Гений автопрома

Глава 16

Рашн хаммер

По новостям прошло сообщение об успешном испытании на околоземной орбите новейшего реактивного двигателя, в котором источаемое из сопла вещество раскаляется за счёт энергии ядерного распада. То есть в Советском Союзе построен действующий космический буксир, пусть не очень большой тяги, способный работать месяцами, сообщая ускорение пилотируемому кораблю по направлению к Луне или даже к Марсу. В планах партии создание целой эскадры таких буксиров, чтоб привычные кислородно-керосиновые ракеты выталкивали полезную нагрузку на самую низкую орбиту, возвращаясь обратно на Землю, а ядерные толкачи поднимали станцию, корабль или спутник на нужную высоту.

Я услышал эту новость в утренней сводке по телевизору, перед минуткой о спорте и погоде, а по приезду на АЗЛК обнаружил в цеху, отданном под эксперименты ЦКБ, списанный для наших опытов замученный УАЗ-469. Контраст так резанул по сердцу! Кто-то сумел продвинуть фундаментальную науку и космическую технику в 1982 году дальше памятного мне 2025 года, в той реальности ни США, ни Китай, про Россию вообще помолчу, не располагали подобными ядерными двигателями для космоса, а путешествие на Марс откладывалось до введения в строй «СтарШипа», взрывающегося с завидной регулярностью. Но с автомобильной техникой в категории внедорожников одинаково хреново там и здесь. В 1982 году в гагаринском СССР продолжал выпускаться УАЗик, мало продвинувшийся технически от «виллиса» времён Второй мировой. Если положить руку на сердце, а заодно допустить, что в космической отрасли орудуют попаданцы из будущего и легко решают куда более грандиозные задачи, то я, очень скромный гений-реформатор автопрома, преуспел неизмеримо меньше. Американцы, кстати, тоже катаются на прямых потомках «виллиса», будущий «хамви», в гражданском варианте «хаммер», ещё только вызревает.

Леопольд, не обладавший талантом читать мои мысли, не понял, отчего я со злостью пнул колесо УАЗа.

— Что-то случилось, пан директор?

Паном директором звался персонаж, исполняемый Спартаком Мишулиным в телепередаче «Кабачок 13 стульев».

— Случится, если завалишь задание. Кузов — снять. Двигатель, трансмиссию и мосты поставить на его раму от «крузака».

— То есть собрать «Тойоту Ленд-Крузер» с кузовом этого ушлёпка. Скрестить козла и трепетную лань… — он пожал плечами. — Сделаем. Две недели.

— Самодельщик в гараже управился бы за 10 дней один. Не забудь: двери со стеклоподъёмниками, сиденья от «тойоты». Между проёмами дверей закрепи мощную раму типа каркаса безопасности для раллиек, чтоб при опрокидывании товарищам военным головы не посрывало. Знаешь народную мудрость? Одна голова — хорошо, а вместе с телом — лучше.

Мой зам не слышал шуток Николая Фоменко и принял остроту как проявление начальственного креатива, вдохновился и засучил рукава, взяв в помощники двух рабочих. Снять кузов, вздёрнув его подъёмником — дело нескольких десятков минут. А вот разместить на ржавой раме УАЗа (надеюсь, не забудет её покрасить) агрегаты японки — задача со звёздочкой, крепежи другие, да и дизельный мотор несколько крупнее УАЗовского.

Переговоры с семейством Тойоды были непростые. Фирмачи сравнительно легко и дёшево отдавали право копирования вместе с документацией при условии, что начинка «крузера» предназначается исключительно для военных машин внутри СССР. Но их трёхлитровик казался чрезвычайно заманчивым для мелких грузовиков и бусов, ничего подобного в СССР не производилось. К тому же он был с нижним распредвалом и, при обновлении оборудования, вписывался в привычные технологии Заволжского моторного завода, его постановка на производство не сулила непреодолимых трудностей. В общем, заплатили много, но только за мотор и коробку. Раздатку и мосты мне поручили слизать с американских, незначительно изменив и защитив авторство внутри СССР. Кто против? Я — не против получать копеечку с каждого экземпляра. Для демонстрации пока распорядился оставить комплектующие от «тойоты», не растрачивая время на сращивание японского с заокеанским.

