Хозяин леса

9

— Но она же холодная! — недоуменно выговорила Лилу, когда привел ее умываться к реке. И мои крема! Я же не взяла с собой ничего!

— Походный военный гигиенический набор. Пользуйся.

— А что там? — навострила ушки мелкая при слове «военный».

— Одноразовые зубная щетка и паста. При добавлении воды тюбик превратится в мыло. А в щетке — шампунь. Туалетная бумага просто растворяется в воде без следов.

— И все? А увлажнение кожи? А защитная маска?

— Могу предложить воду и противогаз. Пойдет? — хихикнул я.

— Военный вариант косметики глупо спрашивать?

— Есть маскировочная паста для лица. Но от нее потом все чешется. Не рекомендую. И зачем тебе косметика? Ты и так симпатичная.

— Правда? А, по-моему, у меня глаза недостаточно выразительные.

— Плюнь в глаза тому, кто это сказал, — махнул я рукой. — Тебе соврали.

— Ладно, — загадочно улыбнулась девушка. — Но вода же холодная! Ее можно как-то подогреть?

— Через пару недель — легко, — кивнул я. — Подождешь?

— Нет уж, — фыркнула мелкая. — Буду закаляться. Привыкать к холоду и все такое.

— Зачем? — удивился я.

— Фопонуфто ф сесу фуфно фыть фотофым ко фшему, — на неизвестном науке языке выдала хулиганка, успевшая сунуть в рот армейскую щетку.

— Заканчивай тут, и приходи завтракать. Маяк я установил. Пора возвращаться.

Лилу, несколько разочарованная тем, что розовых брызг у водопада больше не было, справилась с умыванием подозрительно быстро. От прохладной воды лицо ее раскраснелось, и выглядело удивительно живым. Настоящим.

На едой она тоже разговаривает. Я это еще вчера вечером, за ужином, выяснил. Тогда же и догадался, что это и является причиной, почему она такая субтильная. А с чего бы ей вырасти, если вместо того чтоб кушать, она звуки непрерывно издает?

Палатку я и собирать не стал. Дом не один день будет строиться, так что она мне еще пригодится. Временное жилище достаточно велико, чтоб и часть особо ценных ящиков и кейсов укрыть. Лилу этой ночью от меня так далеко уползла, что шепотом даже говорить не получалось. Спальными мешками я не озаботился. Подумал, что лето, и ночи и так теплые. Плюс дно палатки мягкое, а при нужде, еще и может подогреваться. Так что мелкая ворочалась-ворочалась, и укатилась к самой стенке.

По дороге обратно девчуха больше не изображала собаку на прогулке. Не носилась, сломя голову, по окрестностям. Не вопила от радости обретения такого количества всего нового. Она вообще меня удивила до глубины души: в кои-то веки специальный корреспондент занялась делом, и принялась брать у меня интервью.

Правда, вопросы у нее были… странные. Ну какое дело аврорским обывателям до моего семейного положения, наличия родственников на других планетах, или планов по поиску спутницы жизни? Им заняться больше нечем, только выслушивать эти глупости из уст совершенно незнакомого дядьки?

— Много вы, дядь Стас, понимаете! — возмутилась в ответ на мои претензии журналистка. — Наш канал ведь не только мужчины смотрят! А женщины, в первую очередь, оценивают вас в качестве возможного партнера. Понимаете? Даже замужние дамы станут определять: нравитесь вы ей или нет, в зависимости от вашей перспективности. И правильными ответами, вы можете сформировать весьма благоприятное о себе общественное мнение.

— Везде расчет, — покачал я головой.

— А как же? Рейтинги, зрительский интерес и привлекательность главного персонажа. Из этого складывается успешность настоящего журналиста. Профессионала.

— Ладно, профессионал, — сдался я. — Подсказывай тогда, чего мне говорить. И о фонде не забудь упомянуть. Мне еще зверей клонировать…

— О! А вот теперь поподробнее! Клонировать? Разве это хорошо?

