Гнев Безумного Бога

Глава 12 Разоблачение

Миранда нервно шагала взад-вперед.

Аленка и остальные Всемогущие собрались на неформальный совет в саду Города Магов, где располагалась Ассамблея. Старейший из присутствующих (не считая самой Миранды) наблюдал за её метаниями с лёгкой усмешкой.

— Тебе стоит присесть и успокоиться, — посоветовал он. — Это помогает яснее мыслить.

Она отрицательно мотнула головой, не прекращая ходить.

— С ясностью моих мыслей всё в порядке. Проблема в том, что мы до сих пор не нашли Лесо Варена.

Матикал, коренастый маг средних лет с выбритой головой, больше похожий на кабацкого забияку, чем на мастера магии ясновидения, хрипло произнёс:

— Каждый член Ассамблеи, каждый жрец всех орденов и каждый маг Малого Пути, до которого мы смогли добраться, знает, что искать. Мы использовали все доступные искусства обнаружения и прорицания, чтобы найти следы некромантии. Как только появится малейший намёк на его магию смерти, мы набросимся на него и уничтожим, чего бы это ни стоило.

Миранда остановилась. Она осознала, что этот человек готов отдать жизнь, чтобы уничтожить Варена, и поняла, что каждый член Ассамблеи также готов умереть, лишь бы устранить угрозу мидкемийского некроманта.

Её положение в Ассамблее всегда было непростым. До вмешательства мужа и возвышения Императрицы любая женщина с магическим даром предавалась смерти. Лишь в последнем столетии женщинам разрешили открыто практиковать магию, и многие традиционалисты всё ещё с трудом принимали чёрные мантии «сестёр», не говоря уже об этой неотёсанной дикарке с другого мира. Только брак с Миламбером, величайшим из Всемогущих, заслужил ей их снисходительное признание.

Но покушение на Императора изменило всё. Теперь её слова внимательно выслушивали, каждое предложение взвешивали. Была совершена немыслимая для Всемогущих дерзость — попытка уничтожить Свет Небес, и перед этой угрозой все разногласия отошли на второй план.

— Возможно, он бежал обратно в ваш мир, — предположил Аленка.

Миранда резко покачала головой:

— Нет. Мой муж не знает равных в искусстве разломов. Перед отъездом он установил защитные чары. Если бы кто-то открыл разлом в Мидкемию, мы бы это обнаружили.

— Тогда он затаился, — заключил Матикал.

— Простите моё нетерпение, — сказала Миранда. — Ненавижу быть в положении, когда приходится ждать, пока враг сам себя обнаружит. — Она указала на север, будто могла разглядеть далёкие горы сквозь стены. — Он прячется где-то в горной пещере. — Затем махнула на юг. — Или в хижине в глухом углу какого-нибудь жалкого болота — за свою жизнь он перенёс и не такое, если верить слухам. Но он будет ждать сколько потребуется, а затем нанесёт удар. И нам остаётся лишь надеяться, что в следующий раз это будет не хуже, чем прошлая атака.

— А что может быть хуже покушения на Императора? — спросил Аленка.

Без тени улыбки Миранда ответила:

— Успешное покушение на Императора.

В комнате повисла тишина.

Через мгновение Миранда заявила:

— Я больше не могу здесь ничего сделать. В Мидкемии назревает ситуация, которая может оказаться обратной стороной той чудовищной опасности, с которой мы все столкнулись здесь. Вы знаете, как связаться со мной в случае необходимости.

Без лишних слов она мысленно перенеслась в зал разлома, вошла в него и оказалась снова на Мидкемии. Облачённый в чёрное студент взглянул на её внезапное появление с ленивым интересом. По договорённости, разлом, ведущий в Ассамблею, по-прежнему находился в Академии на острове Звёздная Пристань, а не на Острове Колдуна. Если отбросить политические игры, это было лучше для сохранения тайны собраний Конклава. Однако определённые договорённости с Академией всё же пришлось соблюдать. Миранду бесило, что этот великий университет магии, основанный и построенный её мужем, теперь находился в чужих руках, и что эти новые хозяева далеко не всегда соглашались с решениями Пага. Не то чтобы она и сама всегда с ним соглашалась, но она была его женой и ценила его мнение, даже когда считала его ошибочным.