Лето 1982 года практически полностью ушло на запуск всех начатых проектов — переделку «рашн хаммера», подготовку к переводу ГАЗа на параллельный выпуск старой и обновлённой «волги» с постепенным отказом от первого поколения. Слетал в Уфу, где началась работа над двигателем VVT, пока стендовый вариант с единственным цилиндром, и его запуск внушал оптимизм.

В июле выхлопотал путёвку в Ялту. Конечно, для «всего лишь» замминистра никто и не думал создавать в Крыму условий как для партийной элиты в Форосе или личного гостя Алиева в Карабахе. Но отдыхали хорошо, весело и довольно беззаботно.

В Ялту приезжали артисты. Машка, принесённая в жертву, осталась в санатории с детьми, мы с Валей посетили концерт Валерия Леонтьева. Мне он запомнился в той жизни в основном как исполнитель развлекательно-попсовых песен «Августин», «Казанова», «Зелёный свет», здесь, довольно неожиданно для жаждущей лёгкого жанра курортной публики, исполнил лирическую «Ненаглядная сторона» (стихи И. Шаферана):

Тихо дрожит вода,

Ивы глядятся в пруд,

Так каждый раз спешу сюда,

Словно меня здесь ждут.

Дарят простор поля,

Дарят покой леса.

Как ты могла, скажи, Земля,

В сердце вместиться вся?

— Интересный он, — шепнула Валентина во время инструментального проигрыша. — Немного грустный, загадочный, а хочет казаться разбитным. Однодневный?

— Ты спрашиваешь о его карьере в той реальности? Весьма успешная. В этой — желаю ему удачи.

Обычное крымское времяпровождение отдыхающих — завтрак, пляж, послеобеденный сон, томные вечерние прогулки — был прерван дня за четыре до отлёта. С утра дежурная по этажу сообщила, что мной интересовались из управления делами Совета Министров Азербайджана. Моё опрометчивое, а, быть может, далеко идущее обещание Алиеву в содействии принесло свои плоды. Через сутки на наши головы обрушилась целая делегация выходцев из Нахичевани с министром тяжёлой промышленности во главе.

Встречу восточные люди организовали с восточной пышностью — в виде пикника на диком пляже, часть которого оградили «волгами» и цветными лентами, посреди «режимной» зоны установили шатёр, внутри накрыли стол, достойный падишаха. Я прикинул, что цена каждого автомобиля, если ему предстоит родиться на территории их республики, возрастёт на добрую тысячу рублей, чтоб отбивать представительские расходы, с запуском производства связанные.

Поскольку курортная обстановка и близость тёплого моря меня расслабили, я поддался обволакивающему воздействию коньяка «Апшерон» и через непродолжительное время сидел с министром едва ли не в обнимку. Обе женщины, чтоб не мешать стратегическим переговорам, пасли детей у самого уреза воды, Мариночка и Серёжа соревновались в бросании гальки в набегавшие волны.

Министру сказал:

— Дорогой Рашид-муаллим! Право, неловко от затраченных ваших усилий и денег. Я обещал Гейдару Алиевичу содействие и сдержу слово. Но в следующий раз приезжайте ко мне в Москву, в ЦКБ. Там под рукой документы, образцы. И всё получится!

— Нет, Сергей-муаллим. Гейдар Алиевич велел ехать немедленно. А поскольку вы на отдыхе, приношу извинения, что помешал, вину пытаюсь загладить нашим скромным подарком.

Маша и Валя, малость схуднувшие на санаторском питании, за этот вечер и наверстали, и перебрали калории. Я — тем более.

— Из-за чего такая срочность?

Азербайджанец сделал знак спутникам удалиться, мы остались вдвоём в компании центнера еды и питья, он понизил голос.

