Глубокий рейд. Новые

Глава 24

Он, едва выйдя из дома Пивоваровых с ключами от лодки, сразу стал писать сыну:

«Ну, ты отвёз насос к Степану?».

«Муфты снял. Провода и крепления снял. Жду Юрку. Он сказал, что сейчас будет», — тут же откликается Олег.

«Управишься быстро, так успеем на ночь за рыбой сходить».

«Бать! Пойдём за рыбой? А на какой лодке-то???».

Аким улыбается, даже через коммутатор он чувствует, как радуется сын. И интригует его:

«Найдём какую-нибудь».

«Бать, на лодке Савченко?».

«Ты давай вези насос к Степану, а лодку я найду!».

«Понял, бать! Везу».

Саблин опять усмехается. А ещё думает, что сын у него…

«Нормальный парень растёт. Нормальный…».

И, пока идёт, решил написать Каштенкову, хотел с ним переговорить насчёт новой своей командировки, чтобы не ставить товарища в последнюю минуту перед фактом.

«Ну ты как?».

«Лежу».

«Время есть, может в чайную? На часик?».

«Да ты рехнулся! Я еле живой после вчерашнего! Из-под кондея выйти не могу — умираю сразу».

«И за рыбой не пойдёшь? Я с Олегом собираюсь стекляшек потаскать».

«Какая мне рыба… Я еле жив, вчера с Кульковым и Червоненко отдыхали… Сегодня жену за таблетками в госпиталь послал».

«Дурак, — думает Аким, — пропивает те деньги, что я ему дал, да ещё с этими двумя бездельниками, и кости мне небось перемывали».

И он тогда пишет заму: «Я был в части. Там всё в порядке, я уйду на ночь, ты тогда поутру в полк наведайся».

«Принято», — заканчивает Саня.

Дома его встретила Настя.

— А Олег с Юркой уехали в цех.

— Знаю. А Наталка где?

— Играла, да и вон задремала под кондиционером, — отвечает жена. — Учиться совсем не хочет, хитрая, как прошу учебник почитать, так начинает кашлять сразу.

— Кашлять? А приступов не было? — Саблин садится за стол.

— Сегодня нет. Ты есть будешь? Кашу утреннюю доешь?

Но прапорщик не отвечает, ему сейчас не до каши, он ловит жену за руку, притягивает её к себе. Жена очень легко одета, женщина она хозяйственная, и пока дома кроме неё и Натальи никого нет, экономит электричество на кондиционерах. Свободная рубаха из тонкой материи и простые брюки. Полупрозрачные. Пол чист, жена по дому ходит босая. Аким же как раз полон сил. Эти её брюки… Он прижимает её к себе, гладит по заду. А Настя смеётся.

— Ты чего это? Чего? — женщина улыбается. — Посреди дня? Молодость, что ли, вспомнил?

— А вот и вспомнил, по болотам мотался, там всё время тебя вспоминал… — он целует её в шею.

— Ой, врёшь, поди! — жена расцветает.

— А чего мне врать-то, — и он чуть спускает ей её полупрозрачные домашние брюки.

— Ой, Саблин! — Настя качает головой, выходя из душевой кабинки. — Дедом скоро будешь, а ещё такой бойкий ты у меня.

Аким и сам удивляется, ему кажется, что он снова полон сил. «Неужели это так лекарство Пивоваровой действует⁈».

Но он желает немного отвлечься от жены, хотя сейчас, выходя из душевой голая и вытирая волосы полотенцем, она всё ещё его привлекает. Саблин говорит ей:

— Ты Антонине, может, соберёшь чего?

— Антонине? — Настя сразу настораживается. — А ты, что, опять в болото?

— Пойдём с Олегом, хоть рыбы половим, — говорит он.

— А что, рядом со станицей рыбы нет? — она уже не так расслаблена и ласкова, как была вот только что. Женщина внимательно смотрит на него.

