Игра

Глава 18. Когда тишина сменяется грохотом

Просвещал Калея насчет окрестностей Зорт. Они устроились на песочке — чтобы можно было рисовать.

— Как речка идет, выше моста? — деловито спросил Калей.

— Как идет? — Зорт посмотрел на речку, на мост, потом на Калея. — Здесь прямо, потом между тех холмов, потом длинная заводь, и потом чуть влево забирает.

— А дальше?

— Дальше я не ходил.

— Нарисовать сможешь?

— Смогу, что не нарисовать.

На прибрежном песке, с помощью палочки, Зорт набросал свой план. Рисовал он хорошо.

— А ниже моста?

— Ниже вот так, — к схеме добавились еще линии. — Вот тут еще заводь, и камыши — это вон за тем холмом. И потом по дуге влево. Там еще старица, кажется, есть.

— Кажется, или есть?

— Есть.

— Ладно… еще что-нибудь? Холмы приметные, озера, скалы?

— Ну… вон за той грядой, — Зорт ткнул палочкой в схему правее реки. — Каменная россыпь. На склоне холма, отсюда не видно. Такое впечатление, будто холм ранили, и вместо крови из него камни высыпались.

— Хорошо сказал. Пещера там есть, или еще что-то в этом роде?

— Нет, не видел. Что-то похожее на пещеру есть вот тут, — Зорт подумал и нарисовал кружок с другой стороны дороги, неподалеку от «заводи». — Но точно сказать не могу, мимо проходил, быстро.

— Спасибо. Еще что-то вспоминается?

Зорт задумался.

— Пожалуй, что ничего больше. Особенного, в смысле.

— А где колдун стоит?

Зорт небрежно нарисовал дугу поодаль.

— Не ближе этого. Точно не знаю.

— Отлично. Спасибо тебе большое. А, да… а по дороге если дальше идти, что будет?

— Ничего. Холмы ниже, видно дальше, дорога почти не петляет. Забирает вот сюда, потом понемногу поворачивает, — палочка Зорта описала дугу.

Калей еще раз поблагодарил его и сел перерисовывать его план на один из своих свитков. Зорт ушел спать, а к Калею подошел Раин.

— У тебя какие планы сейчас?

— Вот, схему Зорта рисую. А что?

— Савон обед уже поставил, ребята за котлом приглядят. Они со Стальфом решили вечера не ждать, сейчас поупражняться. Может, ты сейчас на дозор сходишь?

Калей посмотрел на схему, потом обвел глазами окрестности.

— Ладно, давай. Тут в целом все ясно, мне оттуда много видно будет, работы до вечера хватит.

Раин отошел и Стальф сразу же повел их с Савоном за мост. Они прошли немного вдоль реки и встали на прибрежном лугу. Посох держал Савон, у Раина была просто дубовая палка — ее, по просьбе Стальфа, сделал им Гесиор.

— Вращай пока ее, я посмотрю, насколько правильные у тебя движения, — скомандовал Савон.

Раин начал крутить палку, перехватывая ее ладонями. Сначала получалось плохо, пару раз чуть не уронил. Потом стало получаться.

— Хорошо, — наконец сказал Савон. — Посох полегче и лучше сбалансирован, так что с ним проблем не будет. Попробуешь?

Внутри Раина все захолодело. Но отступать было и поздно, и стыдно.

— Давай. Только вы подальше отойдите.

— Отойдем. Но ты еще и отвернись.

Раин принял теплое белое дерево в ладони. Взвесил посох на руке — удивительно легкий. Но при этом вес чувствуется. Нашел середину, уравновесил, начал медленно вращать.

— Быстрее, — послышалось сзади.

— Я знаю, — откликнулся он. — Не мешайте.

Раину хотелось узнать, в какой момент начинается тряска — но она все равно пришла неожиданно. Концы посоха заискрили, внутри него все начало дрожать. Потом пресс закаменел, а плечи наоборот, резко расслабились. Раин сбился, посох потух.

— Ну что? — подойдя спросил Савон.

— Да ничего. Когда приходит… это состояние, посох дымится, а внутри все начинает переворачиваться. Надо как-то это состояние пережить. Суметь увеличить вращение… да? — он обратился к молчащему Стальфу.

Тот кивнул.

— Если собраться, и попытаться крутить дальше, то появляется очень неприятное ощущение в животе, будто тебя на части рвет. Именно в этот момент и появляется этот шар, но в этот момент становится так плохо, что уже ничего не можешь делать. Но надо терпеть.

— А когда шар отрывается и летит — тогда какое чувство?

Стальф задумался.

— Вообще-то, как мне кажется, когда шар от тебя отлетает — становится гораздо легче. Во всяком случае, так мне кажется. Дважды такое было, но…

— Попробуем, — решительно сказал Раин. — Главное — выдержать это состояние, когда шар из тебя выходит.

Савон крутанул посох.

— Должно быть что-то, что помогает, — задумчиво сказал он. — Либо какое-то движение, либо… я не знаю. Настой какой-нибудь выпить. Или дышать правильно…

— Погоди-ка, — сказал Стальф. — Ты сказал — дышать правильно?

— Ну да. А что?

