Гений автопрома

Глава 7

Фотомодель и гонщица

Катерину я волевым решением отправил на верхнюю полку, сам уместился на нижней. Когда проводница забрала билеты, дизайнерша смиренно раскатала постель на втором этаже, но не преминула пожаловаться:

— Валентина забрала чёрное платье!

— А ты и в Горьком хотела крутить попой в обличии фотомодели? Мало московских кавалеров? На Волге парни простые. Им нужны девки крепкие, умеющие варить щи-борщи и проявлять терпение, когда муж вернулся с трудовой вахты навеселе.

Соседка по купе, чопорная тётка, похожая на школьного завуча, подслушивала и предосудительно таращилась, но, спасибо ей, не вставляла свои пять копеек.

— Считаешь, москвичи лучше?

— Драгоценная! Лично я никогда не собирался замуж ни за волжанина, ни москвича, ни даже за прибалта как некоторые. Раз ты своего лабуса не вытерпела, а он — толковый и положительный парень, уж не знаю, чем тебе угодить. Принц? Но британский принц Чарльз только что женился на Диане, ты чуть-чуть упустила время.

— Он же вроде старый был?

— Обижаешь. Всего на пару лет старше меня, а я вполне себе ещё… Не засматривайся на женатого!

Она фыркнула, ранее разок продинамленная, урок усвоила. Я не стал её обнадёживать. В смысле, не предрёк, что Чарльз овдовеет, потому что супруга разобьётся в автокатастрофе. Ездила бы на «березине», а не «мерседесе», вдруг получила бы больше шансов выжить!

А про платье — отдельная история. Моя половинка, узнавшая про необходимость частых длительных командировок и, соответственно, предположившая неизбежное роение вокруг меня провинциальных хищниц, не брезгующих женатиками, решила: раз не могу запретить, придётся возглавить и взять под контроль. Предложила в качестве модели для обновлённой ГАЗ-24 использовать Катьку, недавно пережившую развод и слегка ожесточённую на мужиков вообще. Та переселилась в Москву и уже работала в моём конструкторском бюро постоянно, где-то снимала квартиру или комнату. Журавлёву я привлёк к перелицовке «волги». Пусть с технической частью как-то справляются местные умельцы, их и от этого отстранить — так проще всех выгнать. Но внести мизерные изменения в отделку морды и салона, чтоб внешность заиграла, нужен катькин безупречный вкус. Она же и позировала для постеров: в одолженном у Валентины маленьком чёрном платье, открывавшем ногу до середины бедра. Как раз чуть обросла, из её волос парикмахер умудрился сварганить приемлемую причёску, не пришлось напяливать парик. Платье так понравилось Катьке, что сделала попытку его замылить, но бдительная Валя не позволила.

— Босс, с тобой не о деле разговаривать — только время терять. Пошли, что ли покурим? Или я покурю, ты просто подышишь несвежим воздухом.

Думаю, её фамильярное ко мне отношение позволило подозревать, что с подчинённой у меня хотя бы иногда случались эпизоды неделовой близости. О впечатлении, произведённом на женщину, заподозренную в работе завучем, расспрашивать не стал и поплёлся за Катькой в дальний от купе проводников конец вагона, мимо запертой пока ещё туалетной кабинки, вакуумные нужники не скоро придут на наши железные дороги. Здорово пахло жжёным углем, будто состав тянул паровоз. В действительности аромат давали котлы по кипячению воды, проводницы начинали свой нехитрый бизнес по торговле очень разбавленным чаем.

Моя седая попутчица оттянула створку окна вниз, впустив в вагон ветер, взамен выпуская наружу сигаретный дым, вроде как из гуманизма. Я, вселившись в себя молодого, поначалу не имел доступа к нормальному куреву, а «Казбеком», «Беломором» и «Примой» брезговал, потому бросил и позже не втянулся, очень изредка стреляя сигаретку у кого-то на КП после особенно нервного допа на ралли.

— На чём остановились… Да, поскольку меня фоткали на фоне самой обычной ГАЗ-24, не удивлюсь, если их выпуск продолжится, по крайней мере — часть, в неизменном виде. Писк моды 1960-х годов. Угадала?

— Да. Для таксопарков и иных госорганизаций, где критически важен расход топлива. Это будет версия с подольским мотором 2.0TD и коробкой, похожие идут на ЕрАЗ.

— И с неизбежной для дизеля трясучкой… Так себе транспорт.

— Кое-чему научились. Ничего страшного. Далее, у нас будут бензиновые моторы — старый волговский 4-цилиндровый, доработанный в Минске. Ожидаю, что с него снимут 120–125 лошадей, при переводе на 76-й бензин — не менее сотни.

— Я бы так не поступала! — Катька одним мановением руки, держащей сигарету между пальцами с накрашенными ногтями, убила мечту многих тысяч автолюбителей, мечтавших о недорогой «волге» под недорогой бензин. — Экономия достигается на дизеле. «Вах какая ласточка» нуждается в моторе помощнее. V6 не хочешь поставить?

— Только на очень ограниченную серию. Для тех, кому не хватит «русланов». Подольск и так нагружен, а ЗМЗ подобный мотор освоит… не раньше следующего столетия. Тысяча или две в год — предел мечтаний.

