Гений автопрома

Глава 9

Конкуренция

Декабрь принёс разочарование. Волговский двигатель с головкой блока конструкции Камейши перегревался, невзирая на зимний мороз и конструкцию с мокрыми гильзами, омываемыми непосредственно охлаждающей жидкостью. Мы испытывали на полигоне НАМИ два экземпляра на старых такси, таких же ушатанных, как в Минске. Сами движки были откапиталенные, с новыми коленвалами, вкладышами, цилиндрами и поршневой. Я для себя сделал вывод, что заявленные его 90 лошадей мощности базового мотора при 4500 оборотах в минуту — чрезвычайно кратковременный допустимый режим. И дело не только в системе охлаждения, чью производительность придётся сильно увеличивать. Двигателисты института рассказывали, что на ЗМЗ невозможно добиться идеальной шлифовки шеек коленвала, какие-то овалы и радиальное биение присутствуют с нуля. Даже соосность хромает. Бережливый шофёр, использующий мотор внатяг, то есть как можно раньше включая повышенные передачи и газуя на малых оборотах, но особо их не раскручивая, и вправду способен пройти на «волге» 200 тысяч без капремонта, не превышая по шоссе скорости в 80–90 километров в час. Износ шеек и коренных вкладышей увеличивает биение коленвала, губятся его сальники — передний нормальный и задний верёвочный, масло льётся наземь как из ведра. Это же явление разрушительно сказывается на блоке цилиндров, куда менее жёстком, чем у моделей с сухими гильзами, особенно в чугуне. Больше оборотов — интенсивнее биение. Алюминий волговского блока трескается, из-за высоких вибраций возникают протечки, охлаждающая жидкость попадает в масло… Такая вот хорошая, надёжная советская машина.

Если подвести черту, то довольно паллиативным решением, не самым экономически разумным, а именно электроприводом клапанов мы совместными усилиями решали только одну проблему, обнажив ещё три — с коленвалом, жёсткостью блока, недостаточной производительностью помпы. И если помпа, по большому счёту, лишь навесной элемент, то изменение технологии изготовления коленвала и блока цилиндров уже представляет вмешательство в глубинную часть агрегата.

Все эти проблемы, в принципе — давно известные, конструкторы ГАЗа и ЗМЗ должны были решить давно. Или взяться за их решение. Или хотя бы сделать вид, что пытались. Нет, они потратили усилия, деньги и время на факельно-форкамерную модификацию. С известным результатом.

Поскольку борьба за двигатель происходила, главным образом, в стенах АЗЛК, Валя узнавала подробности наших неудач помимо меня, порой — практически одновременно. За неделю до Нового года поставила ультиматум: баста!

— Сергей, ты — не более чем чиновник министерства. Не Генеральный директор завода и не главный конструктор.

— Я — руководитель ЦКБ Минавтопрома. Подписавшийся сделать ГАЗ-24–10 вместо конструкторов завода. Помнишь сроки смены модельного ряда?

Мы тихо разговаривали за ужином, стараясь не отвлекать Мариночку. Она, раскрыв одну из своих любимых книжек, рассказывала Серёже сказку. Читать ещё, конечно, не умела. Только начала учить буквы, но содержание помнила, выслушав озвучку по несколько раз с Валей, с няней и со мной в роли чтецов-дикторов.

— Печь сама поехала по улице, по дороге, прямо к царю. Царь глядит в окно, дивится: это что за чудо? Вельможа ему отвечает: а это Емеля на печи к тебе едет! — Мариночка повернула книжку к Серёже, показав картинку, и добавила гордую отсебячину: — А наш папочка делает машины, они ездят лучше, чем эта глупая печь!

Мы с женой прыснули в кулак, но потом вернулись к серьёзному разговору.

— Когда ты, наконец, привыкнешь, что любой советский план — не догма, а руководство к действию? Всего лишь задающий вектор, направление. Ты уже завалил торжественное задание партии — отдал «руслан» удмуртам. Поскольку ничего подобного для замены «волги» не разработано, о постановке на производство принципиально новой модели можно забыть лет на пять, а то и больше. Там сдохнет или ишак, или падишах.