— При выполнении гимнастики возможно два типа дыхания, — сказал Стальф. — Один тип — его всегда использую я, да и большинство людей его использует, насколько я знаю. Это когда дыхание следует за движением. Вернее, самые знаменитые гимнасты говорят иначе — дыхание определяет движение. То есть, например, на вдохе мы делаем усилие, на выдохе — удар.

Но существует другой тип, он называется отстраненное дыхание. Там дыхание и движение стараются не связывать.

— Как это?

— Я не знаю, пробовал когда-то давно, но получалось у меня плохо, так что я использовать это перестал. Так делает Пирон — может помните, он перед тем, как посох вращать дыхательное упражнение сделал.

— Не помню. Мне казалось, что вы с ним одинаково делали.

Стальф покачал головой.

— Нет, по-разному. Пирон все это делает гораздо лучше меня. Если уж на то пошло — он это делает гораздо лучше любого из тех, кого я видел — а я видел немало гимнастов, в том числе и знаменитых. Давай-ка сходи за ним, объясни… хотя, давай сходим лучше вместе. Раин?

— Я останусь. Попробую еще потренироваться.

— Хорошо, только осторожнее.

Савон и Стальф ушли. Раин взялся за посох, несколько раз глубоко вздохнул, попытавшись очистить мысли. Получилось плохо — голова как будто ящерицами набита, и все носятся. Он тряхнул головой, затаил дыхание и начал вращать.

Пока вращал медленно — ничего не чувствовалось. Пару раз вздохнул — попробовал следить за дыханием, но ничего не получилось, тут же сбился ритм. Снова замедлился, продышался и снова ускорился. Посох сразу же заискрил и задымился, снова пришла трясучка в мышцах. Превозмогая ее, закусив губу и снова затаив дыхание, Раин ускорился еще сильнее.

Живот будто взорвался, от боли он чуть не заорал. Раин был бы рад бросить посох, но тот словно примерз к его рукам — они механически продолжали свою работу, посох крутился — правда немного медленнее. От центра вращения отделился и поплыл по воздуху большой огненный шар. В глазах Раина помутилось, мир словно выцвел и стал черно-белым, он стоял только потому, что заледенели и застыли все его мышцы.

Отпустило Раина только после того, как шар отдалился примерно на два-три шага. Спазм мышц прошел — посох тут же откатился в сторону, сам он упал на колени и тут же повалился на бок. Дыхание возвращалось крохотными толчками, как после сильного удара по ребрам. Раин едва видел, как шар начал рыскать — влево-вправо, будто что-то искал, потом пошел вниз и словно размазался по траве. Та задымилась, кое-где показались язычки пламени.

Слава богу, пожара не случилось, потухло все само — так как Раин смог встать на трясущиеся ноги лишь через несколько минут. Кое-как он затоптал обугленную траву и снова сел. Голова, как ни странно, была ясной. Так как вокруг никого не было, он медленно заговорил — обращаясь к самому себе. Он так готовился к экзаменам — проговаривая самые важные моменты, которые желательно было усвоить получше.

— Значится, больно, но скорее всего потому, что сбивается дыхание. Но спазм не дает прекратить. Потом, когда шар от тебя отделяется — спазм проходит. Когда он проходит — устоять на ногах трудно, дышать тоже трудно. При этом шар уже относительно далеко. Когда падаешь — шар падает тоже. Значит, когда отпускает — падать нельзя, надо продолжать крутить. Либо перетерпеть боль, либо ее не допустить — может быть, изменив дыхание.

Он сидел и повторял это на все лады, пока не почувствовал, что отпустило уже совсем, живот не болит, ноги не трясутся, а дыхание вернулось в норму.

Раин встал, поднял посох, покачал его влево-вправо, подавив невольную дрожь в руках. Глубоко вздохнул — раз, другой, третий. Свел лопатки до упора, до боли в плечах и шума в голове. Потом развел и повторил. Когда-то он ходил на бокс и так им советовал делать тренер. Говорил, что при этом улучшается мозговое кровообращение и снижается уровень адреналина. Раин бокс давно забросил, но совет помнил и применял его в критических ситуациях — обычно помогало.

И снова начал вращать.

На этот раз он следил за дыханием и дал себе почувствовать посох, долго вращал его медленно. Потом попробовал ускоряться и замедляться. С кончика посоха летели одиночные искры, вернулись спазмы, но ему показалось, что они стали меньше и переносятся легче. Еще ускорился — живот скрутило, но он заставлял себя продолжать дышать. Даже успел удивиться — летящие с концов посоха искры стали разноцветными. Ускорил вращение и все лишние мысли из головы вылетели — живот снова затрясся, словно из него рвался наружу Чужой из одноименного фильма. Дыхание начало пресекаться и он снова замедлился — это было не так легко, руки плохо ему повиновались, но он все же смог их заставить двигаться медленнее. Искр стало меньше, спазм сгладился, дыхание начало возвращаться.

Он снова ускорился, и все повторилось в точности — Чужой в его теле зашевелился, что заставило мышцы живота превратиться в камень. Боль вернулась и была очень сильной — он понял, что скорее всего не выдержит ее и снова снизил скорость вращения. В этот раз вышло гораздо хуже — руки его не послушались, движения сбились, посох увело в сторону. Он не смог удержать его в руках и выпустил — в результате тот улетел в кусты, а сам он снова упал — просто потому, что кончились силы.