— Там хорошая рыба, хочу Олега порадовать. Да и не так уж и далеко, заодно и дочь твою проведаю, — Аким не договаривает; вообще-то у него, помимо рыбалки с сыном и визита к дочери, там на хуторе есть и ещё пара дел.

— Мою дочь! — восклицает Настя, быстро одеваясь. — А свою не хочешь проведать?

И Саблин понимает её волнение.

— Успокойся ты, я же не в рейд иду, с сыном идём рыбу половить, может, и зятя возьмём, если пойдёт. А иду туда, потому что проходил через те места только что, там рыбы — руками можно ловить. Завтра ночью уже вернёмся обратно. Ты бы лучше собрала что-нибудь для Антонины.

Тут Настя успокаивается немного.

— А что собрать-то? У меня вот так и нет особо ничего. Сала пару кило? Муки?

— Сала, муки, тыквы вяленой, — говорит Аким, он уже знает, что прихватит для старшей дочери, которая беременна. И ещё он вспоминает: — Козинаки! Она их любит. Они там на сахаре, поди, экономят.

— Ладно, соберу чего-нибудь. А когда вы с Олегом собираетесь-то? — теперь жена уже думает, как сделать козинаки из тыквенных семечек, главное лакомство всей станичной детворы, чьи родители не очень богаты.

— Да как Олег вернётся, как соберёмся, так и пойдём, — отвечает Саблин.

— Вы хоть поешьте в дорогу, — говорит жена.

— Ну а то как? Поедим, конечно, а то ужинать будем уже у Антонины, — заверяет её Саблин.

— Ну, заводи — сказал Саблин сыну, когда снасти, топливо, вода и еда были уже уложены в лодку. — Давай ты первый поведёшь.

Олег волнуется. Наверно, ещё и потому, что сторож пришёл их провожать и теперь стоит и смотрит с причала на лодку сверху вниз. Но волновался парень зря. Он уже проверил масло в моторах, залил баки топливом под завязку. А чуть взялся за стартер, так моторы один за другим заурчали, выдав муть из-под винтов. Аким снимает швартов и машет деду Евгению: бывай, дедушка.

Лодка задним ходом медленно отваливает от причала. Олег развернул её и пошёл в главную протоку, что вела от станицы на север. Вообще-то им нужно было идти на восток, но Аким не поправляет сына. Пусть все видят, что они идут на север.

— Аким! — кричат ему с другого пирса рыбари. — А вы куда?

— На вечер, — кричит в ответ Саблин, оттягивая респиратор. — Стекляшку поглядеть.

— На омуты пойдёте?

— Там видно будет, — отвечает он. А потом и говорит Олегу: — Ты давай прибавляй потихонечку. А то мы так до утра тащиться будем.

— Бать? — кажется, сын смеётся.

— Ну? — откликается Саблин. Он любит эти минуты, когда лодка уходит из станицы в огромное болото. Как раз время покурить.

— А ты ведь никогда и никому не говоришь, куда уходишь.

— Я не говорю, — прапорщик закуривает, — а ты всегда говори, если спрашивают.

— Это почему? — интересуется сын.

— Потому что, — Саблин не хочет сейчас болтать, он с удовольствием курит свою недорогую сигаретку. Взял с собой новую пачку.

— Бать, а ты знаешь, как тебя в станице зовут? — продолжает сын.

— И как? — тут уже Акиму становится интересно.

— Один на болоте, — сообщает сын.

— Это кто же меня так зовёт? — продолжает интересоваться Саблин.

— Да ребята в школе, — отвечает Олег. — Ещё говорят, что ты бирюк, говорят, что ты вроде и в обществе, а вроде и сам по себе.

Саблин понимает, что мальчишки передают слова старших, он даже не злится на них и знает, что сын его парень крепкий, неуступчивый. Юрка, тот вообще был в школе известным драчуном. Тем не менее Аким спрашивает:

— И что, тебя задевают они?

— Нет, не задевают, — отвечает сын. — Говорят, что ты человек болотный. Леший, говорят. Так мне это ещё и нравится.

