Хаос Возрождённый

Хашайя

Удар грома совпал с ударом ее сердца. Небеса оглушительно треснули, и летний дождь, хлынувший следом, наполнил раннюю ночь шелестом. Вспышка света — и снова грохот, перекрывающий остальные звуки. А затем все повторилось, еще и еще.

Хашайя стояла на массивном валуне, поросшем мхом с восточной стороны, и не обращала внимания на стихию. Она слушала ночную музыку с закрытыми глазами. Это был ее первый дождь после векового забвения, и влага, льющаяся с темных небес, вызывала сейчас исключительно приятные эмоции. Шайя подставила лицо теплой воде, чувствуя как струи бьют по коже, бьют ощутимо, но в тоже время нежно. Она улыбнулась, сама не зная чему. Может, это какое-то воспоминание из детства дало о себе знать? Или прикосновения дождя напомнили ей пальцы Ленцырбана? Он тоже умел быть одновременно сильным и ласковым. Хашайя провела руками по мокрым волосам и открыла глаза. Не лучший момент, чтобы переживать прошлое, но отказывать себе в минутной слабости, она не собиралась. По крайне мере, сейчас. Шайя положила руку на рукоять меча и направила взор вперед, где с помощью сполохов небесного пламени из темноты возникала Белая пирамида — сестра-близнец той, в которой провела долгие годы сама представительница древнего рода Чеенув.

Гробница Энкрича располагалась на территории королевства Каварахиич вдали от городов и деревень. В дне пути отсюда проходила граница с Заркондаем. Белая громада поднималась над степью, где обитали лишь вистлы и мыши. После возведения пирамиды возле нее построили Храм Тибора, в котором несли службу боевые тилбэчины Порядка, сменяемые раз в год. Они существовали в этой глуши благодаря припасам, доставляемым сюда из ближайших поселков. Заниматься земледелием тут не рисковали — ходили слухи, что злая энергия, выделяемая телом н'удана, была способна загубить посевы. Долговязую смерть, как оказалось, боялись даже в заточении.

Здесь влияние хаоситов было бессильно. Если в Тримашлонапе связи и деньги способствовали освобождению Хашайи, то в этих глухих землях они значили не больше, чем дохлый капит. Местных храмовников не подкупить и не запугать, их предки бились со служителями Хаоса еще во время последней войны. Возможно, чей-то прадед даже видел Хашайю лично. Поэтому оставалось только дерзкое внезапное нападение, а ночь, к тому же сопровождаемая дождем, подходила для него лучше всего.

Перед перемещением Хашайя выбрала себе одежду и клинок. Она облачилась в обтягивающие, но в тоже время не стесняющие движения, коричневые штаны и легкую куртку без рукавов. На ноги отлично подошли кожаные полусапожки. Меч Шайя искала долго — пришлось пройти половину оружейных залов. Она бы предпочла клинок, который верно служил ей сто шесть лет назад, но его уничтожили сразу, после пленения. Еще одна причина для ненависти к тиборским псам. За каждую обиду они ответят, подумала она, и разгром стражей Энкрича станет началом ее мести.

Сила еще слабо пульсировала в ее крови. Хашайя не смогла оторвать от мраморного пола нитку, однако от этих крупиц энергии пользы в битве все равно бы не прибавилось. В любом случае, она делала ставку на чой-хуа. Шайя поупражнялась несколько часов, выяснив в итоге, что многие приемы работают плохо из-за нехватки энергетической подпитки, но в целом удовлетворилась результатом. Противостоять ей сумеет лишь поистине талантливый боец, а их среди храмовников всегда было немало. Ритайлина наблюдала за ней в это время, и на сей раз удержалась от колкостей. Перекроенная н'шаст сказала, что помимо чой-хуа, Шайя принесет дополнительную пользу их плану своим присутствием. Хашайя поначалу не поняла, о чем именно говорила Рита, пока они не переместились в Каварахиич.