Он немного полежал и отдохнул — даже не стал сразу вытаскивать посох из кустов. Думал. Почувствовав, что силы возвращаются, встал. Стальф и Савон все еще были на противоположном берегу, разговаривали с Пироном. Раин сделал несколько упражнений, подышал, наконец выдернул посох и встал спиной к реке. На этот раз он решил обязательно дойти до появления шара, так что сразу взял быстрый темп. Искры показались почти сразу, он сцепил зубы и, с трудом проталкивая воздух в легкие, ускорился еще сильнее. Рвущая боль снова выбила из него воздух, мир потерял цвет и, на этот раз, глубину — перед Раином словно бы развернулась старая выцветшая фотокарточка. Тем не менее, он заставил себя продолжить движение — до момента выталкивания, которое, как он уже знал, сопровождается появлением шара.

Как и в первый раз, шар словно сам взял на себя управление телом Раина — руки двигались как будто сами по себе. Он с трудом втянул в себя немного воздуха — уже немалое достижение. Когда шар отдалился на три примерно, шага, связь резко ослабла — к Раину вернулась способность управлять своим телом, правда накрытая болью и граничащей с полным истощением усталостью. Тем не менее, к этому ощущению Раин был готов, он устоял на ногах и даже продолжил вращение посоха.

Почти сразу же он понял, что связь с шаром никуда не делась, просто стала иной. Он даже сморгнул — ему показалось, что между ними пролегла золотистая нить, выходящая из шара и уходящая куда-то в центр его собственного живота. Ему даже показалось, что он чувствует место, к которому эта нить привязана — там, внутри. Каждое вращение посоха словно делало эту нить толще и заставляло светиться. Шар замер перед ним, пульсируя и как будто увеличиваясь в размерах.

На этот раз его подвела нога. Она просто подломилась под ним и он завалился на правую сторону. Успел увидеть, как нить лопнула, успел ощутить, что ее конец будто втянулся ему в живот — ощущение было как от сильного удара по печени. Другой конец нити втянулся в шар, тот затрясся и, издавая низкий свист, с довольно большой скоростью полетел вправо и вниз, по косой траектории. Далеко он, естественно, не улетел — врезался в землю метрах в десяти от упавшего Раина. Раздался сильный взрыв, земля затряслась, во все стороны полетели комья глины и каменная крошка.

Раина засыпало, он едва успел прикрыть голову руками. Силы снова ушли, он даже пошевелиться не мог. Услышал топот, с трудом приподнял голову — к нему подбегал Савон. За ним бежали Пирон и Стальф, дальше — еще кто-то.

— Ты чего! — крикнул Савон. — Что с тобой! Что случилось? Ты цел?

— Круто, да? — задыхаясь, сказал Раин. Вроде все у него было цело, только тянуло живот. Он воспользовался помощью Савона и встал. Ноги тряслись, руки кололи тысячи иголок — словно он их отлежал.

— Что случилось?! — Повторил вопрос Савон. Стальф и Пирон стояли уже рядом, Стальф как раз поднял посох. Держал он его, можно сказать, с уважением.

— Что случилось, что случилось, — мысли Раина текли медленно, как облака. — Повращал немного посох. Потренировался. Кое-что, кажется, понял. А как оно со стороны смотрелось?

— Смотрелось грандиозно. Шар увеличился, ты упал, он полетел, визг поднялся, потом бабахнул по земле. Взрыв был гораздо сильнее, чем от файеров колдуна! Ведь правда? — Савон оглянулся на Пирона, тот кивнул. Взгляд колючих черных глаз командира не отрывался от Раина.

— Ясно. У меня получилось, значит.

— Еще как! А как ты себя сейчас чувствуешь? Ты бледный как простыня.

Раин на это не ответил. У него закружилась голова, он стал заваливаться вбок. Савон, видимо, подхватить его не успел, так что сильный удар о землю окончательно вышиб из него сознание.

Очнулся Раин уже в лагере. Лежал на плаще, под голову ему подсунули его же мешок — приклад арбалета давил на шею. Лицо было мокрым.

— Чего вы, а?

Он попытался встать, но его удержали. Рядом с ним стоял Савон с миской и Калей, у того в руках была кружка. Видимо, его поливали из нее.

— Подкрепись…

В миске было овощное варево с кусочками мяса — видимо, Пирон распорядился распечатать неприкосновенный запас. Первую ложку Раин съел с трудом, а потом в нем проснулся такой голод, что он чуть миской не закусил. Савон хмыкнул и принес добавки.

Вместе с добавкой к нему подошел Пирон.

— Слушаю, — коротко сказал он.

Раин выдохнул.

— Когда начинаешь вращать посох, в какой-то момент очень больно. Даже не больно — все тело охватывает спазм. Из-за этого, кстати, сразу, когда шар только появляется нельзя посох выкинуть, пальцы не разжимаются. А потом, когда шар отплывает на три шага — спазм резко проходит, и так как больно это, то все из рук вылетает, а шар после этого уплывает и размазывается. Он в этот момент мягкий совсем. Разве что горячий, видимо — траву поджигает.

Я решил попробовать удержать посох после того, как спазм пройдет, и продолжать его вращать после этого. Это трудно, но я смог, правда недолго — у меня нога подкосилась.