Она отбросила привычное раздражение от того, как обошлись с её мужем те, кого он возвысил, безучастно кивнула молодому студенту и растворилась в воздухе. В одном виде магии Миранда не знала равных: в умении переноситься силой мысли почти в любое место, где она когда-либо бывала. Почти все остальные маги как в Мидкемии, так и на Келеване нуждались в устройствах, настроенных на конкретное место назначения — и мастера цурани были лучшими в их создании. Другие, вроде Пага, могли перемещаться по узорам — сложным геометрическим фигурам, выложенным на полу в определённых местах. Эта практика была широко распространена на Келеване, но в Мидкемии использовалась ограниченно — религиозные ордены быстро приспособили эту магию, чтобы их жрецы могли перемещаться между храмами. Правда, посторонним это не помогало, если только они не делали «щедрое пожертвование» — или, как Миранда предпочитала думать, не давали взятку — за право воспользоваться их узорами.

Но Миранда могла просто представить место — и оказаться там. Она и сама до конца не понимала, как это работает, поэтому с таким трудом обучала других этому навыку. Магнус был её лучшим учеником. Она считала, что со временем он сможет стать таким же искусным, как она, а может, даже превзойти её в умении переноситься в ранее посещённые места. Впрочем, и Паг делал успехи. Накор утверждал, что не способен на такое, но она была уверена, что он лжёт. Он казался ей таким же забавным, как и её мужу, но она никогда не доверяла ему — и не собиралась начинать. В этом невысоком человеке было что-то… что-то глубоко скрытое, что-то неправильное. И хотя её муж не раз вверял Накору свою жизнь, и тот маленький игрок никогда не подводил в критический момент, она всё равно боялась, что однажды потеряет Пага из-за кого-то вроде Накора — из-за человека с его собственными тайными замыслами.

Миранда материализовалась в своём кабинете и обнаружила Калеба, спящего за столом. При виде младшего сына её сердце сжалось от тёплого материнского чувства, и на мгновение она вспомнила, каким он был малышом у неё на руках. Она глубоко вздохнула и отбросила эмоции.

— Калеб, иди спать!

Он чуть не подпрыгнул на стуле.

— М-м?

— Иди в свои покои. Уверена, Мари тоже не прочь иногда видеть своего мужа. А мне ещё работать.

— Который час?

— Понятия не имею, — она взглянула в окно. — Ночь. Когда я пять минут назад уходила из Ассамблеи, был полдень, так что спать я вряд ли скоро буду. Пока твой отец и все остальные спасают мир, кто-то должен заниматься рутинными делами.

— Знаю, — Калеб зевнул. — Я сводил доходы с отцовских владений, разбирал отложенные проекты, некоторые ждали по несколько недель. Ещё нужно решить, когда мы снова начнём принимать новых студентов, и… дел просто куча. — Он указал на внушительную стопку бумаг и пергаментов: — Зато вот это всё наконец готово. — Взяв другую пачку документов, добавил: — А это может подождать. — Ткнул пальцем в бумаги, на которых только что спал: — А вот эти несколько дел нужно решить срочно.

— Хорошо. Я доделаю, а завтра утром ты снова сможешь бегать по лесам с луком или заниматься чем захочешь. А сейчас — марш спать.

Калеб поцеловал мать в щёку и вышел. Миранда опустилась в кресло мужа, ещё тёплое от того, что в нём сидел сын, и в который уже раз пожелала, чтобы Паг наконец вернулся. Она тщательно скрывала это, но её охватывал страх — и больше всего она боялась, что больше никогда не увидит мужа.