«Леший…».

Саблин усмехается. А потом и учит сына:

— Я никому не говорю, куда хожу, а вот ты — говори. Всегда говори.

— Это отчего так, бать?

— Это оттого, что если вдруг в болоте пропадёшь, чтобы станичные знали, где тебя искать, — поясняет прапорщик.

— Ну, это я и так знаю, — говорит Олег. — А почему ты не говоришь?

— Потому что я в болоте не пропаду, — отвечает отец и смеётся. — А где я рыбу добываю, так о том никому знать не нужно.

— Бать, ты точно — леший, — сын тоже посмеивается, ему, кажется, приятно, что другие люди в станице так говорят о его отце.

— Ладно, — Саблин встаёт и оглядывается. — Давай-ка бери на восток потихонечку. И прибавляй уже — не хочу долго по ночи идти.

На Антонов хутор они пришли уже в темноте. Олег давно передал управление лодкой отцу, но в кубрик не ушёл, дремал с двустволкой в руках на средней банке. Иногда оживал, когда где-то рядом слышался всплеск воды. А потом через рогоз стали пробиваться огни. Хутор. Огней на хуторе горело немного. Подошли Саблины тихонечко, прошли вдоль берега. На мостушках людей было мало, те, кто ходил на вечер, уже вернулись, а те, кто собирался на утро, ещё спали. У будки скупщика было несколько человек, и они с интересом наблюдали за чужаками. Аким и Олег поздоровались с хуторянами. И пошли к Антонине. Понесли гостинцы от матери. Целый мешок всякого вкусного. Ну а там им, конечно, были рады. И зятю Андрею пришлось бежать к соседям за водкой, чтобы встретить тестя и шурина. И Саблин был рад узнать, что у зятя дома нет выпивки. Хотя, по большому счёту, не очень-то нравился Акиму Андрей. И дом у него так себе, и лодку с мотором плохо содержит. Даже и из этого бедного жилища при старании можно было сделать что-то получше. Но зато отец видел, что Андрей хорошо относится к его дочери.

«Ну хоть так».

— Андрей, мы-то приехали с Олегом порыбачить, — говорит Саблин. — Покажешь, где тут у вас рыба?

Антонина присела за стол, сидит, красивая. Хрустит, как в детстве, мамашиными козинаками, улыбается. Слушает, как отец с мужем про рыбу разговаривают.

— Конечно, Аким Андреевич, у нас тут есть хорошие места, — обещает зять. И добавляет с гордостью: — Уж без рыбы не сидим.

— Ну раз так, давай тогда ужинать и спать, в два хочу выйти, — пожелал Саблин, и, конечно, никто с ним спорить не стал. Андрей с Олегом сдружились ещё с прошлого их приезда, ушли в техническую комнату, Антонина убирала посуду, а Саблин, покуривая, достаёт из кармана маленький серебряный слиточек в десять рублей, протягивает его Антонине.

— Дочка, на…

— Ой, папа, — дочь хватает деньги. И обнимает отца. — Ой, спасибо.

— Купи, что в дом нужно.

— Андрею отдам, — радуется Антонина.

— Андрею? — Саблин глядит на плохонькую посуду, на старый стол кривоногий, на порезанную скатерть из пластика.

— Он на лодку копит, ему немного осталось, — сообщает дочь.

Саблин вздыхает:

«Нужно купить ей в дом хоть посуды хорошей, иначе Андрюха всё у неё забирать будет, то на лодку, то на мотор».

— Ну ладно, отдай Андрею, если считаешь, что так правильно. Я тебе потом ещё пришлю.

Тоня виснет на шее отца. А руки у неё сильные, как и у матери. А потом, отстранившись, он трогает её за живот.

— Ну а у тебя-то как?

— Да я же маме говорила, ещё неделю назад: была у фельдшера здешнего на УЗИ — говорит, что всё нормально. Плод хороший.

«Надо Насте денег дать, она знает, что для хозяйства нужно, пусть закупит у нас да сюда привезет».