Двух н'уданов на закате встретил небольшой отряд хаоситов. Остальные воины ожидали, укрывшись в старом карьере, где когда-то готовили материалы для строительства Белой пирамиды. Завидев, что Ритайлина появилась вместе с Хашайей, воины, среди которых были три женщины, спешились с капитов и упали на колени. Они протягивали к ней руки и бесконечно повторяли: «Великая! Великая! Великая пришла к нам!» Шайя посмотрела на Риту; та пожала плечами, мол, чего удивляться. Верные слуги Хаоса, наконец, узрели ту, которая билась за Великого Саусесана до их рождения. Ту, которая отвернулась от лживого Порядка и спустя годы стала легендой, передаваемой из уст в уста.

Хашайя поравнялась с хаоситами, но те даже и не подумали встать. Кто-то принялся усерднее кланяться, коротко стриженая женщина обхватила ее и заплакала навзрыд. Хашайя вдруг ощутила ужасное желание расхохотаться. Ей, разумеется, был приятен такой почет и обожание, но что случится с этими беднягами, когда они предстанут перед Повелителем, если доживут до его пришествия. Умрут на месте от разрыва сердца? Онемеют или ослепнут? Шайя погладила расчувствовавшуюся воительницу по щеке и с трудом высвободилась из ее объятий.

Когда они достигли стоянки, разбитой среди каменных глыб, усеивающих карьер, преклонение колен продолжилось. Десятки глоток взорвались в шумном приветствии. Ритайлине пришлось срочно сплести поток тишины, накрыв им лагерь, иначе бы храмовники раскусили их замысел еще до наступления темноты. В прошлом за такое безрассудство каждый из хаоситов понес бы наказание, но Хашайя держалась великодушно, а зеленоглазая откровенно забавлялась происходящим.

Предводителя отряда звали Джикуя, он был уроженцем Соророской империи, смуглокожим и низкорослым. Шайя обратила внимание на его силу. Этот мужчина средних лет обладал впечатляющей мощью. Если бы он не служил Хаосу, а Источник жизненной энергии оставался чистым, его бы почти наверняка избрали в н'шасты. Джикуя единственный не пал ниц перед Хашайей, но почтительно поклонился ей, приложив правый кулак к сердцу. Так в Соророре приветствовали императоров.

Ритайлина уточнила у смуглого хаосита численность группы.

— С вами нас пятьдесят четыре, месэра Чисхаргана, — сказал Джикуя с заметным южным акцентом. — Десять тилбэчинов, сорок воинов и двое самопожертвенников.

— Почему двое? — спросила Хашайя. Она знала, что для открытия двери в Пирамиду хватило бы и одного. — Из них кто-то сомневается в собственной крепости духа?

— О нет, месэра Чеенув, — с улыбкой возразил соророрец. — Здесь с нами самые верные слуги Великого Саусесана, а самопожертвенники — наилучшие из них. Страх они выжгли из себя каленым железом, а слезы высушили горячим песком. Их родичи возрадуются, когда эти достойные исполнят предначертанное.

— Тогда в чем причина?

— А причина в том, — произнесла Ритайлина, — что мой план предполагает не затягивать освобождение Энкрича. Тиборских тилбэчинов в этом храме больше, чем имеем мы. Если битва продлится дольше, чем нужно, кто-то из храмовников улизнет, а нам необходимо сохранить в тайне нападение, по крайней мере, до следующего обоза с провиантом. Он прибудет послезавтра. Один из самопожертвенников станет Шщихой, которая войдет в храм. Мы не только ускорим так выполнение цели, но и сократим число погибших с нашей стороны.

Шайя едва не дала пощечину зеленоглазой суке. Когда они обсуждали план в Убежище, Рита рассказала ей все, кроме этой маленькой, но важной детали. Они даже коснулись темы, как наградить особо отличившихся после того, как Долговязая смерть обретет свободу! Теперь Джикуя, не последний человек в нынешней иерархии хаоситов, видел, что Великая Хашайя не была главной в ночной атаке на служителей Порядка. Она лишь следовала указаниям бывшего н'шаста. Да и подробности плана узнала последней! Каждый из присутствующих хаоситов уже был в курсе Шщихи, но не она! Ничего, Шайя вытерпит это испытание. Рита поняла по глазам, о чем думала Хашайя, и с улыбкой подмигнула ей.

