Хозяин облачного трона

Глава 1

— Суд рассмотрел ваше дело и не нашёл никаких смягчающих обстоятельств, — произнёс судья, глядя мне прямо в глаза. — Впрочем, совершённое вами преступление настолько чудовищно, что этих обстоятельств просто не может существовать!

Зал суда был небольшим и мрачным. Каменные стены, гладкие и холодные, отражали каждый звук, усиливая его, словно издевались. Высокий потолок нависал тёмной плитой, а узкие окна под самым сводом пропускали лишь тонкие полосы бледного света.

— Но почему вы считаете, что у меня нет смягчающих обстоятельств? — обратился я к судье. — Я лекарь, я выполнял свою работу и выполнил её, между прочим, очень хорошо.

Судья — старик с глубокими морщинами на лице, густыми седыми бровями и жёстким взглядом посмотрел на меня так, словно я сказал нечто ужасное.

— Вы не выполнили свою работу! — резко ответил судья, и голос его сорвался на крик, в котором слышалось не только возмущение, но и личная обида, будто совершённое мной осквернило вообще все устои, которым он служил.

— Выполнил, — возразил я. — Императрица Виалора должна была забеременеть, и она забеременела.

— Но она должна была забеременеть от императора, а не от вас! — сорвался судья и ударил молоточком с длинной ручкой по серебряному колокольчику.

Чистый, холодный звон разнёсся по залу, отразился от камня и стих так же внезапно, как и появился. Император нахмурился. Он сидел в массивном кресле, больше похожем на трон. Широкоплечий, могучий, с густой чёрной бородой и лицом, словно высеченным из гранита. Глаза монарха сверкнули огнём, и от одного этого взгляда мне стало тяжело дышать. Сила, исходящая от него, так придавила зал, что судьи невольно ссутулились, втянув головы в плечи.

Но император сдержался и погасил гнев. Для чего он явился на этот фарс, я так и не понял. Ведь меня могли убить без суда и следствия — и никто бы обо мне не вспомнил. Но нет, устроили заседание. Закрытое: кроме меня, императора и трёх судей в помещении никого не было. Ни обвинителя, ни защитника, ни охраны — слишком уж щекотливым было дело.

— И так как вам нечего сказать в свою защиту или оправдание, — продолжил судья, — то я намерен закончить рассмотрение дела и прямо сейчас вынести приговор!

— Но почему нечего? — сказал я. — Мне есть что сказать в своё оправдание.

— И что же?

На меня с любопытством посмотрели все, включая императора.

— Она красивая, — произнёс я, улыбнувшись. — Я просто не удержался.

И снова волна ярости захлестнула помещение, и снова император сдержался. Это было странным. Что за мазохизм? Признаться, меня удивляло его поведение: я не понимал, зачем он приказал устроить этот цирк и сам в нём участвовал.

Немедленная казнь была самым логичным вариантом, и именно на неё я рассчитывал. Казнь с последующим перерождением — всё как мы договаривались, когда я подписывался на эту работу. Но видимо, император любил боль. В том числе и моральную.

А судья тем временем приступил к зачитыванию приговора.

— Учитывая чудовищную тяжесть совершённого преступления и отсутствие каких-либо смягчающих обстоятельств, я приговариваю Ферона Авиранна к вечной заморозке! — произнёс старик и ударил молоточком по колокольчику.

А вот это уже паршиво. Заморозка в мои планы никак не входила. Похоже, псы императора разузнали, что я прошёл ритуал, и после обычной казни моя сущность не развеялась бы в пустоте, а переселилась в новое тело. Поэтому и придумали такой приговор: вечная заморозка. Худший вариант из всех возможных. Теперь ясно, зачем пришёл император — увидеть моё лицо после оглашения приговора.

— Учитывая вашу чрезвычайную опасность, господин Авиранн, и склонность к побегу, приговор будет приведён в исполнение прямо в здании суда: вы будете заморожены, после чего отправлены на вечное хранение, — добавил судья и неприятно оскалился.

— А как же последнее слово? — воскликнул я. — Мне положено последнее слово!

— Я лишаю вас права на последнее слово! — резко ответил судья. — Вы и так уже слишком много наговорили.

— Но я хочу обратиться к императору! Разве вы можете запретить мне обращаться к Его Величеству?

Старик растерялся. Запретить обращаться к императору мог только он сам. Судья бросил неуверенный взгляд на монарха. Император кивнул. Разрешение было дано.

