Хозяин леса

24

Вышли поздно. На солнечных полянках даже роса уже просохла. Однако солнце еще не доаползло до зенита, и сосновый бор пронзали косые, сверкающие блестками искрами на древесной шелухе. Красиво и торжественно. Как должно было бы быть во дворцах, но почему-то не было.

Потрясенная Лилу молчала. Целых пять минут. Просто крутила головой — так, что боялся отвалится — и засылала своего дрона во все стороны, кругами. Потом, правда, освоилась. Расслабилась, и зачирикала.

— Ой, какой грибок! А-а-а, тут кузнечик! Белка! Белка!

Валькирия, поначалу офигевшая от звукового давления и скорости перемещения человеческого детеныша между деревьями, потом охотно поддержала игру. Куда одна — туда и другая. Малая в кусты, и хвостатая туда же. Эта муравейник присела разглядывать, и вторая вниз головой с дерева свисает рядом.

Еще они начали разговаривать. О чем вещала белка, я, понятное дело, не слышал. Тварюшка умеет транслировать мысли напрямую собеседнику в голову. А вот чего отвечала девочка — очень даже. И быстро понял, что тема их беседы не для моих мозгов. О чем-то о своем трындели, о девичьем.

Самое забавное, что Лилу ничему не удивилась. Волшебный лес — чудесные зверята в нем. Что же тут удивительного? Если бы из кустов вылез единорог, малая потребовала бы его себя покатать, а не завизжала бы от страха.

Городские дети. Что еще сказать?

Радовало, что передвигались мы достаточно быстро. Думал, придется тащить малую буквально на себе. Но нет. Розовый, чуждый этому зеленому царству, костюмчик мелькал то справа, то слева, то вообще — далеко впереди. И рядом — непременно — пышный рыжий хвост.

Кстати, Валькирия в этот раз сопровождала нас не одна. Где-то в границе периферийного зрения изредка мелькали еще толи три, толи четыре лесных акробата. Эти почему-то не разговаривали. Стеснялись, или нужную частоту для связи подобрать не смогли, но факт оставался фактом.

После, на полуденном привале — даже у розовой «батарейки» энергия проседать стала, и понадобился отдых — Валька просто факт молчания эскорта прокомментировала.

— Самцы, — сказала она, будто бы это должно было все объяснить. И, видя, что я не понимаю, добавила. — Глуповатые.

Новая тема для разговора двух «самок» тут же обеих увлекла, и мне пришлось наслаждаться передышкой одному.

Впрочем, я только радовался. Спокойствию, природе, волшебным световым эффектам, пышной зелени и золоту сосновой коры. И сладкому, полному хвойными запахами, воздуху, теплому ветерку и вопящим в кронах птицам. Что еще нужно для опаленного войной сердца?

Потом вдруг понял — что. Тишина. В лесу, понятное дело, совершенной, полной, тишины никогда не бывает. Но мне, чтоб почувствовать себя целиком и полностью счастливым, довольно было и того, чтоб две тарахтелки замолчали.

Несколько минут я наслаждался. А потом стало любопытно: как так вышло, что две девочки, будучи в непосредственной доступности для звуковых волн, перестали общаться? Поссорились что ли?

Но — нет. Не поругались. Наоборот. Сидели, и смотрели друг на друга. А Лилу еще и, кажется, моргала через раз. Это что это? Человеческий детеныш освоила мысленную речь? Мне-то вот, чтоб Вальке отвечать рот приходится открывать, и воздух словами сотрясать. А эти две кумушки без ненужных обременений обошлись⁈

Валькирия изредка шевелила вибриссами, а Лилу помогала мыслям жестами рук. Иначе вообще было бы сложно понять, что их беседа продолжается. Впрочем, чем еще могли заниматься две особи женского пола? Не в гляделки же играть.

Устал уже удивляться. Толи Аврора оказалась такой… удивительной, толи я, в этой своей армии, слегка оторвался от жизни в гражданском обществе, но после выхода в отставку, здесь, на планете, я только и делаю, что чему-то поражаюсь. Человеческой глупости и самоуверенности. Наглости. Рудиментам бюрократии. Или вот — зверятам, умеющим общаться. Признаться, если бы Валька заговорила человеческим голосом, я меньше бы удивился, чем этой ее мыслеречи.

