Голос из Тьмы

Глава 34

Да дарует Такал легкость. Да принесет она упокой. Да воссоединится душа с братьями и сестрами, с родными и любимыми. Да осветит своим пламенем Богиня дорогу в мир смерти.

Из ритуальных песнопений инурийцев.

— Нет...

Некогда голубые глаза потускнели. Рот раскрылся, испуская последний вздох. Она обмякла.

— Нет.

Я отрицательно покачала головой и рассмеялась.

Руун разжал руку, тело Джессики с громким звуком шлепнулось на землю в неестественной позе. Ноги прогнулись в обратные стороны. Перелом. Ничего, это можно восстановить.

Зачем? Она ведь мертва.

— Нет!

Я закричала.

Она не двигалась, замерла. Просто лежала, покинутая. Одна.

Я кричала. Громко. Долго.

Связки неизбежно порвались. Крик перешел в хрип, но я все равно надрывала горло. Кровь заполняла рот, стекая по коже, смешиваясь с землей. Внутри что-то лопнуло, взорвалось на множество осколков и вонзилось в плоть, органы, прорывая чертовы вены. Они никогда не зарастут, никогда не перестанут болеть.

Я лежала лицом на земле, открывала рот в безмолвном крике. Била кулаками, пока не почувствовала, что некоторые пальцы сломались. Рыдания перешли в вой, тихий, протяжный.

Мы даже не успели поговорить после прилета на эту чертову Инуру! Я не спросила, как она перенесла все это! Не спросила ее, как прошел первый день здесь! Я полностью сосредоточилась на себе. Но тогда, в зале, она выбрала меня, несмотря ни на что, а сейчас… умерла ради меня, ради них. Чем они заслужили?!

Я никогда не услышу ее смех. Не посмотрю в теплые глаза. Не возьму ее за руку. Не поем вкусных блинов, которые она готовила. Не посмотрю в обнимку фильм. Ничего! Нет, это не может быть правдой. Это какая-то магия, иллюзия. Точно! Отвлекающая иллюзия.

Я повернула голову, стараясь не смотреть на Джесс.

Имран, припав к завесе, уже не бился. Он не кричал, не молил остановить этот ужас. Он просто стоял и глядел в одну точку. Смотрел на труп моей Джессики. Рот застыл в немом крике, глаза полны слез. Наверное, так выглядят люди, горящие живьем в огне. Только пожар Имрана нашел начало в душе. Он вынужден был смотреть, как его любимую убили.

— Нет, Имран! — мой голос оказался совсем тих, и никто не слышал, что именно я говорю. — Она жива. Не плачь, все хорошо!

Но слезы полились рекой из глаз инурийца. Он не вытирал их, не пытался скрыть. Из него медленно уходила жизнь. Чужая рука легла ему на плечи и сжала. Это Игнар. Он смотрел только на меня.

— Джессика, — прошептала я, вновь ища ее глазами.

Она лежала там же. Холодная, застывшая, как статуя. Перепачканная в крови. С разодранными ногами и выдранными волосами. Руун убил ее.

Слезы кончились.

Что-то, что я не раз ощущала. Древнее, могучее. Такое родное. Такое темное. Что-то, что давно жило во мне, скреблось в закрытые стены подсознания. То, что я так упорно не замечала, отмахивалась. Не принимала. Старалась забыть.

Отчаяние и боль ушли, их место заняли гнев и ярость.

Я не могла остановить Рууна! Я не защитила Джессику! Не оправдала надежд Имрана и Игнара! О чем я думала, соглашаясь на это? О чем думали они?! Меня здесь не должно быть, не должно быть Джессики. Она только начала жить… Она мертва.

Темные, такие чужие мысли проскакивали в голове. Чужие ли?

Это не моя война. Зато может стать моей местью.

Вокруг зазвучал рой голосов. Они жужжали, мешая сосредоточиться, но то, что они говорили, мне нравилось.

Дарин! Ты нужна мне!

Ее темнота нахлынула на меня. Она успокаивала, пробуждала. Будто никуда и не уходила, не покидала меня. Уходила ли?

Ярость, такая сильная, что выжигала все сомнения, оставила лишь пепел. Дарин откликнулась на мой зов, так быстро, что я невольно улыбнулась своими порванными мышцами на лице. Ты принимаешь? Отдаешь контроль?

Тогда я все потеряю! У тебя больше ничего нет.

У меня есть Игнар и Имран… Игнару ты не нужна, у него есть невеста. Имран потерял смысл жизни, свою пару! Отомстим за него.

Месть…

Это слово отдавало сладостью на языке. Но что я могу? Мы сможем вместе. Мы отомстим. Вместе. Прими меня! Прими нас!

Мы убьем его и омоемся в его крови!

Мы отомстим за хозяйку!

Уничтожим, сожжем его кости!

Чужие слова, чужие мысли заполнили все вокруг.

Игнар стоял рядом с братом, шепча мое имя. Он звал меня, просил вернуться к нему. А я смотрела на его лицо, стараясь запомнить как можно больше. Насладиться им в последний раз. Я чувствовала, как тьма просачивается в меня, заполняя все вокруг. Чувствовала, как жизнь покидала меня. И я согласна с таким раскладом. В этом мире мне больше нет места, я и так умираю. Но теперь у меня есть цель. Я сделаю это. Отдам себя Дарин. Она отомстит.

Боль отступала. Я уже совсем далеко отсюда. До последнего мгновения я смотрела в глаза цвета черного оникса с фиолетовым ореолом.

Я умерла, любя в последний раз своего неземного принца.

10 лет назад.

Я проснулась не в настроении.