— Благодарю, Ваше Величество! — громко произнёс я. — Надолго не задержу. Всего два слова. Хотел лишь сказать, что я вашу жену научил одному трюку в постели, называется «укус бегемотика». Попросите показать — вам обязательно понра…

Договорить я не успел. Новая волна ярости не просто придавила — она сомкнулась на груди, окончательно лишив дыхания. Император поднял правую руку, и воздух задрожал. Пространство вокруг монарха словно искривилось, наполнилось гулом, будто внутри каменных стен что-то пробудилось. На ладони императора вспыхнуло бело-золотое пламя — не огонь, а сама первородная магия императорской династии. Сжатым жестом он метнул её в меня.

На мне был арестантский ошейник — тяжёлый обруч из тёмного металла с врезанными рунами. Он полностью блокировал мою магию, не давая сотворить даже малейшее заклинание или уйти на перерождение. Кроме того, на шею и грудь надели несколько защитных амулетов, призванных сдержать мою силу, если бы ошейник дал сбой. Но против императора и его магии всё это не работало.

Когда заклятие коснулось меня, ошейник вспыхнул, треснул и разлетелся, словно глина под молотом. Амулеты мигнули и рассыпались пеплом, не выдержав напора. Стены зала дрогнули ещё сильнее, по камню прошёл совсем уж громкий гул, а воздух сгустился так, что стал липким.

Я ощутил, как заклятие рвёт плоть на части, дробит кости, разрывает сухожилия. Тело не просто разрушалось — оно растворялось, исчезало, обращаясь в светящуюся пыль. Каждая клетка, каждый атом рассыпались и превращались в миллионы искр, исчезая в ослепительном сиянии.

Всё было кончено, и одновременно всё начиналось.

Прощай, венценосный рогоносец!

Я выполнил контракт. Теперь главное — переродиться в новом теле.

Вспышка была такой яркой, что я проснулся. Раннее серое утро нельзя было назвать добрым даже с большой натяжкой. Окно пропускало холодный свет, пробивающийся сквозь жалюзи. Воздух был душным, с примесью пыли и запаха недопитого кофе, оставленного в кружке на столе.

Дурацкий сон. Вот уже неделю подряд мне снилось одно и то же: будто меня судят за то, что я обесчестил жену какого-то императора. И каждый раз всё заканчивалось одинаково: император меня убивал, после чего я просыпался в крайне скверном настроении.

Я потянулся — кровать скрипнула, суставы хрустнули, а спина отозвалась тянущей ноющей болью. Голова гудела, словно после лютой попойки, глаза слипались. Я протёр их кулаками и уже собирался подняться с кровати, как вдруг заметил, что в комнате стоит какой-то мужик лет сорока.

Я ещё сильнее протёр глаза, но мужик не исчезал. На нём был строгий чёрный костюм, белая рубашка и тёмный галстук. Волосы коротко подстрижены, гладко зачёсанные назад, лицо бледное, с тонкими губами и усталым выражением. В руках он держал трость с серебряным набалдашником, а глаза его — холодные, серые, внимательные впились в меня. Незнакомец молчал, только слегка приподнял уголок рта, будто сдерживал улыбку.

В углу сидел мой рыжий кот Филимон, он подёргивал хвостом и, как мне показалось, с интересом наблюдал за мной.

— Ты кто такой? — спросил я, мужика, косясь по сторонам в поисках чего-нибудь тяжёлого. — Как ты здесь оказался?

— Здравствуй, Ферон, — миролюбиво произнёс незнакомец. — Не волнуйся. Всё хорошо.

Он назвал меня Фероном. Так ко мне обращались в дурацком сне с судом. Неужели это продолжение? Но насколько же натуральное. Я сжал глаза, напрягся, попытался проснуться ещё раз, как иногда бывало — но ничего не вышло. Тело было слишком осязаемым, дыхание слишком реальным.

— Не пытайся проснуться, Ферон, — сказал незнакомец. — Это не сон. Я действительно прибыл за тобой. Больше нет необходимости прятаться, ты можешь вернуться. И, скажу больше, для тебя есть новая работа.

— Мужик, кто ты такой и как здесь оказался? — спросил я, вставая с кровати и натягивая штаны. — И какого хрена ты называешь меня Фероном?

— Потому что тебя так зовут.

— Да я знать не знаю, кто это. Как ты вообще попал ко мне в квартиру?

— Через портал.

— А теперь через портал свали.

— Ферон! — голос незнакомца дрогнул, и в нём прорезался металл, за тонкой вежливой маской шевельнулось нечто грозное и нетерпеливое.