— Или содрать. Белорусы, например, надумали следующую версию «березины» раздуть по габаритам до «Ауди-100». И, не напрягаясь, слизать многие технические решения. Например, считая мотор V6 слишком дорогим и сложным, прицепить к отработанному на МАЗ-21067 4-цилиндровому пятый цилиндр в ряд, тогда получится снять 100 лошадей с 2 литров объёма, оставив всего пару клапанов на цилиндр.

— И что плохого? Для серийной неспортивной машины чуть больше тонны — 100 лошадок нормально, — Валя не поняла моего возмущения.

— Когда мы делали первую «березину», лозунг был «лучше Ауди», ты же помнишь. И получилось! А сейчас тот коллектив распался, часть работает у японцев, я свалил в Москву и утянул Журавлёву, пришедшие после покатились по линии наименьшего сопротивления. Предлагаешь и мне эту линию? Тогда пусть ГАЗ штампует двадцать четвёртую в исходной конфигурации бесконечно долго. Организациям её продают по 2500 в убыток, ниже заводской себестоимости, гражданам — чуть дешевле «жигулей», на несколько десятков тысяч в год сбыта хватит… А ближе к 90-м годам передерём какой-нибудь «крайслер» или «фордик», бестселлер года эдак 1970-го.

— Серёжа, не перегибай! «Волгу» надо оперативно менять на автомобиль, спору нет, но никто не неволит тебя наладить выпуск обновления в 1982 году — хоть порвись.

— Я сам себя загнал в ловушку, спровоцировав закрытие проекта 3102. Не я один ту «волгу» угробил, но её можно было бы довести до условно-удовлетворительного состояния. Чем я, собственно, и занимаюсь, только впихивая внутрянку от 3102 и частично от «руслана» в старый кузов от ГАЗ-24. Основной аргумент был — скорость внедрения, и она потеряна.

— Значит, как будет — так будет, — заверила благоверная. Не вмешался бы — люди продолжали бы мучиться с 3102, разбивались из-за отказов передних тормозов, а параллельно с конвейера сходила бы ГАЗ-24, старая и дремучая, но освоенная и заводом, и водителями. Что, собственно говоря, и происходит, минус проблема номер 3102.

Я допил чай.

— Сам именно этим утешаюсь. Честно? Даже когда слова одни и те же, произнесённое тобой вызывает больше доверия.

— Я в нашей семье — главный технический авторитет? — заулыбалась Валя. — Не знала, спасибо.

— С Рождеством Христовым, дорогая.

— Упс… Правда?

— Католическим, протестантским и у некоторых православных церквей — тоже.

Она напрягла лобик.

— Ага… Но наше православное Рождество — после Нового года?

— Также весьма настойчиво не рекомендуемое к празднованию, что и 25 декабря.

— Мой муж — диссидент! — тонкая морщинка на её челе разгладилась.

— Но если не забуду поздравить тебя с русским православным 7 января, то диссидент дважды…

В семейном тепле пролетели очередные выходные, последние перед Новым годом. Понедельник пришёлся на 28 декабря, то есть до вечера 31 — сплошные отчёты, поздравления, официоз и расслабление после официоза. На свежую голову пришла простая и очевидная мыслишка по поводу обновления двигателя для ГАЗ-24, припасённая к реализации на январь, но Житков заставил поторопиться.

После утренней министерской планёрки кивнул мне и бросил:

— Штирлиц, а вас я попрошу остаться.

«Семнадцать мгновений весны» были по-прежнему очень популярны, улицы буквально вымирали в часы показа очередной серии. Что характерно, автомобильные воришки не усердствовали и не трогали оставленные без присмотра автомобили. Криминальные личности — они тоже граждане СССР, не чуждые привычки зависнуть у телевизора.

— Парашют закопал, «Беломор» не курю, с русской пианисткой не балуюсь. На чём я спалился, герр группенфюрер?

