Глубокий рейд. Новые

Глава 17

Пивоваров наливает себе ещё кофе и снова садится напротив Саблина, а Розалия спрашивает:

— Вы сказали, что они взяли Олега с какими-то оговорками?

— Не хотели его сначала брать, дескать, мы не обязаны, не обещали, какой-то там ресурс важный не хотели тратить на Олега, пришлось уговаривать, обещать им всякое, — вспоминает Саблин.

— То есть, чтобы восстановить Савченко, нужен какой-то важный ресурс. А что за важный ресурс, они не сказали? — почему-то интересуется Пивоваров. Наверное, это опять профессиональный интерес.

— Нет, просто сказали: ценный ресурс на Олега нужно потратить, чтобы его восстановить. Но я… в общем, поторговался я с ними и договорился, что добуду им шину, — и чтобы предвосхитить их вопросы, он объясняет: — Это такой ценный материал, вроде как живой металл.

— Мы слышали про этот материал, — говорит Розалия. — Олег рассказывал. Он говорил, что его очень сложно добыть.

— Вот в том-то и дело, — продолжает Саблин мрачно, — а баба та мне сказала, что если я не найду им эту шину, они Олега обратно на клетки разберут.

И тут Артём и Розалия как бы зависают, первые несколько секунд ничего не говорят, только смотрят на прапорщика, как будто ждут каких-то дополнений или разъяснений. Розалия потом бросила короткий взгляд на мужа: ты это слышал? Но тот на жену не глядит, просто сидит и молчит. И женщина после этого не сдержалась и выразилась:

— Боже, какие же ублюдки.

«Нет, всё-таки за Савченко они переживают», — отмечает для себя прапорщик.

И уже после неё генетик и интересуется:

— А вы, Аким, не знаете, где взять эту шину?

И вот в эту секунду Саблин чувствует, что устал… Устал после рейда, устал от этого разговора, и вообще от этого дела, которое ему мозг разламывает; он думает, что так хорошо было бы пойти домой, поесть как следует, завалиться под кондиционер и с удовольствием уснуть. А проснувшись, сесть и поужинать… Или даже лучше позавтракать… Но ему опять нужно выкручиваться. Рассказать им про то, что синекожая направила его к Панову? Но тот просил никому про него не говорить, вообще никому… И тогда Аким произносит:

— Добыть её можно только у пришлых.

— О! — Розалия некрасиво морщится. — А купить её можно?

Саблин же в ответ лишь качает головой:

— Не знаю… Вряд ли, — и пока женщина совсем не скисла, он продолжает: — Вообще-то… есть у меня один знакомый… он в этом деле понимает.

— Значит, вероятность добыть этот материал есть? — уточняет Артём.

— Есть… — отвечает прапорщик. — Вот только тот знакомый… — Саблин чешет висок. — Он ещё тот… деятель. Он пообещал помочь, но перед этим попросил убрать одного бандита.

И тут Розалия оживилась:

— Ну, это же вам по плечу, он какой-то бандит, а вы казак.

«Легко у неё всё. Бестолковая она какая-то».

И даже муж её это понимает, и он говорит ей:

— Роза, если бы того бандита можно было легко убрать, то, наверное, Акима просить о том не стали бы.

Тогда она спрашивает:

— Аким, а что это за человек, которого нужно убрать?

Саблин пока не решил, будет ли он им говорить про Чиёншоха по кличке Глаз, и потому сказал лишь:

— Он промышляет где-то на Камне, на Оби. Где-то возле гор, на юге болот бандитствует.

И тут Артём оживился, он повернулся к жене и произнёс:

— Слушай, а ведь там у нас, кажется, кто-то есть…

Генетик не договорил, но и этого было его супруге достаточно:

— Точно! — воскликнула она. — Муж моей сестры там служит или служил… Надо уточнить. Но, кажется, ещё служит, — она взглянула на супруга. — Я не знаю, можно ли об этом говорить… Там у них всё так секретно… В общем, Аким, я позвоню сестре, всё выясню и расскажу вам потом. Но мне кажется, в этом деле нам могут помочь.

