Хозяин облачного трона

Глава 16

До первой более менее приличной улицы пришлось пройтись порядочно. И пока я шёл мимо перекошенных домов и тёмных проулков, прохладный ночной ветер быстро выдул из меня остатки хмеля — в голове прояснилось. Настроение было странное: вроде бы легче стало, но на душе всё равно тревожно. Переживал, не выкинет ли опять директор что-нибудь, не подложит ли очередную свинью.

У одного перекрёстка заметил экипаж — редкая удача в такой час. Подошёл, разбудил дремавшего кучера и спросил:

— За город поедешь? В военно-магическую академию?

Кучер, пожилой мужик с похмельным лицом, смерил меня взглядом, хмыкнул и сказал:

— Ночью, да ещё так далеко… это вам, господин курсант, обойдётся в оба конца. И оплата вперёд.

— Считай, что договорились. Сумму назови.

— Меньше трёх золотых никак не выйдет.

Не сказав больше ни слова, я достал три золотых риала и вложил их мужику в ладонь. Тот кивнул и спрятал монеты в карман, а я забрался в экипаж. Затем кучер дал команду лошади, колёса скрипнули, и мы тронулись.

По ходу движения я смотрел в окно и отмечал, как преображается город по ходу нашего движения. Город за окном медленно преображался. Вместо перекошенных халуп пошли двухэтажные дома, появились редкие уличные фонари. Но в целом ничего интересного — просто ночной город.

Я задёрнул шторкой окно и откинулся на сиденье. В мыслях снова всплыл директор с его приказом о моём отчислении и словами о чести. Вот же гнида мерзкая. И ведь как красиво говорил. А ещё просил не ночевать в академии. Ага, разбежался. Плевать на его просьбы, раз он такая мразь. Там моё законное спальное место. Выговор за поздний приход, конечно, могут влепить, но на это тоже плевать.

Злость накрывала меня всё сильнее, и я с большим трудом заставил себя успокоиться и выдохнуть. Злость — это неправильно. Нельзя злиться. Надо делать выводы.

Потихоньку я успокоился, и тогда в голову полезла Тина. Хотя, если честно, она весь вечер из мыслей у меня не выходила с её затеей перетащить меня в столицу как понравившуюся игрушку. Впрочем, с её стороны всё логично: женщина красивая, влиятельная, явно богатая; жизнь у неё яркая, насыщенная — почему бы не добавить в неё ещё одну «интересную деталь»? Такой подход даже в чём-то честный. Кто может — тот берёт.

И большинство курсантов нашей академии, особенно те, что из небогатых семей, получив такое предложение, прыгали бы от счастья. Богатая, влиятельная покровительница, да ещё и красавица — подарок судьбы, не иначе. Но мне-то не двадцать лет, по крайней мере, в голове. Мозги-то не курсанта, а мужика, который уже многое в жизни повидал. Есть понимание, что приоритеты должны быть другими.

Хотя, конечно, стоило признать, если бы без этого переезда, роман с Тиной я бы покрутил. Хороша. Безумно хороша. Всё при ней. Впрочем, и я не так уж плох, судя по тому, какие у неё появились на меня «долгосрочные планы» и какую она кипучую деятельность развила с моим переводом в столицу всего лишь после двух ночей.

А может, она влюбилась? Эта мысль меня самого заставила рассмеяться. Ага, влюбилась… аж три раза. Хотя… Я часто вспоминал те две ночи. Было в них что-то необычное. Не просто близость, а нечто другое, что застряло в памяти и не отпускало.

В кабинете у Тины я видел перед собой совсем другую женщину — властную, холодную, уверенную в себе чиновницу. Женщину, которая привыкла управлять, повелевать, держать всё под контролем. Даже когда я целовал её в экипаже, я ощущал ту же энергию — страсть сильной, знающей себе цену, безумно красивой и невероятно сексуальной хищницы.

А те две ночи… я будто провёл их с другой. С нежной, хрупкой, неопытной. Она вдруг сбросила все маски — и чиновницы, и властной женщины, и даже взрослости своей. Там в номере мне казалось, что рядом со мной ровесница — пылкая, но при этом какая-то по-девчоночьи неуверенная. Это было удивительно.

То, что между нами произошло, не было просто сексом — не было обычной близостью, как у людей, которые решили расслабиться, отдохнуть. Нет. Там было что-то другое. Мы занимались любовью. Именно любовью, другое слово здесь не подходило. Настоящей, чистой, без расчёта и без масок. И Тина отдалась этому чувству вся, без остатка, словно девчонка, встретившая свою первую настоящую и большую любовь. И вот это, пожалуй, удивило меня сильнее всего.

Интересно, сколько же ей лет на самом деле? В кабинете она выглядела лет на тридцать с небольшим, не больше. Но я уже успел понять: если сильная одарённая выглядит на тридцать, значит, ей вполне может быть и все семьдесят. Возраст для таких — понятие условное. А ещё строгий костюм и официальный образ добавляли ей десяток лет. И главное — взгляд, в котором чувствовались власть и решительность.