Обозвать советского министра генеральским званием СС — это что-то запредельно крамольное, на уровне измены Родине, но в узком кругу такие шутки бытовали, никого не смущая.

Хорошее настроение босса поугасло, когда я признался, что не стоит рапортовать родной партии о прорыве в самом сложном моменте модификации ГАЗ-24 — поиску замены мотору ЗМЗ-24д. Во время последних проб из-за выхода из строя клапанного электромагнита тарелка стукнула о поршень со всеми вытекающими последствиями. «Волгу» притащили на АЗЛК на буксире, мотор отправился в новый ремонт.

— То есть, как говорят буржуйские маркетологи, на мейнстрим…

— На мейнстрим у нас мотора нет, Анатолий Анатольевич.

— Твою туда и налево!

Вот и пришлось выстреливать заготовку, припасённую на потом.

— Зато есть идея, подсмотренная в Минске. Третье поколение «березины» получит 100-сильный атмосферный движок, собранный на базе того же от ВАЗ-2106, но с добавлением пятого цилиндра. Решение подсмотрено у немцев, «Ауди-100». У ГАЗ-24 подкапотное пространство больше, чем у «березины»!

Житков призадумался.

— Интересно. Но несбыточно. Во-первых, на ЗМЗ нет чугунного литья блоков, а белорусы лишние десятки тысяч моторов в год не осилят. Во-вторых, «волга» тяжелее «березины», как ни крути. Значит, вопрос тяговитости двигателя на малых оборотах ты вряд ли решишь, а он важен.

Но меня сложно было остановить.

— Тогда в январе лечу в Уфу. Без обновления производственного оборудования на ЗМЗ мы никуда не уедем, но чтобы рапортовать об успехах к очередному Пленуму ЦК КПСС, хочу проверить возможность лить блоки в Уфе, а конечная сборка пусть останется на ЗМЗ. Что же касается тяги… Поиграем с фазами газораспределения, — я увидел его скептическую мину и торопливо добавил: — Никаких электромагнитиков, я понял. Только традиционный распредвал.

Министр повертел ручку в руках.

— Сергей, а может — не будем мудрить? Купим лицензию? Тем более вот какое дело…

Сказать, что на меня дальше обрушился ушат воды, скорее горячей, чем холодной, значит — ничего не сказать. В качестве «подарка к Новому году» Житков сообщил, что моя должность в штатном расписании министерства упраздняется, я перевожусь в замминистры, что сулит прибавку к окладу в 50 рублей (спасибо! спасибо! спасибо!), только внутри всё замерло: небось, ради этих 50 придётся впахивать на 1000 рублей больше… Он не обманул мои худшие ожидания: кто-то наверху вспомнил, что самородок в области инноваций (то есть я, если вдруг непонятно) почему-то палец о палец не ударил в области совершенствования внедорожников в порученной мне категории — массой до 3.5 тонн, о чём неоднократно говорилось на совещаниях разного уровня.

— Может, ну его? Вернусь в Белоруссию. На МАЗ возьмут, на «Тойоту». В Могилёве вообще Генерального предложат, не сомневайтесь. Поймите, Анатолий Анатольевич, я на АЗЛК достиг потолка возможностей. Перестраивать целый сектор отрасли — не для меня. Предложите должность зама по инновациям другому. Неужели нет желающих?

— Желающих вырасти до моего зама — пруд пруди, — Житков навалился увеличивающимся с годами пузиком на край стола. — Но сплошь кандидаты, которых я называю ретрансляторами. Отдашь им команду, доведут до подчинённого, выслушают ответ и доложат, почему не представилось возможным. А сам? Не ретранслировать спущенное сверху или помычавшее снизу, а самому включить голову и решить вопрос? Таких мало. Ты, Брунов, порой делаешь массу глупостей, но всё же стремишься прорваться к цели. Поэтому не залупайся, а слушай. Минобороны просит составить список армейских внедорожников из стран Варшавского договора и НАТО. Исследуем, там будем решать — покупать лицензию или бессовестно копировать, второе предпочтительнее, сам понимаешь. Не столь велика ноша, никто от тебя не ждёт заместить УАЗ-469 чем-то особо совершенным собственной разработки. Усёк? Уйти вниз в Белоруссию или в Тольятти всегда успеешь.

