Игры Предвечных

Глава 8

Весь путь к покоям про-принца Седрика Вальгард Снежный Волк проделал незамеченным. Спустившиеся на Ивенот-и-ратт сумерки не мешали задуманному. Расположение комнат королевской семьи ему удалось выяснить давно. Семейства обоих сыновей короля жили на одном этаже в разных концах коридора. Однако крыло денно и нощно охранялось таким числом стражи, что даже под прикрытием заклятия пробраться в него изнутри было немыслимо. Король Хэвейд в непонятном стремлении сберечь домочадцев наводнил жилые помещения замка охранными воинами так, что без их ведома никто не мог войти или выйти.

Но внешняя стена стереглась не столь тщательно как то, что находилось внутри. Снежный Волк, который привык ходить по льду и карабкаться по его уступам, не без труда, но добрался до широкой каменной каймы, которая окольцовывала замок. Взобравшись по ней, он достиг одного из верхних огороженных карнизов, на которых также бдила стража. Обойдя скучающих, честно пялящихся в темноту воинов, Вальгард вновь поднялся по почти отвесной стене и, подтянувшись, взобрался на нужный ему вожделенный балкон.

Осторожно выглянув из-за занавески, вождь маннов сразу понял, что не ошибся. Марику он увидел тут же. Будущая королева Веллии сидела на большом и широком ложе под балдахином. Боком к ней притулился высокий курчавый мальчик, почти юноша, с умным, не по-детски жестким лицом. Рука принцессы обнимала его за плечо. Они оба молчали, прислушиваясь.

Несмотря на то, что на улице было уже довольно темно, в покое горело всего несколько свечей. Поэтому кресло принцессы Ираики, которая также находилась в комнате, было придвинуто ближе к ярко пылавшему очагу. Супруга де-принца Генриха сидела в нем, держа на коленях большую книгу в толстом кожаном переплете. У ее ног на шкуре серого ведмедя примостились еще два мальчика. Один из них был светловолос. Голова другого, напротив, оказалась темной, и отчего-то напомнила Вальгарду по-велльски нестриженные волосы про-принца Седрика. Лица обоих, однако, были неотличимы одно от другого. Должно быть, это и были близнецы, дети принцессы Марики.

Время от времени проводя ладонью по странице, Ираика читала вслух длинную и запутанную геттскую сказку. Читала хорошо. Несмотря на то, что чтение очевидно было начато давно, голос старшей принцессы не дрожал, а напротив — то поднимался, то опускался, выделяя нужные места и меняясь в зависимости от речей героев. Дети — и старший, и младшие, слушали внимательно и боялись пропустить хоть слово.

Однако не дети интересовали вождя маннов. Он жадно вглядывался в красивое лицо ведьмы Марики. Оно выглядело непривычным из-за отсутствовавшего на нем всегдашнего выражения спокойствия и надменности. Домашняя, не игравшая теперь никакой роли Марика казалась Вальгарду бледнее обычного. Ее глаза подозрительно блестели. Прекрасные черты застыли в отсутствующей гримасе.

— «… и тогда злая Брумгилька сказала, что блуждать Радиму Славному в песьем облике до тех пор, пока не поддастся он ее чарам и не признает власти над собой…»

На этом месте Ираика оборвала чтение и захлопнула книгу. Звук получился таким громким, что вздрогнул даже Вальгард, который по-прежнему оставался за занавесками на балконе. Очнувшиеся дети оживились, подняв шум и переговаривая один другого. Впрочем, шумели только близнецы. Старший, сидевший подле Марики, ожидал молча.

— Нет-нет, не уговаривайте, — твердо, что не вязалось с ее добрым лицом и мягким характером, отказала принцесса Ираика, поднимаясь, и с трудом перекладывая тяжелый том сказок на столик у кресла. — Продолжение я прочту не ранее завтрашнего вечера. Ваша мать целый день провела на охоте и утомилась. Нужно дать ей уже отдохнуть.

Юные наследники рода Дагеддидов попритихли. Очевидно, здоровье их матери не обсуждалось. Ираика подошла к недвижимо сидевшей ведьме Марике и потрогала ее щеку тыльной стороной ладони.

— Ты не заболела, сестра? — ласково спросила она. — Я заметила еще, когда мы только вошли. Ты бледна, и у тебя усталый вид.

Марика мотнула головой. Это вышло у нее резче, чем было необходимо.

— Я устала, — коротко и без улыбки проговорила она. Ираика склонилась и поцеловала ее лоб. Потом поцеловала еще раз и, на всякий случай, потрогала его рукой.

— Будто бы ничего, но меня не покидает чувство, что с тобой все-таки не все в порядке, — заботливая принцесса взяла за руку старшего племянника, который продолжал сидеть подле матери. — Ну, я все равно пойду, уложу детей. А ты отдохни. И знаешь, что? Отправляйся в постель прямо теперь. Да-да, не спорь! Ложись, Марика. Седрика ждать не стоит. Скорее всего, он заночует сегодня в пригороде.