— Свали из моей квартиры, пока я тебя не вышвырнул силой! — рявкнул я и шагнул к мужику.

Я уже собрался схватить незнакомца за шиворот и вытолкнуть за дверь, как вдруг с моим котом начало происходить что-то странное. Филимон выгнул спину, шерсть на ней встала дыбом, и кот начал расти. За несколько секунд маленький рыжий комок вытянулся и раздался вширь, его лапы удлинились, когти утолщились. Хвост исчез, морда изменилась, глаза налились жёлтым светом, шерсть стала намного гуще и длиннее.

Филимона больше не было — передо мной стояло волосатое, мускулистое, рыжее, двухметровое существо, в котором странным образом сплелись человечьи и кошачьи черты. Но больше всего меня в нём почему-то удивили золотые зрачки. Я невольно усмехнулся — очень уж забавным был этот сон. И сон настолько нелепым, что даже стало любопытно.

— Привет, Чубакка! — сказал я бывшему коту, смирившись с происходящим. — А где R2-D2?

— Сам ты собака, — огрызнулся шерстяной грубым хриплым голосом и, повернув голову к мужику в костюме, обратился к нему: — Неужели ты не видишь, Зиран, что он ничего не помнит?

— Но почему? — искренне удивился мужик.

— А мне откуда знать? Я вам с самого начала говорил, что прятать его в этом мире — плохая идея. Здесь у местных просто запредельный иммунитет к магии. Ферон не смог подавить сущность реципиента.

— Этого не может быть!

— Доказательство перед тобой.

Я слушал их диалог и снова попытался проснуться: ущипнул себя за руку, резко вдохнул, даже ударил себя по щеке. Всё впустую. Боль была настоящей, воздух — холодным, а происходящее слишком чётким, чтобы быть сном.

— Ты не спишь! — сказал шерстяной. — Прекрати себя мучить и нас смешить.

— Если это не сон, то что это? — спросил я.

— Это большая проблема, — ответил бывший кот. — И нам теперь надо как-то её решать.

— Но я не могу в это поверить! — снова вмешался мужик в костюме. — Этого не может быть!

— А надо было меня слушать! — прикрикнул на него шерстяной. — Это самый неподходящий мир для перерождения!

— Но здесь его не нашли!

— Так, потому и не нашли, что Ферон не забрал контроль над телом!

— А может, забрал, но не полностью? — сказал тип в костюме и обратился уже ко мне: — Ферон, ты хоть что-то помнишь?

— Меня зовут Иван, — отрезал я.

— Да, да, — быстро согласился мужик, он провёл ладонью по лицу, пытаясь взять себя в руки, глубоко вдохнул и заговорил мягче, почти умоляюще: — Скажи, Иван, ты помнишь, как двадцать лет назад разбился на мотоцикле и месяц пролежал в коме?

— Помню.

— И всё, что было после этого, ты помнишь хорошо. А что было до? Помнишь?

— Конечно.

— Обрывками?

— Полностью.

— Не может быть, — забормотал Зиран и замотал головой. — Не может быть! Надо провести ритуал. Он должен вспомнить. Давайте пройдём на кухню, выпьем местного чаю и попробуем провести ритуал.

— Ага, — буркнул шерстяной, скривив пасть в саркастичной ухмылке. — И там же на кухне алтарь построим для проведения ритуала, чего мелочиться.

— Можно попробовать без алтаря, — сказал Зиран. — Амулетов должно хватить.

— А давай ты пойдёшь пить чай в кофейню через дорогу? — предложил я незваному гостю. — Чубакка снова превратится в Филимона, а я проснусь.

— Ты не спишь, — покачав головой, произнёс бывший кот. — Ты пока ещё Иван, но ты не спишь.

— Что значит, «пока ещё»? — я напрягся, очень уж мне не понравилось это «пока», внутри поднялась неприятная волна тревоги.

— Ну как бы… нам очень хочется, чтобы вернулся Ферон, который сейчас находится в твоём теле, — пояснил шерстяной. — Мне уж точно. Он мой лучший друг, а я двадцать лет торчал в этом мире, охраняя его. Точнее, тебя.

Бывший кот замолчал, а потом не выдержал и обиженно добавил:

— А ты меня к ветеринару носил. Друзья так не поступают!

— Так ведь зря носил, — напомнил я. — У тебя там ничего не оказалось — кто-то до меня успел отнести.