— Что было?

— Когда шар отошел, а я продолжал вращать — он как будто силой начал наливаться, к нему от меня протянулась нить, золотая, она пульсировала. Потом, когда я упал — нить разорвалась, меня стукнуло, а шар в сторону полетел и взорвался. Ну, вы видели.

— И был уже не мягким, и разметал немало камней, — закончил вместо него Пирон. Он поднял взгляд, Раин проследил за его взглядом — оказываться, рядом с ним все время сидел Стальф. Посох лежал у него на коленях.

— Да, похоже, только нити я не видел ни разу, — сказал старик. — Боль сильная, но я думаю, что если правильно дышать — ее можно будет уменьшить.

Пирон прошелся, поднял посох, внимательно его осмотрел. На том не было никаких следов.

— Понятно. Итак, отстраненное дыхание. Думаете, в этом дело?

— Думаю, да.

Пирон взялся за середину посоха и отошел на несколько шагов. Покрутил немного в разных плоскостях, потом сказал:

— Пойдемте-ка снова на другой берег. Не хватало еще лагерь тут разнести. Раин, ты в порядке?

Раин был в порядке. Они двинулись к мосту, по дороге Пирон заговорил.

— Когда вы дышите за движением, вы заставляете участвовать в движении все тело. То есть у вас вращают посох не только руки, все тело движется согласованно — ноги пружинят, корпус то вперед, то назад отклоняется. И координирует это все дыхание. Все движения завязаны только на него.

Это, кстати, правильно. Тело должно работать как единое целое, во всем. Дыхание — как ось, на которую вы нанизываете все, что необходимо.

Но можно делать и по-другому. По отдельности. Двигать руками, подключать ноги, корпус, но при этом дышать не в такт этим движениям, а в собственном ритме.

Это сильно меняет само восприятие того, что ты делаешь. Даже и не знаю, как лучше объяснить… скажем, так — если в первом случае воспринимаешь себя как единое целое, мысль сразу же перетекает в руку и кажется, что она двигается сама собой. Как говорят некоторые учителя — ты начинаешь думать руками. А во втором случае ты словно разделяешься — часть тебя сражается или делает упражнения, а другая часть — дышит и словно смотрит со стороны, оценивая.

Само дыхание тут очень простое, сухой лист. Знаете, что это такое?

Стальф кивнул, Раин помотал головой.

— Ты вдыхаешь в себя воздух быстро и с усилием, а вот на выдохе никаких усилий не делаешь вообще, воздух выходит сам собой, только за счет естественного сжатия груди, движений и так далее. Представьте сухой лист — вы берете его в руку, поднимаете и отпускаете, и он медленно падает на землю. Попробуйте. — Они как раз пришли на свой «полигон».

Несмотря на столь простое описание, дышать так оказалось очень сложно. Пирон жестко пресекал все попытки выдохнуть так, как Раин привык.

— Расслабься здесь и здесь, — тыча его то в бок, то в грудь рычал он. Приводило это, как правило, к противоположному результату.

Стальф, знакомый с этой техникой, начал пробовать вращения. У него тоже получалось плохо, но с ним Пирон был куда вежливее.

— Нужно отделение дыхания от движения… Так, стоп. Есть одно очень хорошее упражнение, меня ему научили давно, еще в королевской школе. Оно очень простое — вы должны просто считать. Но считать в две линии. На каждый вдох — про себя — один, два, три. При этом делать что-то, например махи рукой — и их просчитывать вслух, но другими цифрами, например с разницей в десять — одиннадцать, двенадцать, тринадцать…

— Упражнение Странда, — удивленно выдохнул Стальф. — Ничего себе.

— Что еще за Странд?

— Известный ученый из Осгилиата. Он придумал такое упражнение — оно очень хорошо помогает сосредоточиться. Но он не считал, он нас заставлял читать стихи — вслух одно, а про себя в то же время — другое.

— Вот, именно так.

— Но про дыхание он ничего не говорил.

— А я говорю. Свяжите то, что вы говорите внутри себя с дыханием, а то, что вслух — с движением.

Раин смотрел на них во все глаза. Он захотел попробовать, но обнаружил, что не помнит никаких стихов. Стальф тем временем погрузился в медитацию, а Пирон повернулся к нему.

— Чего стоишь? — рявкнул он. — Дыши и крути!

Раин поднял палку и попытался дышать сухим листом, но тут же подавился и чуть не задохнулся.

— Тренируйся, — сказал, наконец, ему Пирон. — Я все, что мог вам рассказал. Стоять тут с вами нянькой мне недосуг.

Проводив взглядом удаляющегося командира, Раин посмотрел на Стальфа. Тот что-то шептал, закрыв глаза, дыхание его было спокойным. Потом его руки пришли в движение — посох описал один круг, потом второй — быстрее. Раин постарался побыстрее убраться с возможной траектории результата такого вращения.

Савон сидел и смотрел на них во все глаза, явно тренируя сухой лист.

Стальф крутил посох медленно. Раин посмотрел на него, потом присел на траву рядом с Савоном и тоже начал дышать.

