёк.

"Конечно. Я же дракон, а не домашняя ящерица. Что конкретно нужно?"

— Армию призраков. Каждую ночь вокруг их лагеря пусть появляются тени павших воинов. Стоны, плач, проклятия на их языке. "Зачем вы следуете за чужаком?" "Он ведёт вас на смерть!" "Вернитесь домой, пока не поздно!"

"О, это весело! Сделаю так жутко, что они обмочатся от страха. Можно добавить запах разложения?"

— Не переусердствуй. Нужен страх, не паника. Паническая толпа непредсказуема.

— А ещё, — продолжила я, чувствуя, как план складывается в голове, — отправим им "подарок". Десять повозок с продовольствием.

— Что?! — Варгас чуть не подавился вином. — Вы хотите кормить врага?!

— Дайте договорить. Еда будет качественной — мясо, вино, белый хлеб. Но только для Белого Волка и его приближённых. С запиской на восточном языке: "От друзей с востока. Для достойных."

Кайрон понял первым — вижу, как загораются его глаза пониманием.

— Гениально. Рядовые воины увидят, что лидеры пируют, пока они грызут сухари.

— И решат, что их предали восточным. Что весь поход — прикрытие для обогащения элиты.

— Классика классовой борьбы! — Маркус хлопнул ладонью по столу. — Разделяй и властвуй. Старо как мир, но работает безотказно.

Особенно когда люди голодны и злы. Голод обостряет все негативные эмоции, снижает критическое мышление. Они будут видеть предательство даже там, где его нет.

Дверь распахнулась. Селина ввалилась — не вошла, именно ввалилась. Бледная как полотно, глаза закатываются, показывая белки. Анна едва успела её подхватить.

— Ваше величество! Видение! Сейчас! Кровь на снегу, алая как вино! Предательство близкого, нож в спину! Трое станут двое!

Я подскочила, помогая удержать девушку. Пульс бешеный, кожа холодная — организм в шоке от интенсивности видения.

— Селина, дыши. Медленно. Теперь подробнее. Что ты видела?

— Не могу... туман... образы рвутся... Но скоро. Дни, не недели. И... — она вцепилась в мою руку с такой силой, что ногти впились в кожу, — волк умрёт от яда змеи! Змея обовьёт его горло, выпьет кровь!

Интересно. Советница убьёт Белого Волка? Или это метафора? С провидцами никогда не знаешь наверняка. Но образ слишком специфичный — змея душит волка. Восточная советница устранит западного лидера?

— Спасибо, Селина. Ты молодец. Анна, отведи её отдыхать. Двойная доза успокоительного.

Когда они ушли — Селина шатаясь, опираясь на Анну — я повернулась к совету. Лица напряжённые, в глазах тревога.

— Удваиваем охрану дворца. Утраиваем проверки всех входящих. И готовим план Б.

— Какой план Б? — спросил Варгас.

— Если Белый Волк умрёт, варвары окажутся в вакууме власти. Два варианта: либо разбегутся по домам, либо объединятся вокруг нового лидера. Вероятнее всего — вокруг советницы, если она действительно убьёт его.

— Женщина во главе варваров? — фыркнул кто-то из младших генералов. — Невозможно!

— Почему? — холодно спросила я. — Потому что женщина не способна вести армию?

Генерал покраснел, вспомнив про женскую гвардию.

— Я... простите, ваше величество. Я имел в виду традиции варваров...

— Традиции ломаются харизмой и страхом. Если она ведьма, как говорят, страха достаточно. А харизма... судя по описанию, у неё холодная харизма социопата. Самая опасная.

Помню случай из практики. Женщина-психопат, возглавившая секту. Пятьсот последователей, готовых умереть по её слову. Холодная красота, острый ум, полное отсутствие эмпатии. Такие лидеры страшнее любых тиранов — они не ошибаются из-за эмоций.

— Что предлагаете? — спросил Кайрон.

— Подготовить два плана. Первый — на случай распада армии варваров. Быстрые рейды, захват отступающих групп, предложение амнистии перебежчикам. Второй — на случай объединения под новым лидером. Точечное устранение.

— Убийство?

— Если потребуется. Но лучше — дискредитация. Если советница восточная, распространим слухи, что она — шпионка принца Дамиана, использовавшая варваров. Пусть сами её растерзают.

Жестоко? Да. Но это война. А на войне этика — роскошь, которую могут позволить себе только победители.

"Кстати," вмешался Аурум, "я чувствую магические возмущения на севере. Кто-то готовит большое заклинание. Что-то тёмное."

— Насколько большое?

"Достаточно, чтобы уничтожить небольшой город. Или открыть портал для чего-то... нехорошего."

Новая переменная в уравнении. Тёмная магия меняет расклад сил.

— Аурум, можешь определить точнее?

"Дайте день. Слетаю на разведку. Заодно устрою им ночь с призраками — совмещу приятное с полезным."

— Будь осторожен.

"Я дракон, а не хрупкая человеческая женщина. Что мне может угрожать?"

Знаменитые последние слова. Но спорить с драконом бесполезно.

— Хорошо. Господа, расходимся. У всех есть задачи. Выполнение — через двадцать четыре часа.

Когда зал опустел, остались только мы с Кайроном. Он обнял меня сзади, уткнулся лицом в волосы.

— Боюсь, что видение Селины про нас. Трое станут двое — что если кто-то из нас...

— Не думай об этом. Видения можно изменить, если знать о них заранее. Предупреждён — значит вооружён.

Но внутри я тоже боялась. Потому что видения Селины пока всегда сбывались. Вопрос только в интерпретации.

Трое станут двое. Я, Кайрон и Аурум? Или я, Марина Петровна и будущая третья? Или совсем другие трое?

Время покажет. А пока — готовимся к худшему, надеясь на лучшее.

Как всегда в жизни.