— У нашего лидера есть могущественные друзья в Турции. А Турецкая республика желает иметь свой внедорожный автомобиль, независимый от производителей других стран НАТО. Поскольку у нас есть прецедент с размещением завода «Тойота» на территории СССР…

— То совместное советско-турецкое предприятие на территории Азербайджана сам Аллах благословит! Не пугайтесь, дорогой Рашид, и у меня партбилет в кармане, но коммунисты тоже под богом ходят.

Он расцвёл.

— Теперь главное, чтоб одобрил и ЦК. Гейдар Алиевич решит это в ближайшие неделю-две. Он настаивает, чтоб вы возглавили завод.

— И обещание помочь сдержу, но без переезда в Азербайджан, Москву не оставлю. Я обеспечил открытие легкового производства на МАЗе в Минске, мотаясь в командировки, но переехал, только когда запускался конвейер. Мне же не нужно контролировать стройку, в строительных делах мало разбираюсь. С меня главное — подбор и обучение руководящих кадров, определение перечня закупаемого оборудования, разработка проекта внедорожника. Но есть условие… — под воздействием алкогольных паров мне было трудно выдерживать твёрдость, а надо. — Назначение ключевых фигур — Генерального директора, главного инженера, главного технолога, главного бухгалтера и главного экономиста производится исключительно по деловым качествам. Чей-то родственник, протеже, земляк из Нахичевани, это не имеет никакого значения. Скорее всего, до подготовки национальных кадров будут привлекаться опытные производственники из европейской части России, за которых поручусь лично.

Он поскучнел.

— Вы не совсем понимаете наши особенности…

— Именно поэтому ставлю это условие. В противном случае ограничусь проектной поддержкой, а оргвопросы поручайте другому.

Министр подумал-подумал, на его лице читались метания: как сообщить про мою дерзость Алиеву, потом махнул рукой.

— Лишь бы не армяне. Но вы зря отказываетесь от переезда. Не представляете, какие условия обеспечим!

— Согласен на половину. Но из Москвы. От конечной цели, появления Азербайджанского автомобильного завода, это никак нас не отдаляет. Где планируется его расположить?

Видимо, сманивание моей персоны входило в одну из его задач, поставленных Первым секретарём, и он её завалил. Поэтому на вопрос о локации ответил не слишком охотно.

— Около Кировобада. Там есть инфраструктура, оставленная военными, коммуникации, железнодорожное сообщение. Тысяч 30 машин в год планируем.

То есть хотя бы 20 тысяч. Уже есть, за что бороться.

— Уважаемый! Жду вас или кого-то из ваших специалистов в Москве. Я немедленно звоню в ЦКБ, чтоб ускорили подготовку прототипа. Мои люди собирают внедорожник из узлов «Тойота Ленд-Крузер» на раме и в кузове УАЗ-469. Проект двигается быстро, и никаких вложений с азербайджанской или турецкой стороны не нужно. Нам останется сделать красивый и удобный кузов на том же шасси. Привлеку Минобороны, скажу: это будет «генеральский УАЗ», они точно поспособствуют.

— Хорошо… Как прав был Гейдар Алиевич, решив вас привлечь!

— Кстати. А какова была бы полная сумма, согласись я на переезд?

Министр снова налило коньяка — себе и мне.

— 10 тысяч рублей в месяц. Большой дом в Кировобаде.

— То есть половина — это 5 тысяч и однушка в Москве.

— Мало?

— Ну что вы. Я не столько торгуюсь, сколько прикидываю, как отработать деньги. Часть этих тысяч улетит на поездки, которые не оформлю как командировку за счёт министерства, да и дни придётся писать себе в качестве отпуска за свой счёт. Для вас неожиданно? Это — Москва, там должно быть стерильно. А оставив должность в министерстве, лишусь части возможностей, очень полезных для нашего проекта.

— За наш проект! — он поднял рюмку и выделил тоном слово «наш».

Мы выпили, закусили (как во мне столько помещается?), прервали уединение и вышли к берегу. Валя посмотрела на меня, и улыбку смыло с её лица.

— Ты угадала. Улетаем. Но следующее лето проведём на берегу Каспия, и оно будет куда более роскошное.