Контролировать дыхание оказалось очень трудно. Быстрый вдох автоматически влек за собой столь же быстрый выдох — а после нескольких таких циклов начинало сильно шуметь в голове. Выдох без усилия тоже никак не получался — в какой-то момент оказывалось, что Раин просто задерживает дыхание. Самое скверное — после нескольких вдохов и выдохов по предложенной системе он начинал ощущать нехватку воздуха — приходилось его глотать, будто он не сидел на лугу, а нырял в воду.

Полностью разочаровавшись в своем умении дышать, Раин оглянулся на Стальфа. Тот упорно крутил посох, то быстрее, то медленнее, делая шаги вперед и назад, поворачивая влево и вправо, ускоряясь и замедляясь. Похоже, его успехи были куда весомее.

Правда, когда Стальф сделал паузу и тяжело опустился на траву, Раин увидел, чего ему это стоило. Лицо старика было покрыто потом, дышал он тяжело.

— Не лучшее времяпровождение для моих лет, — усмехнулся он в ответ на взгляд Раина. — Хотя я оказался куда более крепок, чем даже сам ожидал. Рик, отправляя меня с отрядом, говорил, что мне, возможно, придется путешествовать на носилках.

Раин не нашелся что ответить.

— Вы не старайтесь дышать глубоко, это лишнее, — продолжал Стальф, обращаясь уже к ним обоим. — Я заметил, что вы пытаетесь каждый раз полностью заполнить свою грудь воздухом. Это слишком утомительно. Есть три варианта сухого листа. Первый — поверхностный, когда практически не работаешь, дышишь медленно, коротко и неглубоко.

Он показал, как это должно быть. Раин попробовал вслед за ним, повторил упражнение и Савон, пристроившийся рядом.

— Второе — быстрое и неглубокое. Нужно ускоряться на вдохе, но при этом не делать чрезмерных усилий. Когда делаешь вдох, то в какой-то момент чувствуешь сопротивление, ведь так? Не пытайтесь его преодолеть и полностью заполниться воздухом. Отпускайте лист, пусть падает.

Раин повторил. Стальф кивнул.

— Нормально. И третье — самое глубокое дыхание. Есть медленное глубокое — когда на вдохе делаешь медленное постоянное усилие, и быстрое — тут стараешься заполниться воздухом за как можно меньшее время. Быстрое эффективнее, оно хорошо очищает, но вам лучше попробовать медленное. И обязательно — никаких усилий на выдохе. Иначе голова кружиться будет.

Раин попробовал.

— Сойдет. Теперь попробуйте лечь и последовательно пройти все три типа, начиная с поверхностного медленного, потом неглубокое. Осваивайтесь и переходите к глубокому. Если чувствуете, что что-то идет не так — спускайтесь на предыдущий уровень.

Раин и Савон улеглись на траву. Стальф, кряхтя, встал и поднял посох.

— Я отойду к лесу, — сказал он.

Савон и Раин встали, глядя в спину удаляющемуся Стальфу. Тот отошел шагов на тридцать, оглянулся, кивнул и начал вращать посох.

Вращал он медленно, видимо, следя за дыханием. На месте не стоял — шаг вперед, шаг назад, полуповорот влево — назад, полуповорот вправо — назад. Потом ускорился.

Концы посоха знакомо задымились, фигура Стальфа вытянулась — Раин увидел, что от него отделился шарик. Посох мерно вращался, шарик отплыл на стандартные три шага, потом начал, пульсируя, расти.

— Ничего себе, — выдохнул Савон.

— Ага, у меня так же было, — ответил Раин, наблюдая во все глаза.

Шарик вырос до размеров баскетбольного мяча, потом стал еще больше. Было видно, что он вращается, сперва медленно, потом все быстрее и быстрее. Раздался свист, шар дернулся влево, потом резко, по крутой дуге пошел вверх. Стальф покачнулся.

— Ложись, — крикнул Раин, бросаясь животом в траву. Поднявшись выше деревьев, шар еще вырос, выпустил косматые протуберанцы. От вращения они загибались в спираль. Он продолжал подниматься, издавая уже не свист, а рев. Стальф дрожал, потом, видимо, не выдержал и опрокинулся на спину. Отпущенный шар сначала поднялся еще выше, потом со звуком подбитого самолета полетел к земле и метрах в ста от них врезался в реку. Взметнулся вверх столб воды вперемешку с речной глиной и галькой, его окутывали клубы шипящего пара. Через секунду ударная волна донесла до них тучу раскаленных брызг.

Раин вскочил и побежал к лежащему Стальфу, Савон за ним. Старик был цел и невредим. Только из носа текла кровь, да бледен был сверх меры.

— Господин Стальф, все в порядке?

— Где… посох? — вопросом на вопрос ответил Стальф. Он рассеянно вытирал кровь, текущую из носа, успев в ней перемазаться.

— Вот, цел он.

— Потрогай, он очень горячий?

Савон поднял посох, взвесил в ладони.

— Совсем не горячий.

Стальф посмотрел на свои ладони, потом прижал их к лицу.

— Мне показалось, что посох раскалился, до того, что руки сейчас в пепел превратятся, — глухо сказал он. — И голова болит… — глаза его закатились и он опрокинулся на спину.

— Черт, — выругался Савон. — Раин, принеси воды.

