Гувернантка для двух забияк

40. Может случиться непоправимое

Эртан

— Дьявол! — рыкнул я, срываясь с места и устремляясь за стражем, указывающим путь.

Оливия обнаружилась на полу, лежащей без движения. Только ее грудная клетка размеренно поднималась и опускалась, свидетельствуя о том, что она дышит.

— Мы не осмелились взять ее на руки, — виновато произнес страж.

Я мог его понять, как и всех остальных, которые столпились возле моей будущей супруги, поглядывая с волнением. Они не знали, что Оливия в положении, Ториш не стал бы рассказывать о таком, но все же на их лицах проглядывалось тревога.

— Отправьте гонца к королевскому лекарю! — выпалил не дыша. — Скажите ему, что я срочно его зову. Дело наивысшей важности!

Стражи, переглянувшись между собой, ведь я вызывал королевского лекаря, как простого врачевателя, не стали задавать лишних вопросов и быстро определили, кто именно займется моим посланием, и когда я подхватил на руки графиню, один из тех, кто охранял мой дом, уже отправился выполнять поручение.

Естественно они были не в курсе, что мой дядя следит за здоровьем самого короля, но тем лучше. Ни к чему им обладать данной информацией.

Нес молодую женщину осторожно, стараясь трясти как можно меньше.

«А она нелегкая… — подумалось невольно. Прижал ее сильнее, чтобы было удобно шагать, и тут носа коснулся аромат женских духов, заставляя задержать дыхание… — Как… — горло сдавило от терпкости запаха, — как такое можно на себя наносить? Невозможно просто…»

Ускорил движение, вдыхая через раз. Глаза заслезились, словно Оливия надушилась не цветочной водой, а каким-то химическим составом, раздражающим мое обоняние.

Стражник, следующий за мной по пятам, услужливо распахнул дверь комнаты графини, и я вошел внутрь, осторожно опуская свою "ароматную" ношу на кровать.

Чуть позже на пороге комнаты появился Ториш, зорко оглядывая сначала меня, потом и Оливию. Он ничего не стал говорить, но мне хватило одного взгляда, чтобы понять — его мысли, как и мои, разделялись.

— Как она? — спросил страж, подходя ближе и вставая возле окна, рядом со мной.

— Надеюсь, что ничего плохого не случилось, когда Оливия упала, — повел я плечом, скосив глаза в сторону кровати.

Я не отходил от своей невесты. Чувство вины не давало покоя, ведь не одерни я ее, то этого не случилось бы. Да, я не желал связывать свою жизнь с Оливией, но и не смог бы спокойно дышать, зная, что она потеряла ребенка из-за меня.

Ториш находился рядом. Мы не обсуждали случившееся и не говорили ничего лишнего. Он, как и я, понимал, что сейчас лучше не стоит разговаривать о подобном.

Невольно в памяти вспомнился момент, когда он впервые в жизни остался безучастным к моему счастью. Я тогда не мог найти себе места от радости, заверяя его, что влюбился в Оливию и хочу жениться на ней как можно скорее. Друг не разделил моего стремления создать семью. Наоборот. Он попросил не торопиться и хорошенько все обдумать, ведь брак это не в хлебную лавку сходить. Он смотрел на меня такими глазами, словно пытался что-то разглядеть в них. Мне на тот момент стало неприятно его поведение. Ториш всегда был рядом, всегда поддерживал и помогал, но так отрицательно себя повел, когда я выплеснул на него положительные эмоции.

«Нужно обязательно поговорить с ним по этому поводу. Это я сейчас понимаю, что он был прав, слишком странно я себя вел на тот момент, но разговор должен состояться наедине, а не когда Оливия лежит рядом, пусть и без сознания. Кстати… Что-то слишком долго она без сознания!»

Стоило об этом подумать, как со стороны кровати раздался тихий стон, и графиня пошевелилась, распахивая глаза.

— Эртан… — едва слышно произнесла она, смотря в мою сторону. — Что случилось?

— Как ты себя чувствуешь? — подошел к ней, подавая Торишу знак рукой, чтобы он оставил нас.

— Голова сильно болит и низ живота тянет, — поморщилась молодая женщина.

— Скоро приедет лекарь, — слова, срывающиеся с моих губ, были безэмоциональными, сухими и безразличными, словно мне было плевать, и Оливия заметила это, недовольно поджимая губы. — А сейчас отдыхай. Не советую вставать с кровати.

Не собираясь слушать ее речь, я развернулся и направился на выход.

Дядя приехал спустя полтора часа. Стражи дежурили возле комнаты графини, мало ли, вдруг ей что-то понадобится. Королевский лекарь поспешил осмотреть больную и вот, спустя некоторое время, он стоял в моем кабинете:

— С ребенком все в полном порядке, — произнес он. — Падение оказалось удачным, — хмыкнул он. — Что было до ее обморока?

— Я… — слова застыли в горле. — Я поставил ее на место!

— Эртан, — покачал головой дядя. — Нужно было заниматься ее воспитанием до того, как зачал с ней дитя. Если честно, то я вообще не понимаю, как ты мог влюбиться в нее…

— Вот и я не понимаю, — буркнул себе под нос.

— Графиня Дорьен не самая лучшая для тебя партия, — вздохнул он. — Возраст, манеры, характер — все не то. Но раз ты все же остановил свой выбор на ней и шагнул вперед, решаясь на наследника, то не стоит сейчас заниматься ее воспитанием. Беременность меняет женщин. Их гормоны делают своих хозяек слезливыми, агрессивными и истеричными, а некоторых наоборот утягивают в романтику и умиротворенность, но второе случается довольно редко. Женщина в положении может сейчас смеяться, а через секунду утопать в слезах. Судя по всему она сделала что-то из ряда вон выходящее, раз ты сорвался. Но могу сказать одно — если хочешь, чтобы Оливия выносила твоего ребенка и родила, то придется терпеть, потому что при нервном срыве может случиться непоправимое…