— Я их втянул! — возмущённо вскрикнул шерстяной, шерсть у него на загривке встала дыбом, усы дёрнулись. — С моей способностью к трансформации тела это было не так уж и сложно. Но всё равно обидно!

— Ну раз втянул, то тем более, чего старое вспоминать?

— Хватит обсуждать, кто, что и куда втягивал! — резко оборвал нас Зиран. — Надо возвращаться. У нас там Хрант давно готов. А мы — нет.

— А Ферон и не будет готов в этом мире, — отрезал шерстяной. — Сущность хозяина его нынешнего тела настолько сильна, что просто не даёт Ферону вообще никак проявиться. Когда вернётся домой, он всё вспомнит. А здесь — нет. Поэтому надо его просто переносить побыстрее.

— Сразу в Хранта переносить? — уточнил Зиран.

— Ну да. А куда ещё?

— А может, вы мне хоть что-нибудь объясните? — спросил я.

Сон был настолько реалистичным, что мне теперь уже стало любопытно, чем всё это закончится.

— У тебя новое задание, Ферон, — сказал Зиран. — Я буду тебя так называть, чтобы ты привыкал. Но для выполнения этого задания тебе нужно очень сильное тело. Невероятно сильное. Тело машины для уничтожения. И мы его для тебя подобрали. Мы наконец-то поймали Хранта Разрушителя. Сейчас он нейтрализован и ждёт казни. Но, сам понимаешь, было бы глупо терять такое тело, вот мы и решили вернуть тебя в него. Ты заберёшь контроль и станешь таким же сильным и непобедимым, как Хрант. И сможешь вернуть большинство его навыков.

— А за что вы с ним так? — спросил я. — Просто тело понадобилось?

— Он жестокий и безжалостный убийца, разрушитель городов и империй, за что и получил своё прозвище, — пояснил шерстяной. — К тому же ещё и величайший архимаг. Обладает таким количеством навыков, что считать дня два будешь. И за Хрантом тянется такой шлейф преступлений в нескольких мирах, что другого приговора после поимки быть не могло.

— А как вы его такого крутого смогли поймать?

— Подкупили слугу, и тот его отравил, — сказал Зиран. — Забавно, конечно, но вот так. Деньги сработали там, где не помогали магия и сила. И теперь Хрант лежит в нашей лаборатории и ждёт, когда ты займёшь его тело. Поэтому надо торопиться.

— Неплохой план, — согласился я. — Но, пожалуй, я откажусь.

— Как это? — растерялся Зиран.

— Так это, — усмехнувшись, ответил я. — Мне и здесь хорошо. Вот сейчас проснусь, достану холодный пивасик из холодильника, колбаски на завтрак пожарю. Красота! А вот это ваше тело архимага оставьте себе.

— Но ты не можешь так поступать! — возмутился мужик в костюме. — У тебя контракт!

— Ты чего такой тупой, Зиран? — спросил бывший кот товарища, влезая в наш разговор. — Ты разговариваешь с жителем этого мира. Зачем ты ему это всё рассказываешь? Сущность Ферона пока ещё спит. Ты сам спешил, так зачем теряешь время? Если у вас там всё готово, надо уходить. Меня за двадцать лет этот мир так задолбал, что я уже жду не дождусь, когда отправлюсь домой. Вот только накину что-нибудь.

Бывший кот зашагал в ванную и через минуту вернулся в махровом халате. Халат был на пару размеров меньше, ткань натянулась на плечах, рукава застряли на локтях, пояс едва сходился. Вид был тот ещё — шерстяная громадина в тесном домашнем халате. Но приоделся, тут не поспоришь.

Его товарищ между тем достал из кармана небольшой диск из тёмного металла с впаянным в центр красным камнем, вокруг которого шли тонкие рунические линии. К одному краю диска была привязана верёвка.

— Не бойся! — сказал Зиран, вешая диск мне на шею.

— Что это? — спросил я.

— Амулет перехода. Он направит сущность Ферона куда надо, не даст ей затеряться среди миров.

— По-вашему, маршрутизатор, — добавил бывший кот. — Этот амулет направляет не только в нужный мир, но и в нужное тело.

— То есть, вы заберёте назад своего Ферона из моего тела и больше никогда не будете мне сниться? А я буду спокойно здесь жить дальше? Меня это устраивает.

— Мы тебе не снимся, — сказал мужик в костюме и посмотрел мне прямо в глаза, да так, что мне вдруг отчётливо стало понятно: это не сон.

И сразу стало как-то очень неуютно и жутковато. По спине прошёл холод, комната словно потемнела, хотя свет из окна не менялся.