Паг сидел молча, наблюдая за разворачивающейся перед ним драмой. Он понимал, что происходит нечто важное, и был сосредоточен на том, чтобы осмыслить увиденное. Магнус стоял позади отца, столь же внимательно следя за беседой. Три старшие Ведьмы Крови, пришедшие их встретить, восседали в полукруге кресел. На всех были одинаковые чёрные робы с оранжевыми отворотами и широкими оранжевыми поясами, тогда как младшие члены их ордена носили бело-оранжевые одеяния.

Макрос сидел в таком же кресле поодаль. Он выглядел измождённым до крайности и опирался на посох для дополнительной поддержки. Центральная Ведьма Крови произнесла:

— Я — Аударун, старшая сестра нашего ордена. Слева от меня Сабилла, справа — Маурин. Мы трое образуем Триархию, верховных правительниц Сестринства. Мы также хранительницы знаний и защитницы жизни. — Она посмотрела на Макроса и спросила: — Как ты стал Садовником?

Макрос помолчал. Он переводил взгляд с одного лица на другое и наконец произнёс:

— Я не знаю. Однажды я возвращался домой с работы, и у меня случился… какой-то приступ. У меня закружилась голова, и я упал за стену, чтобы никто не увидел моей слабости. Затем ко мне вернулись воспоминания о прошлой жизни, и… я понял, что я…

Его голос дрогнул.

— Я вернулся домой и чувствовал себя… больным. Мне снились сны. У меня была семья. Они боялись. Когда я очнулся, моя супруга умоляла меня быть сильным, не дать себя забрать и убить, а вернуться к работе, чтобы защитить их.

Он опустил голову.

— Я покинул тот дом и больше никогда их не видел.

— Продолжай, — сказала Аударун. — Куда ты отправился?

— Я шёл очень долго. Помню лишь обрывки: иногда прятался, иногда просто шагал по оживлённым улицам, будто по делу. Воровал еду, когда никто не видел, и… — Он закрыл глаза, будто это помогало вспомнить. — Я пришёл в одно место.

— Какое место?

— Не помню. — Макрос открыл глаза. — Оно было похоже на Рощу Дельмат-Ама, но это было не там. Другое место.

— Что произошло? — спросила Аударун мягким, ободряющим тоном.

— Я встретил кого-то.

— Кого?

— Он назвался… — Снова Макрос закрыл глаза. — Он сказал, что его зовут Датамай.

Три женщины переглянулись.

— Вам знакомо это имя.

— Да, — ответила Аударун. — Это ложное имя из древней сказки. Что он тебе сказал?

Макрос не открывал глаз.

— Он сказал, что ждал меня… нет, что меня ждали. Потом он… — Он открыл глаза. — Он возложил руки мне на голову, почти как при благословении, и… боль ушла, а память… прояснилась. Я вспомнил большую часть прошлой жизни и нынешней, в правильном порядке.

— Как я и предполагала, — сказала Аударун. — Кем был этот человек? Ничтожным? Жрецом Смерти?

— Не могу вспомнить… — голос Макроса оборвался, и он осел в кресле.

Присутствующие Ведьмы Крови выглядели встревоженными, но в отличие от сдержанного неодобрения, которое Паг не раз наблюдал у слуг Белого при проявлении слабости, здесь читалась искренняя обеспокоенность.

— Что с ним? — поднялась со своего места Аударун.

Паг тоже встал.

— Он говорил мне, что смертельно болен.

На ее лице отразилось недоумение.

— Я должна была бы знать об этом.

Она подошла к Макросу и опустилась на колени рядом с ним. Осмотрев его, она отдала распоряжение одной из младших Ведьм Крови. Та поспешила выполнить поручение.

— Помогите перенести его, — обратилась Аударун к Пагу и Магнусу.