Последний аргумент был разумным. Я затворил за собой дверь его кабинета и отправился в свой — писать для самоуспокоения новогодние поздравительные открытки и думать.

Что бы я хотел увидеть в качестве модели, сменяющей УАЗ? «Мицубиси-Паджеро»!

Кстати, с ним связано одно весёлое воспоминание из прошлой жизни. Пригнал лет за пять до моего перемещения в прошлое на реставрацию свой олд-таймер один испанец, оглядел стоящие у боксов машины… и начал ржать. Оказывается, слово Pajero у них читается как «пахеро» и означает «дрочила». А возле нашей станции стоял «Пахеро-Спорт»! То есть любитель пикантного дела в качестве спортивного увлечения. Позже я узнал, что в испаноязычные государства эта машина поставляется как «Мицубиси-Монтеро», ничем не оскорбляя местные приличия.

Надо только узнать, существует ли «Паджеро» в 1981 году. А кто ещё?

«Крузак», само собой. «Ниссан-Патрол». Из американцев… «Джип» серии Си-Джи какой-то там по номеру, он мелькает в каждом кинобоевике про американскую армию. Британский «Ленд-Ровер». Немецкий «Гелендваген»? Но, блин, «гелики» такие дорогущие… Зато как обрадуются генералы, получившие право выкупить эти машинки по остаточной стоимости после испытаний. Самому невезучему из них останется румынский «Аро», нельзя же обойтись без производителей из Варшавского блока.

К чёрту! До Нового года ничего не собираюсь решать. Более насущное — как встретить праздник.

Приедут папа и мама из Харькова. Наберу Минск, пусть те бабушка и дедушка Мариночки тоже услышат её голос, но чтоб ничего не могли сказать ей глупого. Посидим… Машка с её хахалем нагрянет. Накануне будет торжественный приём в министерстве и столь же торжественный на АЗЛК, я придумал хитрый ход, поскольку время мероприятий совпало: проситься на завод в качестве представителя министра автопрома. Там 30-го будет банкет, но только для взрослых, детки посидят с моими родителями, а я лелею мечту: как только Мариночка пойдёт в школу, затем и сынок начнёт учиться, обязательно достану им через ЦК билеты на Кремлёвскую ёлку. Говорят, испытание нервов ещё то, родителей в Кремлёвский Дворец Съездов не допускают, приходится ждать снаружи, подпрыгивая на морозе, ровно как Андрей Мягков в фильме «С лёгким паром», бубнивший «надо меньше пить». Потом вываливает тысячная детская толпа, в которой нужно каким-то чудом опознать и отловить своё чадо, возможно, по ошибке одетое в чужую шубку или шапочку. Этот стресс предстоит ещё не в ближайшем году…

В уходящем меня ждал другой стресс. По ходатайству трудового коллектива АЗЛК на праздничный банкет приглашены артисты Московского театра сатиры, обещано присутствие Андрея Миронова, моего главного конкурента.

Смех смехом, к нему Валентина пылала хоть платонической, но нешуточной любовью. Мы четырежды ходили в этот театр, два спектакля шли с его участием, а уж если по телевизору крутили «Соломенная шляпка», «Бриллиантовая рука» или «Невероятные приключения итальянцев в России», все домашние дела если не игнорировались, то откладывались или делались заранее. В назначенный час драгоценная присыхала к экрану, а попытка переключить на второй канал с оправданием «там же — футбол» грозила бы скандалом.

Мог и не идти. Но супруга — член того самого трудового коллектива и вполне способна отправиться на банкет без меня. А там чем чёрт не шутит. «Вы привлекательны, я — чертовски привлекателен…», и далее мне останется цитировать не «Обыкновенное чудо», а другой киношедевр: «Вы — рогоносец, Бонасье!» Поэтому, не имея возможности похоронить опасное начинание, пришлось его возглавить.