— Хорошо.

Похоже было, что Ираика давно привыкла к угрюмым настроениям сестры и ее манере изъясняться, поскольку такой короткий ответ ее не обескуражил. Она еще раз ободряюще провела по волосам Марики и отошла, уводя за собой ее старшего сына. Лишь перед тем, как уйти, младшие дети поочередно подошли к матери для поцелуя.

— Ма, — темноволосый близнец, имени которого Вальгард не знал, присел перед Марикой, заглядывая в лицо. — А ведьма расколдует Радима? Он же не останется всегда… ну, собакой?

Марика без улыбки положила руку на плечо сына и заставила его подняться с колен.

— Не останется, — серьезно подтвердила она.

— Ты читала эту сказку? — вмешался старший сын. Названный в честь деда, Хэвейдом, он, однако, ничем не походил на старого короля и выглядел чистокровным романом. — Ты знаешь, чем она закончится?

Мать все так же, без улыбки посмотрела в его сторону и качнула головой.

— Не читала, — негромко проговорила прекрасная романка. — Но сказка не может закончиться плохо. Радим прав, а правду не победить. Никогда.

— А если останется?

— Да, ма, — светлоголовый близнец действительно всем, кроме цвета густой шевелюры, был удивительно похож на своего темноволосого брата. — А если он останется собакой? Разве это будет не плохо?

— Если останется, он все равно победит, — вмешалась Ираика, почувствовав, что ей тоже нужно вставить воспитательное слово. — Радим — славный воин, и он не покорится злу. Он всегда будет служить правде, каким бы ни было его тело. Так и поступают истинные воины Светлого Лея.

— Даже собакой будет служить?

— Даже собакой…

Ираике, наконец, удалось оторвать детей от матери, которая на самом деле смотрелась нездоровой, и увести их из комнаты. Некоторое время из коридора слышались их голоса. Потом затихли и они.

Принцесса Марика поднялась с постели и, прошествовав к двери, прикрыла ее. Потом вернулась в покой. Некоторое время она стояла перед камином, прижимая тыльную сторону ладони ко лбу и прикрыв глаза. Вальгард, который не торопился, ожидая, что, может быть, кому-то из домочадцев придет в голову вернуться, видел, что губы романки странно кривились. Внезапно Марика пала на колени лицом к огню и уткнулась лбом в ведмежью шкуру на полу.

— Я не знаю, зачем это и к чему, — услышал вождь маннов ее словно смертельно усталый шепот. — Но я тебя не предам. Я сохраню тебе верность… Моя верность была отдана тебе, и остается у тебя… Что бы не случилось. Мой дух навеки покорен воле твоей, Светлый. Я не потеряю себя и не отвращусь. Если это то, чего ты от меня хочешь… Да будет воля твоя надо мной!

Марика поднялась так же резко, как до того упала для внезапной молитвы. Ее лицо показалось вождю еще более бледным, чем раньше. Но теперь прекрасная романка как будто успокоилась, словно прорвав какой-то давний душевный нарыв. Проведя ладонью по лицу и откинув назад недавно вымытые, еще влажные волосы, принцесса забрала со стола тяжелый том сказок и села обратно на ложе, подобрав под себя ноги. Открыв книгу, она принялась листать страницы, очевидно, желая в одиночку узнать окончание истории про заколдованного рыцаря.

Прошло некоторое время. Принцесса читала, не отрываясь и не переменяя положения. Ночь постепенно становилась глубже. Дрова в очаге прогорали, но было лето, и едва ли кто-то так поздно должен был прийти в покой, чтобы подкинуть их в огонь.

Вальгард решился. Заклятие мага по-прежнему прикрывало его, когда он, крадучись, вошел в комнату. Вождь маннов двигался тихо, замирая после каждого шага. На охоте ему пришлось убедиться, что у принцессы тонкий слух.

Марика не шевелилась. Она сидела на ложе, скрестив ноги. На коленях ее лежал большой том сказок, в котором принцесса лишь время от времени перелистывала страницы. Вальгард остановился прямо напротив нее, и ему были видны изгибы ее тела под небрежно наброшенным халатом, красивая грудь в вырезе рубашки и свешивавшиеся с плеч тугие темные завитки волос, которые отчего-то вызывали у манна особый восторг. Выждав еще совсем немного, Снежный Волк, наконец, решил, что повременил достаточно. Навряд ли сегодня принцесса еще ожидала гостей.

Вождь осторожно вытащил из-за пазухи мешочек с колдовским порошком и развязал его. Лежавший поверх порошка защитный камень он сунул в рот, а прочее содержимое мешочка бережно ссыпал в очаг.