Как только стемнело, в воздухе появились первые признаки грозы. Хаоситы спрятались от дождя под навесы, растянутые между кусками горной породы, а Хашайя выбралась из карьера и взошла на валун, чтобы вода смыла ее ярость. Теперь она аккуратно спускалась вниз по размокшей земле. Возле самого большого костра в центре лагеря стояли Ритайлина, Джикуя и три его капитана. Они тоже умели работать с энергией, но сильно уступали предводителю. Хотя какая ей разница, сейчас Шайя была слабее тилбэчина-самоучки. Когда она вошла под навес, перекроенная н'шаст встретила ее уколом:

— Я уже посчитала, что ты отправилась к пирамиде в одиночку.

— Нет, дорогая. Сто шесть лет назад я уже доказала свои способности, теперь твой черед, — парировала Хашайя. Хаоситы пропустили их обмен любезностей мимо ушей. Действительно, достойные командиры.

— Не дуйся. — Рита взяла Хашайю под руку и отвела чуть подальше. — Ты помнишь — я когда-то была на другой стороне, неужели ты думаешь, что это никак на меня не влияет?

— Не понимаю, о чем ты.

— Я полностью верна Великому Саусесану, но в глубине души я все еще ненавижу н'уданов. Этого не искоренить ритуалом, сколь бы древним и мощным он не был. Иногда мне тяжело владеть собой. Обещаю, что впредь буду держать себя в руках. При посторонних уж точно.

— Ты весьма любезна, — сказала Хашайя, посмотрев прямо в зеленые глаза. Она пыталась разглядеть там, что творилось внутри бывшего Хранителя Порядка, но видела лишь пляшущее пламя костра. — Но утаивать такие детали плана — это чересчур, даже для тебя.

— Я не могла знать, как ты отнесешься к моей идее со второй Шщихой. — Рита отпустила ее локоть и коснулась волос. Через мгновение они высохли, а после них и одежда.

— Зачем?

— Твой иммунитет слаб из-за упадка сил. Мне нужна крепко стоящая на ногах союзница, а не страдающая от кашля черноволосая красотка под одеялом. Джикуя, конечно, хорош; некоторые из его людей тоже, но кто они в сравнении с тобой? Они лишь единица на брошенной кости, а ты — девятка. Остальные в отряде — не более чем мусор. Они навоз, которым мы удобрим земли будущего Царства Хаоса.

Хашайя была удивлена, что Ритайлина рассуждает как истинный служитель Великого Саусесана, сменив свою язвительность на милость. Возможно, это ее очередная уловка. Но прощать бывшего врага Шайя все равно не намеревалась.

— Ты все еще трогаешь мои волосы, — произнесла она. Рита убрала руку, медленно, словно что-то ее удерживало. Хашайя с недоумением взглянула на стоящую перед ней женщину. Чисхаргана слегка улыбнулась и сказала:

— Пора, отдай приказ Джикуи выступать.

Капитов оставили в карьере и выдвинулись пешими. Дождь все еще лил, но уже успокаивался. Хаоситы прибавили ходу, чтобы успеть до Храма, пока стихия продолжала давать дополнительное укрытие. Здание святилища Тибора состояло из центральной постройки и двух крыльев, образующих прямоугольник без одного основания, если смотреть с высоты полета. Когда храмовники выбегут через главные ворота, где на решетках сияли восьмиконечные звезды Порядка, им не удастся вырваться. На случай, если они станут выбираться через окна, Хашайя приказала выделить по четыре воина и одному тилбэчину на каждое крыло, чтобы пресечь такие попытки. Окна на стороне, примыкающей к гробнице Энкрича, отсутствовали из-за суеверий. В ста шагах до Храма Тибора, Джикуя подал сигнал остановиться. От отряда отделилась высокая девушка, которая была полностью обнажена. Шщиха. Хашайя специально не узнавала ее имени, она помнила, что самопожертвенник, выбравший путь Шщихи, добровольно отказывался от имени во славу Великого Саусесана. Хаоситка уверенно шла по мокрой траве навстречу смерти. Шайя не видела, но слышала, как ее готовили к предназначению. После ритуала, тело девушки превратилось в живое оружие. Сейчас Шщиха чувствовала страшную боль внутри себя и знала, что избавиться от нее можно лишь исполнив начертанное судьбой. Девушка достигла внутреннего двора и истошно закричала: «Помогите! Пожалуйста, кто-нибудь!» Буквально через три удара сердца из здания выбежал храмовник в серой сутане с энергетическим светильником в руках. Он что-то спросил у девушки, затем приобнял ее и повел внутрь. Глупец! Если бы ты внимательнее взглянул на ту, которая плетется рядом, ты бы уничтожил ее на месте. Храмовник и хаоситка скрылись в святилище, и Хашайя принялась считать про себя. Когда счет дошел до десяти, впереди громыхнуло, словно стихия, разгулявшаяся в ночи, каким-то образом проникла внутрь Храма Порядка. Из центрального корпуса повалил дым, а из оконных проемов струями выплеснулось пламя. Вот он знак, что Шщиха выполнила миссию.