— Зиран, открывай портал и активируй амулет, — сказал шерстяной.

Мужик в костюме кивнул, протянул руку к амулету, и камень тут же вспыхнул красным светом, руны засветились, воздух вокруг задрожал, будто от жара. Камень нагрелся, мне стало трудно дышать и очень захотелось сорвать с себя эту штуковину. Но руки почему-то не слушались, и всё тело словно налилось свинцом.

Зиран тем временем начертил рукой какой-то знак в воздухе, и ближайшая к нему стена дрогнула. Пространство разошлось, открывая овальный разлом. За ним колыхалась темнота, в глубине которой вспыхивали золотые искры.

— Вы хотите, чтобы я туда пошёл? — с ужасом спросил я, с трудом выговаривая слова, потому как язык меня почти не слушался.

— Нет, — спокойно ответил шерстяной. — Портал для нас. И для сущности Ферона. Ты останешься здесь, не переживай.

После этого бывший кот внимательно пригляделся к амулету и затем обратился к товарищу:

— Зиран, а этот амулет потянет? Не так-то легко будет вытащить сущность Ферона из этого тела.

— Задача этого амулета — вернуть Ферона домой.

— Но вытаскивать его как?

— А зачем вытаскивать? — спросил Зиран и как-то нехорошо ухмыльнулся.

После этих слов бывший кот резко застыл, а потом мрачно сказал:

— Я не позволю!

— Тебе-то какая разница? — удивился Зиран.

— Я с ним двадцать лет вместе прожил! — отрезал шерстяной. — Даже не ду…

Последние его слова я уже не расслышал. Лишь заметил, как бывший кот бросился на товарища, вытянув вперёд свои когтистые лапищи и попытался меня закрыть. Не успел. Зиран с каким-то нечеловеческим проворством достал из кармана металлический шарик размером с грецкий орех и бросил его в меня.

Этот шарик взорвался на подлёте: с глухим хлопком и выбросом какой-то серебристой, сверкающей пыли. Очень холодной. До такой степени холодной, что как только она до меня добралась, я превратился в ледышку.

Боли не было. Ничего не было. Дыхание перехватило, уши заложило, в глазах помутнело. Пол ушёл из-под ног, мир качнулся и задрожал. Стены выгнулись, потолок пошёл волнами, воздух загудел низким басом, будто сам мир сопротивлялся происходящему.

Моя одежда разорвалась на лоскуты и почему-то сгорела без следа, хоть я чувствовал себя обледеневшим. Затем я увидел, как моё тело крошится — сначала кожа пошла трещинами и рассыпалась, затем плоть разлетелась на сотни сверкающих осколков, которые превратились в горящую пыль. Но что самое странное, глядя, как рассыпается моё тело, я ощущал, что я жив, моё сознание было ясным, а все чувства обострены до предела.

А потом всё затянуло сиянием — не белым и не золотым, а каким-то первородным светом, от которого невозможно было отвести взгляд. Он смёл остатки комнаты, утащил за собой всё, что я знал, и распахнул бездну нового мира. И утащил меня туда.

Как в том сне.

Какой же дикий сон мне приснился. Странный мужик из якобы другого мира и Филимон, превратившийся в жирного Чубакку, уговаривали меня перебраться к ним в этот самый мир и вселиться в тело какого-то архимага. А потом в меня бросили какой-то шарик, который взорвался и изменил пространство, а я таки отправился в их мир. Пожалуй, это было ещё хуже, чем сны про суд. Надо бы взять отпуск и отдохнуть.

Я машинально потянулся и тут же понял: что-то не так. Простыня была не моей. Жёсткая, грубая ткань царапала кожу. И лежал я не на родном матраце в своей уютной холостяцкой кровати, а на каком-то твёрдом, холодном столе. Я попытался встать и открыть глаза, но тело словно налилось свинцом. Однако мне всё же удалось поднять веки, и меня сразу же ослепил яркий свет. Белый, режущий, будто от прожектора прямо в лицо.

Всё плыло, перед глазами только мутные силуэты. В ушах гул, а сквозь него — голоса. Но звуки пока не складывались в слова. Я напрягся, пытаясь уловить хоть что-то, но ощутил лишь гулкое биение моего сердца и моё тяжёлое дыхание.

Но постепенно сознание возвращалось. И ещё приходило понимание, что я — это… не я. Дикое чувство, но тем не менее это было так. Я уже хорошо чувствовал тело: огромное, тяжёлое, мускулистое… не моё. Мышцы выпирали так, что казалось, кожа натянулась на плечах и груди. И дыхание… каждый вдох и выдох отзывались рёвом в груди, как у зверя.

