Жизнь

Таймаут

Таймаут[2]

П. Чайковский

Звонок прозвучал неожиданно, громко и резко, словно крик встревоженного неизвестного науке животного. Тишина, до того царившая в доме и прерываемая только постукиванием напольных и настенных часов, да мерным дыханием человека, сидящего в кабинете, с испугом попряталась по углам. Телефон же звонил без передышки. Словно на том конце провода заранее знали, что Том дома, и хотели обязательно поговорить с ним.

Сидевший в кресле Томпсон негромко выругался. Положил на стоящий рядом журнальный столик толстую папку с бумагами, подписанную просто «Номер Три». Тяжело вздохнув, он взял прислоненную к креслу трость и, ругаясь сквозь зубы, выбрался из кресла. Постоял, прислушиваясь. Словно надеясь, что либо кто-то снимет трубку, либо звонившему надоест бесцельное ожидание ответа. Не дождался. Неторопливо, словно опасаясь развалиться на ходу, Том доковылял до столика с параллельным телефоном. Ворча себе под нос, что давно надо было передвинуть его поближе к креслу, чтобы не тащиться через всю комнату.

— Халло! Брэнд, ты совсем обнаглел, не даешь спокойно посидеть раненому герою. Что, так срочно? О’кей, жду, — положив трубку, Том нажал кнопку селектора и сообщил охране, кто и когда подъедет. После чего возвращаться к креслу не стал, а черепашьим галопом отправился в гостиную. Куда, не дожидаясь указаний, расторопный «бой» Сэм Беггинс, в костюме официанта, но с кобурой на ремне, уже принес бутылки с виски и содовой. И даже, учитывая вкусы Тома и его гостя, канапе с красной и черной икрой. Кивнув в знак благодарности, Томпсон устроился поближе к столику со всеми этими вкусностями и приготовился ждать гостя.

Ожидание не затянулось больше, чем на полчаса. Брэнд ворвался в комнату радостный, словно дядя Скрудж, искупавшийся в золоте.

— Привет, Автомат!

— Привет, привет… и утром два привета! — ответил Том.

Брэнд, знавший этот анекдот, разразился смехом.

— Так ты еще и плейбой у нас! Небось по девочкам шастаешь, пока жена в Калифорнии. А для прикрытия жалуешься на ранения, — заржал он. — Ох, сдать бы тебя нашим яйцеголовым для опытов. Выжил там, где и бизон бы помер. И не успел выздороветь, а уже как истинный плейбой по девкам пошел…

— Не издевайся, Вождь, — махнул рукой Том. — Садись лучше и я сяду…

— Что, совсем нехорошо? — участливо спросил Брэнд, наблюдая, как Том осторожно и несколько неуклюже размещается в кресле. Сам Джо уселся в свое одним слитным кошачьим движением, одновременно успев положить на столик папку с бумагами.

— Терпимо, — отмахнулся Томпсон. — Давай, рассказывай. Хвастайся, — добавил он, увидев расплывшееся в улыбке лицо собеседника. При специфической внешности Брэнда такое зрелище могло отправить в обморок неподготовленного человека, но для Тома это всего лишь был сигнал, что все идет отлично.

— Похвастаюсь, — согласился Джо. — Докладываю о последней сделке. Индонезия — армия наша. Они согласились заключить контракт и заменить полсотни «Феррет» на «Симитэры». Кроме того — еще пять десятков «Тюренов» на «Скорпионы», плюс готовы выдать опцион на шесть десятков «Скорпионов» с девяностомиллиметровой пушкой. Морская пехота… — он замялся. — Они предпочитают русские плавающие танки и машины на их базе.

— Иного я и не ожидал, — пожал плечами Томпсон и тут же невольно скривился от боли. — Ладно… что с испытаниями пушек?

— В папке, — показал на стол Брэнд, деликатно делая вид, что ничего не заметил. — Лучше всего показала себя бельгийская.

— Отлично. Значит, в совете директоров отдашь мой голос за нее, — согласился Том. — Да, напомни-ка мне, как наши поставки бельгийцам? — спросил он и одним из жестов спецназа задал бесшумный вопрос: «Где?». Джо показал на папку и затем помахал в воздухе правой рукой три раза, каждый раз сгибая разное количество пальцев.