— А чего плохого? — удивился, краем глаза отмечая, что висящая напротив лица камера навела все объективы на лицо. — Я намерен сильно расширить площадь леса. В ближайшие дни поеду осматривать предлагающиеся к продаже участки в окрестностях. А потом новые леса нужно будет заселить. Причем, желательно не родственниками тех животных, что уже есть. Вырождение. Слышала о таком?

— А клонирование решит эту проблему?

— Конечно. В генетическом банке Авроры содержатся коды всех когда-либо существовавших на планете животных и растений. Даже те, которые существовали до начала терраформирования. Воспроизводство зверей из исходного кода позволит избежать вырождения вида.

— Поразительно, — блеснув глазами, воскликнула Лилу. — По-вашему выходит, что заниматься лесом не так-то и просто?

— Если поставить себе цель: «сохранить и приумножить», то да, конечно. Если же просто жить на природе, наслаждаться последним, медленно умирающим, участком леса на континенте, то нет.

— Но вы решили заняться приумножением.

— Именно так. Аврора — замечательная планета. Атмосфера, притяжение, океаны — все настолько близко к параметрам Земли, что даже удивительно. И очень жаль, что в погоне за новыми участками для сельского хозяйства, люди забыли позаботиться о сохранении живой природы.

— Скажите, получается, вам нужно было оставить службу в вооруженных силах Федерации, чтоб заняться охраной последнего леса? На государственные экологические структуры совсем нет надежды?

— Я этого не говорил, — засмеялся я. — Это предположили именно вы! Однако, я еще не успел вступить во владение лесом, а уже получил предложение от него отказаться. И поступило оно от представителя как раз одной из государственных структур. Вот и получается! Некий, облеченный немалой властью человек, выразил заинтересованность в полном уничтожении последнего на континенте леса.

— Вы можете назвать имя этого человека?

— Зачем? — вскинул я брови. — Что это изменит? Запись разговора я не вел. И когда он обвинит меня в клевете, мне нечем будет защитить свое честное имя.

— Ну, ваш статус на Авроре тоже имеет вес.

— О! Это вообще отдельная песня. Кто же знал, что гарнизонными войсками планеты командует полковник? Обычно-то это генеральская должность. Вот так и получилось, что, не смотря на мою пенсию, я оказался резервным руководителем вооруженных сил на Авроре. Это не статус. Это попытка предотвратить разброд и шатание. Армейский порядок, понимаете? Субординация и четко выверенная вертикаль власти. Я, скажу, чтоб вам было понятнее — не более чем предохранитель, на случай непредвиденных обстоятельств.

— Тем не менее, вы зря скромничаете. Полковник Ронич — повсеместно известный в Федерации герой войны. Сколько у вас высших орденов? Два? Три?

— Три, — развел я руками. — Я к ним не стремился. Просто делал свою работу.

— А всего наград у вас сколько?

— Не считал, — хмыкнул я. — Несколько десятков. На парадном кителе совсем мало места осталось. Только нужно учитывать, что существенная их часть, это, так называемые: юбилейные награды. «За победу в конфликте», «За штурм» и все такое прочее. Старались все. Это общая заслуга. Всем и выдали. По Уставу — положено носить. Но ничем особенным они меня из строя других защитников Державы не выделяют.

— Я поняла нюанс. Это знаки отличия, имеющиеся у миллионов других солдат Федерации. Верно?

— Именно так.

— Но ведь многие ими гордятся.

— Гордятся причастностью к сообществу людей, приложивших все силы для достижения цели. Это вроде метки. «Смотрите, я там был. Я тоже участвовал». Многие из этих людей — настоящие герои. Остальные, вроде меня — честные военные трудяги.

— Ясно. Однако, все еще не раскрыт секрет: как же героический полковник Ронич решился так круто изменить свою жизнь, и отправиться на нашу планету, спасать последний лес?

— Тайна сия великая есть, — засмеялся я. — В вероятность, что у бравого десантника может быть Мечта, вы верите? Нет? Тогда просто допустите, что есть такой странный вояка, фантазирующий на тему: как он станет жить в лесу. Как будет заботиться о деревьях и животных. И как ему будет там хорошо.