А в отеле ночью она была совсем другой. Там не было ни чиновницы, ни проверяющей, ни этой ледяной уверенности. Просто женщина — горячая, чувственная, искренняя. Удивительные перевоплощения. И, возможно, прямо сейчас эта роскошная красавица сидит в номере и ждёт меня. Не спит. А я вот, дурак, еду в академию.

Жаль, конечно, что она сказала про этот план с переводом в столицу. Всё сразу стало как-то слишком официально. Без этого я бы сейчас был с ней. Тут к бабке не ходи — организм молодой, кровь горячая, да и после тесного общения с Лирой мысли, честно говоря, блуждали в одном направлении. А ещё воспоминания о тех двух ночах.

Я попытался отогнать все мысли о Тине и поймал себя на том, что хочу к ней поехать. Просто взять и поехать. И плевать, кто она такая. И тут же в голове возникла новая мысль: а кто она такая? Почему она так удивилась, что мне не знакома её фамилия? Должна быть знакома? Видимо, да. Только вот почему-то не помню. Впрочем, понятно почему.

Прикрыв глаза, я мысленно произнёс: «Тианелия Морисаль». Никаких ассоциаций. Пусто. Повторил снова: «Морисаль…» А теперь фамилия показалась знакомой. Я напряг память. И вдруг — щелчок! Конечно! Венсар Морисаль! Советник Императора по финансам и налогам — по слухам, самый богатый человек в Империи после Императора.

Я даже портрет его вспомнил — висит в академии, в зале Совета попечителей, прямо напротив входа. И это взгляд вспомнил — холодный, надменный, будто каждый, кто проходил мимо, автоматически превращался в должника Империи. Теперь я всё вспомнил. И мягко говоря, слегка обалдел.

Это ж кого я… любил две ночи подряд?

То-то директор-то перед Тиной трясётся. Всё логично. И сразу стало понятно, почему у неё появились «вопросы к преподавателям», когда я не узнал её фамилию. Только вот интересно: кем она приходится этому Морисалю? Родственница — это ясно. Иначе бы не намекала так. Но кто именно? Дочь? Племянница? Надеюсь, что не жена… И не сестра — а то окажется, что ей лет семьдесят, а то и все сто. Такое вполне может быть.

И как потом с ней сексом заниматься, если вдруг ещё как-нибудь дойдёт дело? Нет, тело у неё, конечно, идеальное и для занятий сексом при таком теле фактический возраст никакой роли не играет, но вот почему-то очень хотелось, чтобы ей было не сто лет. И не девяносто.

А ещё было интересно: замужем она или нет? В принципе-то, всё равно. Просто хотелось знать: это я с одинокой красавицей время проводил или с чьей-то женой? Если второе, то вообще интереснее выходило. Особенно в свете попытки перетащить меня в столицу.

И чем больше я думал о Тине, чем больше приходил к мысли, что это женщина-загадка. А ещё к тому, что мне очень хочется развернуть экипаж и поехать к ней в отель. Прямо сейчас. И плевать, кто она на самом деле — хоть жена Советника, хоть сестра самого Императора. Всё это не имело ни малейшего значения. Меня тянуло не к проверяющей Тианелии Морисаль, не к женщине в строгом костюме, решившей завести себе молодого любовника в столице. Меня тянуло к Тине — хрупкой, нежной, настоящей. К той, с кем я провёл две фантастические ночи, которых не забуду, наверное, никогда.

Я приоткрыл дверцу, высунул руку в прохладный ночной воздух и запустил слабого Светлячка. Он с негромким хлопком вспыхнул метрах в пяти от экипажа, лошадь сразу же заржала, дёрнула, и экипаж резко остановился.

— Эй, что за… — послышался возмущённый голос кучера.

Он тут же спрыгнул с козел, обошёл экипаж, распахнул дверь и спросил:

— Что случилось, господин?

— Ничего, — ответил я спокойно. — Мы возвращаемся в город.

Кучер помедлил, потом вздохнул и буркнул:

— Учтите, господин, стоимость поездки меньше не станет.

— Переживу, — усмехнулся я. — Просто поворачивай и поторопись.

Четырёхэтажный отель, в котором жила Тина, выглядел так, будто его выстроили не для постояльцев, а для того, чтобы все остальные чувствовали себя бедными. Даже ночью он сиял: мягкий золотистый свет из огромных окон ложился на мостовую, а в зеркальных дверях отражались фонари и экипажи, стоявшие у парадного входа.

Мраморные ступени перед дверьми были вычищены до блеска, а у самого входа стоял пожилой швейцар в безупречной униформе: синяя камзольная куртка с золотыми пуговицами, белые перчатки и цилиндр — будто сошёл с обложки какого-нибудь журнала о роскоши. Я ещё в прошлый раз удивился, в каком шикарном месте остановилась Тина. Тогда показалось, что для проверяющей это слишком уж богато. Теперь, зная, из какой она семьи, вопросов не осталось. Всё встало на свои места.