Из лагеря через мост к ним уже бежал Пирон, за ним — Калей, остальные столпились на другом берегу.

Раин принес речную воду в сложенных ладонях, медленно вылил ее на лицо старику. Савон тем временем распустил шнуровку на его куртке. Стальф заморгал.

— Что у вас тут еще? — заорал подбежавший Пирон. — Все целы?

— Да… кажется. Господин Стальф вот, сознание потерял.

— Кровь откуда? Он ранен?

— Из носа натекла.

Стальф приподнялся на локте.

— Все нормально, — тихо, но твердо сказал он. — Слабость есть, да, но уже все нормально. В голове проясняется.

Он снова посмотрел на свои окровавленные руки, прикоснулся ими к лицу.

— Надо бы умыться…

Савон помог ему подняться.

— Кажется, я понял, что к чему, — обращаясь к Пирону сказал Стальф. — Приведу себя в порядок и поговорим.

Тот кивнул, подхватил старика с другой стороны и они пошли к берегу.

— Что у вас тут, что случилось? — забрасывал Раина вопросами подоспевший Калей.

— Не знаю, — ответил Раин. — А как это со стороны смотрелось?

— Круто смотрелось, — воодушевленно ответил Калей. — Такой шар, словно солнце встало, от него даже тень была! Куда там колдуновским файерам. А потом ка-ак рвануло. А от рева я суть не оглох.

— Никто не пострадал?

— Нет, все нормально. Далеко же от лагеря. Это все Стальф сделал?

— Ага, — подтвердил Раин. Он внимательно смотрел на троицу у берега — Стальф, похоже, снова потерял сознание. Пирон махнул рукой, через мост уже бежали гномы. Савон тем временем аккуратно обтирал лицо старика.

— Что-то не так? — спросил Калей.

— Угум, видать не так. Пошли-ка, — Раин подобрал валяющийся неподалеку посох, подхватил и тренировочную палку и заторопился к берегу. Калей не отставал.

Там слабо сопротивлявшегося старика уже подхватывали на руки Феликс, Пирон и Фоли. Савон выслушал какие-то распоряжения Пирона и заторопился в лагерь.

— Старик совсем ослаб, — мрачно сообщил он догнавшим его друзьям, — Пирон его накормить хорошо хочет. Хорошо, что бульон еще остался. То Раина отпаивали, то теперь вот…

— Помощь нужна?

— Неплохо бы.

Втроем они заторопились в лагерь. Там Савон быстро разогрел остатки супа — их оказалось достаточно много, остальные к ним не притрагивались. Стальфа положили неподалеку — он возражал и говорил, что прекрасно может все делать сам, однако встать не пытался.

Пирон устроился рядом с ним, но разговаривать, пока тот не поест, отказался. Разложил на коленях общую карту, и углубился в ее изучение.

Стальф уже заканчивал трапезу (в него влезло две с половиной миски, это в два раза превышало его обычную порцию), когда с холмов прибежал Павол.

— Колдун снимается с лагеря!

— Ну, еще бы, — буркнул Пирон. — После такого-то салюта. Он ведь это солнышко тоже прекрасно видел. Пусть продолжает наблюдение. Как определитесь, в какую сторону он идет — сразу сюда, понял? Я пока Гера подниму.

Умаявшиеся разведчики то ли не проснулись от взрыва, то ли решили, что пока им не объявлен подъем — вставать не будут. Старая солдатская закалка. Но после приказа собрались быстро.

Пирон распорядился всем, кроме дозорных, собраться в лагере и быть готовым к выступлению. Не обращая внимания на Стальфа, который пил чай и явно ожидал вопросов, он подозвал к себе Савона.

— Так ты говоришь, что здесь недалеко должна быть столица эта…Эфа? Так?

— Да. Только я не знаю, где она.

— А кто может знать? Гномы?

Позвали Феликса.

— Нет, никто про нее ничего не знает, — ответил тот. — Единственное, что тут можно сказать — если тут есть дорога, то она, скорее всего, ведет к ней.

Пирон покачал головой и отошел, глубоко задумавшись.

— Ты где был-то, кстати? — спросил у Феликса Калей.

— Меня заинтересовало одно место, про которое Зорт рассказал. Пещера.

— Ну и? Что-то интересное?

— Ну да. Она завалена, но Фоли сказал, что завалена она явно специально, и должна идти дальше и глубже.

— Гномская пещера?

Феликс обернулся к гномам. Те синхронно покачали головой.

— Не похожа.

— То же самое, что и с дорогой?

На этот раз последовал дружный кивок.

— А потом вы начали свою пиротехнику испытывать и…

Пирон тем временем подсел к Стальфу. Тот посмотрел на него, немного помолчал, потом сказал.

— Я переоценил себя.

— Я это понял. Как вы себя чувствуете сейчас?

— Не знаю. Вроде бы все хорошо, но там, на берегу тоже все было хорошо, а потом я вдруг понимал, что лежу. Словно проваливаюсь куда-то. Сразу скажу, в этом есть… опасность.

— Какая?

— После того, как я выпустил шар и перетерпел боль, это перешло на совершенно другой уровень. Это стало — я бы так сказал, очень приятным для меня. Да что там говорить — это наслаждение, управлять им.

— Этим шаром?

— Вы видели шар? А золотые нити?