Да, пусть сегодня мой день рождения, но я никогда не любила этот день. В первые годы, находясь в детском доме, я думала, что родители наконец-то вспомнят обо мне и придут! Как-никак, я появилась на свет в этот день. Но этого не случалось. Ни тогда, ни сейчас.

Я в одиночестве бродила по площадкам и смотрела, как играют другие дети. Со мной они не водились. Никто не принимал меня. Сама не знаю почему. Я старалась улыбаться, но тогда все смеялись, что у меня большие зубы, называя зубастиком. Когда я играла с ними в мяч, они говорили, что я дылда и кидать им неудобно. Когда лазила с ними по деревьям, говорили, что я мальчик в юбке.

Сначала я обижалась, плакала на своей кровати, но потом мне стало все равно. Я больше не пыталась ни с кем познакомиться, и всегда была одна. А потом появилась Джессика. Мы тут же сдружились. Она поддерживала все мои интересы, а я ее. Мы стали больше, чем просто подруги. Мы ели, гуляли, спали, играли, все делали вместе. И мои дни рождения становились с каждым разом все лучше. Джессика всегда что-то придумывала, и даже в такой грустный день, я ждала подругу. Сегодняшний раз не стал исключением.

— Тео-до-ра! — прокричала она мне в ухо, да так громко, что я подскочила в кровати. Кажется, я уснула после обеда. Я нахмурилась, но когда увидела, что Джессика что-то скрывает за спиной, улыбнулась.

На пухлых щеках красовался яркий румянец. Собранные в хвост нерасчесанные волосы, выбились и прилипли от пота ко лбу. Она явно бежала сюда.

В душе потеплело, и пустующая дыра ненадолго закрылась. Стоило проявить кому-то немного внимания, и я сразу чувствовала себя лучше, но потом, в темноте ночи, я рыдала, уткнувшись в подушку от одиночества. Иногда мне казалось, что кто-то говорил со мной. Особенно ночью. Наверное, я сходила с ума.

Пока в мою жизнь не ворвалась Джессика. Она научила меня улыбаться, а потом и во все смеяться вовсе горло. Научила доверять и показала, каково это, когда ты кому-то нужен. Джессика стала моим проводником, лучиком света в этой бесконечной череде горя.

— Закрой глаза! — приказным тоном сказала она. Джесс всегда любила командовать.

Я немного побурчала, но сделала так, как сказано.

Она положила что-то мне в руки. Я сразу догадалась, что именно это было. Потому не решалась открыть глаза. Мне страшно показывать свои слезы.

— Ну же! Смотри! Смотри! — она подпрыгивала от нетерпения, ей хотелось узнать, понравился ли ее лучшей подруге подарок.

Медленно раскрыв глаза, я улыбнулась еще шире. Это коньки. Они немного старенькие и потрепанные, но зато отлично заточенные!

— Где ты их взяла? — спросила я дрожащим голосом.

— Попросила воспитательницу поспрашивать у старших девочек, может у кого-то есть. Одна девочка согласилась… продать. Я работала две недели на нашей кухне, мыла посуду, полы.

Она говорила это с такой гордостью, задрав нос.

Кстати! — она хитро прищурилась и достала еще одну коробку, где лежали почти такие же коньки. — Мы же с тобой теперь сестры, поэтому у нас, должно быть, все одинаковое!

Я не выдержала и обняла ее со всей своей силой. Она такого маленького роста, что мне страшно ее раздавить.

— Спасибо.

— Ну что? Пошли пробовать? — спросила меня подруга, размыкая объятия.

— Да!

Мы быстро нацепили самые теплые вещи и бегом сбежали с лестницы, смеясь и дурачась, играя кто быстрее, за что получили неодобрительный шик от нашей воспитательницы. Но нам было все равно. Нам не терпелось добраться до замерзшего озера на территории детского дома.

Щеки защипало от мороза, когда мы вышли на улицу. Большие снежинки кружились в танце. Я подняла голову навстречу снегопаду. Недолго думая, я высунула язык, пытаясь их поймать. Джессика повторила за мной. Мы хохотали, бегая с языками друг за другом.

Впереди уже вовсю резвились ребята, играя в догонялки или в снежки. Свои прошлые коньки мне пришлось выкинуть. Они были такие старые, что разваливались от каждого движения, к тому же мои ноги так быстро росли!

Завязав шнурки, я помогла Джесс, и мы вместе рука об руку вышли на лед. Я подняла ладошку, и на нее упала большая снежинка, которая мигом растаяла. Мой лучший день рождения, и я уверена, что запомню его на всю жизнь.

— Тео!

Джессика стремительно приближалась, даже не думая останавливаться. Она врезалась в меня, и мы вместе упали на лед, попутно вышибая из легких весь воздух. Подруга звонко рассмеялась, разрушая мои попытки сопротивляться ее напору. Мы неловко поднялись, почти что снова падая. Схватив меня за руку, она потащила меня на центр озера.

— Мы же с тобой стали сестрами, да? — задавая вопрос, лицо Джессики сияло. Большая шапка с помпоном постоянно скатывалась на лоб, и она, двигая бровями, она старалась поднять ее выше.

— Угу.

— И мы всегда будем дружить и жить тоже будем вместе?

— Обещаю!

— И умрем вместе, как в сказках?

— Да, — серьезно сказала я.

Потому что представить мир и свою жизнь без нее я не могла.

— Клянешься?

— Клянусь!

Она снова звонко рассмеялась и взяла меня за обе руки и принялась кружиться. Да так, что захватывало дыхание. Голубые глаза источали счастье, пока я, не отрываясь от лица подруги, смеялась во весь голос.

— Кружись, Теодора! — кричала подруга. — Кружись!

Кружись!