— В атаку! — крикнула Ритайлина, обнажив меч. Хаоситы ринулись к горящему святилищу Тибора. Из дверей стали выбегать храмовники, словно крысы, спасающиеся с тонущего корабля. Некоторые из них падали на землю — они кашляли из-за горького дыма, наполнившего их легкие. Другие стряхивали огонь, быстро пожирающий их одеяния. Все они не сразу заметили, что на них несется волна ощеренных мечей и копий. А затем для них наступил час расплаты.

Ворота со звездами сорвало плетением зеленоглазой. Тилбэчины из числа хаоситов сразу выбрали себе цели среди множества врагов. Огненные шары поджигали плоть храмовников, способных касаться источников. Молнии пронзали их тела, а сильные потоки воздуха сбивали с ног. Надо отдать должное — слуги Порядка скоро сумели собраться после внезапного наступления. Хашайя увернулась от сгустка магического пламени, которой угодил в хаосита, державшегося позади нее. Наивный парень с копьем ждал, что рядом с Великой его будет сопровождать удача, но в итоге не успел даже ранить кого-то из врагов. Что же, Великий Саусесан оценит по достоинству и такой подвиг. Шайя подскочила к храмовнику, едва не убившему ее, и с непередаваемым удовольствием опустила меч ему на голову. Удар, усиленный чой-хуа, рассек бедолагу от макушки до паха: две половинки, еще секунду назад составлявшие человека, упали на землю. Кровь оросила Хашайю, и она вдруг словно вернулась на век назад, когда битвы за Энхор, не переставая, гремели друг за другом. Вокруг сражались воины, грохотала энергия, потоки причудливо переливались и сталкивались над головой. Хашайя выбрала следующую жертву, заметив, как Ритайлина играючи билась сразу с пятью тиборскими тилбэчинами. Они что-то кричали ей, вероятно, узнали ее. Но перекроенная н'шаст лишь хохотала в ответ. Храмовник, вооруженный мечом, увидел направляющуюся к нему Шайю и сам бросился в атаку. Яростный удар мужчины она остановила с легкостью. От удивления его глаза полезли на лоб.

— Не такого ты ждал от женщины, верной Хаосу? — спросила она.

— Кто ты?! — голос солдата Порядка утонул в звуках бурлящего вокруг побоища.

— Твой рок. — Хашайя ударила сбоку, не прибегая к чой-хуа. Храмовник отразил атаку и отступил на пару шагов, чуть не запутавшись в пологе собственной сутаны. Он выкрикнул молитву Тибору и смело бросился на Шайю, переборов замешательство. Она отставила левую ногу назад, слегка наклонилась вправо и встретила клинок противника острием своего меча. Удар попал в цель, и храмовник вскрикнул, выронив оружие. Его руку парализовало, и она обвисла, словно ветка плакучей ивы. Чой-хуа оправдало себя. Это искусство было единственным, за что Хашайя могла поблагодарить Порядок.

— Я Хашайя из рода Чеенув, слышал обо мне? — спросила она, толкнув побежденного храмовника ногой. Тот упал в грязь, прямо на бесчувственную руку.

— Не может быть! — Конечно, он слышал. Миллионы слышали это имя и миллионы еще услышат, когда оно снова будет греметь на весь Энхор. Хашайя вонзила меч в грудь храмовника. Прекрасная смерть! Если бы трупы умели говорить, этот бы точно хвалился, что погиб от клинка вернувшегося из вечного заточения н'удана.