Они подхватили Макроса и понесли его через анфиладу залов в небольшую спальню, больше похожую на келью. Подобные Паг видел во многих храмах Мидкемии и Келевана. Скудная обстановка включала лишь походную кровать, маленький стол и стул. Единственным источником света служила масляная лампада на столе, где в чаше с маслом тлел фитиль.

Они уложили Макроса на походную кровать, и Аударун продолжила осмотр. В этот момент вернулась молодая Ведьма Крови, неся большую корзину с пузырьками, баночками и завёрнутыми в вощёную бумагу пакетиками. За ней шла другая девушка с дымящимся котлом горячей воды.

Аударун быстро приготовила напиток с резким ароматом и жестом велела Пагу и Магнусу приподнять Макроса, поднеся чашу к его губам.

Макрос пришёл в себя достаточно, чтобы сделать несколько глотков. Через несколько минут в его глазах появился проблеск осознанности.

— Я потерял сознание? — спросил он слабым голосом.

— Да, — ответила Аударун, поправляя складки своего одеяния. — Вернее, твоё тело больше не могло поддерживать сознание.

— Я умираю, — просто констатировал Макрос.

Аударун придвинула маленький стул к ложу и села, склонившись к нему.

— Кто тебе это сказал? — её голос звучал мягко, но в нём чувствовалась стальная твёрдость.

— Прислужник. Целитель… — Макрос поморщился, будто от внезапной боли. — Не помню где. Мои воспоминания тают. С каждым днём мне всё труднее вспомнить то, что ещё несколько недель назад я знал назубок. — Он бросил взгляд на Пага. — Я знал, что многое из моей человеческой жизни уже утрачено, но теперь исчезают и воспоминания об этой жизни. — Его глаза встретились с глазами Аударун. — Боюсь, у меня осталось совсем немного времени.

Ведьма Крови склонилась ещё ниже, и когда она заговорила, её слова повисли в воздухе, словно приговор:

— У тебя не осталось времени, кем бы ты ни был. Потому что ты не умираешь, мой друг. Ты уже мёртв.

Паг и Магнус застыли в оцепенении. Наконец Макрос тихо произнес:

— Да, это вполне логично.

— Для меня это не имеет никакого смысла, — возразил Паг.

Аударун взглянула на него:

— То, что ты находишься здесь, в этом обличье, столь совершенном и устойчивом, говорит мне, что ты либо маг, либо жрец исключительной силы. Иллюзии — не наша стихия, дасати. В них нет нужды. Мы — народ, превыше всего ценящий силу и мощь.

— Однако если Жрецы Смерти постигли некромантию во всех её тёмных аспектах, то мы, Сестринство Ведьм Крови, постигли жизнь во всех её светлых проявлениях. — Она сделала паузу. — Этот сосуд не содержит истинной жизни. — Пристально глядя Макросу в глаза, добавила: — Ты симулякр, ложная жизнь, имитирующая живого.

Обернувшись к молодой прислужнице, она попросила принести ещё несколько предметов, и та поспешила выполнить поручение. Переведя взгляд с Пага на Магнуса, а затем снова на Макроса, Аударун продолжила:

— Магия, использованная для твоего создания, грандиозна, чужда мне и устроена так, что я едва могу постичь её принципы. Ни одно смертное существо не способно создать подобное тебе, что оставляет лишь одну возможность…

— Бог, — заключил Паг.

— Из твоего мира, — быстро добавила она. — Какая-то сила в твоей вселенной сочла необходимым нарушить границы между нашими мирами, предвидя действия Темнейшего, чтобы помочь Белому. Я не теолог, но Сестринство хранит больше нетронутых знаний, чем где-либо ещё в этих землях, ибо Иерофанты Темнейшего уничтожили всё, кроме одобренных догматов. Я поищу упоминания о подобных случаях, но вот что знаю точно: были нарушены правила — правила, столь же обязательные для высших сил, как воздух и вода для смертных. Тот, кто совершил это, кто послал сюда это… создание, действовал, зная, что последствия могут быть столь же катастрофичны, как то, что он пытался предотвратить.

