Глубокий рейд. Новые

Глава 27

Он только собирался написать Пивоваровой, а тут коммуникатор пищит, как раз от неё пришло сообщение: «Аким, у нас всё нормально, готовы встретиться».

Они собрали ему денег.

— Вот, как мы и обещали, — Розалия кладёт перед ним несколько маленьких слитков из драгметаллов и пару медных монет крупного номинала. — Здесь сто восемьдесят рублей, — и она добавляет: — Хотите чаю или кофе?

Аким деловит и серьёзен. Он забирает деньги и говорит:

— Спасибо, не нужно чая. Дел ещё много. Хочу завтра в полдень уйти, пойдёмте к Савченко в дом, соберу, что нужно. Сегодня погрузить на лодку надо. Завтра времени не будет.

И они втроём поехали в дом Олега, а там прапорщик снова со склада и гаража набирал себе всё, что необходимо ему, что может понадобиться в сложном рейде. И теперь он и не думал стесняться, как в первый раз. Тогда ещё думал, что это всё не его, и даже не Пивоваровых, теперь же у него на сей счёт никаких запретов не было.

Тушеная свинина, консервированные кукуруза и горох, сухие и сладкие консервированные фрукты, компоты. Пшеничные галеты. В общем, отличная еда. Казаки будут довольны. Это не считая оружия и аппаратуры, и снаряжения и четырёх медпакетов. Кроме того, что он брал собой в предыдущий рейд, кроме лёгкого пулемёта, прихватил ещё и снайперскую винтовку. Кульков имел кое-какие навыки в работе с этим оружием. Само собой, аккумуляторы и хладоген. Хладогена взял два ящика. А ещё, хоть и сомневался вначале, всё-таки прихватил дроны, один наблюдательный и два ударных-камикадзе со сменными боевыми модулями, хотя не был уверен, что сможет эффективно ими воспользоваться. Конечно, он имел некоторое знакомство с этим видом оружия, но брал скорее на всякий случай. Сам едва мог управлять такой техникой, а других специалистов в его ватаге не было. Дроны — дело дорогое и хрупкое, на уровне взводов не распространённое.

«Спрошу у Мирона, может, он имел с ними дело».

Взял он и главное оружие пластунов, мины. Два ящика по десять штук противопехотных, одни ящик направленного поражения и два пятикилограммовых фугаса, к этому весь набор разнообразных детонаторов. Это не говоря о гранатах и патронах ко всем имеющимся видам оружия.

В общем, к делу отнёсся со всей серьёзностью. Что ни говори, а задачка-то, поставленная перед ним, была не из простых. Стали всё это носить в машину, и Пивоварова, баба всё-таки упорная, таскала тяжести вместе с ними. Ну, брала, конечно, что могла унести. Но всё равно старалась помочь, как могла.

«И вот надо ей это всё? — нет, Саблин её не понимал, как не понимал и её мужа. — И этот тоже… Мог бы дома сидеть, древние книги какие-нибудь читать, или ещё что, а он — нет, пыхтит, ящики со мною тягает!».

Уже стемнело, когда они поехали перегружать снарягу и оборудование на лодку. И хорошо… Странное дело, но Саблин хотел, чтобы как можно меньше глаз их видело. В общем, кроме деда Евгения, который, кажется, вообще не уходил от пирсов далеко, их приготовлений никто не увидел. Прапорщик закрыл лодку тентом и удовлетворённо вздохнул:

— Ну, сделано дело. Осталось только воду и топливо принести, и можно уходить.

— Аким, вы до того, как уйдёте, ко мне госпиталь зайдите, я препарат вам введу, — сказала Розалия.

— Это тот, что за девятнадцать рублей? — уточнил Саблин.

— Да, «Нокзол», — подтвердила она.

— А вы не разоритесь? — сомневался прапорщик.

— Это меньшее, что мы можем сделать для вас, — поддержал жену генетик. — Да и вам в пути с препаратом будет полегче. А Розалия вам ещё и контакты Иванова запишет. В часть к нему, как мне кажется, вам лучше не приходить.

— Лучше встретиться где-то в другом месте, — поддержала мужа Пивоварова.

— Это почему ещё? — не понял Саблин. Не любил всего такого, тайного и непонятного.

