Игры с огнем (СИ)

Глава 11 Итоги совещания

— Товарищи, предлагаю перейти к принятию решения, — Курчинский посмотрел на часы, бросив взгляд на Орджоникидзе.

Нарком тяжелой промышленности откинулся в кресле, задумчиво постукивая пальцами по столу. Его характерный кавказский профиль казался высеченным из камня. Взгляд из-под густых бровей непроницаем. Наконец он кивнул:

— Давайте подведем итоги. Мы заслушали обстоятельный доклад товарища Краснова. Ознакомились с материалами проверки Главнефти. Выслушали мнения представителей различных ведомств и экспертов. Картина получается неоднозначная.

Орджоникидзе сделал паузу, окинув взглядом затихший зал:

— С одной стороны, нельзя отрицать экономическую эффективность Татарского промысла. Показатели впечатляющие. Особенно в области качества нефтепродуктов и себестоимости добычи. Это факт, подтвержденный цифрами. А с цифрами, как говорится, не поспоришь.

Сердце у меня учащенно забилось. Начало хорошее.

— С другой стороны, — продолжал нарком, — организационная модель, предложенная товарищем Красновым, вызывает определенные сомнения. Не с точки зрения эффективности. Тут как раз все в порядке. А с точки зрения системности. Можно ли распространить эту модель на всю нефтяную промышленность? Не приведет ли это к дезорганизации централизованного снабжения?

Студенцов в углу чуть заметно выпрямился. В его глазах мелькнул отблеск надежды.

— Но главный вопрос даже не в этом, — Орджоникидзе обвел взглядом присутствующих. — Главный вопрос в том, соответствует ли предложенная модель общей линии на построение социалистического хозяйства?

В зале повисла напряженная тишина. От следующих слов наркома зависела не только судьба промысла, но и всего моего плана по созданию нового нефтяного центра страны.

— После тщательного изучения материалов я пришел к выводу, — медленно произнес Орджоникидзе, — что нам необходим разумный компромисс.

Он встал из-за стола и прошелся по залу, заложив руки за спину:

— Нельзя отказываться от очевидных достижений Татарского промысла. Это было бы хозяйственной ошибкой. Но нельзя и создавать прецедент полной автономии предприятия. Это противоречит принципам планового хозяйства.

Орджоникидзе остановился посередине зала:

— Поэтому предлагаю следующее решение. Преобразовать Татарский промысел в Специальное управление по разведке и разработке нефтяных месторождений между Волгой и Уралом при НКТП. Сохранить существующую систему управления промыслом с некоторыми корректировками. Усилить партийный контроль за хозяйственной деятельностью. Разработать четкую систему планирования и отчетности, гарантирующую выполнение государственных заданий.

Я едва сдержал торжествующую улыбку. Статус Специального управления — это даже больше, чем я рассчитывал.

Такой статус давал возможность не только сохранить контроль над существующим промыслом, но и распространить его на всю территорию между Волгой и Уралом. Именно там, где я знал о существовании крупнейших месторождений, еще не открытых в этом времени.

Нарком сделал паузу, внимательно наблюдая за реакцией:

— Это позволит сохранить все положительные стороны эксперимента и одновременно встроить его в общую систему планового хозяйства.

Студенцов побледнел, его тонкие пальцы нервно комкали безупречно чистый платок. Для него это было не просто поражением.

Это полный разгром. Вместо передачи промысла под управление Главнефти я получал контроль над огромной территорией с потенциальными нефтяными запасами.

— Есть возражения против такого решения? — спросил Курчинский.

Студенцов слегка приподнялся со своего места:

— Товарищ Орджоникидзе, я считаю необходимым ограничить полномочия Специального управления только существующим промыслом. Расширение его деятельности на всю территорию между Волгой и Уралом преждевременно и необоснованно.

Орджоникидзе нахмурился:

— Товарищ Студенцов, мы ведь только что выслушали доклад геологической службы и военного ведомства. Стратегическая важность развития нефтедобычи в этом регионе не подлежит сомнению. А товарищ Краснов уже доказал эффективность своих методов. Думаю, нецелесообразно дробить управление разведкой и добычей в этом перспективном районе.

Это был окончательный удар по позициям Студенцова. Он медленно опустился на стул. Лицо приобрело восковую бледность.

— Другие замечания есть? — спросил Курчинский.