— Нет, нитей не видели.

Стальф покачал головой.

— Чувство было столь сильным, что я не хотел, чтобы оно заканчивалось.

— Оно держало вас?

— Да, — подумав, сказал Стальф. — Можно сказать, что оно меня держало.

— Первые врата — врата боли, они не пускают тебя вперед. Пройдя их, ты оказываешься пред вратами наслаждения, они тоже не пускают тебя вперед, — нараспев продекламировал Пирон.

— Да, — кивнул старик. — Я тоже так думаю.

— Что это? — встрял Феликс.

— Это Игол, «Наставление обучающемуся», — ответил Стальф.

Пирон испытующе посмотрел на него.

— Вы не могли его отпустить и этим совершенно изнурили себя?

Стальф кивнул.

— А как управлять этим шаром?

— Да, с этим мне все ясно. Я понял, как это делать.

— Сможете сделать это снова, если… понадобиться.

— Смогу, — тихо сказал Стальф. — Это очень грозное оружие, но как мне кажется, изначально это оружием не было. Что-то другое.

— Ясно. А что?

Стальф глубоко задумался.

— Я не готов ответить.

— Тогда еще один вопрос. То, что делает колдун — похоже?

— Нет, — покачал головой старик. — Это другое. Как мне кажется. Я видел, что он делал около Пригорья — он вытягивал руку, огненный шар словно вырастал у него в ладонях. А потом он бросал его в противника. У него не было заметно усилия. Не было видно, что это сопряжено с болью или с наслаждением. И у него нет посоха, он не совершал никаких движений.

— Возможно, он уже прошел врата и боли, и наслаждения, — заметил Пирон. — Ну да это пока обсуждать бессмысленно. Раин! Понимаешь, что к чему?

— Да, примерно понял.

— Тренируй дыхание. Это все может нам понадобиться. Эй, а это что еще?

Гер, Павол и гномы тащили какие-то мокрые мешки, их внешний вид свидетельствовал о том, что и сами они недавно искупались.

— Ну, эта… рыба. Когда господин Стальф по воде-то вдарил, — степенно объяснил Гер. — Рыба-то и всплыла кверху брюхом. Чего добру зря пропадать?

Пирон покачал головой.

— Ну, ловкачи. Ладно, только сами с ней разбираться будете. Скоро выступаем. Ты давай быстро на холмы!

Гер кивнул и припустил чуть ли не бегом.

— Хороший источник пропитания, — засмеялся Феликс. — Кто бы мог подумать!

Зародившийся вроде бы добродушный смех резко оборвался. Со стороны, где была стоянка колдуна, послышался раскат взрыва. Похоже, колдун тоже решил продемонстрировать свои умения.

Все вскочили. Пирон приказал всем быть на месте до выяснения, только рассредоточиться.

Минут через двадцать прибежал Гесиор.

— Они меня заметили, — доложил он. — Сначала ничего такого, они шли цепочкой, один за другим. Я шел параллельно, потом Зорт меня догнал, мы старались держаться за гребнем холма. Потом они остановились — мы тоже, выглянули, тут колдун по нам и запустил своим огненным шаром. Ну, мы залегли.

— Зацепило?

— Нет, не зацепило. Склон разрыло только. Они сразу же пошли дальше.

— В каком направлении?

— В прежнем. Если не свернут — будут идти параллельно дороге, или на нее выйдут. Курульф с Зортом за ними идут, но немного приотстали. На всякий случай.

— Правильно. Так, всем сбор! Выступаем. По дороге, держать дистанцию, первый и замыкающий меняются! Гесиор, Павол — на близлежащий холм и смотреть во все глаза! Но осторожно, без лишнего геройства у меня там.

Поднялась обычная суматоха, на этот раз недолгая — к сбору все были готовы.

— День кончается, — сказал Феликс. — Опять колдун всю ночь идти будет?

— Видимо так, — откликнулся Раин. — Загонит и себя и своих солдат.

— Может надеется, что в Эфе его будет ждать какой-нибудь чудо-артефакт. С помощью которого он нас быстро расшибет и дальше пойдет?

— А может, он его там и ждет? — спросил Калей.

— Оптимист, — хмыкнул Раин. — Меня больше вот что интересует — почему колдун посох бросил?

— Понятно почему, — ответил на этот раз Савон. — Он для него бесполезен был.

— Думаешь?

— А что тут думать? Уверен. Скорее всего, он его крутил и точно так же, как и я потерпел поражение. Таскал за собой на всякий случай — мало ли, вдруг при переходе на следующий уровень он окажется полезен, но когда его разбили — оставил. Только бабахнул по повозке, надеясь, что он нам не достанется.

Последние слова были сказаны уже в пути. Пирон умел добиваться быстроты в исполнении своих приказов.

Дорога шла, широкой дугой забирая на юго-восток. Калей со слов Зорта уже набросал ее примерный план и теперь только подправлял, да прорисовывал слева и справа особо приметные места.

— Эй, Раин, на что вон тот холм похож?

Раин прищурился.

— Что-то сразу и не скажешь. Слева круглый, справа как отрезанный. Смахивает на какой-то…

— Череп, — подсказал Феликс.

— Хмм. Ну, может быть. Если сбоку.