— Отчаянные времена требуют отчаянных мер — так гласит старая поговорка нашего народа, — произнёс Магнус.

— Возможно, — ответила старая Ведьма Крови. — Но если поджигаешь встречный огонь, чтобы остановить лесной пожар, а он выходит из-под контроля…

— Ты получаешь ещё больший пожар, — закончил мысль Паг и замолчал.

После паузы создание, называвшее себя Макросом, спросило:

— Если я не тот, за кого себя принимаю, то зачем я здесь?

— Не могу сказать точно, — ответила Аударун. — Когда десять лет назад до нас дошли слухи о появившемся Садовнике, мы стали наблюдать. Было ясно, что за тобой стоят могущественные силы. Тебе стоило лишь появиться перед нашими последователями, и они выполняли твои указания, словно ты годы возглавлял Орден Белого. Мартух, один из наших старейших и преданнейших союзников, получил от леди Наруин задание разыскать этого Садовника и выяснить его цели.

— Мы были уверены, что это уловка слуг Темнейшего, но… странностей оказалось слишком много. Мартух не только не обнаружил ничего дурного в этом Садовнике, но, как и многие другие, легко принял его руководство, признав за ним ту роль среди слуг Белого, на которую он претендовал. Поэтому мы продолжали наблюдать.

— Прошли месяцы, прежде чем стало ясно: это создание имеет свою миссию, и, насколько мы можем судить, она совпадает с нашей. Более того, он дал нам то, чего нам так не хватало — четкую цель и объединяющий центр. До этого Орден Белого был не более чем собранием Ведьм Крови и нескольких сочувствующих, обменивающихся информацией и изредка спасающих женщин и детей от набегов Рыцарей Смерти. У нас были убежища, подобные этому, разбросанные по всей империи дасати. Но появление этого лидера, этого Садовника, дало нашим действиям столь необходимую направленность. Мы обрели могущественных союзников вроде молодого Валко, расширили свое влияние по всей империи и стали сильнее.

— Так что мы извлекли пользу из его появления. Но с самого начала мы знали: здесь что-то не так, что-то искусственное. Среди дасати немыслимо, чтобы Ничтожный внезапно возвысился и стал влиятельным лидером. Да еще с помощью магии, неизвестной за всю историю Сестринства? Невозможно. — Она долго смотрела на Макроса. — В чем твоя цель, странное создание? Вот что мы хотим узнать.

То, что называло себя Макросом, слабо уставилось на старую женщину:

— Я… знаю только, что должен вести Орден Белого, подготовить их…

— К чему? — резко спросила Аударун.

— Не знаю.

И внезапно Паг произнес:

— Я знаю.

Все взгляды обратились к магу. Паг смотрел на Макроса:

— В твоей памяти сокрыто послание. Кто-то отчаянно хотел передать его нам, но только после того, как мы сами увидим обстановку, с которой столкнулись.

— Но ничего не шевелится. Ничего не проявляется, — сказал Макрос.

Магнус посмотрел на существо, утверждавшее, что оно — дух его деда в теле дасати, и с отстранённым интересом спросил:

— Как ты себя чувствуешь?

— Зелье вернуло мне часть сил, но в остальном… я чувствую пустоту.

— Ложная жизнь, данная тебе, иссякает, — сказала Аударун. — Тебе осталось недолго. В какой-то момент ты просто закроешь глаза и перестанешь быть. Без боли.

Макрос откинулся на подушки и уставился в потолок:

— Кажется, я должен испытывать гнев или страх, или что-то ещё. Но я лишь беспокоюсь, что могу не выполнить свою миссию — передать тебе то послание, Паг, если это действительно моя цель. — Он замолчал, затем глубоко вздохнул. — Так странно осознавать, что эти воспоминания не принадлежат мне.

— А что насчёт тела дасати? — спросил Магнус у Аударун.