— Заканчиваем передачу последней партии, поэтому взаимозачета не получится. Пушки будем закупать, — ответил Джо.

— Жаль… надеюсь, что прибыль заметно не упадет, — равнодушно заметил Том.

— Подсчитали уже, упадет по сравнению с вариантом бартера на два процента. Большинство в совете в любом случае за покупку пушек… К тому же Генри Блэймур считает, что ему удастся пропихнуть «Скорпионы» с девяностомиллиметровками для замены ганноверских «Виккерсов»[3] в бронеразведывательных полках.

— Это будет весьма интересно, — согласился Том. — Передай, пусть поднажмет на тамошнее начальство. Мы же все-таки английская фирма, — добавил он, усмехаясь. — Должны же у нас быть какие-то преференции. А вариант, согласен. Хороший и прибыльный…

— Передам, — согласился Брэнд.

— Больше новостей нет? — уточнил Томпсон. Дождавшись утвердительного кивка Джо, добавил. — Папку заберешь послезавтра. На обед останешься?

— Нет, Автомат, извини, — сразу поднялся из кресла Брэнд. — Дела в Барабу. Не вставай, — попросил он, протягивая руку на прощание. — Пока!

— Ладно, беги, — согласился Том, сидя пожав руку соратника. — Жду твоего следующего визита. Но тогда уж пятью минутами не отделаешься, — шутливо пригрозил он.

— Согласен, распланирую время, — ответил Брэнд. И стремительно пошел к выходу.

— Сэму скажи, пусть потом подойдет, — успел крикнуть ему вслед Том.

Через несколько минут проводивший Брэнда Бэггинс появился в кабинете.

— Сэм, принеси пожалуйста книгу Голсуорси из библиотеки. Ту, с закладками. И через полчаса вызови ко мне Джо-Джима.

— Обоих? — уточнил Сэм.

— Кто будет на месте, того и зови, — решил Том.

Пока Сэм ходил за Джо-Джимом, Томпсон с помощью толстого томика романа, нескольких листов бумаги, ручки и какой-то матери расшифровал несколько сообщений, спрятанных среди документов из папки. Поэтому, когда оба вызванных Сэмом парня вошли в кабинет, на столе лежала лишь лист с переписанным от руки текстом.

— Прибыли, шеф, — дружным хором доложили Джо и Джим.

— Отлично. Садитесь и знакомьтесь, — Том пододвинул им лист.

Этих братьев Том в свое время спас в Польше из рук банды АКовцев, изображавших «красных поляков» и убивших родителей парнишек. Потом вывез в Баварию, а оттуда уже в США. Здесь пристроил их сначала в закрытый интернат, затем в кадетскую школу. О том, что их дополнительно готовили в учебном лагере АНБ, знало всего несколько человек. Документы об это подготовке «совершенно случайно» исчезли. А люди частью погибли, частью сидели в таких местах, куда ни одна комиссия из руководства агентства не поедет даже за удесятеренную сумму командировочных. Не говоря уже о прочих штатских из правительственных органов. А уж то, что Джо-Джим настоящие близнецы, почти неотличимые друг от друга знало всего шесть человек, причем Томпсон считал, что это ровно на три человека больше, чем необходимо. Но тут уж ничего не поделаешь — одиночки побеждают только в триллерах новомодных писателей и голливудских боевиках. Чтобы противостоять системе, нужна своя система и заточенная под нее команда. Которую, надо заметить, Томпсон и собирал, начиная с послевоенного времени. Старательно пряча свою структуру от всех, даже от ее участников, каждый из которых знал лишь маленькую часть всего плана. Основную же работу он старался выполнить сам, отчего и складывалось впечатление, что он волк-одиночка. И никто не думал о том, что даже волки обычно живут и охотятся стаями…

— Мне кажется, что необходима тщательная проверка, — первым прочитал и прокомментировал Джим. — Генри работал на «Энто» и «Энто» дает приказ на его ликвидацию? Не верится…

— Вот и мне тоже, — согласился с ним Джо.