— Предлагаю уточнить формулировку по системе оплаты труда, — вмешался Тарханов из партийного комитета. — Необходимо подчеркнуть, что премиальная система действует в рамках общегосударственной тарифной сетки и норм выработки.

— Принимается, — согласился Орджоникидзе. — Еще предложения?

Больше предложений не последовало. Курчинский быстро записывал формулировки решения, а секретарь комиссии печатал их на машинке.

— Итак, с учетом всех замечаний комиссия постановляет, — зачитал Курчинский окончательный вариант: — Первое: преобразовать Татарский опытный нефтепромысел в Специальное управление по разведке и разработке нефтяных месторождений между Волгой и Уралом при НКТП. Второе: назначить товарища Краснова руководителем Управления с сохранением существующих методов организации производства. Третье: разработать механизм координации научно-исследовательской работы Управления с академическими учреждениями при сохранении собственной экспериментальной базы. Четвертое: применять систему материального стимулирования в рамках общегосударственной тарифной сетки и норм выработки. Пятое: усилить партийный контроль за хозяйственной деятельностью Управления. Шестое: в течение двух месяцев предоставить план разведки и освоения новых месторождений в указанном регионе.

Он оторвался от бумаги:

— Кто за такое решение?

Тринадцать рук поднялось вверх. Только двое воздержались — Николаев из ВСНХ и Сурков из Главнефти, оба сторонники Студенцова.

— Решение принято большинством голосов, — объявил Курчинский.

Орджоникидзе встал:

— На этом заседание комиссии объявляю закрытым. Товарищ Краснов, задержитесь на несколько минут. Есть вопросы по реализации принятого решения.

Члены комиссии начали собирать бумаги и покидать зал. Студенцов прошел мимо меня с непроницаемым лицом, лишь на мгновение задержав взгляд.

В серо-зеленых глазах читалась холодная ненависть. Он проиграл не просто битву. Он потерял целый нефтеносный регион, который, как я знал из будущего, станет основой «Второго Баку».

Когда все разошлись, в зале остались только Орджоникидзе, Курчинский, Постышев и я.

— Ну что, Краснов, вы довольны решением? — спросил Орджоникидзе, закуривая папиросу.

— Да, товарищ нарком. Это открывает большие перспективы для развития нефтяной базы в центре страны.

— Запомните одну вещь, — Орджоникидзе выпустил струю дыма к потолку. — Я поддержал вас не потому, что симпатизирую вашим методам управления. А потому, что стране нужна нефть. Качественная, дешевая, в больших количествах. Пока ваше Управление дает такую нефть, я буду вас поддерживать. Но если показатели упадут…

Он не закончил фразу, но и так все было понятно.

— Показатели не упадут, товарищ нарком, — твердо ответил я. — Теперь, с новым статусом, мы сможем работать еще эффективнее. Более того, я гарантирую открытие новых крупных месторождений в течение года.

Орджоникидзе удивленно поднял брови:

— Откуда такая уверенность?

— Предварительные геологические исследования, — я старался говорить спокойно, хотя сердце гулко стучало. — Структура пластов аналогична бакинским месторождениям. Профессор Губкин подтверждает высокую вероятность обнаружения крупных запасов.

— Хорошо, — кивнул Орджоникидзе. — Через месяц жду от вас подробный план развития на ближайшие два года. С конкретными сроками, объемами и ресурсами.

— Будет сделано, товарищ нарком.

— И еще, — Орджоникидзе понизил голос. — Студенцов не успокоится. После такого поражения он будет искать любую возможность отомстить. Будьте готовы.

— Я понимаю, товарищ нарком.

— Идите, работайте, — Орджоникидзе махнул рукой. — Результаты — вот лучшая защита от интриг.

Я покинул зал заседаний с чувством полного триумфа. Победа превзошла все ожидания.

Вместо простого сохранения промысла я получил контроль над всей потенциальной нефтеносной областью между Волгой и Уралом. Теперь можно приступать к реализации главного плана. К созданию мощной нефтяной базы в центре страны, известной в будущем как «Второе Баку».

В коридоре меня ждали Гаврюшин и Величковский.

— Поздравляю, Леонид Иванович, — профессор крепко пожал мне руку. — Просто невероятный успех! Специальное управление — это очень высокий статус.

— Ваше выступление сыграло решающую роль, Николай Александрович, — искренне поблагодарил я. — Без авторитетной научной поддержки нам было бы гораздо сложнее.

