Игры с огнем (СИ)

Глава 24 Победитель получает все

— Присаживайтесь, Игорь Платонович, — Грошев указал на стул напротив. — Нам предстоит долгий разговор.

Студенцов медленно опустился на стул. Бегство не удалось. Теперь начинался новый этап. Допросы, протоколы, возможно, очные ставки с бывшими соратниками. Он уже мысленно готовился к этому, перебирая варианты защиты.

— Чаю? — неожиданно предложил Грошев, указывая на стоящий рядом чайник.

— Не откажусь, — ответил Студенцов, удивленный этой вежливостью.

Разговор начался в удивительно мирном тоне. Общие вопросы о биографии, о работе в тресте, о планах развития нефтяной промышленности. Постепенно Студенцов начал расслабляться. Возможно, ситуация не столь безнадежна, как казалось вначале?

Но через полчаса тон Грошева резко изменился:

— А теперь, гражданин Студенцов, перейдем к главному. Ваши связи с английской разведкой.

— Это абсурд, — твердо ответил Студенцов. — У меня были только деловые контакты с представителями нефтяных компаний. Все официально, все через Наркомвнешторг.

— А тайные встречи в Риге? А передача сведений о советских месторождениях? А счета в иностранных банках?

Студенцов понял, что отпираться бесполезно. Они знали слишком много.

— Все это можно объяснить, — начал он, но Грошев его перебил:

— У нас есть свидетельские показания. Ваш бывший заместитель. Ваш финансовый директор. Ваш друг Корчагин. Все они подтверждают факт шпионажа.

Студенцов побледнел. Если Криворуков и мог оговорить его из мести, то Корчагин… Корчагин знал слишком много. И если он заговорил…

— Я хочу знать, кто за этим стоит, — внезапно спросил Студенцов. — Кто организовал эту кампанию против меня?

Грошев усмехнулся:

— Не понимаю, о чем вы. Обычное расследование на основе поступивших материалов.

— Это Краснов, — утвердительно сказал Студенцов. — Только он мог организовать такую многоходовую комбинацию.

Я вошел в кабинет без стука, застав Студенцова в момент разговора с Грошевым. Следователь бросил на меня короткий взгляд и незаметно кивнул, как мы и договаривались заранее.

— Не ожидали увидеть меня, Игорь Платонович? — спросил я, проходя в кабинет.

Лицо Студенцова оставалось непроницаемым, но в глазах промелькнула тень. Смесь усталости и понимания неизбежного. Он выглядел постаревшим на десять лет. Осунувшееся лицо, глубокие морщины вокруг глаз, отсутствие привычных холеных усов.

— Напротив, ждал вашего появления, — ответил он с неожиданным спокойствием. — Грамотная работа, должен признать. Особенно с Корчагиным. Как вам удалось выйти на него?

Я присел на край стола, глядя на своего поверженного противника. Странное чувство. Не торжество, не злорадство, а скорее задумчивость. Еще недавно этот человек едва не отправил меня на расстрел, а теперь сам сидел под конвоем.

— Дело не в технике операции, а в вашей фатальной ошибке, — ответил я, поймав себя на том, что говорю почти без эмоций. — Вы меня недооценили. После моего освобождения с Лубянки следовало или окончательно уничтожить меня, или срочно бежать. Вы не сделали ни того, ни другого.

— Я не думал, что у вас хватит влияния, — честно признался Студенцов.

Его откровенность вызвала у меня невольное уважение. Даже сейчас, загнанный в угол, он сохранял достоинство.

— Теперь видите, что хватило, — я кивнул Грошеву, и тот понимающе вышел из кабинета, оставив нас наедине.

Мы несколько секунд молча смотрели друг на друга. Я изучал человека, который еще недавно казался мне всемогущим врагом. Без своей империи, без свиты подчиненных, без влияния, он выглядел обычным утомленным человеком в потертой одежде.

— Что теперь? — наконец спросил Студенцов. — Расстрел за шпионаж? Или лагерь за экономические преступления?

Я не испытывал желания мучить его неизвестностью. В конце концов, я пришел не для этого.

— Это решат без меня, — спокойно ответил я. — Я пришел по другому вопросу. Хочу, чтобы вы знали, это не личная месть. Вы просто стояли на пути.

— На пути чего?

В его глазах мелькнуло любопытство. Даже сейчас, на краю пропасти, в нем жил стратег, аналитик, человек, привыкший понимать глубинные механизмы происходящего.

— Создания единой нефтяной системы страны, — ответил я, впервые позволив себе приоткрыть истинные мотивы. — Системы, которая будет играть ключевую роль в индустриализации. И особенно в грядущей войне.