А вот Лилу ничуть не поражена. Или никак это не показывает. Болтала с белкой, как со старой подружкой, да и все. Будто бы так и надо. Понимаю. Молодежь вообще более адаптивна, чем мы, старики. Но не настолько же.

Сидел, привалившись спиной к теплому стволу сосны. Думал. Посматривал на девчонок, и явление новых участников привала заметил практически случайно. Периферийное зрение выручило. Движение лишних объектов на самой границе поля зрения — это первый признак опасности. Дальше руки уже действовали вперед мозга. Схватить винтовку, деактивировать предохранитель, изготовить оружие к стрельбе, найти глазами цель.

Для привала мы выбрали не то чтоб полянку. Просто деревья в этом месте стояли чуть шире. Но и этого было достаточно, чтоб отсюда было видно небо. А вот наши «гости» под прямые лучи местного светила выходить не спешили. Стояли на самой границе света и лесной тени. Словно за стеклом.

Но стекла не было. И граница существовала только в моем воображении. От того было страшно. Старое, почти позабытое чувство для фаталиста, сумевшего пережить несколько десятков военных конфликтов. Но одно дело погибнуть у всех на виду, в бою, за идеалы чего-то там, как герой, и совсем другое — в глухом лесу, от клыков собаки — переростка. Потому что ну не могут же волки вырасти до таких размеров⁈ Правда? Это уже не волк получается, а какой-то медведь.

Потом припомнил, что кроме меня там еще и две беззащитные девочки присутствовали. И если не смогу защитить, то их ничто уже не спасет.

— Хрена ты здоровый, — прохрипел я. Во рту внезапно пересохло. — Познакомиться пришел?

Вспомнилось прочитанное. Что, мол, в теплое время года волки на людей практически не нападают. Пищи в лесу много, и выходить к людям нет никакого резона. Сами же человеки в дебри тоже лазают не часто. А я вот залез. И на меня смотрели, как на ходячий кусок мяса. Потому что это они тут хозяева. Ничего крупнее волка люди на Аврору не завезли. У серых тут просто нет естественных врагов. Единственное что: бояться людей мы все же волков научили. Иначе тварь атаковала бы сразу. С ходу.

Штурмовая винтовка — это серьезное оружие. Если попасть в жизненно важные органы, одного заряда достаточно, чтоб убить человека. А вот с волком, величиной с медведя, я бы уже ничего не гарантировал. Наверняка, у него и шкура толстенная, и мышцы будут препятствием, и кости крепкие. Я, конечно, прицелился. В голову. Если Удача была бы на моей стороне, был шанс покончить с монстром быстро.

Но было жутко. Много читал о повадках зверей. Может быть даже — слишком много. Поэтому знал, что хищник не станет стоять на месте и ждать, пока пули испарят его мозг. О, нет! Он будет двигаться. А о том, каким ловким может быть волк в естественной среде обитания, написано множество слов.

— )()^*^$# — заверещала в голове Валькирия, и отважно кинулась на волка.

Я уже продавил первую отсечку ударно спускового механизма, готовясь стрелять. Жалко, конечно, было обитателя моего леса, вот так — бездарно, ни зачем, убивать. Но Лилу и себя самого было жаль еще больше. Зачем зверь вообще пришел? Уж не матерому хищнику не знать, что здесь расположились люди! Мог ведь как-то обойти это место стороной.

Но в прицеле мешалась белка. Отважная воительница с разбегу взлетела на голову волка, и вцепилась ловкими лапками в уши. И смотрелась там, на лобастой башке монстра, маленькой и беззащитной. Но теперь я боялся попасть и в нее.

— Человеки! — продолжала вещать хвостатая берсеркерша. — Это )()^*^$#! Она пришла на вас посмотреть.

— Чего? — прошептал я, опасаясь громкими звуками спровоцировать зверя на атаку.

— Это мама-волк, — снисходительно пояснила, как ребенку, белка. — Показывает вас щенкам.

Господи! Так зверь здесь еще и не один? От страха у меня даже на спине волосы дыбом встали. Вероятность отбиться от целой стаи с одной винтовкой стремиться к нулю.

— Мама-волк, это человеческая самка. А тот большой — самец. Можешь их понюхать. Они теперь тут живут. Их нора у водопада.