— Главное, что теперь вы сможете развернуть масштабные исследования и разведку, — Величковский поправил пенсне. — Ипатьев будет в восторге. Он давно говорил о необходимости создания новой нефтяной базы в глубине страны.

Гаврюшин крепко пожал мне руку:

— Военное ведомство рассчитывает на бесперебойные поставки высококачественного топлива, товарищ Краснов. Особенно с учетом расширения танкового парка.

— Мы не подведем, товарищ Гаврюшин. Более того, я уверен, что уже к концу года существенно увеличим объемы производства.

В этот момент к нам подошел Головачев, его лицо сияло от радости:

— Леонид Иванович, это же настоящий триумф! Специальное управление — лучшее, что мы могли получить!

— Не расслабляйтесь, Семен Артурович, — остудил я его пыл. — Это только начало. Теперь предстоит колоссальная работа по организации разведки и освоения новых месторождений. Готовьте план экспедиции в район Ишимбая. Там, по моим расчетам, должна быть большая нефть.

Мы вчетвером направились к выходу из здания. В вестибюле наркомата я заметил Студенцова, беседующего с Метельским. Увидев нас, они прервали разговор и быстро удалились.

— Не нравится мне это, — тихо произнес Головачев. — Они явно что-то замышляют.

— Студенцов не из тех, кто легко признает поражение, — согласился я. — Нужно быть готовым к новым атакам. Но теперь у нас гораздо больше возможностей для маневра.

На улице нас до сих пор ждал Степан. Спал в машине, укутавшись в тулуп. Мартовский день клонился к вечеру, но солнце еще ярко светило, обещая раннюю весну.

— Домой, Леонид Иванович? — спросил Степан, когда мы уселись.

— Нет, сначала в контору. Нужно отправить телеграмму на промысел и срочно начать подготовку к полевому сезону.

В конторе на Маросейке нас ждал Мышкин. Он встретил нас вопросительным взглядом:

— Ну как?

— Полная победа, Алексей Григорьевич! — торжественно объявил Головачев. — Промысел преобразован в Специальное управление по разведке и разработке нефтяных месторождений между Волгой и Уралом при НКТП!

Даже невозмутимый Мышкин не смог скрыть удивления:

— Специальное управление? На весь регион? — он покачал головой. — Леонид Иванович, вы превзошли самые смелые ожидания. Студенцов, должно быть, в бешенстве.

— Именно так, — подтвердил я. — Но теперь нам нужно действовать быстро. У нас есть два месяца на подготовку плана разведки и освоения новых месторождений. Но самое важное, что к концу года мы должны дать первую нефть с новых скважин.

— Это реально? — Мышкин с сомнением посмотрел на меня.

— Более чем, — уверенно ответил я. — У меня есть данные геологических исследований, указывающие на высокую вероятность обнаружения крупных месторождений в районе Ишимбая и Ромашкинской структуры.

Разумеется, это не вся правда. У меня были не «данные исследований», а точное знание из будущего. Но зачем раскрывать свои карты? даже ближайшим соратникам?

— Что теперь? — спросил Мышкин, мгновенно перестраиваясь на деловой лад.

— Теперь нужно закрепить успех, — я сел за стол и начал набрасывать план действий. — Первое: отправить телеграмму на промысел с новостями и указаниями по подготовке к реорганизации. Второе: составить проект структуры Управления с учетом новых задач. Третье: подготовить план геологоразведочных работ на ближайшие два месяца. Четвертое: организовать закупку необходимого оборудования для разведочного бурения.

— А что с кадрами? — поинтересовался Головачев. — Для таких масштабных работ потребуется гораздо больше специалистов.

— Готовьте список необходимых специалистов, — ответил я. — Инженеров-нефтяников, буровиков, геологов. Можем привлечь людей из Баку и Грозного, предложив им лучшие условия. А также выпускников нефтяных техникумов и Промышленной академии.

Мышкин задумчиво потер подбородок:

— Будьте осторожны, Леонид Иванович. Слишком быстрое расширение может вызвать подозрения. Студенцов наверняка будет следить за каждым вашим шагом, выискивая ошибки и нарушения.

— Я знаю, — согласился я. — Но мы не можем терять время. Нужно успеть развернуть работы до осени, чтобы к зиме получить первые результаты. Это будет нашим лучшим аргументом в будущих схватках.