Когда я подошёл ближе, швейцар смерил меня взглядом с выражением лёгкого недоумения: курсант в форме подходит ночью к отелю, где неделя проживания стоит как год его обучения — что-то здесь не так. Я не стал ничего объяснять — просто достал из кармана золотой риал и протянул швейцару. Тот мигом преобразился: на лице расплылась безупречная улыбка, даже золотые пуговицы, казалось, засияли ярче.

— Прошу, господин, добро пожаловать! — произнёс он, распахивая дверь, с таким почтением, будто я был сыном герцога.

Я вошёл. Внутри всё было так, как я помнил — роскошно, дорого и немного безвкусно. Огромное лобби, пол из белого мрамора с прожилками, высокий потолок с хрустальной люстрой, блестящей, как ледяной водопад. На стенах — зеркала, между ними картины с натянутыми улыбками богатых дам и кавалеров. Воздух пах дорогими духами, полиролем и деньгами.

Не успел я сделать и пары шагов, как ко мне уже подбежал управляющий — полный мужчина в начищенных до зеркального блеска башмаках.

— Чем могу помочь, господин? — спросил он с показной вежливостью.

— Помощь мне не нужна, — ответил я спокойно и сунул ему в ладонь три золотых риала. — Сам по ступеням поднимусь.

Управляющий сунул деньги в карман, его лицо расплылось в профессиональной улыбке, он чуть поклонился и жестом пригласил меня проходить. И я направился к лестнице.

Путь помнил хорошо — на самый верхний этаж, а там в конец коридора до номера с видом на центральный проспект. Теперь я понимал, что это, возможно, самый лучший номер. И, скорее всего, арендован надолго. А может, вообще весь этот отель принадлежит семье Морисаль.

Я поднялся, подошёл к нужной двери и на мгновение остановился. В голове мелькнуло: а не пожалею ли? Ответ пришёл сразу — нет. А вот если бы не пришёл, однозначно жалел бы уже сейчас, лёжа в своей кровати и слушая, как храпят соседи по комнате.

Постучал. Дверь открылась буквально через несколько секунд — словно с той стороны только и ждали этого стука. На пороге стояла Тина.

Она была одета… хотя нет — скорее едва прикрыта. На ней было что-то лёгкое, почти невесомое и тонкое, как дыхание. Сквозь прозрачную ткань я видел красивое тело Тины, все его соблазнительные изгибы. И в этом всём не было ни грамма вульгарности — лишь чистое воплощение женственности и искушения.

Красавица улыбнулась — мягко, чуть загадочно, и сделала шаг назад, приглашая меня войти. Я шагнул к ней, закрыл за собой дверь и ещё раз с удовольствием отметил, что передо мной стоит не строгая проверяющая Тианелия Морисаль, не влиятельная женщина, чьего имени боятся в академии абсолютно все, а та самая Тина. Та, ради которой я и вернулся.

Она смотрела на меня, и в её взгляде опять читалось что-то совсем девичье: доверие, искра радости, лёгкое волнение. И на вид ей снова было не больше двадцати. Та же юная улыбка, тот же блеск в глазах. Но при этом ничего, кажется, не изменилось: те же глаза, тот же нос, те же ямочки на щеках от улыбки. Просто изменился возраст. Лет на пятнадцать. И вот как она это делает?

— Рассказывай, — сказал я и тоже улыбнулся.

— Что? — спросила Тина, удивлённо моргнув, и это «что» прозвучало почти по-детски.

В её взгляде отразилась лёгкая растерянность, и в тот миг она выглядела совершенно беззащитной, невинной. Ей так это шло, что я поймал себя на мысли: если бы она всё время была такой, я бы, наверное, потерял голову окончательно.

— Ну ты сказала: придёшь — расскажу, что в тебе главное. Забыла?

Тина чуть приподняла подбородок, будто о чём-то раздумывая, а потом снова улыбнулась, её рука медленно скользнула к плечу, и она одним плавным, почти ленивым движением сняла с себя ту лёгкую прозрачную накидку, что заменяла ей одежду. Ткань мягко соскользнула вниз, оставляя Тину полностью обнажённой.

Затем она посмотрела прямо на меня с тем самым выражением невинного удивления и тихо спросила:

— Ты сюда разговаривать пришёл?

— Нет, — уверенно ответил я и, шагнув вперёд, обнял её и поцеловал.

Тина прильнула ко мне с такой страстью, будто ждала этого момента всю жизнь. Её пальцы вцепились в мои волосы, и я почувствовал, как по телу пробежала та самая волна — всепоглощающая, безумная и фантастически приятная. Я поднял красавицу на руки, чувствуя, как она ещё крепче прижимается ко мне, и понёс её в спальню.

И кем бы она ни была эта женщина-загадка, одно я знал точно: о предстоящей ночи я никогда не пожалею.