— Мне этого не понять, — призналась вдруг Лилу. — Мне раньше казалось, что за пределами городской объездной дороги вообще никто не живет.

— Легко могу в это поверить, — кивнул я.

— Тем не менее, моим зрителям может понадобиться какое-то более приземленное объяснение. Вы не боитесь, что станут болтать, будто бы у вас руки по локоть в крови, и вы просто решили таким вот, замысловатым, образом искупить многочисленные грехи?

— Отличная причина, кстати, — улыбнулся я. — Можете так всем и говорить. Тем более что это, в какой-то мере, так. На мне действительно много крови. Это была кровь врагов Федерации, но для кого-то те парни тоже были любимыми мужьями и сыновьями. Они пытались убить нас, но мы сделали это первыми. Грех ли это? Ничуть. Это тяжелая и опасная работа. И кто-то должен ее делать.

— Так, а что с искуплением? Что тогда?

— Знаете, однажды становится невыносимо больно, что убили не тебя, а друга. В один момент вдруг оглядываешься, и видишь разорванные на куски тела тех, с кем еще вчера смеялся над шуткой, или делился вкусняшками из пайка. Вот перед ними, перед теми, кто погиб вместо меня — я действительно ощущаю долг. И попытка сохранить для поколений их потомков частичку живой природы — чем это не искупление?

— Вы полны загадок и противоречий, полковник Ронич, — качнула головой специальный корреспондент. — И пришли к совершенно неожиданным выводам. Подавляющее число ветеранов боевых действий не смогло придти к такому же. Вы же знаете об одной из проблем нашего общества: проблема реабилитации участников сражений?

— А им нужна реабилитация? — хмыкнул я. — Тоже мне, нашли проблему. Вместо этой нездоровой суеты, лучше бы больше уважали и гордились этими героями. Эффект медных труб. Слышали? Когда ты летишь домой живым в транспорте, ждешь, что тебя станут встречать ковровой дорожкой и оркестром. Ты ведь столько страдал. Каждый день совершал невозможное. Зубы искрошил в борьбе за идеалы Свободы и мирную жизнь простых граждан. И вот ты прибыл. И что ты видишь? На тебя пялятся, как на почему-то разгуливающего на свободе маньяка. Массового убийцу. Ты идешь знакомыми — незнакомыми улицами, звенишь орденами, и всем плевать. Девушки не торопятся одаривать тебя цветами, а соседи хотят только баек о приключениях. И вот в этот момент у ветерана начинаются проблемы. Потому что воспитание говорит ему, что каждый имеет право на свою точку зрения. А хочется-то просто в морду дать! Ты же привык решать все силой!

— Считаете, ветеранов мало уважают? И это становится причиной у них психических расстройств, алкоголизма или даже наркомании?

— Отличное резюме, — кивнул я. — Именно так я и считаю. Упрощенная схема, конечно. Но, полагаю, вполне рабочая… Осторожно!

За разговором мы как-то естественно, без споров, преодолели долгий путь к куполу экологов. И надо же такому случиться, на последнем шаге к «Вишенке» Лилу споткнулась. И наверняка полетела бы носом землю рыть, кабы я не подхватил ее в последний момент.

— Нужно будет этот момент, потом вырезать и удалить, — наморщила нос девушка. — А-то наши редактора такие… весельчаки. Обязательно всунут его в репортаж.

— Просмотришь, и уберешь лишнее, — улыбнулся я. — Компромат на себя лучше не хранить. И уж тем более, в чужие руки не отдавать.

— О! — обрадовалась мелкая. — Неужели наш великолепный полковник тоже где-то ошибся?

— Я же — человек, — засмеялся я. — Люди иногда ошибаются. Ладно. Забирайся. Поехали твою микромашину на дорогу вытаскивать.

— Уже? — почему-то огорчилась журналистка.

— А чего тянуть? Да и мне в городок нужно съездить. Завтра, если ты не забыла, День Вооруженных Сил Федерации. Нужно будет поздравления разослать, а тут связи нет.