Я набросал текст телеграммы:

«РИХТЕРУ ЛАПИНУ ЗОРИНОЙ ТЧК ПРОМЫСЕЛ ПРЕОБРАЗОВАН В СПЕЦИАЛЬНОЕ УПРАВЛЕНИЕ ПО РАЗВЕДКЕ И РАЗРАБОТКЕ НЕФТЯНЫХ МЕСТОРОЖДЕНИЙ МЕЖДУ ВОЛГОЙ И УРАЛОМ ТЧК ГОТОВЬТЕСЬ К МАСШТАБНОЙ РЕОРГАНИЗАЦИИ ТЧК СРОЧНО ПОДГОТОВЬТЕ ПЛАН РАСШИРЕНИЯ ПРОМЫСЛА И СПИСОК НЕОБХОДИМОГО ОБОРУДОВАНИЯ ТЧК ПРИБУДУ ЧЕРЕЗ ТРИ ДНЯ ТЧК КРАСНОВ»

Головачев отправился на телеграф, а мы с Мышкиным углубились в обсуждение деталей новой структуры Управления. Предстояло создать полноценную организацию с несколькими отделами. Геологоразведка, добыча, переработка, научно-исследовательские работы, снабжение, кадры.

Близился вечер, когда в дверь конторы постучали. Вошел посыльный с запиской.

— От товарища Студенцова, — сообщил он, протягивая конверт.

Я вскрыл конверт и прочитал короткое послание:

«Леонид Иванович! Поздравляю с успешным завершением комиссии. Предлагаю встретиться завтра в 11.00 в ресторане „Прага“ для неформального обсуждения дальнейшего сотрудничества. Игорь Студенцов».

Мышкин прочитал записку через мое плечо:

— Не ходите, Леонид Иванович. Это ловушка. После такого поражения Студенцов способен на все.

— Знаю, — я задумчиво постучал запиской по столу. — Посмотрим. Мне интересно, что он может предложить после такого разгрома.

Остаток вечера мы провели за работой над структурой нового Управления. В дальнем углу номера стоял небольшой сейф.

Я открыл его и достал карту. Старую, потертую геологическую карту региона между Волгой и Уралом.

На ней моей рукой были отмечены точки, где в будущем обнаружат крупнейшие нефтяные месторождения: Ромашкинское, Туймазинское, Шкаповское, Ишимбайское. Сейчас, в 1931 году, об их существовании никто не подозревал.

Кроме меня. Человека из будущего, волей судьбы заброшенного в прошлое и получившего шанс изменить ход истории.

Я аккуратно развернул карту на столе. План начал реализовываться.

Теперь в моих руках контроль над территорией, где скрыты колоссальные запасы нефти. В ближайшие годы я смогу превратить Специальное управление в мощнейшую нефтяную структуру страны. Заложить основу нового индустриального центра, изменить ход развития советской промышленности.

Татарский промысел был лишь первым шагом. Настоящая битва, битва за «Второе Баку», только начиналась.

Отправив телеграмму на промысел, я вернул записку Студенцова Мышкину:

— Верните через посыльного. Напишите, что у меня нет времени на пустые разговоры. Слишком много дел перед отъездом.

На лице Мышкина промелькнуло удовлетворение:

— Правильное решение, Леонид Иванович. Сейчас ваши позиции сильны как никогда. Не стоит давать Студенцову шанс что-то предпринять.

— Именно. А теперь мне нужно проверить, как идут дела на других предприятиях, прежде чем вернуться на промысел.

Я взглянул на карманные часы. Еще только восемь вечера.

Можно успеть на металлургический завод. Там как раз должна была завершиться установка нового прокатного стана.

В сопровождении Головачева я выехал на головной завод. Бывший московский металлургический, который теперь стал центром нашего промышленного объединения.

Массивные ворота заводской проходной распахнулись перед нами. «Бьюик» въехал на обширную заводскую территорию.

Гудение станков, лязг металла, резкие запахи горячего масла и раскаленного чугуна. Привычная индустриальная симфония окружила нас, когда мы вошли в центральный цех. Сорокин и Протасов уже ждали меня у нового прокатного стана.

— С возвращением вас, Леонид Иванович! — Сорокин крепко пожал мне руку. — Телеграмма пришла вчера вечером. Весь завод только об этом и говорит!

— Спасибо, Петр Николаевич. Как идет установка нового стана?