— Ну, понимаете… — тут Артём немного замялся. — Есть мнение, что кто-то из офицеров части… скажем так, сотрудничает с местными бандитами. И о вашем визите в часть… могут узнать. Начнут интересоваться, кто вы такие, зачем приехали… понимаете, лучше, чтобы на вас там внимания не обращали.

— Ну ясно, — холодно произносит Саблин.

«Вот какие же заразы эти Пивоваровы. Раньше сказать об этом не могли, что ли? А ведь, скорее всего, знали… — он был в этом уверен. — А теперь, когда уже и отказаться невозможно, когда заказ принят, когда люди уже наняты, собраны, снаряжение загружено — тут они и сообщают о такой-то мелочи. Нет, дурные эти Пивоваровы люди. Дурные, хитрые».

— Ну, в общем, заходите завтра, — продолжает Розалия. — Я буду вас ждать.

— Ладно, — бурчит Аким, — зайду.

Настя, конечно же, всё поняла ещё тогда, когда он сел обзванивать товарищей, что шли с ним в рейд, собирать их и давать последние указания. И Каштенкову пришлось позвонить. Пришлось ему всё объяснять. Говорить и про вызов от армейцев, и про командировку. Это чтобы завтра утром не ставить его перед фактом: мол, я опять сегодня уезжаю, ты тут давай держись. А с женою всё как-то быстро утряслось, пришлось, правда, Настасью приласкать, и вышло это у него без особых усилий, и даже с удовольствием, несмотря на то, что ночь он провёл у руля лодки, весь день суетился, таскал ящики, и ещё, между прочим, был у Юнь. После Саблин сам себе удивился: «Неужели это всё „Нокзол“ Пивоваровой?».

Потом он как следует поел, лёг спать и словно выключился до того момента, как в два часа утра у него запищал будильник.

Он, стоя у кабинета командира, всё думал, что сказать сотнику, как начать разговор. Но разговор вышел быстрым и простым. Короткович выглянул из кабинета и, увидав Акима, сказал:

— Вы уже выписали командировку?

— Никак нет, только собираюсь, — отвечал Саблин.

— Комполка мне уже всё объяснил, так что идите, занимайтесь своими делами, — разрешил сотник. И прапорщику показалось, что на слова «своими делами» Короткович сделал ударение.

«Едкий он всё-таки человек!», — думал Саблин, направляясь в канцелярию полка, где вахмистр Куницкий уже оформлял Кулькова и Калмыкова. Те были довольны… И от обоих пахло перегаром.

— Разит от вас, — заметил им Аким.

— Атаман, так это вчерашним разит, — заверил его Кульков.

— Документы оформите, и к одиннадцати с бронёй и оружием на пристань. Денис, ты знаешь, где лодка?

— Знаю, знаю, — отвечал Калмыков. — Я Николаю покажу.

— Ждите там, я дождусь радиста и тоже буду.

А когда Калмыкова отвлёк писарь, прапорщик протягивает Кулькову деньги, пятьдесят рублей в медных десятирублёвках, протягивает аккуратно, чтобы никто не видел, и говорит:

— Половина от оговорённого тут, дома их оставь.

— Понял, — Николай прячет деньги. — Отдам жене.

Аванс для Калмыкова он оставил, как и обещал, Насте. И предупредил её, что за деньгами придёт Мария. В принципе, всё было готово, кроме последней инъекции, и он, как только закончил в канцелярии, отправился в госпиталь.

Кажется, Розалия волновалась, она даже раскраснелась немного, когда он был уже в её кабинете. Пивоварова, готовя инъекцию, интересовалась:

— Сегодня уходите?

— Да, уже всё готово.

— Я волнуюсь за вас, Аким, — говорит она, подходя к нему со шприцем.

«О, ещё одна волнуется. Жены мне на то мало».

Он подставляет ей руку под укол. А она продолжает:

— Аким, дойдёте до Белоярского, вам лучше будет переодеться в гражданскую одежду. Возьмите с собой.

— У меня нет гражданской одежды, — сообщает ей Саблин. — У меня вся одежда военная. Да и у казаков моих, скорее всего, тоже.

Пивоваров на секунду растерялась, она, кажется, думает, что он шутит с нею; но потом женщина поняла, что прапорщик с нею серьёзен, вздохнула и, найдя вену на сгибе его руки, умело и почти без боли ввела в неё иглу.