— Поэтому я вас и вызвал. Проверить и в случае, если подтвердится — исполнить, — пояснил Том. — Получаете у Сэма наличность, билеты на самолет я уже заказал и оплатил. Возьмете в аэропорту. Первый этап — Гонолулу. Оттуда морем в Гонконг…

Обсуждение вопроса инфильтрации затянулось. Джо-Джим вежливо, но твердо предлагали свои варианты инфильтрации, доказывая, что вариант Тома слишком сложный и ненадежный.

— Просто переберемся в Мексику и назад. Контроль за выездом слабый, а въедем мы уже, как и планируется — один легально, другой — контрабандой, — предложил Джо. И тут же сам себя опроверг. — Нет, в Мексике и среди контрабандистов слишком густая сеть АНБ. Будет утечка.

— Ты бы еще через Пуэрто-Рико предложил пропетлять… или через Аляску, — засмеялся Джим. — Ладно, шеф. Гонолулу понятно, но зачем Гонконг? Через Австралию надежнее — там трафик больше и затеряться легче…

— Может быть и так, — согласился Том. — Вот только нет у меня надежных точек в Австралии.

— А в Колумбии есть? Туда и обратно, — предложил Джим.

— Молодец, — согласился Том. — Просто молодец. Дешево и быстро. Что ты там про АНБ говорил?

— Наркотики? — уточнил, вспомнив про основной колумбийский бизнес, Джим. — Понял, босс. Не подумал…

— Еще вождь русских комми Ленин писал, чтобы было бы большой ошибкой думать, — пошутил Том. — А ты, значит, решил последовать его совету.

— Не, не, не, — сразу начал отбиваться Джим. — Я его не только не читал, но даже и не слышал о нем.

— Что не мешает тебе пользоваться его советами. Про усиленный контроль за

Посмеялись все втроем. После чего братцы забрали записку для Сэма и откланялись. А Том, ругаясь и про себя, и вслух, неторопливо поднялся из кресла, отправившись в процедурную. Там его уже ждал один из охранников, он же — медик и массажист.

Все началось, как обычно, с тщательного осмотра и проверок всего — от состояния глаз, кожи и температуры до давления. Потом почти полчаса Томпсона ломали, мяли, топтали и гнули. После чего, истоптанный, но не сломленный, Томпсон вынужденно отправился отдыхать. Увы, но годы и раны брали свое…

Отдыхать Том устроился в спальной, на собственной кровати, мягкой и удобной. Но сон не шел. Мало того, что побаливало растревоженное массажем тело, ныли мышцы и раны, к этому добавились неожиданно пришедшие в голову мысли. Не то, чтобы совсем печальные, но какие-то слегка упаднические, если не панические. Почему-то подумалось, что стоило переиграть все по-другому. Что вместо службы в армии и писем Сталину надо было убегать куда-нибудь в Мексику, а оттуда — в любую другую страну Латинской Америки. Например, в Аргентину. С богатствами, что достались ему от погибшей банды Гарри, он мог устроиться в любой из этих стран. А после войны спокойно вернуться в Штаты. К этому времени и о нем, и о преступлениях Гарри и его дружков помнили бы только историки или часть мафиози. Те же миллионы, что у него есть сейчас, он, может быть, и не заработал бы. Но уж бедняком точно бы не был. И при этом жизнью и здоровьем рисковать точно не пришлось.

«Жил бы себе спокойно… пока… пока мафия не нашла, — внезапно подумал Том. — К тому же после войны, судя по воспоминаниям из ТОЙ жизни, у американцев вовсю работала своеобразная инквизиция. Как там… — он попытался уловить ускользающие воспоминания. — что–то вроде расследования антиамериканской деятельности. Так что вместо спокойной жизни миллионера пришлось бы бегать по Штатам от мафиози и агентов ФБР. А то и поехать воевать в Корею. Только не спецназовцем, а обычным Джи-Ай[4], так сказать серой скотинкой — пехотинцем. У которого шансы погибнуть при артобстреле или попасть в плен были намного больше, чем даже у спецназа. Просто потому что он дольше сидит в опасной фронтовой зоне…»