Волчица плавно, как тень, сдвинулась с места, и всего в несколько шагов оказалась возле Лилу. Я похолодел. А малая, кстати, вообще не испугалась. Во всяком случае, я бы вряд ли сумел себя заставить прикоснуться к чудовищному монстру. А малявка волчицу еще и погладила.

— Мягонькая, — прощебетала журналистка. — Большой пушистик. Покатай меня, мама-волк?

Быть может, сказки о пресловутой Маше и трех ее медведях, имеют в основе правдивую историю? Может, нашлась в дремучем средневековье маленькая отважная деточка, которую проще было накормить и с ней поиграть, чем пережевывать? Могло ли такое случиться, что ребенок просто не осознавал опасности от встречи в лесу с истинным хозяином леса?

— Не сожрет? — спросил я Вальку, когда мелкая, оседлав хищницу, умчалась вглубь леса.

— Нет, — взмахнула пушистым хвостом белка. — Мать-волчица учит щенков охотиться. А вас они не едят.

— Почему? — удивился я.

— Запах. Вы пахнете не вкусно. Чихать тянет, — в подтверждение своих мысле-слов, Валька тут же чихнула. — Вот.

— Ну спасибо, — скривился я. — Воняем, значит? Да вы с волками тоже не ромашками пахнете.

— Все здесь имеют тот запах, который должны, — после долгих раздумий, выдала, наконец, Валькирия. — А вы — нет. Ты, самец. А пахнешь мертвыми камнями. Почти, как эта твоя палка-громыхалка. И еще — сухой травой. Вот.

— А Лилу? — продолжил допытываться я.

— Она пахнет нездешними цветами. Немного — кровью, и еще чем-то непонятным.

— Ясно все с вами, — вздохнул я. — Много в лесу волков?

— Ага, — согласилась белка. — Много. Щенки еще вот родились. Стало совсем много.

— Больше, чем пальцев на лапках?

— Пальчиков на лапках столько, сколько нужно, — возразила тварюшка. — Если станет меньше, будет плохо. А волков — много. Больше, чем нужно. Не бывают сытые. Всегда голод. Всегда потом.

— Скажи матери-волчице, чтоб приходила, если станет совсем потом. У меня и для ее щенков найдется еда. Не всегда. Но им хватит стать сытыми.

— Скажу… Орехи им дашь? — и подозрительно прищурилась. Белка, изображающая из себя детектива, выглядела донельзя уморительно.

— Нет, — засмеялся я. — Орехи для белок. Волки же мясо любят? Вот мясо и дам.

— Орехи для белки, — кивнула белка.

— А что волки едят? На кого охотятся?

— Зайцев много. Зайцы глупые. Далеко от нор не уходят. Там Мать-волчица их и ловит.

— А олени? Олени в лесу есть?

— Олени?

— Большие. С рогами.

— С рогами, но маленькие — есть. Их волки почти не едят.

— Почему?

— Маленькие, но быстрые. Даже я не догоню. Плохие только не бегают. Плохих волки едят.

— Больные?

— Плохие. Слабые. И пахнут… фу.

— Больные, — кивнул я сам себе. — А их много? Маленьких с рогами?

— Не. Не много. Травы много. Они траву едят. Можно и больше. Травы хватит. Потом нет.

Забавный метод подсчета. Похоже, с математикой у белок не очень, и думают они другими величинами. Вроде того: сможет ли лес прокормить такое количество особей. Много — значит — нет. Мало — значит — да. Вот и вся арифметика.

— Скажи этим, с рогами: если травы не будет хватать, я помогу. Привезу траву. И соль. Они же должны любить соль?

— Они не верят словам, — печально вздохнула Валька. — Никому не верят. Дашь соль? Я им отнесу, и скажу, где нашла. Они придут. Не смогут не придти. Соль сама приведет.

— Хорошо, — хмыкнул я, морща лоб. Теперь нужно было придумать, как сделать из обычного порошка соли один большой кристалл. Не понесет же белка в лапках кулек с оленьим лакомством⁈

Вернулась счастливая Лилу. Ее «лошадка» счастливой не выглядела. Но и не жаловалась. Просто, в один прекрасный момент, волчьей семьи на полянке не стало. И снова я удивился. Огромная мама-волчица, и трое ее щенков, величиной с датского дога каждый, просто растворились в сумраке леса. Вот были, и вот — их нет. И ни единая веточка на кустах не шелохнулась. Призраки. Самые настоящие.