Пламя треснуло, пожирая магию велла. Марика подняла голову, поглядев на огонь, и в ее зрачках отразились огненные блики. Вальгард, который перекатывал во рту камень с защитой от магии, тут же увидел, как эта магия начала действовать на ту, против кого она была направлена.

Марика с силой протерла глаза. Это ей не помогло, и она протерла их еще раз, оба сразу основаниями ладоней. Потом, сделав над собой усилие, приподнялась, удерживая книгу в руках. Должно быть, она решила, что внезапно навалившаяся сонливость — последствие усталости днем, а потому вознамерилась последовать совету сестры и лечь спать, но сперва отнести книгу на место.

В следующий миг сознание ее помутилось, и принцесса упала ничком обратно на кровать.

Вальгард спрятал мешочек. Подавив порыв сразу броситься к романке, он сходил к высоким дверям и запер их на засов. Потом вернулся обратно.

Миг-другой манн стоял над ранее недоступным, а теперь беззащитным перед ним женским телом. Марика лежала на боку, уронив одну руку на другую. Ее длинные густые волосы прикрывали лицо. Задравшаяся холщовая ночная рубашка обнажила маленькую ногу до самого бедра. Тяжелый книжный том свалился с кровати и лежал на звериной шкуре, заминая подогнувшиеся страницы.

Испытав приступ острой, почти звериной радости, Вальгард нетерпеливо шагнул к ложу и попытался перевернуть Марику на спину. Это удалось неожиданно непросто. Тело маленькой женщины оказалось тяжелым. Справившись с этим, Снежный Волк опустился коленом на ложе рядом со спящей принцессой и коснулся ее лица.

Одурманенная Марика спала тяжелым, беспокойным сном. На прикосновение вождя она ответила коротким подёргиванием бровей. Усмехнувшись, Вальгард поцеловал плотно стиснутые губы и, уже не выдерживая полыхнувшего в нем свирепого желания, развел полы халата, тиская сквозь рубаху крепкую, еще девичью грудь.

Манну приходилось сдерживать себя, чтобы не оставлять следов, которые могли его выдать. Ему хотелось истерзать это тело, чтобы проклятая ведьма стонала и выла под ним, чтобы сполна ответила за все причиненные муки. Вместо этого он лишь крепко мял все, что попадалось под его ладони, поднимая рубаху принцессы выше и полностью обнажая ее тело.

Марика дышала быстро и часто, словно понимала, что происходило с ней, но не имела возможности воспрепятствовать чинимому насилию. Вальгард не останавливался, чтобы, пядь за пядью, получить удовольствие от распростертой под ним прекрасной женщины. Он понимал, что времени у него было не так много. В любой миг кто-то мог войти к принцессе, а потому Снежный Волк торопился. Вождю хотелось верить в то, что эта ночь — не единственная, а просто первая, проведенная с бесчестной строптивой романской ведьмой. Потому он попросту желал теперь довести начатое до конца. Все прочее еще успеется позже.

На некоторое время он отстранился, разглядывая бессознательную принцессу. Марика лежала перед ним, по-прежнему тяжело дыша и подрагивая. Ее рубашка была сбита почти под горло, позволяя видеть девичье тело, крепкое и хрупкое одновременно, которое не смогли испортить две прошедшие беременности. Кожа будущей королевы казалась чистой, какой никогда не бывало у женщин юга, которые вынуждены были большую часть времени проводить на сильном морозе. Влажные курчавые волосы создавали ореол вокруг женского лица, и лицо это было самым прекрасным среди всех, какие только доводилось видеть манну.

Некоторое время вождь, забыв обо всем, просто любовался словно нарочно созданным природой совершенством женского естества. Но уже несколькими мгновениями спустя вспомнил, для чего преодолел столько сложностей, чтобы прийти сюда. Вспомнил он и о муках, которые доставила ему эта ведьма, и яростное томление поднялось в нем с новой силой.

Вальгард рванул завязки штанов и, опустившись на ложе, развел ноги дрогнувшей принцессы. Уже не имея сил сдерживаться, нагнулся к ней, прикладываясь губами к животу, мазнул ладонью по груди…

За миг до торжества его победы в коридоре раздался приближавшийся громкий топот. Дверь вздрогнула от того, что кто-то снаружи попытался толкнуть ее внутрь. Очевидно, пришелец не ожидал, что войти у него не получится, потому что вскинувшийся от бешенства Вальгард услышал приглушенный удивленный возглас. Громыхнуло сильнее, после чего тот, кто стоял в коридоре, грохнул в дверь кулаком. Кулак этот, если судить по звуку, был в боевой перчатке.

— Марика! — голос про-принца Седрика было трудно спутать с чьим-то другим. — Спишь, что ли? Какой тьмы ты там заперлась? Отворяй, говорю, законному супругу!