Глубокий рейд. Новые

Глава 19

«В чайную особо не шастай». Об этом лично его просил командир Второго Пластунского полка. Но у Акима никак не получалось выполнить пожелание командира. Ему в чайной нравилось всё. И непринужденная атмосфера, рыбацкие разговоры за рюмочкой, и люди, простые и сильные, что там собирались, ну и сама хозяйка этого заведения.

Два часа. Два часа его никто не беспокоил. У неё в спальне стоял столик, она приготовилась к его приходу. На том столике были консервированные фрукты в красивых чашках, и вишня, и половинки персиков, водка и вино в графинах, большая тарелка жареной жирной свинины с диким луком, жареная с рисом рубленая курица в специях, хлеб пшеничный. Богатый стол. Но Юнь могла себе иногда это позволить, её заведение процветало. Она имела возможность покупать и дорогую одежду, и охлаждающее постельное бельё.

Есть Саблин хотел, да и Юнь готовилась к встрече, чего же не уважить хозяйку, и она тоже поела…

Вставала голая, настраивала кондиционер посильнее, потом из длинного стакана долго пила вино маленькими глотками, а как выпила всё до капли, стала своими пальчиками с крашеными ногтями брать кусочки острой свинины. И ела их с хлебом. С удовольствием. Волосы у неё не совсем чёрные, а тёмные, с заметной рыжинкой, длинные, до пояса.

«Совсем не похожа на жену. Сашка, дурак, говорил, что зад у неё тощий, но ничего он не понимает, зад у неё подтянутый, твёрдый, в общем, обалденный!».

Она, вытерев руки и налив себе ещё вина, возвращается к нему в кровать, и едва женщина присела рядом, как запищал его коммутатор. Юнь смотрит на Саблина… ну да, с осуждением, как будто это он виноват, и говорит с сарказмом или насмешкой:

— Жена, наверное… Пропал муженёк. Ой, чувствует сердцем бабонька… Или ещё каким местом. Ищет суженого. Ответь, а то волнуется женщина.

Аким смотрит на табло, а потом показывает его ей:

«Напоминание: Прапорщик Саблин, вы записаны на физиопроцедуры. Сеанс начнётся через тридцать минут».

— А что у тебя? — теперь Юнь уже не шутит. Она смотрит на него серьёзно своими карими глазами.

— Да ничего особенного, так, затылок побаливает иногда после последней контузии, — врёт Аким. Вообще-то, в последнее время он как раз чувствует себя отлично. И сил у него достаточно. И он притягивает её к себе: давай-ка на дорожку…

Юнь вовсе не против, но теперь она уточняет на всякий случай:

— Может, тебе не нужно перенапрягаться?

У неё чуть кукольное, очень красивое лицо. Её тонкие ключицы удивительно гармонируют с её небольшой грудью правильной формы и изящными руками. Юнь очень, очень притягательна.

— А я перенапрягаться и не буду, — Аким целует женщину, потом валит её на спину на кровать, кладёт поудобнее, подтягивает, разворачивает к себе и разводит красавице ноги.

Едва он вышел из тамбура госпиталя, как ему пришло два сообщения на коммуникатор. Первое от сына, Олег писал, что уроки он сделал и все дела в поле тоже. «Всё в поле поделал, говоришь?». Саблин думает при случае заглянуть на свои поля. Проверить слова сына. А Олег пишет, что готов идти к мастеру насчёт фильтров и насосов.

А второе сообщение было от жены. И это не был обычный её вопрос: «А ты где?».

Настя писала ему, что к нему приехали знакомые с Антонова хутора. И чтобы он не задавал логичных вопросов, сразу приписала: это не родственники от Антонины (дочери). Прапорщик удивляется, а потом догадывается и уточняет у жены, набирая сообщение: «А кто тогда?». Он в последнюю секунду удерживает себя от продолжения вопроса: «Это от Мирона приехали?». И, чуть подумав, вообще не стал это отправлять. А написал лишь: «Я в госпитале, на процедурах, через час приду».

И стал подниматься на второй этаж, размышляя:

«Да нет… Вряд ли это Мирон».

Пивоварова встретила его в коридоре, она была на сей раз в светлой медицинской одежде. И настроение у неё было приподнятым.

— У меня для вас хорошая новость, Аким. Здравствуйте, — она открыла дверь и проводила его до массажного кресла, и так как в кабинете было ещё два пациента, она говорила негромко.

— Здравия желаю. И какая же? — интересуется Саблин, снимая гимнастёрку.

— Я говорила с сестрой, её мужа недавно перевели из строевой части, она так рада, что теперь будет жить в Белоярском, — Роза шепчет, готовя инъекцию и шприц, — он был командиром разведроты в батальоне, теперь его повысили, он замначальника разведотдела в Девятнадцатом округе.

Она всё приготовила для инъекции и теперь ждет, когда он подставит ей спину. Но Аким не торопится, замер и смотрит на неё, а потом и спрашивает:

— А вы обо всём этом с сестрой… вы с ней по телефону, что ли, разговаривали?

— Да, по телефону, а что? — легкомысленно интересуется Розалия.

— Вот об этом обо всём по телефону разговаривать нельзя и никому рассказывать про перестановки в командовании части тоже. Это секретная информация.

— Ой, да ладно, — отмахивается Пивоварова. — Я же только вам это рассказала. Ну, поворачивайтесь…

Аким поворачивается к ней спиной. И чувствует несколько лёгких уколов в дельты, в шею, под затылок.