— Полагаю, оно должно было умереть в тот момент слабости, когда появились ложные воспоминания. Возможно, от сердечного приступа или иного недуга. Но что-то… или кто-то… использовало этот миг, чтобы вселить ложные человеческие воспоминания, сохранив при этом разум дасати. — Она слегка покачала головой. — Это впечатляющее достижение, магия невероятной тонкости, и в то же время — мощнейшая некромантия. — Ведьма тяжело вздохнула. — Хотела бы я знать, кто это совершил.

— Бан-Ат, — сказал Паг.

— Кто? — переспросила старая ведьма.

— Бан-Ат.

— Бог воров? — уточнил Магнус.

Макрос кивнул:

— Калкин.

— Кто это такой? — спросила Аударун.

— В нашем мире много богов, — ответил Паг, — хотя, судя по всему, не так много, как было у вас до прихода Темнейшего.

Она усмехнулась:

— Как в одном мире может быть больше богов, чем в другом?

— Оставим теологию жрецам, — сказал Паг. — Возможно, мы просто придумываем удобные названия для общих понятий, чтобы лучше их понимать. Проще говоря, пятьдесят ваших богов могут быть пятьюдесятью ипостасями одного бога, которого мы знаем под единым именем.

— Расскажи нам об этом Бан-Ате.

— Бан-Ат, также известный как Калкин, Адериос, Джашамиш и под многими другими именами у разных народов. Его простое прозвище — «Трикстер», но он больше, чем просто обманщик. Он бог воров, но также бог безнадёжных дел и невозможных приключений, нарушитель правил и мастер отвлечения внимания.

Аударун горько рассмеялась:

— Олапанги! У нашего народа он известен как Обманщик. Я давно изучаю древние предания, и среди десяти тысяч богов он всегда был моим любимцем. Есть множество старых сказаний о том, как Обманщик разыгрывал других богов и смертных. Имя Датамай, которое назвал этот человек, явившийся к нему и всё прояснивший, — из древнего мифа. Датамай был орудием Олапанги, простаком, который говорил людям одно, в то время как Обманщик делал другое. Он был самым ярким и часто самым опасным из наших богов.

— Он мог быть добрым или жестоким, сострадательным или беспощадным — часто по настроению, но всегда с определённой целью. У нас есть старая поговорка, хотя мало кто из дасати помнит, что она восходит к историям об Олапанги: «Любыми необходимыми средствами».

— Цель оправдывает средства, — добавил Магнус.

— Да, у вас есть схожая мудрость, — кивнула Аударун.

— Не знаю, насколько мудро мыслить категориями абсолютов, — задумчиво проговорил Паг, — но часто бывает, что если цель достаточно важна, средства, которые в ином случае показались бы немыслимыми… — Его глаза вдруг расширились. — Каким же я был глупцом, — тихо произнёс он.

— Отец? — настороженно спросил Магнус.

— Я… нас всех использовали.

— Бан-Ат?

— Да, — ответил Паг. Он подошёл к Макросу, наклонился и заглянул ему в глаза, словно пытаясь разглядеть что-то внутри. — Но хуже всего пришлось тебе. Кем бы ты ни был в этом мире, твой час настал преждевременно, и тебя даже не удостоили простой милости — быть найденным у дороги и получить погребальные обряды своего народа.

Макрос внезапно произнёс:

— Теперь я вспомнил.

— Что? — спросил Паг.

Дасати с чертами Макроса поднял взгляд и улыбнулся:

— У меня есть воспоминание о тебе, Паг. Когда ты, Томас и дракон Райат пришли за мной в Сад… — Он рассмеялся коротким, хриплым смехом. — Садовник! Калкин порой мерзкий ублюдок, но чувство юмора у него есть. — Он сделал паузу, и Паг увидел, как боль исказила его черты. Глаза Макроса блестели, когда он продолжил: — Мы стояли в том Саду, что парит на краю Вечного Города, и говорили об опасности, которая, как мы думали, нам грозит — возвращении Повелителей Драконов на Мидкемию. Ты спросил: «Тогда почему же боги не вмешаются?» Помнишь, что я ответил?