В общем, по старой схеме: Машка «занятая», потому что с кавалером, с детьми осталась Марьиванна, ибо бабушка с дедушкой приедут лишь утренним поездом, мы с Валентиной, подготовленной к праздничному ужину тщательнее, чем авианосец к выходу в море, отправились в заводскую столовую, превращённую на один вечер в ресторан для руководства, ИТР и передовиков производства. «Конкурент» сотоварищи задерживался, что неудивительно: артисты рубили бабло сразу на нескольких выступлениях за вечер. После 1991 года такие банкеты назовут корпоративами, а шабашники от эстрады будут заряжать многие тысячи долларов за короткое явление гостям. На излёте 1981 года расценки существовали более чем умеренные, госконцертовские, артисты получали всего по десятку рублей с каждого завода, оттого и стремление окучить минимум четырёх заказчиков за вечер.

Торжественную часть скомкали до четверти часа, после чего покинули актовый зал и оккупировали столовую, где начался бенефис… меня.

Клянусь, не ожидал.

Первым благодарил Генеральный, потом пред парткома, за ним профком, начальники цехов… Да, в роли помощника министра я парил как бы выше их, но ни разу на моей памяти ни министерским, ни ЦКовцам не пели столько дифирамбов. Порой чувствовал себя на собственных похоронах, так хорошо принято говорить лишь о покойниках. Кстати…

Вырвал микрофон едва ли не силой. Руки крепкие по-прежнему, эспандер всегда в кармане, в Горьком посеял не последний. Вот и пригодилось.

— Товарищи! Невольно хочется припомнить слова песни Владимира Высоцкого «я жив, снимите чёрные повязки». Честное слово, я невероятно признателен, но живому человеку вредно слушать столько похвал. Зазнаюсь, загоржусь, перестану видеть края. Моя супруга, прекрасно вам знакомая, пострадает первой. Скажет дома: «вынеси мусорное ведро» и услышит в ответ: «на что растрачиваешь силы гения советского автопрома?» — собравшиеся, все пару-тройку раз успели остограмиться, подхватили шутку, рассмеялись, я продолжил: — На самом деле, все мои потуги пропали бы втуне, если бы не замечательный коллектив автозавода. Вы — лучшие, наши машины — лучшие. Вы — настоящие гении автостроения. Я вами горжусь и безмерно счастлив, что сохранил за собой пост руководителя ЦКБ, тружусь по-прежнему в стенах АЗЛК с вами плечом к плечу. Мы — вместе, друзья и товарищи! С наступающим Новым годом!

А тут никакие силёнки не спасли. Меня окружили человек восемь здоровенных мужиков, не разбрасывать же их в стороны КГБшными приёмами, это не горьковские гопники. Начали качать, я только прижимал микрофон к груди и шептал в него: не уроните.

Пить пришлось с директоратом, технологами, бухгалтерией, цехами, гонщиками… Не опрокидывал рюмку, а только чуть касался губами, чтоб не развезло в самый неподходящий момент, когда понадобится караулить Валю. Конечно, верю ей больше чем себе, а внутри червячком крутится мыслишка: вдруг сунет ему номер телефона… Сегодня моя дражайшая ярче, чем Наталья Фатеева в молодости, партнёр Миронова по фильму «Три плюс два».

Наконец, случилось страшное, мы повалили обратно в актовый зал. Жаль, что не через улицу, глоток морозного воздуха не помешал бы.

Начали Александр Ширвиндт и Михаил Державин, возможно, они вспомнили бы, как меня вызывали на сцену театра в качестве главного конструктора «березины», но сейчас с некоторой торопливостью отработали шикарный диалог «Про хорошо неизвестного артиста».

— Это нам хорошо неизвестный Закадр Внекадрович Нетронутый. Мне сейчас пришла мысль… Где же она? — Ширвиндт начал торопливо перебирать записи в поисках «экспромпта». — Ах, вот она…

Зал хихикал, смеялся, к концу миниатюры рыдал от смеха.