— Ну тогда постарайтесь там, в Белоярском, не бросаться в глаза, — и потом она сообщила адрес. — Андрей уже ждёт вас. Я ему позвоню, как вы уедете.

Саблин встал… И тут Розалия вдруг стала расправлять ему рукав гимнастёрки… словно жена… А после и говорит:

— Аким, будьте там осторожны, — и добавляет: — Пожалуйста.

— Да уж постараюсь, — отвечает он и прощается.

«Чудная она, ей-Богу!».

Карасёв приехал вовремя, как и уговаривались, его привёз сын, в общем, всё было готово. Стали раскладывать снаряжение, ящики с бронёй. Теперь их было четверо, и снаряжения Аким брал больше, чем в прошлый рейд. Только патронов и мин вон сколько. Место стало меньше. Но ничего. Последние приготовления были закончены. Денис уже завёл моторы, и они тихо урчали на холостых. В общем, всё было готово, и Саблин сказал:

— Ну, с Богом, — и присел рядом с радистом, устроился поудобнее. А Кульков, перекрестившись, оттолкнул ногой лодку от пирса. Карасёв тоже перекрестился, а Денис развернул лодку, спросил:

— Аким, куда едем?

— На Преображенскую.

— На Преображенскую. Принято.

И едва лодка пошла по протоке, ведущей от станицы на запад, тут же заговорил любопытный Карасёв:

— Ну так что, атаман, теперь-то скажешь, за кем идём?

— Теперь могу, — согласился Аким. — На Камне бандитствует прохиндей один, его прозвали Глазом, у него глаз и рука бионические. Так вот за ним и идём.

— А банда у него большая? — тут уточняет Кульков.

— Непонятно пока, говорят, человек шесть.

— А броня? — интересуется Денис.

— Не сказали, — отвечал Саблин.

И тут все, как сговорились, стали задавать ему вопросы. И были они в своём праве. Хотели знать казаки, с кем придётся схватиться, все ведь видели, сколько оружия и боеприпасов атаман взял с собой в рейд, понимали, что это неспроста. Вот только ответов на эти вопросы у прапорщика не было. И тогда, чтобы как-то успокоить товарищей, на вопрос Карасёва:

— А ты знаешь, где его искать-то? Камень-то, он не маленький…

Саблин и говорит:

— Нам армейцы местные должны помочь. Он им тоже надоел.

— А-а… армейцы, — уважительно произносит Мирон, и все вместе с ним вроде как подуспокоились. Этот факт сразу перевёл разговор в русло конструктивное.

И ещё порассуждав немного с казаками о задании, Саблин решает закончить этот разговор до того момента, как у него самого будет на этот счёт хоть какая-то ясность; и он говорит:

— Мы в Преображенской ночевать не будем. Николай, может, отдохнёшь? Тебе ночью рулить.

— Есть отдохнуть, — отвечает Кульков. И смеётся: — Хоть погляжу, как там у богатых людей в кубриках, — а потом и спрашивает: — Атаман, а курить-то там можно?

— Можно, можно, — за Саблина отвечает Калмыков.

А прапорщик теперь говорит радисту:

— Мирон, а что там с моторами?

— Кругом моторы, — сразу отвечает тот, едва взглянув на монитор РЭБ-станции, — ваши, поди, станичные рыбачат.

— Дронов нет?

— Нет, дронов нет, — успокаивает атамана радист.

Это хорошо, Саблин и сам немного успокаивается и закуривает.

Вдоль берега мелководье, большие поля ряски, но эти места казаки из Болотной знали хорошо, поэтому шли весьма бодро. И к большой станице подошли ещё до рассвета. Преображенскую было видно издалека, особенно в темноте. Ещё четырёх часов утра не было, а огни большой станицы уже поблёскивали над рогозом. А ещё через час казаки уже швартовались у добротных бетонных причалов.

— Я отойду ненадолго, — говорит Саблин, вылезая из лодки. — Покушайте пока. Пройдитесь, ноги разомните. Только от лодки далеко не отходите.

— Аким, — окликает его Кульков. — Может, я до заведения дойду? — он указывает на задние в конце причалов. На нём светится вывеска. — Чайку возьму — попьём. Чайку охота.

— Коля, — строго говорит Саблин. — Только чай.

— Да, понятное дело, я про чай и говорю, — уверяет его Николай.

И Саблин, сменив КХЗ на нормальную одежду, уходит в город.