Женщины не хотели возвращаться в Москву, но перенесли необходимость стоически. Громко протестовала только Мариночка, Валя клятвенно обещала ей вернуться в Ялту через две недели, наивно полагая, что забудет. Я уж воочию видел, как буквально с завтрашнего дня и до конца лета супруга ежедневно будет атакована одним и тем же вопросом: «Две недели прошли? Едем на юг?»

Прилетели к вечеру, я помог выгрузить вещи из такси и, не отпуская водителя, помчался на АЗЛК, где ждал предупреждённый Леопольд.

Ну что сказать… Они впихнули потроха от «Тойоты» на раму УАЗа. Сверху водрузили УАЗовскую коробку. Но презентовать микс из двух машин в таком виде не рекомендовалось категорически.

— Леопольд, подлый трус, она хоть заводится и едет?

— В лучшем виде! Двигается куда бодрее, чем выглядит.

Списанный УАЗ, ржавый и с подранными сиденьями, был без тента, капота и решётки радиатора, дверцы остались без стеклоподъёмников.

— Так, народный умелец… Сегодня 22 июля, четверг. Во вторник нагрянет высочайшая комиссия. Не Генеральный секретарь, чуть пожиже, но от произведённого на них впечатления зависит примерно… всё.

— Два рабочих дня⁈ — взвыл было подчинённый, но тут же получил взбучку, что не два дня, а около пяти суток, сам я собираюсь жить на АЗЛК, прямо сейчас пусть поднимает людей, из дома, из отпусков — до лампочки, цена вопроса высока.

Про 5 тысяч и квартиру в довесок к моим нынешним доходам я умолчал. Иначе и ему захочется кусочек. К телефонному аппарату он побрёл, стимулируемый только угрозами.

А я нацепил чёрный х/б комбинезон и засучил рукава.

Да, падаван не солгал, машина завелась, двинулась, ручка раздатки вроде перемещается нормально. Ездовые качества придётся опробовать позже.

Вооружившись ключами, я открутил позорные сиденья, снял дверцы. Подогнал крышку капота, аккуратно подшлифовал вырез в морде, потому что двигатель и радиатор «тойоты» не поместились, железные рёбра охлаждения выперлись над бампером. Затем, орудуя «болгаркой», принялся счищать ржавчину.

Вернулся Леопольд.

— Завтра выйдут и в выходные поработают. Сегодня только Екатерина…

— Значит, вдвоём. Лижем кабину, затем завтра красим зелёным — хоть баллончиками из хозмага, не впервой. Но лучше компрессором из покрасочного цеха. Бамперы и колёсные диски чёрным. Сиденья от «волги», можно старой, лишь бы целые. Далее, вместо средней дуги намертво вваривается каркас безопасности, задние пусть остаются трубчатые, тент вернуть на место… И ещё, нужен второй УАЗ в родном исполнении, для сравнения.

Впрочем, с вторым я решил вопрос элементарно и сам: пригласил на смотрины инженеров-автомобилистов из Минобороны, попросив приехать на УАЗе, у них этого добра богато. Состыковал всё не на вторник, на среду. За это время ушатанный «рашн хаммер» приобрёл относительно непозорный экстерьер.

Азербайджанцев заявилось всего двое, один был мне знаком по свите Рашида. Я запихнул их к армейцам, и мы покатили на полигон НАМИ. Сам рулил «УАЗико-тойотой», отмечая, что он далёк от комфортности, пусть даже самой аскетической, японского донора.

Поскольку нужно было выбираться за противоположную сторону Москвы, к северу от овала Кольцевой, катались мы больше часа. Я видел, что оба восточных мужчины наверняка привычные ездить на чем-то не хуже «волги» или «людмилы», не дураки вкусно поесть и мягко поспать. Пусть ощутят прелесть дороги на ульяновском чудо-вездеходе.

Если кратко, по прибытии на полигон оба совершенно не испытывали чувства благодарности ко мне за первую часть экскурсии.