Ещё один дикий сон? А не многовато ли? Когда мне опять приснится, что я выиграл миллион в лотерею и взял отпуск? Почему снится всякий треш?

Тем временем туман перед глазами окончательно развеялся, и я смог разглядеть знакомые фигуры: изменившийся Филимон всё в том же банном халате и Зиран в безупречном чёрном костюме. Они стояли рядом, всматриваясь в меня. И не только они. Рядом было ещё трое мужчин: глубокий старик, худой и сутулый, с длинной белой бородой и морщинистым лицом, в халате, похожем на медицинский; парнишка лет двадцати с бледным напряжённым лицом в таком же халате; и какой-то мужик лет сорока в очень странной форме, видимо, военный.

И этот третий мне сразу не понравился, он сильно выделялся на фоне остальных, в первую очередь одеждой. На нём была строгая форма глубокого тёмно-синего цвета с высоким воротом и длинными полами. На плечах — широкие эполетные нашивки, грудь пересекала перевязь с металлическими застёжками, а на воротнике сиял знак отличия — серебряный глаз со зрачком в виде расположенного остриём вниз меча.

Суровое, властное лицо с морщинами у рта и глаз не выдавало вообще никаких эмоций. Через правую щёку военного тянулся тонкий белый шрам, придававший его облику ещё больше хищности. На пальце правой руки сверкал массивный перстень с чёрным камнем, в оправе которого был вырезан тот же символ — крылатый меч.

— Он пришёл в себя? — спросил военный у старика, бесцеремонно показывая на меня пальцем.

— Да, ваша светлость, — ответил старик. — Просто ему нужно ещё немного времени, чтобы адаптироваться к новому телу.

— Сколько?

— Ещё хотя бы минуту.

Я тем временем попытался подняться — но тело не слушалось, будто каждая мышца была налита свинцом. Сначала я решил, что всё дело в непривычной тяжести нового тела, но, приглядевшись, понял: меня привязали. Толстые кожаные ремни охватывали запястья, предплечья и лодыжки, ещё один туго стягивал грудь, врезаясь в кожу. На шее я заметил широкий обруч с металлическими застёжками. Попробовал пошевелиться — ремни натянулись, скрипнули, но держали крепко.

Однако немного приподнять голову я смог. И разглядел своё тело. Точнее, чужое. На столе лежал не я, а огромный мускулистый здоровяк, ростом под два метра, а может, и выше. Руки толщиной с мои ноги, грудь широкая, словно скала. Кожа странного, серовато-оливкового оттенка — явно не человеческая, или человеческая, но изменённая до неузнаваемости. И вообще никакой одежды.

Похоже, эти упыри действительно провернули свой трюк: смогли перенести моё сознание или, как они его называли, «сущность» в другой мир и засунули его в чужое тело.

Но это же бред! Так не бывает! Всё это сон. Только почему-то слишком уж реалистичный.

— Он пытается сбежать, — глубокомысленно изрёк военный, глядя на то, как я пробую пошевелиться.

— Нет, ваша светлость, Ферон просто инстинктивно пытался встать, — заметил старик. — Ему пока ещё очень неуютно в новом теле.

— А вы уверены, что это Ферон, а не Хрант?

— Нельзя быть ни в чём уверенным, пока не проверим, — сказал старик и обратился ко мне: — Ферон, ты слышишь меня?

Интуиция подсказывала, что лучше делать вид, что я Ферон, поэтому я сразу же ответил:

— Слышу.

— Задайте ему какой-нибудь вопрос, ответ на который Хрант точно не знает, — сказал старик, обращаясь к Зирану и шерстяному.

— Назови номер контракта, который ты в последний раз заключил с гильдией! — велел мне Зиран.

— Я не помню, у меня сильно болит голова, — ответил я.

— Он мог забыть номер контракта, — поддержал меня бывший кот. — Спроси что-нибудь попроще.

— Не мог забыть, — отрезал Зиран. — Ферон никогда ничего не забывает. У него абсолютная память.

— Это не Ферон! — прерывая спор, заявил военный. — Я закрываю эксперимент!

Что бы ни означали эти слова, они мне сильно не понравились, и я заорал:

— Да я это! Я! Зиран, Дрок! Вы же знаете, что это я!

Все замерли, а старик задумчиво произнёс:

— Хрант не знал их имён. Похоже, это всё-таки Ферон.