Студенцов удивленно поднял брови:

— В какой еще войне?

Я вовремя остановил себя, понимая, что едва не сказал слишком много. Знание будущего мое главное оружие, и делиться им, даже с обреченным противником, было бы непростительной ошибкой.

— Вы узнаете о ней в свое время, — уклончиво ответил я. — Если, конечно, будете еще живы. Главное, что вы должны понять. Ваше падение было неизбежно. Вы принадлежите прошлому. Эпохе разрозненных трестов, кустарной добычи, примитивной переработки. Будущее за интегрированными системами, за единой стратегией, за технологическим рывком.

Я говорил искренне. Студенцов олицетворял для меня старый способ ведения дел. Эффективный для своего времени, но безнадежно устаревший перед лицом грядущих испытаний. СССР нуждался в радикальной модернизации, и такие люди, как он, при всем их опыте и связях, становились препятствием.

Студенцов устало откинулся на спинку стула:

— Красивые слова. Но мы оба знаем, что в реальности все сводится к власти и деньгам. Вчера они были у меня, сегодня у вас. Завтра придет кто-то еще и уничтожит вас так же, как вы меня.

Его слова задели меня. Не потому, что содержали угрозу, а потому что отражали циничную правду советской системы. Но у меня было то, чего не имел Студенцов. Знание будущего и понимание истинной цены промедления.

— Возможно, — не стал я спорить. — Но до этого я успею сделать то, что считаю необходимым. А потом что будет, то будет.

Я направился к двери, чувствуя, что разговор исчерпан. Но у порога вспомнил еще один важный момент:

— Кстати, ваш Волков тоже арестован. Час назад, в своей квартире. Он успел сжечь часть документов, но большинство удалось изъять.

Я наблюдал, как на лице Студенцова отразился последний удар. Потеря верного помощника, хранителя многих его секретов.

— Полная зачистка, — с горечью произнес он. — Ни одного шанса.

— Да, — просто ответил я. — Прощайте, Игорь Платонович.

Закрывая за собой дверь, я испытал странное чувство завершенности. Не триумфа над врагом, не мстительного удовлетворения, а просто понимания, что один этап закончен и начинается другой.

В коридоре ждал Мышкин, как всегда незаметный и собранный.

— Все в порядке? — тихо спросил он.

— Да, — кивнул я. — Операция завершена. Теперь пора переходить к следующему этапу. «Второе Баку» ждет нас.

Мы направились к выходу. Впереди было много работы. Борьба со Студенцовым уже отходила в прошлое, превращаясь лишь в один из эпизодов моего пути к созданию новой промышленной империи — империи, которая должна была помочь стране выстоять в грядущей буре.

Утро после ареста Студенцова выдалось свежим и ясным. Я проснулся раньше обычного, в пять утра. Сказывалось нервное напряжение последних дней.

Наскоро позавтракав, я перебрал документы, приготовленные для встречи с Орджоникидзе. Основной материал подготовил Котов. Финансовый план реорганизации «Южнефти» и ее интеграции в общую структуру.

Расчеты безупречны. Экономия на административных расходах, централизация закупок оборудования, оптимизация цепочек поставок.

Ровно в восемь тридцать за мной заехал Степан на служебной машине. Привычно оглянувшись по сторонам, я сел в автомобиль. С переднего сиденья на меня глянул Головачев.

— Как прошло задержание Студенцова? — спросил он, когда машина тронулась.

— Без осложнений, — ответил я. — Взяли в поезде, даже сопротивляться не пытался.

— Значит, с «Южнефтью» теперь все решено?

— Не совсем, — я посмотрел в окно на проплывающие мимо улицы утренней Москвы. — Формально решение будет принимать наркомат. Но с учетом обвинений против Студенцова и его ближайшего окружения, сомнений в исходе нет.

Головачев кивнул и сосредоточился на дороге. Через полчаса мы подъехали к зданию Наркомтяжпрома. Охрана у входа внимательно проверила мои документы, несмотря на то, что многие знали меня в лицо.

— Ждите меня здесь, — сказал я Головачеву, выходя из машины. — Встреча может затянуться.

Пройдя через просторный вестибюль, я поднялся на третий этаж, где располагался кабинет Орджоникидзе. Секретарь, молодой человек в строгом костюме, сверился с записью в журнале:

— Товарищ Краснов? Вас ожидают. Проходите, пожалуйста.

Кабинет Серго Орджоникидзе всегда производил на меня впечатление деловой простотой. Никакой показной роскоши. Только массивный рабочий стол, заваленный документами, несколько стульев для посетителей, большая карта СССР на стене. Нарком, коренастый грузин с проницательным взглядом, сидел за столом, что-то помечая в бумагах.