— Прошу прощения, уважаемые. Вы ехали при закрытых стёклах, только форточки. На новых внедорожниках будут стеклоподъёмники, а на особой генеральской серии, как я рассчитываю, и кондиционеры. Вас же не хотел подвергать риску быть обрызганными из-под колёс встречных машин, похоже, начинается дождь.

Дальше началось шоу. Один пузатенький кавказец и армейский майор пересели ко мне, и я втопил. Правда, не отрывался от второй машины, за рулём которой сидел отнюдь не раллист.

— Начнём с простого: преодоление вертикальной стенки, скажем, в 40 сантиметров высотой. Останавливаемся, я переключаю раздатку на пониженную передачу два к одному, одновременно врубается передний мост. Едем! А теперь смотрим, как упражнение удастся нашему коллеге.

Естественно, не получилось. Капитан покинул кабину с гаечным ключом наперевес и повернул муфты на обеих передних ступицах.

— А теперь представим, что препятствие обнаружилось под обстрелом врага… Да пусть и в мирное время, но УАЗ остановился в луже, вода и грязь до подножки, каково?

Второй аргумент, кажется, подействовал на азербайджанца куда убедительнее. Тем более дождь усиливался, что мне на руку. Я велел всем тщательно пристегнуться и погнал по бездорожью.

Мы легко оторвались от УАЗа, машина местами буксовала, но ни разу не застряла до такой степени, что пришлось бы просить пассажиров подтолкнуть или пихать ветки под колёса. Остановились на твёрдом грунте.

— Товарищ майор, ваш водитель выберется? Или посмотрим?

Военный кивнул, а что ему оставалось, и мы снова потащились по грязи, во многих местах она поднималась выше ступиц и подножек. Начался второй круг того же маршрута. На самом тяжёлом месте обнаружился УАЗ, прочно севший на днище, азербайджанец, перепачкав брюки и штиблеты, пытался толкать, не преуспев.

Мы вытащили их тросом и вместе выкарабкались на сносную часть испытательной трассы. Несмотря на дождь и отсутствие защиты по бокам, второй восточный мужчина предпочёл перебраться ко мне и убедился, что по МКАД внедорожник идёт 130 и больше, что для ульяновского горе-джипа нереально.

Отвёз их в гостиницу «Метрополь», швейцар презрительно глянул на заляпанный УАЗ без дверок и довольно грязных пассажиров, портящих имидж приличного места. Знал бы этот гостиничный держиморда, что к ступеням подъехала сама история советского автопрома! Точнее, крутой поворот на его пути.

— Уважаемые! — сказал напоследок. — Можете с чистым сердцем доложить азербайджанскому руководству: быстрая, крепкая и как танк проходимая машина уже создана, причём в самые кратчайшие сроки. Приступаю ко второй части задачи — сделать внедорожник красивым и более удобным. За вами — Постановление ЦК и Совмина СССР о строительстве автозавода для его производства.

Утомлённые и переполненные впечатлениями кавказцы пожали мне руки, на том расстались. А мне предстояло объясняться и перед Житковым, и перед Милишкевичем, оба заподозрили, что моё рвение продиктовано меркантильными соображениями. Я не отрицал, заявляя, что сам намерен стать главным конструктором русско-турецкого джипа, защитить авторским правом как промышленный образец и что-то получать с каждого экземпляра. Всё честно, даже партийные взносы заплачу с этих сумм.

Ну, почти со всех сумм.

С августа месяца небольшое по численности ЦКБ бросило все силы на машины повышенной проходимости — субкроссовер для АЗЛК под названием «Людмила-Кросс», нью-УАЗ и пока безымянный турецко-азербайджанский автомобиль. Полная замена «волги» и выпуск ограниченной партии ГАЗ-3102 до появления люксовых ГАЗ-24–10 удостаивались внимания по остаточному принципу. «Руслан», умничка, готовился к серийному производству без каких-либо усилий с моей стороны. В Уфе созревал VVT с пятью клапанами на цилиндр.