— У них потом, — пояснила Валька. — Пошли зайцев смотреть. Щенки будут учиться ловить добычу.

— Ясно, — хмыкнул я, поднимаясь на ноги. — Пошли дальше.

Честно говоря, всякое желание продолжать прогулку пропало. Мелкая набралась впечатлений и фотоматериала на год вперед. Да и видно было, что девчушка утомилась. Я привал устраивал, чтоб передохнуть, а оно вон как вышло. Вместо расслабона на солнышке, журналистка в родео на волках поучаствовала.

В общем, дошли мы до того места, где сосновый бор кончался, и плавно переходил в обычный лиственный лес. Дубы, платаны, тополя и еще что-то неопознанное. Я бы с удовольствием подошел поближе к неизвестным деревьям, листья бы разглядел, кору бы потрогал. А без удовольствия — как-то не хотелось. Тем более что быстро выяснилось: это вам не сосны. Просто так гулять там не получится. Это скорее полоса препятствий, чем филиал городского парка. Сгнившие и вполне еще крепкие, но уже успевшие завалиться стволы образовывали такой бурелом, что нечего было и думать туда соваться в розовом костюмчике.

Развернулись, и пошли домой. Другой дорогой, но в ту сторону.

Увидеть что-то новое я в принципе не ожидал. Так что на обратном пути больше думал, чем головой вертел. Даже ухитрялся заметки в блокноте делать. Например, что нужно увеличить запасы мяса и соли. Выяснить — едят ли олени комбикорм, и если да, то приобрести и его.

Еще думал о волчьей семье. Валькирия сказала, что их больше, чем может прокормить мой лес. Это означает, что какая-то часть этих ценнейших животных неминуемо сдохнет от голода. Чего никак нельзя допустить. Лес рано или поздно станет больше, и вместе с этим и кормовая база волков тоже вырастет. Проще поддерживать имеющихся зверят, чем потом платить за клонирование. Или ждать, пока стая увеличится естественным путем.

Решил, что сразу после завершения создания охранной сети вокруг леса, займусь контролем животных внутри. Мест, куда звери ходят на водопой не так много. И не очень сложно организовать там видеонаблюдение. Поляны еще нужно выбрать, на которых буду разные виды разной пищей подкармливать. Не дома же этим заниматься! Не хватало еще, чтоб те же волки оленей отгонять от кормушек начали. А они начнут! Хищники, они такие. Инстинкт, и все такое.

Об отце Лилу думал, и об этих горе-экспертах. Уж на что я совсем не специалист в сельском хозяйстве, но даже мне понятно, что площадь леса — это едва ли больше одного процента от площади посевных угодий на континенте. А скорее всего и того меньше. Ничтожное количество. Даже сумей я увеличить лес в десять раз, этого все равно не хватит, чтоб пошатнуть устоявшиеся цены на сельхозпродукцию.

А это значит что? Это значит, что, скорее всего, маленькой наивной девочке Лилу намеренно продемонстрировали дезинформацию. Просчитали ее реакцию, и были уверенны, что она донесет тревожные сведения до тупоголового вояки, по ошибке заимевшего в собственность ценный ресурс.

«БигФуд» — действительно огромная, мощная, и невероятно влиятельная корпорация. И реши компания реально избавиться от леса на Авроре, это было бы сделано. И никто, включая меня или планетарного Управляющего, не смогли бы помешать. Это политика. Причем такого уровня, на который ни один политикан на Авроре никогда не попадет. Федерация легко пожертвует миллионом бездушных деревьев и одним героическим полковником, чтоб получить существенную скидку на поставки военных пайков в армию. И умные компьютеры, включая Федерального Управляющего, возражать не станут. Что этим электронным железякам до судьбы какой-то матери-волчицы, нахальной белки Валькирии, и героя в отставке, если на кону будут несколько миллиардов талеров?

Но отец журналистки — это не корпорация. Он всего лишь наемный сотрудник. Временный. Возможно — ценный. Но далеко не единственный, и уж точно не хозяин. Думается, и он это прекрасно осознает. И затеял какую-то свою игру. Вопрос только: какую?