А у меня что-то сжалось внутри. Видел в той жизни, как эти гении театра, эстрады и кино постарели. Читал откровения Александра Анатольевича: «К старости вообще половые и национальные признаки как-то рассасываются… Я глубоко пьющий и активно матерящийся русский интеллигент». Оба умерли. Андрей Миронов уйдёт гораздо раньше, увы. Смотрел на их довольно молодые лица. Грустил о неизбежности прекращения земного существования и одновременно пытался сказать себе: радуйся, что они все живы. Пока.

Может, Ширвиндту, Миронову, Папанову, Никулину и сотням другим публичных личностей, обожаемых в Советском Союзе, да хотя бы одному, повезло как мне — убежать от старости в эту улучшенную версию прошлого?

Наталья Фатеева, кстати, была ещё жива на момент моего переброса в прошлое. 90 лет! Дай бог ей здоровья.

А потом заиграла музыка, вышел «соперник» и исполнил песенку, написанную для ещё не вышедшего в прокат фильма «Кое-что о губернской жизни». Тот фильм как-то проскочил мимо моего внимания в прошлой жизни, отнюдь не хит — не «Блондинка за углом» и не «Человек с бульвара Капуцинов».

Миронов пел:

Мы девятнадцатого века

Трудолюбивые сыны,

Для процветанья человека

Мы дружно действовать должны.

Но вот соблазн цивилизаций:

Обогатиться, нализаться,

И, не заботясь о душе,

Стремиться сунуть dans la poche.

(Стихи Л. Лиходеева).

И исчез. Затащить артистов за банкетный стол и развести их на беседу не удалось.

Супруга разочаровалась.

— По телевизору импозантнее. Уставший какой-то… Песня невыразительная. Помнишь: «Женюсь, женюсь, какие могут быть игрушки», или «Шпаги звон как звон бокала»?

Мы сели обратно за стол, и я тихонько сжал её руку. Сделал вид, что вступился за Миронова.

— Он — молодец, всё про нас! Когда я звал тебя замуж, тоже относился серьёзно, без игрушек. И сейчас подниму звонкий бокал за свою лучшую в мире жену, а чтоб поддержал весь завод — за лучшего врача АЗЛК!

Выполнил угрозу, заводчане охотно опрокинули рюмки и бокалы за Валентину Брунову.

Позже она тихо произнесла:

— А что такое «сунуть dans la poche»?

— Ох, ты такое спрашиваешь… Сама подумай, что и куда можно присунуть, иначе как по-французски не называемое, чтоб не вырезала советская цензура.

— Правда? Фу-у!

Миронов пал в её глазах, муж заработал баллы и победил в конкурентной борьбе.

Вообще-то dans la poche выражение довольно известное даже за пределами Франции, означает нечто вроде «дело в шляпе». То есть в контексте песни — удачно обстряпать делишки. Но если Валя вообразила какую-то пошлость, я не виноват. Практически.

Сам Новый год в семейном кругу прошёл без сучка без задоринки, лучше, чем долго подготавливаемое правительственное мероприятие, главное — душевно. Новогодний «Голубой огонёк», как я заметил, а это самое обязательное украшение застолья, экран телевизора — это окно в некий общесоюзный праздничный мир, был очень грамотно смонтирован. Выступления любимых артистов, требующие внимания, сменялись хороводами «а-ля рюс» в исполнении народного ансамбля «Берёзка», то есть создавалась пауза, чтобы выпить и закусить. А также уложить детей, коим разрешили не отправляться в кровать до половины первого ночи, но всему есть предел.

За окном не бухала канонада из римских свечей и петард, никто не пытался создать иллюзию начинающейся Третьей мировой войны, обычные хлопушки, не громче открывающихся бутылок шампанского, раскидывали только крохотные бумажные кружочки, а бенгальские огни рассыпали искры вообще бесшумно.

Хорошо было праздновать Новый год в СССР!