— Имён недостаточно, — заявил военный. — Он должен назвать ещё что-нибудь, мы должны видеть, что сущность Ферона полностью взяла контроль над этим телом.

— Ферон, вспомни ещё хоть что-нибудь, — попросил меня старик.

— Он больше ничего не вспомнит, — сказал Зиран.

— Почему? — удивился старик.

— Потому что это Иван, а он, кроме наших имён, ничего не знает, — с досадой произнёс Зиран — догадливый гадёныш оказался.

— Что ещё за Иван? — спросил военный.

— Хозяин тела, в котором скрывался Ферон. Похоже, его сущность попала в Хранта вместо Ферона.

— А я вам говорил, что не надо было прятать Ферона в том мире, — пробурчал шерстяной.

— Я закрываю эксперимент! — снова объявил военный. — Красный код! Всем покинуть помещение!

— А если этот Иван сможет… — начал было старик, но под грозным взглядом военного заткнулся и поспешил к выходу.

Молодой вылетел мухой. Зиран покачал головой и тоже вышел из комнаты. Филимон-Чубакка на какое-то время задержался, посмотрел на меня с явным сожалением и, вздохнув, ушёл вслед за остальными.

Военный остался один. Он сделал шаг в мою сторону, и воздух вокруг наполнился гулом и стал вязким. Мужик вскинул руку, и по его ладони побежали тонкие линии света. Пальцы сомкнулись в кулак, и в тот же миг на меня обрушился луч — прямой, ослепительно-белый, словно раскалённый клинок. И этот луч начал меня натурально выжигать. Точнее, не меня, а тело Хранта Разрушителя.

Тело вспыхнуло и задрожало, мышцы сковало нестерпимой болью, кости затрещали и начали рушиться. Кожа пошла трещинами, изнутри хлынул свет, и каждая частица тела обращалась в пыль. Очень уж старался военный, уничтожая тело грозного убийцы и архимага. Даже каменный стол подо мной не выдержал — почернел, покрылся сеткой трещин и рассыпался.

В общем, всё было примерно как в прошлые разы, только боль ощущалась сильнее. Хорошо хоть длилось это недолго — буквально через несколько мгновений от тела Хранта остались лишь миллионы искр. Белое сияние снова захлестнуло всё вокруг и утянуло меня в пустоту.

И снова яркая вспышка, резкая, как удар по глазам. Сначала ничего было не разобрать — только белое марево, словно я смотрю на мир через слой мутного стекла. Голова трещала, кости ломило: я чувствовал себя так, будто меня разобрали на кусочки и кое-как собрали обратно. Я ощущал спиной, что снова лежу на чём-то твёрдом и неудобном. Доски или утрамбованная земля. Не разобрать.

В ушах гудело, слышались какие-то голоса, но разобрать их я не мог. Постепенно сплошной поток звуков затих и до меня отчётливо донёсся взволнованный мужской голос:

— Ари! Ты живой?

Что-то хлопнуло меня по щеке. Похоже, ладонь, но ударили от души — аж зубы клацнули. Я поморщился и невольно застонал.

Да что же это происходит? Либо это цепочка диких снов, либо я сошёл с ума и вижу галлюцинации. А может, меня действительно носит по разным мирам. Хотя, если вдуматься, последнее утверждение вполне могло являться подтверждением того, что я сошёл-таки с ума.

Сознание вернулось окончательно. Я открыл глаза и увидел свои руки. Условно свои. Загорелые, жилистые, тоньше, чем у взрослого мужчины, но не детские. Похоже, телу, в котором я оказался, было лет шестнадцать-восемнадцать, не больше.

Рассмотрел свою одежду. Униформа. Чёрный гимнастический мундир с высоким стоячим воротником и блестящими пуговицами в ряд. На плечах узкие погоны с тонким кантом, на груди аккуратный шеврон в форме ромба с каким-то гербом. Брюки заправлены в высокие сапоги. Похоже на смесь гимназической формы с военной. Я что, попал в тело курсанта военного училища?

Лежал я, как оказалось, на жёстком утоптанном покрытии, похожем на тренировочную площадку. Под ладонями чувствовался жёсткий песок с мелким гравием, колючий и холодный. Надо мной склонились четверо парней в такой же форме, что и на мне, а один из них — долговязый блондин ещё раз ударил меня по щеке и сказал:

— Да приди ты уже в себя! Очнись, ничтожный ты неудачник! Я сказал, очнись!