«Нам могут помочь! Нам! Странные они всё-таки, — они не отделяли себя от него. С одной стороны, это его даже мотивировало, но с другой стороны… — А ведь я ещё ничего не решил, а они уже, кажется, берутся за дело. Может, я вообще откажусь…».

И так ему всё это надоело, что Саблин сказал Пивоваровым, что устал и, пожалуй, пойдёт домой. Это, кажется, расстроило Розалию — судя по всему, она хотела или намеревалась болтать и дальше, но Артём, он в их семье был более тактичный, сказал:

— Мы всё понимаем, Аким, вы в болоте спали мало, но, надеюсь, скоро мы встретимся ещё раз, и тогда у нас уже будет информация про нашего родственника. И мы будем точно знать, сможет ли он помочь нам с нашим делом.

Саблин вышел из госпиталя на улицу, южный ветер гнал горячий воздух из степи. Прапорщик, чуть опустив респиратор, закурил и пошёл домой. Шёл, курил и думал:

«Опять всё без меня решается. Уже начали искать связи на Оби. Хорошо, конечно, если найдут. Но ведь я им даже не сказал, что согласен на это дельце».

Тем более что это дело ему не нравилось. Всё-таки не гоже казаку браться за такую работу. Кто бы ни был этот Глаз.

«Ладно, посмотрим, кого они там найдут мне в помощь».

Он пришёл домой, а там его все ждут. Жена, оба сына, старший отпросился пораньше, всё-таки отец из болота вернулся, и, конечно же, Наталка. Сели обедать, Аким хотел есть и сразу съел целую тарелку каши. Выпил пару рюмок, чуть закусил, но всё больше курил. На расспросы родных стал рассказывать о необыкновенных, богатых рыбою болотах, что лежат по правому берегу Енисея. Но эти его рассказы интересовали только младшего его сына, Олега. И он стал приставать к отцу насчёт ловли налимов. Очень хотел он попробовать половить знаменитую рыбу. А дочь Наталья как залезла к нему на колени, так и не хотела слезать. Но Настя прекратила всю семейную идиллию:

— Всё, поговорили, пусть отец спать идёт. Наталья, слазь, иди сюда, помоги мне посуду собрать.

Он так крепко спал, так было ему хорошо без брони и без КХЗ, так вольно, что не слышал прапорщик, как звонил в соседней комнате телефон. Не слышал, как жена подходила к нему и брала трубку. Очнулся он, только когда Настасья растолкала его:

— Аким! Аким… — она протягивает ему телефонную трубку, — тебя!

— Чего? Кто? Из полка? — спрашивал Саблин, приходя в себя ото сна.

— Нет, баба какая-то, — не очень-то ласково отвечает ему жена и вкладывает ему в руку телефон: держи уже.

— Баба? Какая ещё баба? — Бурчит он, садясь на кровати.

Но жена лишь кивает ему: вон, спроси сам. И он прикладывает трубку к уху:

— Да.

— Алло, прапорщик Саблин? — Аким сразу узнал этот голос, это была Юнь.

— Да, так точно, — Настя стоит рядом, и поэтому Саблин старается быть максимально официальным.

— Приезжайте в чайную, — доносится из трубки.

— А что случилось?

— Тут ваш товарищ празднует возвращение. Он пьян. Я пока запретила принимать от него заказы, он уже на четыре рубля набрал всего.

— Какой товарищ? — он всё ещё не до конца пришёл в себя. И тут же догадывается: — А, Калмыков, что ли?

— Да, он тратит много денег, угощает всех и ещё рассказывает, как ходил с вами по Енисею, — продолжает Юнь.

«Ядрёный ёрш! Нажрался, дурак! И, конечно же, болтает».

— Я сейчас буду, — говорит в трубку Аким. — Спасибо, что позвонили.

Он отключает связь. И тут же кричит:

— Олег! Олег, ты где⁈

— Я тут, бать. Чего? — сын появляется в родительской спальне.

— Собирайся, поедешь со мной, подсобишь, — говорит Саблин сыну, отдавая жене трубку, и начинает одеваться.

— А что там с Калмыковым? — интересуется Настасья. — Пьёт, что ли?

— Гуляет по широкому, — отвечает Аким, натягивая гимнастёрку.