Редчайший период: все катилось в направлении, мной заданном. Надолго ли? Дней десять! Потому что последовал вызов к Милишкевичу, чтоб услышать очередное «есть мнение». А мнение было таково, что обновлённый УАЗ получит экспортную перспективу не только в добровольно-принудительном порядке в армии стран Варшавского договора и в качестве братской помощи — нашим прокси, но и за живую СКВ. Следовательно, нужна реклама. А значит… партия поручает обеспечить достойное участие заводской команды УАЗ на ралли Париж-Дакар! Не хуже, чем у французов, гоняющих на «нивах» с полностью изменённой начинкой.

— Может, сразу отправим УАЗик на Марс? Если Гагарин так и не запустил туда человека.

Игорь Иванович не слышал, как Илон Маск зафигачил свою «теслу» в космос и шутки оценить не мог. Поэтому попытался вернуть меня на серьёзные рельсы.

— Что же мешает?

— Всё! Подготовка к такому рейду занимает минимум год, начинается до предыдущего ралли. Это мы в 1978-м с кондачка…

— Старт назначен на 1 января, у вас 5 месяцев. Ну, минус дорога.

— То есть на 7 месяцев ниже необходимого срока, заметили? У нас не только нет машин, только опытные кое-как ездящие экземпляры, им до серийных — как до Луны раком. А раллийная — это отшлифованная на производстве массовая модель, за год доведённая, чтоб выдержать сумасшедшие условия гонки.

Он что-то пометил в блокноте.

— Всё?

— Ничуть. На внутрисоюзных соревнованиях по пересечённой местности соревнования внедорожников у нас всегда были на задворках, потому что в распоряжении гонщиков только лёгкая «нива», прости-господи-УАЗ и для любителей ретро — ГАЗ-69. Просто нет опытных гонщиков с серьёзным опытом ралли на внедорожниках. Брать с легковых и переучивать на джипы можно, но это тоже дело не 5 месяцев, тем более прямо сейчас тренировок не начать — не на чем.

— То есть нет ни техники, ни людей… А что есть?

— Конкуренты. Я читал про подготовку к Дакару-83. Мерседесовцы готовят команду на «гелендвагенах», французы — на «рено», не считая наших партнёров-соперников на «нивах». Есть мнение, что нужно участвовать, несмотря на 100%-ный риск опозориться? Ну что же, в добрый путь. Посмотрю дома, по телевизору. Позвольте сосредоточиться на решаемых задачах.

— То есть вы отказываетесь участвовать в подготовке советской команды⁈

Изволите гневаться? Ну-ну. Игорь Иванович, я же тебя насквозь вижу без рентгена и МРТ. Успел где-то доложить, что у нас есть мастер делать супертачки на коленке и быстро, сам мастер спорта международного класса в дисциплине «убейся, но приезжай первым». Наивысшее начальство уровня члена Политбюро выслушало и выдало естественную реакцию: ну так в чём дело, вперёд! Сейчас мой партчиновник услышал горькую правду. И поделом, надо было сначала советоваться.

— Почему отказываюсь? Руками и ногами «за». Только к 1984-му году. В крайнем случае — к 1985-му. Азербайджанская «ААЗ-3116» с красивым именем «Лейла» проектируется с увеличенным подкапотным пространством и более мощной рамой, в том числе для эксплуатации в условиях тропиков. Вкинем туда мотор на три сотни лошадей, усилим всё, что можно усилить, и вполне стоит пытаться.

Он аж заскулил:

— Как мне теперь объясняться?

— Элементарно. Вас не так поняли. Успех на ралли Париж-Дакар надо приурочить к XXVIIсъезду КПСС, то есть к началу 1986 года, куда спешить?

Поскольку до него 3 с половиной года, а не 5 месяцев, путаницу с датами никак не объяснишь, как и не обвинишь члена Политбюро ЦК КПСС в тугоухости.

После нашего дебюта в 1978 году ни команда МАЗа, ни КамАЗа больше не добивалась столь громкого успеха. Трём заводским шайкам вместе будет легче. С грузовиками я готов ехать хоть сам, если нет опасений, что мне припомнят Румынию или Швейцарию, может что-то ещё, где наследил. На джипах — не с кем катить и не на чем.

Как Милишкевич намерен оправдываться и выкручиваться, понятия не имею.