Я моргнул, и долговязый, увидев, что глаза мои широко открылись, бросил на меня презрительный взгляд и процедил:

— Хорошо, что ты не сдох. Не то чтобы мне тебя жаль — ты этого не заслужил, но тратить время на объяснительную не хотелось бы.

— Ты прав, Дарис, хорошо, что он выжил, — сказал один из парней — рыжий толстяк с конопушками на носу. — Но подшутил ты над ним зря. Он вполне мог и помереть.

Так, он и помер, дебилы. Не знаю, что за шутки у вас здесь такие, но убили вы беднягу Ари. А я, похоже, занял его освободившееся тело.

Пока я размышлял, долговязый Дарис ещё раз хлестнул меня по щеке и спросил:

— Надеюсь, жаловаться не побежишь?

— Вряд ли он тебя понимает, — сказал рыжий. — Смотри, какой у него безумный взгляд. Не пришёл ещё в себя полностью.

— Сейчас приведём, — заявил Дарис и, скривившись в мерзкой усмешке, схватил меня двумя пальцами за кончик носа.

Гадёныш попытался сделать то, что мы в детстве называли «слива» — когда крутишь нос так, что образуется кровоподтёк синего цвета. Больно и унизительно. Это уже был перебор.

Я не успел даже подумать — тело сработало само. Рука взметнулась и схватила Дариса за запястье. В тот же миг я ощутил, как мышцы налились силой. Жгучее, тяжёлое ощущение, будто под кожу влили раскалённое железо. Пальцы сжались в тиски, и я услышал хруст ломаемых костей. Лёгким, почти ленивым движением я вывернул руку наглеца, и его запястье треснуло, как тонкая ветка.

Дарис взвыл истошным визгом и рухнул на колени, держась за сломанную руку. А у меня в голове выстроился план: что делать дальше. Я увидел всё слишком ясно, представил и практически ощутил, как хватаю Дариса за горло, прижимаю его к земле, разрываю ему грудную клетку. Затем протягиваю руку к ещё бьющемуся сердцу, вырываю его и сжимаю в ладони. И в мою руку перетекает энергия — тёплая, яркая, словно сама жизнь, а вместе с ней и магическая сила, вся, что была у Дариса, без остатка.

Всё так просто, так соблазнительно — стоит лишь поддаться. Я уже почти дёрнулся, но каким-то чудом всё же сдержал себя. Нет, это не мои мысли. Это не моё желание. Кто-то другой тянул за невидимые нити, заставляя меня повиноваться рефлексу. Или отработанному навыку. Чужому навыку.

Хрант Разрушитель. Это был он. Его сущность, похоже, перешла в это тело вместе с моей и теперь рвалась наружу, подсказывая, как надо убивать.

Я тряхнул головой, вырываясь из этого наваждения. И тут же в сознании всплыли цифры. Пятнадцать цифр, чёткая последовательность, как будто выгравированная в памяти. Номер последнего контракта Ферона. И я хорошо помнил, как и при каких обстоятельствах этот контракт был заключён. Это что же получается, вместе со мной в тело несчастного Ари пролез не только Хрант, но и Ферон?

Мысли закрутились вихрем. В этом теле гимназиста теперь сидели сразу три сущности: Иван Орлов, Хрант Разрушитель и Ферон Авиранн. И мозг, казалось, вот-вот закипит от перегрузки.

Но как выяснилось, это было ещё не всё. Я понял, что знаю не только имя орущего придурка — я знал его фамилию, титул, положение. Выходит, бедняга Ари тоже остался в этом теле. Его сущность — четвёртая. Впрочем, меня это уже не удивило. Меня уже мало что могло удивить. Правда, очень уж хотелось узнать: меня — это кого? Кто из этой четвёрки — я?

Не многовато ли — четыре сущности в одном теле? И кто главный в этой каше? Я надеялся, что не Хрант. И тут меня осенило: рассуждаю я всё же как Иван, раз думаю о Хранте, Фероне и Ари в третьем лице. Это радовало. Хотелось верить, что так всё и останется.

А ещё очень хотелось проснуться в своей холостяцкой квартире в Питере, покормить Филимона, сварить себе кофе и забыть эти страшные сны, как… страшные сны.

Но вместо этого я стоял хрен знает где, в каком-то чужом мире, посреди тренировочной площадки, смотрел на визжащего, как свинья, барончика, его испуганных друзей и бежавшего к нам со всех ног наставника Ториана.

— Что у вас там происходит⁈ — истошно орал наставник. — Аристарн! Дарис! Немедленно прекратите!