Что-то ударило в спину. Сердце замерло — рано праздновать победу, так и самой можно превратиться в мертвеца! Хашайя резко обернулась, но увидела перед собой не храмовника, а ту самую коротко стриженую женщину, которая плакала на закате в ее ногах. «Великая…», — прошептала она, медленно опускаясь на землю. В спине у хаоситки торчал кинжал, а на его рукояти светился символ Порядка. Эта женщина спасла Шайе жизнь. Да, слуги Великого Саусесана в этом столетии куда преданнее своих предков. Те в решающий год сражений попрятались по углам. Хашайя оторвала взгляд от уже мертвой соратницы и остановила его на храмовнике, которой метнул клинок. Он поманил ее длинным мечом. Глупый смельчак. Шайя зашагала к нему, обходя всех, кто попадался ей на пути: и своих, и чужих. Храмовник встал в боевую позицию. Хашайя ощущала, что он был тилбэчином, сила сверкала в нем, но он хотел сражаться с ней, не используя энергии. Что же, тогда она не станет использовать чой-хуа, пусть их схватка будет честной. Но этому сражению не суждено было состояться — голова храмовника вдруг взорвалась кровавыми брызгами, его тело осело в грязь, засучив ногами. Проклятье! Шайя даже вздрогнула от неожиданности. Кто посмел лишить ее удовольствия? Хаосит из числа капитанов Джикуи вообразил, что его помощь требуется Великой Хашайе и убил храмовника потоком воздуха, расколов ему голову изнутри. Похвальная забота, но сейчас она не требовалась.

Хашайя осмотрелась. Она не успела поймать момент, когда сопротивление служителей Тибора сошло на нет. Уже вернулись хаоситы, посланные контролировать пристройки к центральному зданию. Судя по их довольным лицам, все произошло как нельзя лучше. Дождь совсем закончился, поэтому Храм Порядка продолжал догорать. Ветер стих, и дым ровно поднимался к ночному небосводу. К Хашайе подошел Джикуя. Он был цел и невредим, свой меч он уже спрятал в ножны за спину.

— Ваше чой-хуа великолепно, месэра! — сказал соророрец, чуть наклонив голову. — Всегда жалел, что нам это искусство недоступно. Мы взяли пленного, месэра Ритайлина говорит с ним. Хотите участвовать?

— Почему бы и нет? — Шайя очистила клинок краем серой сутаны безголового храмовника и последовала за предводителем хаоситов. Он сообщил ей потери: шесть тилбэчинов, двадцать простых воинов. Итого из отряда уцелела почти половина. Великий Хаос! Без Шщихи их нападение бы просто захлебнулась. Как бы не хотелось Шайе мириться с этим, но Чисхаргана оказалась права насчет двух самопожертвенников.

— Да, потери серьезные, — произнес смуглый коротышка, догадавшись о ее тяжелых думах. — Но эту высокую цену мы заплатили за то, чтобы с нами был еще один н'удан. Семьи погибших не будут горевать.

— Верно, Джикуя, верно. — Правда, толку от третьего н'удана, как и от меня, придется долго ждать, добавила Хашайя мысленно. Шесть погибших тилбэчинов сейчас гораздо ценнее. Так, одернула она себя, что опять за сентиментальность. Неужели на нее так подействовала смерть той женщины? За Шайю отдавали жизни и в давние времена.

Пленный храмовник стоял на коленях в центре двора. Энергии в нем не чувствовалось, но руки на всякий случай ему связали. Молодой еще, от силы лет двадцать. Ритайлина уже заканчивала допрос.

— Тогда мне незачем продлевать твою жизнь еще на минуту, — сказала зеленоглазая.

— Месэра Чисхаргана! — проговорил с надрывом юноша. — Очнитесь! Мы думали, что вы погибли, почему вы предали Порядок?! Это, наверное, страшный сон, о Тибор, помоги мне!

— Это не сон, мальчик. — Хашайя поравнялась с бывшим Хранителем Порядка. — К сожалению, для тебя это жуткая реальность. Не волнуйся, она для тебя почти закончилась.