Внезапно Том вспомнил первую встречу с Нормой… Как он разглядывал комнату и полку с книгами. Потом они обсуждали роман Драйзера итонкости взаимоотношений Клайда и Роберты. А потом почему- то погас свет и в полной темноте они сидели, тесно обнявшись и целуясь, прямо на кровати. Еще несколько мгновений они молча ласкали друга, снимая одежду, слой за слоем. А едва спал последний слой, они оба, не сговариваясь, одновременно улеглись на заскрипевшую кровать. Некоторое время были слышны лишь ритмичные поскрипывания кровати да отрывистые вздохи. Затем Тому пришлось приглушить рвущийся из горла девушки крик долгим поцелуем… Да были времена… А потом он стал одним из фронтовиков, пусть и награжденных несколькими орденами, а она — знаменитой Мэрилин. И даже удивительно, что им удалось прожить вместе так долго и счастливо. И разойтись без страданий, когда любовь сошла на нет. Что, в общем-то, было ожидаемо — слишком уж разные жизненные условия, в которых они существовали и сосуществовали. Из-за чего им становилось все труднее и труднее понимать друг друга…

Потом была Эмми. Но она появилась тогда, когда Том уже практически отошел от дел «рыцарей плаща и кинжала» и потому с ней оказалось намного проще. Как и большинство женщин, она выходила замуж, чтобы иметь нормальную семью и детей. И вряд ли, при всем своем чисто американском прагматизме и французской влюбчивости, согласилась на столь длительные отлучки, какие приходилось терпеть Мэрилин. Впрочем, иногда и с ней приходилось расставаться надолго. Как сейчас, например. Или как во время командировки на Ближний Восток…

Командировки… Том иногда признавался, но только самому себе, ночью и под одеялом, что без командировок в горячие точки и без приключений ему скучно. Томпсон вспомнил, как называл таких парней доктор Хаус из медицинской службы АНБ — Адреналиновые наркоманы. — Он, вообще-то себя особым наркоманом не считал, но что-то подобное в собственном характере признавал. Если внимательно подумать, то иначе он давно бы ушел и из АНБ и даже из совета директоров Ай-Би-эМ. И никакие соображения о возможности влиять на ситуацию его не смогли остановить. Денег у него хватало, а ситуация… Несмотря на все усилия людей по обе стороны «железного занавеса» ситуация все равно скатывалась к старому сценарию противостояния. Причем, как заметил Том, этому способствовал ряд экономических и политических причин. Если с экономикой понять было не слишком сложно — тому же военному ведомству транзистор, на гражданском рынке стоящий семнадцать баксов, можно продать за пятьсот[5], причем имея гарантированный правительством сбыт… То любой из предпринимателей будет за конфронтацию. Тем более, что при наличии ядерного оружия реальную войну развязывать не хотел никто из политиков. С политикой тоже все было ясно. Даже сумевший прорваться к власти и удержать ее клан Кеннеди социалистическую доктрину не то чтобы ненавидел, но активно не любил. И уж конечно ее ненавидели эмигранты из стран социализма, которые весьма активно лоббировали антисоветские меры среди политиков. Ну, для большинства из олигархов социализм вообще являлся пугалом с семнадцатого года. И даже весьма продуктивная совместная работа в войну и после нее, и открытие рынков СССР для части американских товаров почти не изменило эти настроения. Скорее даже наоборот, у части элиты появилось желание не просто конфронтации, а обязательного обострения и полного унижения русских. Так, как это помнил Том из ТОЙ жизни. Пока, надо признать такая пропаганда не имела успеха у американцев, кроме уже упомянутых эмигрантов. Американцам пытались привить страх и ненависть к русским — а вместо этого постоянно получали что-то на подобие «живого народного интереса к чему-то настоящему и необычному». И даже администрации трех последовательно сменявших друг друга президентов из Кеннеди-Шрайверов балансировали на грани между конфронтацией и сотрудничеством. Почти как в первые послевоенные времена, когда Томпсону пришлось погулять по Европе. Именно тогда, во время одной из миссий в Польше, вспомнил Том, отвлекаясь от размышлений о политике, он и нашел Джо с Джимом. Воспоминания нахлынули столь явственно, что он даже почувствовал запахи и легкий ветерок, коснувшийся лица… Группа притаилась в кустах неподалеку от деревни. Внешне все выглядело мирно и спокойно. Само селение не безмолвствовало, до американцев доносился то лай собак, то млеяние — блеяние домашних животных. Настораживало только одно — ни в полях, ни на улицах не видно ни одного человека…