— О! Точно! Нужно торопиться! К празднику мой репортаж не посмеют завернуть. Самая подходящая тема! Все! Поехали-поехали!

У этого ребенка эмоции кардинально сменяли друг друга со скоростью света. Только что она была сосредоточена и озабочена, и вот уже верещит от восторга, сидя в кресле второго пилота моей «Вишенки». Боги! Я был готов отправить ящик лучшего пойла конструкторам этого механизма! Уже хотя бы за то, что сделали штурвалы складными. И что, не зная как, рукоятки управления из панели не вытащить. Могу себе представить, чего успела бы натворить моя «вторая пилотша»! Боюсь, деревьев в моем лесу сильно бы по уменьшилось.

Ее смешная розовая машинка рядом с огромным черным бронированным монстром смотрелась, как блоха. Был бы в комплекте пандус, городской автомобильчик можно было бы легко закатить в багажник. Но такого замечательного оборудования у меня с собой не было. Пришлось по старинке — цеплять «блоху» на трос, сажать девчушку за руль, и катиться потихоньку, посматривая в камеры заднего вида.

Честно говоря, опасался чего-нибудь отломать. Дорогу там для нас никто не построил. Бывали моменты, когда розовое недоразумение буквально тащилось на брюшке по буеракам.

Потом, наконец, выехали на пашню. Тут пришла новая беда — «блоха» стала вязнуть в рыхлом грунте. «Вишне-то» что? «Вишне» все равно. Мощи хватало, чтоб целый караван таких прицепов тянуть. А вот след за нами оставался странный. Сразу и не скажешь, что всего лишь две машины проползли.

На трассу выезжал с опасением. Все ли у Лилу хорошо? Не оторвалось ли что-то нужное у ее транспортного средства? Поедет этот пепелац вообще, или мне придется изобретать способ по экстренной доставке «специального корреспондента» в Лунебург. Но, на счастье, экстремальная езда на микромобиле никак не сказалась. Замарался немного, но оно и понятно. Для путешествий по бездорожью этот аппарат совершенно не предназначен. И я не знаю, кем нужно быть, чтоб рискнуть сунуться в такие дебри, куда мелкая сумела заехать.

«Наверное, Лилу и нужно быть», — подумал я, и улыбнулся. От этого человечка — недоразумения и не того можно ожидать!

На твердом покрытии «блоха» проявила себя во всей красе. Во-первых, она меня довольно ловко обогнала. В какой-то момент просто — шмыг, и задний розовый багажник уже виднеется впереди. И даже больше! Во-вторых, эта нано машина стала резво удаляться. Нет, я тоже могу, в случае нужды, разогнать танк до таких скоростей. Только зачем? Я никуда не опаздываю. А если суждено приехать к обеду, то гони — не гони, к обеду и прикатишь.

Журналистка даже к Камтелион заезжать не стала. На развилке съехала на обочину, и остановилась. Ну и я «Вишню» в узенькую полоску впихнул.

— Все, дядь Стас, — эта «ртуть» успела за миг выскочить из машинки, доскакать до танка, обнять меня, и отпрыгнуть на шаг. — Полетела я. Дел выше крыши. Ох, эти редактора у меня попляшут! Ух, я им покажу!

— Все у тебя будет хорошо, — подтвердил я. — Материал у тебя качественный. И вопросы ты серьезные задавала. Думаю, твое начальство оценит.

— Конечно, — легкомысленно отмахнулась Лилу. — Мне главное редакторов и монтажников победить. А то, боюсь, сотворят что-нибудь не то. Они же там все «художники». Им же нельзя по-простому. Им же выпендриться нужно, как-нибудь замысловато.

— Победишь, — улыбнулся я. — С твоей-то энергией можно целые армии побеждать, не то, что каких-то там…

— Полетела, — снова повторила мелкая. — А то разревусь. У вас было хорошо. Я будто бы у деда с бабушкой в гостях побывала.

— А ты приезжай иногда, — неожиданно для себя выдал я. — Буду раз снова тебя повидать.

Потом смотрел, как розовый «болид» исчезает за горизонтом. И было как-то необычно. Грустно.