— Отлично! — Сорокин махнул рукой в сторону массивной конструкции из блестящей стали. — Наше оборудование оказалось превосходного качества. Наладчики уже заканчивают последние настройки. Через два дня начнем испытания.

Я обошел прокатный стан, внимательно рассматривая отдельные узлы. Это последняя модель, способная производить листовой прокат толщиной до двух миллиметров с высочайшей точностью. Именно то, что требовалось для автомобильного производства.

— А как с легированными сталями? Опытная плавка проведена?

— Вчера выполнили третью экспериментальную плавку, — доложил Сорокин. — Результаты превосходные. Руднев в Нижнем остался очень доволен качеством шлифовки. Говорит, точность до микрона!

— Отлично. Я как раз скоро поговорю с Нижним.

Я направился в инструментальный цех. Оттуда в свой кабинет. Позвонил на автозавод. Звонарев в отъезде, удалось связаться я Рудневым.

— Алексей Платонович! Как успехи?

— Леонид Иванович! Вы в самый интересный момент! Работаем! Как раз получил сплав. Специальная сталь с добавлением ванадия и хрома. Твердость по шкале Роквелла выше всех известных образцов. При этом прекрасно держит заточку.

— Отлично. Значит, можем запускать массовое производство?

— Безусловно! — Руднев энергично кивнул. — Я уже заказал партию для нашего КБ. Им такие сверла крайне необходимы для нарезки каналов в стволах. Очередная партия грузовиков «Полетов» отправилась за рубеж на экспорт! — торжественно объявил он. — И что особенно важно, военные в восторге от дизельной модификации. Артиллерийское управление уже заказало триста единиц. Говорят, это революция в военной логистике!

— Полет-Д? — я невольно улыбнулся. Этот грузовик был моей особой гордостью. Дизельный двигатель, разработанный по чертежам из будущего, обладал невероятной для своего времени экономичностью и надежностью.

Последним пунктом моего разговора стало танковое КБ. Я созвонился с Полуэктовым.

— Леонид Иванович! — его командирский голос с хрипотцой оглушил меня через трубку. Благодаря башням Шухова связь гораздо лучше. Намного. — Как раз вовремя! Мы заканчиваем сборку опытного образца! Кстати, наслышан о ваших успехах. Гаврюшин все рассказал. Поздравляю!

Мы кратко поговорили по разработкам танка. Не особо вдаваясь в детали. Я собирался заехать к ним через неделю. Когда снова приеду в Москву…

Остаток вечера я провели за подготовкой документов для наркомата. Была уже глубокая ночь, когда я наконец отправился домой.

Завтра предстояло возвращение на промысел, теперь уже в новом качестве. В качестве руководителя Специального управления.

Утром Степан заехал за мной на автомобиле и доставил на вокзал. Я прибыл за полчаса до отхода поезда. Носильщик уже погрузил мои вещи в купе, и я неторопливо прогуливался по перрону, ожидая отправления.

Московский вокзал гудел как растревоженный улей. Пассажиры спешили к поездам, носильщики катили тележки с багажом, железнодорожники проверяли составы. Где-то вдалеке протяжно гудел маневровый паровоз.

Объявили посадку на мой поезд, и я направился к вагону. У самых ступенек меня остановили двое. Невысокий человек в штатском с цепким взглядом показал удостоверение:

— Товарищ Краснов? Старший уполномоченный Особого отдела ОГПУ Климов. Вам необходимо проехать с нами.

— По какому поводу? — я старался говорить спокойно, хотя сердце учащенно забилось.

— По подозрению в экономическом вредительстве и шпионаже в пользу иностранных государств, — невозмутимо ответил Климов. — Машина ждет. Прошу следовать за мной.

Я оглянулся на поезд, который должен был увезти меня на промысел. Проводник уже закрыл двери вагона.

— Это ошибка, — произнес я, чувствуя, как земля уходит из-под ног. — У меня все документы в порядке.

— Разберемся, — сухо ответил Климов, указывая на черную машину, стоявшую неподалеку. — Прошу вас.

Когда меня усадили на заднее сиденье, я заметил в толпе Метельского. Того самого эксперта, сидевшего рядом со Студенцовым на комиссии.

Он наблюдал за происходящим. Затем быстро скрылся среди пассажиров.

Машина тронулась, увозя меня от вокзала, от поезда, от моих планов и надежд. Студенцов все-таки нанес свой удар. И он оказался сильнее, чем я ожидал.