Паг кивнул:

— Ты сказал: «Они уже действуют. Как ты думаешь, для чего мы здесь? Это игра. А мы — пешки на доске».

— Ничего не изменилось, Паг. В этом и есть послание. Это всё та же Игра Богов, а мы — пешки, которыми они жертвуют ради победы. Калкин может нарушать правила, как никто другой, ибо такова его природа, но даже у него есть пределы прямого вмешательства. И есть нечто большее. — Его голос ослабел. — Я… Макрос… всегда был орудием богов, и он подготовил путь. Ты тоже их орудие, но твоё предназначение значительнее моего… его. — Он закрыл глаза, и Паг понял, что конец близок. — Ты должен найти Накора. У него есть ответы.

Паг сжал его плечо:

— Я найду его.

Он положил руку на глаза умирающего и произнёс:

— Мы больше не нуждаемся в тебе.

Тело дасати, хранившее воспоминания древнего мага, обмякло. Обращаясь к Ведьмам Крови, Паг сказал:

— Поступите с этой пустой оболочкой, как сочтёте нужным.

Аударун нахмурилась:

— У нас было ещё много вопросов…

— У этого создания не было ответов, — прервал её Паг. — Оно выполнило свою задачу.

— И в чём же заключалась эта задача?

— Нам нужно вернуться в сердце города. Там, где-то среди улиц, скрывается невероятно опасное существо — и мой друг, игрок, который пытается его сдерживать. И теперь я знаю, — его голос стал твёрдым, — что у этого друга есть ответы.

— Какое существо пытается сдержать твой друг? — поинтересовалась Аударун, жестом приказывая служанкам унести бездыханное тело, которое было вместилищем воспоминаний Макроса.

— Странный юноша, который является чем-то гораздо большим, чем просто человек. Его зовут Ралан Бек, и он здесь, чтобы спасти две вселенные. Ваши пророчества называют его Богоубийцей.

Три старейшие Ведьмы Крови замерли в молчании, обдумывая слова Пага.

— Откуда тебе известно о Пророчестве? — наконец спросила Аударун.

— От Мартуха, — ответил Паг. — Он обронил несколько фраз, и я сложил из них часть картины. Я ещё не до конца понимаю нашу роль в этом, но, как сказало это безжизненное создание и как сказал мне когда-то Макрос Чёрный, отец моей жены — это Игра Богов, а мы лишь фигуры на доске. Но мы — существа с волей и разумом, и я не позволю, чтобы нас растратили в глупой авантюре.

Паг повернулся к Магнусу:

— Нас ждёт долгий путь.

— Думаю, я могу перенести нас прямо в Рощу, отец.

Паг удивлённо поднял бровь:

— Правда?

Магнус, наблюдая, как четверо молодых ведьм уносят тело дасати, ответил:

— Мать учила меня. Я уверен, что смогу. Мне не нужны устройства для перемещения.

— Нам нужно найти Валко и отправляться, — сказал Паг.

Аударун подняла руку:

— Юный Валко не поедет с вами.

Паг настороженно посмотрел на старуху. Какими бы ни были эти Ведьмы Крови, они оставались дасати — способными на мгновенную и беспощадную жестокость. Этот анклав женщин, возможно, и не разделял безумия своей расы, но от этого они не становились менее опасными.

— Почему?

— У него своя роль, столь же важная, как и ваша, в этом я уверена, — медленно поднялась она. — Если бы Темнейший исчез в этот миг, резня, творящаяся во имя его, не прекратилась бы. Слишком многие, от ТеКараны до последнего слуги, кровно заинтересованы в сохранении существующего порядка.

— В основе нашего общества лежит зло, отравляющее все аспекты жизни. Даже если это сердце остановится сейчас, зараза продолжит распространяться веками. Слишком многие будут вести себя так, будто ничего не изменилось.