«Вообще-то, не такая уж она и умная, просто образованная. Городские часто кажутся умными, потому что знают умные слова. На самом деле Роза бестолочь. Это надо было понять ещё тогда, когда она в болото со мной напрашивалась».

А Розалия продолжает шептать ему:

— Я Андрея хорошо знаю, он хороший человек, Эля сказала, что он, если будет возможность, вам с вашим делом поможет. Поможет и информацией, — она укладывает его в кресло и запускает массаж.

— А Андрей — это кто? — уточняет Аким.

— Майор Иванов, муж моей сестры Эльвиры, — объясняет ему физиотерапевт. — А Девятнадцатый округ — это ведь Урал. Вам ведь там нужно того человека найти?

Аким не отвечает. Он пытается вспомнить, что говорил Пивоваровым на этот счёт. Кресло почти бесшумно заработало, сжимая и разжимая шею, прокатываясь роликами по плечам, разминая мышцы спины. А Розалия уселась рядом на высокий стул и продолжает шептать:

— Можно у Андрея запросить информацию про того, кто вам нужен. Просто скажите мне его имя, я ему передам, если он что-то сможет разузнать, то он сообщит.

«Ядрёный ёрш, вон, оказывается, как всё просто. В любом сложном деле главное — Пивоваровым всё объяснить, а уж они-то с поставленной задачей справятся. Всё у них спорится. Всё ладится. Только одно непонятно: да кто же они, мать их, такие?».

Не нравится всё это Акиму. Но вот так просто отказываться от помощи какого-то влиятельного майора он не хочет. И не придумывает ничего лучше, как начать сомневаться:

— Не знаю я пока… Дело, может, отложить придётся.

— Отложить? — у Розалии лицо словно заострилось от этих его слов.

Она пристально глядит на прапорщика и хочет услышать пояснения.

— Зачем? А что случилось?

И он ей отвечает:

— Да не могу я всё время работу оставлять на зама, в полку у меня дела есть. Руководство не любит, когда командир части всё время в отлучках.

— И что, ничего нельзя придумать? — спрашивает она.

— А что тут придумаешь? Я из одного рейда тут же в другой собираюсь, а только из второго пришёл, уже в третий готовлюсь. Я даже и не знаю, что командованию соврать, — говорит он и на том заканчивает.

И в большом физиотерапевтическом кабине повисла тишина. Кресло тихонько урчит и тщательно проминает Акиму мышцы его плечевого пояса, а худощавая женщина в медицинской одежде сидит рядом с ним на высоком стуле, смотрит на Акима чуть сверху, как выпь на стекляшку, и не находит, что ему возразить. Хотя по сжатым в нитку губам понятно, что возразить-то ей очень хочется. Аким тоже молчит. У него процедуры. Он закрывает глаза. Наконец Розалия встаёт и уходит, оставив его одного. А прапорщик думает: «К мужу, что ли, побежала?»

Розалия появилась лишь тогда, когда он уже вылез из кресла и надевал гимнастёрку; она ворвалась в процедурную и снова расплёскивала вокруг себя оптимизм и энергию.

«Видать, муженёк ей что-то подсказал».

И Пивоварова, стоя за его спиной и зачем-то помогая ему расправить гимнастёрку, начала:

— Аким… значит, так. Вы ходите в полк, выполняйте свои обязанности, а мне просто скажите, кто наша цель.

— Вы никак без меня решили всё устроить? — удивляется Саблин. — С мужем, что ли, соберёте ватагу каких-нибудь отчаянных медработников и наведаетесь на Камень?

— Нужно что-то делать, Аким, — назидательно, если не с упрёком, произносит женщина.

— Отчаянные вы, — усмехается Саблин. И вправду, это было смешно. Прапорщик представил себе ватагу, которую могли бы возглавить Розалия с мужем.

— Аким, ну правда, надо что-то делать, — продолжает Пивоварова всё с той же назидательностью. — Олега же нужно спасать.

«Олега ли? — и Саблину опять показалось, что дело тут не в Савченко. — Не в Савченко? А в чём же? Что им ещё-то может быть нужно? Может, деньги? — вообще-то Аким привёз из последнего рейда серьёзные богатства. Ну, для болотного казака, конечно. — Думают через меня как-нибудь шину добыть?».

Больше ничего ему в голову не приходило.

— Аким, — продолжает Розалия, — ну так как зовут вашу цель?

— Цель как зовут? — он всё ещё продолжает размышлять и приходит к выводу, что волноваться ему тут не о чем. «Пусть, пусть они попробуют, если им так хочется, тем более что у них там замначальники целых разведотделов в родственниках ходят. А вдруг получится… Мне же суеты меньше будет». И он говорит ей: — Кличка у него «Глаз», а зовут, кажется, Чинхош. Нет… — но Саблин не может вспомнить точного имени.

— Чинхош? Чинхош по прозвищу Глаз? — Пивоварова смотрит на прапорщика с явным осуждением: ну как же так можно? Неужели нельзя было точно всё запомнить? Это же не шутки, это важно!

— У него искусственный глаз и рука, — вспоминает прапорщик.

— Так, — она запоминает, — у него бионические протезы глаза и руки. Какой руки?

Саблин опять не знает, не спросил он про то у Панова. Аким лишь качает головой: не знаю, и добавляет:

— Он известный на юго-западе бандит. Торговец людьми. Он в Хулимсунте обитает. Или где-то там. В тех краях.

— В Хулимсунте, — повторила Пивоварова, запоминая слово, и сразу стала прощаться с Саблиным и выпроваживать его из кабинета. — До свидания, Аким.

Куда-то спешила энергичная женщина. Сидела-сидела, донимала его вопросами, и вдруг стала спешить.