— Что за пещеру-то вы с гномами нашли? — спросил у Феликса Савон.

— А, пещера. Интересное место. Про нее Зорт рассказывал, меня она заинтересовала… люблю я пещеры, знаете ли. С недавних пор, но очень горячо люблю!

— Не паясничай.

— Ни капельки! Итак, пошли мы с Гондом и Роли посмотреть, что там за пещера. Снизу если смотреть — как Зорт смотрел — просто щель в земле. Но если к ней подняться, то видно — вход сложен из камней, просто верх арки обвалился. Пол выложен плитами и ведет вниз. Мы порылись там немного и поняли, что примерно в пяти шагах от входа — ступеньки и они ведут вниз. Но пройти нельзя — все завалено полностью.

— Камни обработанные?

— Ну да. Но старые, очень.

— А кладка какая? Гномская или как эта дорога?

— Как эта дорога. Гонду она нравится очень, он что-то свое там вычисляет и пытается понять, как это делать. Роли — тот поспокойнее.

— В смысле.

— В смысле, так могут строить, по его словам, только те, кто времени своего не ценит. И может на метр дороги два года потратить.

— Что серьезно? Метр этой дороги…

— Не знаю я! Ни сколько, ни как долго. Это Роли сказал. Гонд с ним не согласен, только я из их спора ничего не понял.

— Какой же ты после этого гном?

— Известно какой! Блудный, возвращающийся к, так сказать, корням после долгих странствий по дальним землям.

Калей прыснул.

— И гномы даже не подозревают, насколько дальние земли ты, на самом деле, обживал.

Достойно ему ответить Феликс не успел — их догнал Пирон.

— Притормозите-ка, ребята, — скомандовал он. — Не уходите далеко от Стальфа. Мне его состояние не очень нравится. Не спешите, идите его темпом, если что — останавливайтесь и отдыхайте.

— Мы сегодня еще далеко пойдем?

— Нет, скоро остановимся. Ночами ходить не стоит. К тому же надо вестей от Гера дождаться.

Стальф действительно шел тяжело. Он — вот уж ирония судьбы — тяжело опирался на посох.

— Странное дело, — ответил он на предложение помощи. — Собственное самочувствие очень хорошее. Голова — ясная. Но сил почти нет. Несоответствие…

— А как посох сейчас? — спросил его Феликс.

— Нет, вот сейчас, когда я иду и на него опираюсь — это обычная палка. Разве что очень удобная и хорошо помогающая при ходьбе.

— То есть, он сам по себе не действует? — спросил его Калей.

Стальф поднял бровь.

— Ну, когда он к вам в руки попадает — не возникает желания начать его крутить, чтобы вернуть то ощущение. Может я неправильно выразился. — Калей вдруг густо покраснел.

— Я вас понял. Нет, каких-то особых желаний не появляется. Сейчас это просто палка, на которую я опираюсь.

— А почему вы сказали, что предназначение этого посоха — не оружие? Или вы шар имели в виду? — поинтересовался Раин.

— Мне так кажется, — ответил Стальф. — Посох — это ведь не главное. Шар не из посоха появляется, его порождаю я, мои движения и он связан именно со мной. Что-то во мне открывается. И это что-то — оно не злое, не направлено на убийство.

— Может потому, что просто вы — человек хороший и об этом не думаете? — спросил Калей.

— Спасибо на добром слове, — улыбнулся старик. — Но вряд ли. Я не столь уж сильно отличаюсь от всех остальных людей. Во всяком случае — в этом смысле.

Остановились примерно через час. За это время сильно изменился окружающий пейзаж — деревьев стало гораздо больше. В основном дубы, хотя встречались ясени и вязы. И — Савон аж остановился — в склон невысокого холма вцепился корнями великан, из породы тех, что во множестве встретились им на пути к Могильникам.

— Мэллорн? — выдохнул он. Калей кивнул.

— Вы о чем? — заинтересовался Стальф.

— Вон то дерево, видите?

— Да. Лориенский ясень. Здесь, по эту сторону Мглистого, они редкость.

— Давайте там, под ним и остановимся? — предложил Калей.

На этот раз Стальф устроился вместе с ними — предварительно вежливо попросив разрешения. Савон ответил согласием и, к счастью, без паузы и переглядываний. То есть никак не показал, что старик будет их в чем-то стеснять.

Калей, стремясь использовать догорающий день, сразу же уселся дорисовывать дневные карты, Стальф уселся неподалеку и вытащил из своей торбы пару свитков. Что-то читал там, правил. Савон и Раин занялись костром, вскипятили котел воды — для всех желающих, потом Савон занялся рыбой. После некоторых споров решили ее закоптить, для этого в низинке, у мелкого озерка Гесиор быстро и споро из подручного материала соорудил коптильню. Феликс терся вокруг него, надавал кучу советов и в благодарность получил три благоухающих рыбины. Одну слопал сам, остальные оставил своей свите — гномы были в вечернем дозоре. Савон, как непосредственный участник, получил столько же — поделился с Раином и Калеем. Стальфу поднесли сразу две, тот рассеянно поблагодарил. Хотели дать и Пирону — но тот сразу после объявления привала ушел к разведчикам и ходил там до ночи. Так что ел остывшую, хотя она оставалась очень вкусной.