Сына оставил на улице возле квадроцикла, нечем ему там любоваться, сам же шагнул за первую дверь чайной. Даже тут, перед второй герметичной дверью, чувствовался сигаретный дым, а уж в самом помещении… Народ отдыхает. Он откидывает капюшон, стягивает вниз респиратор. В зале гомон, смех. В приглушенном свете — Юнь экономит электричество — снуют ловкие официантки в коротких юбках. Духота, дымный чад. Чайная битком. За стойкой сама Юнь. Как всегда, хороша собой. Белая рубаха глаженая. Чистые волосы в причёску уложены. Хозяйка — сразу всем понятно. Смотрит на Акима. Не улыбается, взгляд строгий. А он, кивнув ей, оглядывается. Свободных мест нет. По центру заведения сдвинуты три стола, а за ними казаков пятнадцать ютятся, весь стол заставлен пустой и полупустой посудой. Тарелки с закусками, пивные стаканы, пепельницы. Там же был и Денис. В одной руке сигаретка дымит, в другой полупустой стакан с пивом. И что-то рассказывает собутыльникам, те курят — слушают.

«Пивом народ угощает. И вправду широко гуляет! Так ему всех полученных денег и на две недели не хватит».

Саблин хотел пройти к стойке, перекинуться словом с хозяйкой заведения, но тут его окликнул кто-то из казаков. Судя по голосу, уже весёлый:

— Аким! Аким! Здорово!

То был урядник Чернавин, миномётчик из его сотни.

— Здравствуй, Алексей, — Аким пожимает миномётчику руку. И кивает другим казакам за столом.

— Аким, присядешь к нам? — предлагают ему казаки.

— Не сегодня, — отвечает он и проходит к стойке.

— Ну, здравствуйте, прапорщик! — с некоторой заносчивостью здоровается с ним Юнь. — Давно приехали?

— Сегодня, — отвечает Саблин; вообще-то он понимает, что этой женщине надо сказать что-то тёплое, но сейчас ему не до того. — Сколько он там нагулял?

— Четыре рубля двадцать семь копеек, — бесстрастно сообщает хозяйка чайной, предварительно заглянув в какие-то записи.

— Это что же он на эти деньги делал? — недовольно говорит Саблин и лезет в карман. Достаёт оттуда пятирублёвую монету. Кладёт её на стойку перед Юнь.

— Одного пива двадцать семь стаканов, — сообщает ему красавица, снова заглянув в записи. Она забирает деньги и, судя по всему, сдачу давать ему не собирается. И добавляет: — А ко мне когда заглянешь?

— Завтра, — обещает он ей и, поняв, что сдачи он не дождётся, продолжает, будто оправдываясь: — Пойду уведу его, а то он тут всё пропьёт.

— Давай-давай, иди, — прохладно отвечает хозяйка; по одному этому тону ему ясно, что она недовольна. — Только не забудь про обещание.

Саблин подходит к столу, за которым восседает Калмыков. Останавливается за его спиной. А тот как раз рассказывает про то, как много рыбы за Енисеем. Казаки видят Саблина, а Денис нет, казаки притихли, и тогда Аким кладёт руку на плечо Калмыкова. Тот оборачивается.

— О! Аким! Друг! — он изрядно пьян, встаёт и, не выпуская из руки дымящей сигаретки, обнимает Саблина. А потом и говорит всем присутствующим: — Это мой друг… Лучший атаман на всех болотах, — потом снова лезет обниматься. — Аким, сядь, давай выпьем за удачное дело.

Но Саблин не садится, он только раздражается и, наоборот, тащит Дениса из-за стола.

— Пошли, ты уже напил на пять целковых. Хватит на сегодня, — Денис что-то бормочет против этого, но Саблин его не слушает. А говорит всем присутствующим: — Что же вы, господа казаки, человек пьян, а вы и рады… Стыдно должно быть, господа казаки.

Никто из собутыльников Калмыкова ему не отвечает, а тот идти не хочет, даже упирается.

— Да погоди, Аким… Погоди… Мне расплатиться надо…

Но прапорщик тащит его к выходу и бурчит зло:

— Пошли домой… Потом расплатишься.