— Необходимо полное переустройство нашей культуры, — сказала старейшая из Триархии. — Нужно не только уничтожить Тёмного Бога, но и устранить ТеКарану с Каранами, а также верхушку храма Темнейшего. И даже после этого нам предстоят десятилетия смут.

— Когда могущественные лорды бросятся захватывать власть, — добавил Магнус. — Вы говорите о хаосе.

— Лучше хаос, — ответила Аударун, — чем порядок, превращающий расу в окаменелость, обрекающий её на загнивание, пока она не станет воплощением смерти и ужаса. Лучше уподобиться животным, которых мы пожираем, — они хотя бы заботятся о потомстве. — Она пристально посмотрела на Магнуса. — Пусть сильные выживут, но мы научим их со временем заботиться о слабых.

— Вы выбираете суровый путь, — заметил Паг.

— Он был выбран за нас давным-давно, маг. — Аударун поднялась. — Мы не ваши союзники, но у нас общие интересы. Мы не хотим ни вторжения в ваш мир, ни вашего порабощения. Наша раса может выжить только через экспансию. Остановись мы, и мы обратимся против самих себя. Поэтому мы должны спровоцировать этот поворот внутрь, развязать гражданскую войну, которая продлится поколения и положит конец тому ужасу, в который мы превратились. Мы должны отрубить свою собственную руку, пока она не нанесла ещё более страшных ран.

Паг кивнул:

— Жестоко, но верно. Однако многие попытаются захватить власть во имя Темнейшего, даже если он будет повержен, используя существующий порядок для подавления сопротивления.

— Мы — единственное сопротивление, — ответила она. — В нашей священной истории мы были больше, чем сейчас, и у нас было множество богов, человек. Мы служили им с радостью, и они вели нас. Но теперь у нас нет точки опоры, кроме противостояния Темнейшему. Если бы они вернулись к нам, возможно, мы бы избежали столь ужасной участи… но это лишь мечты.

Она указала в направлении, куда увели Валко:

— Он — наш маяк. Тот, кто встанет против ужаса, принятого нашими правителями. Валко был избран, как и несколько других знатных юношей благородных кровей, стать новым поколением лидеров нашей расы. Если повезёт, он может даже стать следующим ТеКараной.

— Вы даже не представляете, насколько невероятно, что он смог принять истину так быстро. Большинство молодых воинов впали бы в кровавую ярость от одних только намёков на то, что он спокойно принял. Большинство уже убило бы вас просто за факт вашего существования.

— Мы, Триархия, прожили здесь, в этом убежище, всю жизнь, избежав безумия, исходящего из бездны, где обитает Темнейший. Его яд просачивается оттуда, достигает звёзд и проклинает каждый наш род. Мы — одни из немногих, кто избежал этого прикосновения, но даже для нас ваше присутствие… испытание.

— Тогда, госпожа, — сказал Паг, — мы удалимся как можно скорее и продолжим свой путь. Знайте: хотя выживание нашей расы — наша главная забота, я также надеюсь, что поможем и вашей. Мы желаем вам удачи.

— Значит, ваша раса лучше нашей, — ответила Аударун. — Но однажды, возможно, мы сравняемся с вами.

Паг повернулся к Магнусу:

— Пойдём сейчас же.

Магнус встал рядом с отцом, положил руку ему на плечо. На мгновение закрыл глаза, вспоминая тайную комнату под Рощей, — и в тот же миг они оказались там.

Два Ничтожных в ужасе отпрянули, пока не разглядели лица неожиданно появившихся. Паг жестом попытался их успокоить, огляделся — вокруг никого не было — и сказал Магнусу:

— Давай отдохнём и подождём, не вернутся ли сегодня Мартух с Хиреа. Иначе останемся вдвоём в этом чужом мире с трудной задачей.

— Найти Накора?

— Найти Накора.