— А, Краснов! Заходи, садись, — он указал на стул напротив, отодвигая в сторону папки. — Слышал уже о Студенцове?

— Так точно, товарищ нарком, — я занял указанное место. — Операция прошла успешно.

— Ну и дела творились в «Южнефти», — Орджоникидзе покачал головой. — Сегодня утром мне доложили первые результаты обыска. Хищения, подделка документов, незаконные валютные операции… А теперь еще и попытка бегства за границу.

Он посмотрел на меня испытующим взглядом:

— Скажи честно, Краснов, ты ожидал, что все так обернется?

Я выдержал его взгляд:

— Я подозревал о масштабах нарушений, но полная картина стала ясна только в ходе расследования. Студенцов создал целую систему хищений государственных средств и тайного вывода капиталов за рубеж.

Орджоникидзе задумчиво забарабанил пальцами по столу:

— Меня больше беспокоит политическая сторона вопроса. Связи с иностранными компаниями, передача сведений о наших месторождениях… Это уже не просто экономические преступления.

— Документы, найденные у него, подтверждают эти обвинения, — кивнул я. — Военная контрразведка уже взяла дело под свой контроль.

— Знаю, — нарком откинулся на спинку кресла. — Ворошилов лично звонил мне вчера вечером. Очень обеспокоен возможной утечкой информации о стратегических ресурсах.

Орджоникидзе встал и подошел к карте. Провел пальцем по югу страны, где располагались основные нефтяные месторождения.

— Теперь главный вопрос: что делать с «Южнефтью»? Трест огромный, связан с десятками предприятий по всей стране. Нельзя допустить сбоев в поставках нефти.

Я достал из портфеля заранее подготовленную папку:

— Товарищ нарком, у меня есть конкретные предложения по реорганизации.

Орджоникидзе вернулся за стол и взял протянутые документы:

— Давай посмотрим.

Следующие полчаса я излагал план интеграции активов «Южнефти» в единую нефтяную систему страны. Централизованное управление, объединение ресурсов, новая технологическая цепочка от разведки месторождений до переработки и сбыта.

— Перспективно, — Орджоникидзе внимательно изучал схемы и расчеты. — Но это потребует полной перестройки структуры управления.

— Именно так, товарищ нарком, — я указал на соответствующий раздел в документах. — Предлагаю создать объединенный трест «Союзнефть» с включением в него всех активов «Южнефти» и других региональных предприятий.

— А кто будет руководить? — прямо спросил Орджоникидзе, пристально глядя на меня.

— Я готов взять на себя эту ответственность, — сказал я спокойно. — У меня есть опыт управления подобными структурами, понимание всей технологической цепочки и команда проверенных специалистов.

Орджоникидзе усмехнулся:

— Прямо скажем, аппетит у тебя немалый, Краснов. Сначала металлургия, потом машиностроение, теперь нефть…

— Все это части единого замысла, товарищ нарком, — я не стал отрицать очевидное. — Страна нуждается в интегрированном промышленном комплексе, особенно в преддверии возможных международных осложнений.

— Каких еще осложнений? — насторожился Орджоникидзе.

Я понял, что едва не сказал лишнего, выдав свое знание будущего:

— Я имею в виду общую международную обстановку. Растущие противоречия между капиталистическими державами, милитаризация Японии, приход к власти реакционных сил в Германии… Все это создает потенциальные угрозы для СССР.

Нарком задумчиво потер подбородок:

— В этом есть резон. Товарищ Сталин тоже говорил о необходимости ускоренной подготовки к возможным конфликтам.

Он полистал документы, делая пометки карандашом:

— План интересный, но требует доработки. Я хочу, чтобы ты встретился с руководителями отраслевых управлений наркомата и согласовал все детали. И потом представил окончательный вариант на коллегии.

— Когда это можно сделать? — спросил я, чувствуя, что первый шаг к одобрению уже сделан.

— На следующей неделе соберем совещание, — ответил Орджоникидзе. — А пока… — он подписал лежавший перед ним документ, — вот тебе официальное постановление о временном управлении активами «Южнефти». До окончательного решения по реорганизации.

Я принял документ, стараясь не выдать своего удовлетворения:

— Благодарю, товарищ нарком. Обещаю, что не подведу.

— Надеюсь, — Орджоникидзе встал, давая понять, что официальная часть встречи завершена. — Кстати, Краснов, — добавил он уже другим тоном, — история со Студенцовым многих заставила задуматься. Влиятельный человек, казалось, неприкасаемый… И вот такой финал.