— Предательница! — выдохнул молодой храмовник. — Ты сбежала…

— О, кто-то помнит, как я выгляжу. Похвально.

— Я видел твой портрет, продавшаяся Великому Саусесану!

— Надеюсь, он подарил тебе множество сладостных мгновений.

— Довольно, — вмешалась Ритайлина. Она сжала кулак, и шея юного служителя Тибора сломалась с треском. — Он все равно не отвечал на вопросы, только голову забил.

— Тогда идем в Пирамиду, — предложила Хашайя.

Вторым самопожертвенником был пожилой мужчина. Его привели к запертому входу в энергетическую тюрьму Энкрича. Джикуя быстрым движением перерезал ему горло, и поток теплой крови оросил белоснежную дверь. Ритайлина сделал несколько замысловатых пассов, суть которых Хашайя не уловила. Затем охранные плетения, наложенные на камень, испарились, как капля воды на раскаленном пустынном песке. А ведь для обезвреживания защитных энергетических потоков с ее темницы хватило крови тимашлонапского воришки. Или Чисхаргана заранее сняла другие плетения?

В пирамиду вошли только Шайя и Рита, предводитель хаоситов поручил трем воинам сторожить вход, а сам ушел наблюдать за работой остальных. Хашайе пришла мысль, что было бы неплохо порыскать в уцелевших после разгрома помещениях Храма Тибора. Мало ли какие интересные вещи там найдутся. Вдруг здесь хранились з'уартхилы. Кровь самопожертвенника предварительно собрали в маленький бурдюк. Н'уданы недолго искали комнату, где покоился Долговязая смерть. Дарованную хаоситом кровь Хашайя вылила на крышку мраморного саркофага и отошла назад. Ритайлина ждала у выхода в коридор. Камень вскоре треснул, и плененный столетие назад н'удан пробудился.

Он ничуть не изменился. Все тот же длинный, худой, морщинистый. На нем была белая сутана, будто надетая на него в насмешку. Энкрич ошарашено посмотрел на Хашайю, а потом заметил Чисхаргану. Шайя не успела ничего сделать, чистая энергия отбросила ее в стену, и она упала на холодный пол. Из рук Энкрича тотчас в сторону зеленоглазой ударили десятки искрящихся молний. Ритайлина проявила чудеса реакции — она незамедлительно поставила надежный воздушный щит. Атака Долговязой смерти длилась короткий миг. Энкрич слишком много вложил энергии в боевой поток. Его силы исчерпались, и н'удан ощутил то, что пришлось пережить Хашайе после освобождения — отравление жизненного Источника и абсолютная невозможность быстрого восстановления.

— Что ты разлеглась?! — взревел Долговязая смерть, словно раненый тиргез, обращаясь к Шайе. — Уничтожь ее!

— Прекрати орать! — мирно сказала Хашайя, поднимаясь на ноги. — Ты только зря истратил остатки силы, Энкрич. Рита, не стой столбом, покажи ты ему уже ладони.

Ритайлина выставила перед собой руки. Энкрич увидел символы Хаоса и хмыкнул.

— Вот оно что. Поразительно. Никогда не думал, что увижу перекроенную, — наконец, спокойно произнес он.

— А я не думала, что буду рисковать собой, чтобы выручить из тюрьмы Долговязую смерть. Но, как ты заметил, мы отныне под одним знаменем.

— Пути, ведущие к служению Хаосу, множественны, и каждый из них — одинаково верный. Кто еще с вами?

— Пока только мы, — сказала Хашайя, потирая ушибленную спину. — Ты спал сто шесть лет. Для твоего освобождения мы перебили целый Храм Тибора, его служители стерегли твой покой. Нам нужно выдвигаться в Убежище, Энкрич. Тебе предстоит многое узнать, а промедление для нас в нынешних обстоятельствах невыгодно.

— Не торопись, девочка. Для начала я хочу узнать следующее. — Долговязая смерть спустился вниз из саркофага. — Оставили ли вы мне живого храмовника? Я жажду убийства. Очень сильно жажду. Жажда, длиной в век должна быть утолена немедленно!

Ритайлина и Хашайя переглянулись. Великий Хаос! Стоило ли освобождать это кровожадное существо? Время покажет, подумала Шайя, время рассудит.