— Жизнь полна неожиданностей, товарищ нарком, — осторожно ответил я.

— И врагов, — с нажимом добавил Орджоникидзе. — Будь осторожен. Я ценю твои организаторские способности и технические идеи. Но помни, чем выше поднимаешься, тем больше людей хотят тебя столкнуть.

— Я всегда это помню, — я посмотрел ему прямо в глаза. — Но есть вещи важнее личной безопасности. Индустриализация страны, ее обороноспособность.

— Правильные слова, — кивнул Орджоникидзе. — Теперь действуй. Жду от тебя конкретных результатов.

Я вышел из кабинета с чувством сдержанного триумфа. Постановление о временном управлении активами «Южнефти» было лишь первым шагом, но важнейшим. Фактически это означало, что я получал контроль над всеми предприятиями треста, всеми месторождениями, всей инфраструктурой. А дальше дело техники и правильной организации.

В приемной меня неожиданно окликнули:

— Товарищ Краснов, минутку!

Я обернулся. Ко мне приближался Бауман, второй секретарь Московского комитета партии. Старый знакомый. Давно не виделись.

— Слышал о вашем успехе, — он крепко пожал мне руку. — Вскрыли серьезное вредительское гнездо.

— Это заслуга органов ОГПУ и партийного контроля, — скромно ответил я.

— Не скромничайте, — Бауман понизил голос. — Мне известно о вашей роли в этом деле. И не только мне.

Он многозначительно посмотрел на меня:

— Товарищ Сталин выразил удовлетворение ходом расследования. И особо отметил вашу инициативу.

У меня перехватило дыхание. Одно дело предполагать внимание Сталина к операции, и совсем другое получить прямое подтверждение его одобрения.

— Благодарю за информацию, — сдержанно ответил я.

— Не за что, — Бауман улыбнулся. — Просто имейте в виду. У вас очень высокие покровители. Используйте это с умом.

Он хлопнул меня по плечу и скрылся за дверью кабинета Орджоникидзе.

Спускаясь по лестнице, я анализировал результаты встречи. Все шло даже лучше, чем я рассчитывал. Официальное назначение временным управляющим «Южнефти», поддержка Орджоникидзе, одобрение Сталина… Мои позиции укреплялись с каждым часом.

Головачев ждал меня у машины:

— Как прошло, Леонид Иванович?

— Отлично, — я протянул ему подписанное постановление. — С сегодняшнего дня мы управляем «Южнефтью».

Его глаза расширились:

— Поздравляю! Это же огромное расширение…

— И огромная ответственность, — перебил я. — Сразу поедем в контору «Южнефти». Нужно начинать реорганизацию немедленно.

По дороге я мысленно составлял план действий. Первым делом установить контроль над финансовыми потоками и текущими проектами.

Затем провести инвентаризацию активов, особенно месторождений. И главное интегрировать «Южнефть» в мою систему управления, с теми же принципами эффективности и технологической модернизации.

Машина остановилась у административного здания «Южнефти», внушительного пятиэтажного строения в стиле конструктивизма. Еще вчера здесь царил Студенцов. Сегодня началась новая эпоха.

— Подождите меня здесь, — сказал я Головачеву. — Или нет, лучше езжайте в управление, соберите Котова, Мышкина, Величковского, Ипатьева и других руководителей. Через два часа жду всех в моем кабинете для совещания.

Поднимаясь по широкой лестнице, я думал о том, что борьба со Студенцовым была лишь эпизодом в гораздо более масштабной игре. Впереди новые проекты, новые месторождения, новые технологии…

У входа в приемную меня встретил растерянный секретарь Студенцова, молодой человек с испуганными глазами:

— Товарищ Краснов? Нам сообщили, что вы… что вы теперь…

— Временно управляющий трестом, — подтвердил я, показывая постановление. — Соберите, пожалуйста, всех начальников отделов через час в кабинете Студенцова. Точнее, теперь это мой кабинет.

Я прошел в просторное помещение, еще хранившее следы недавнего присутствия бывшего хозяина. Забытая на столе перьевая ручка, приоткрытый ящик с бумагами, фотография на стене.

Подойдя к окну, я посмотрел на раскинувшуюся внизу Москву. Повернулся к столу, сел в кресло и открыл телефонную книгу, оставшуюся от предшественника. Нужно звонить на заводы, месторождения, сбытовые конторы… Объявлять о смене руководства, отдавать первые распоряжения.

Операция «Паутина возмездия» завершилась полной победой. Теперь начиналась куда более сложная и важная работа — создание нефтяной базы для будущей индустриальной мощи страны.