Катька выбросила бычок за окно.

— Эксклюзив — значит эксклюзив. Проще всего выделить особой раскраской. Выпускать эти «волги» какого-то очень особенного цвета.

— Металлик?

— Скажут — дорого. Нет, Сергей Борисович. Верх, например, золотистый или кофейный, ниже ручек дверей — тёмно-бежевый. Или мокко.

— Технологи взвоют. Кузов в сборе входит в покрасочную камеру, там его обливают на горячую.

— Тысяча в год — это три кузова в день. Или несколько дней, отведённых им, как пришла партия моторов и трансмиссий, ГАЗ штампует только «люксы». Значит, как только краска высохнет…

— Кузов сразу идёт в сушку.

— Значит, лишь краска перестанет липнуть, поступаете как на любом малосерийном производстве или автосервисе: заклеиваете малярной лентой место стыка и вручную компрессором наносите второй цвет. Заставь посчитать заводских экономистов: удорожание будет лишь незначительное. Единицы рублей. Не сравнить с изменением других частей кузова.

— Других? Я думал ограничиться решёткой радиатора.

— Само собой. Для «люкса» оставим хромированную, чуть изменив форму. На средний уровень и дизеля пусть будет чёрная пластиковая.

— Бамперы?

— Люкс и серединка пусть остаются в хроме. Дизельные оденем в пластик. Клыки долой. Ручки дверей?

— Сменим на утопленные как в 3102. Причём на все серии, делать разные двери — дороже.

Катерина фотографировалась у машины с ручками старого образца — торчащими, чтоб, задев пешехода боком, «волга» произвела у него травматическую ампутацию почки. Спасибо, что с капота убрали оленя, украшавшего ранние М-21 и специально рассчитанного, чтоб рогами поддевать пешехода за пузо, затем кидать на лобовое стекло.

До ночи успели обсудить с ней варианты отделки салона и многие десятки других деталей, обыкновение красить «обкомовские» ГАЗ-24 исключительно в чёрный цвет, и тут я не мог не согласиться: внедрение особой цветовой гаммы люксового варианта сыграет роль… Каков же был шок, когда, явившись утром в КБ завода, мы с Катериной обнаружили, что за более чем две недели с моего отъезда в Горьком почти ничего не сдвинулось с места! Чуть-чуть шевелился Данька Зимин, сделал список номенклатуры изменяемых деталей кузова, подвески, рулевого, в остальном парни ограничились лишь более чем предварительными эскизами и перепиской со мной. Всё это можно было выполнить буквально на следующий день после осмотра переднеприводной «волги», на которой я приехал в Горький прошлый раз!

И ведь отправил им почтой чертежи деталей рулевого и подвески от «руслана», задней балки от «березины»… Хорошо, что не выслал образцы.

Пугин, единственный, кому я высказал фэ-э по поводу крайне медленного развёртывания работ, ударился в историю. Однажды под руководством легендарного Андрея Липгарта они поставили рекорд. С получения задания и выпуска первой пробной партии легковых автомашин, речь идёт о ЗИМах, прошло всего порядка двух лет. Но Липгарт умер, новое поколение не в состоянии работать быстро.

Быстро⁈ По современным меркам капиталистического мира, два года — совсем немало. Тем более речь идёт всего лишь о рестайлинге с использованием готовых узлов от других машин! Для модернизации основного двигателя КБ завода пальцем о палец не ударит, всё сделано без них.

Я остерёгся высказывать мнение вслух, хватит одного мордобоя, но с каждым днём зрело решение забрать у КБ завода задание на переработку ГАЗ-24 и поручить дело своим москвичам. Здесь пользу принесла только экскурсия с Катериной по сборочным цехам, где она изучала местные технологические особенности сборки салона, в том числе салона 3102, прикидывая, что и куда приспособить с минимальными изменениями процесса.

Исчерпав программу, отправил её в Москву, сам решил зависнуть на выходные и следующую неделю, пытаясь выжать из местных максимум, всё же обмозговать какие-то изменения в конструкцию, имея возможность обсудить проблему с технологами и примерить к имеющемуся оборудованию, это — дорогого стоит. Узнав, что не прикачу домой хотя бы в воскресенье, Валя объявила, что приедет сама, попросив Машку нянчиться с детьми, и выполнила угрозу.

На завтрак в субботу, скорее ранний обед, повёл её в очень недорогой ресторан поблизости от заводской гостиницы, где обычно перекусывал с Катькой, пообещав супруге что-то приличное с видом на Волгу на потом — ближе к вечеру. Официант, круглолицее хамло, ни разу не получивший от меня чаевых, потому что не за что, опустился до мелкой мести.

— У вас новая дама, товарищ? Ещё краше прежней!

Поскольку у нас с Валей блестели на пальцах золотые обручальные кольца, да и вообще супругов несложно отличить от случайных любовников, подтекст был очевиден: та была подружкой на одну ночь, а сейчас он сдал меня жене как стеклотару.

Валентина не растерялась.

— Племянница повзрослеет окончательно и тоже будет ничего. Можете унести меню, — когда спина кёльнера исчезла в подсобке, добавила мне: — Не люблю, когда командировочные мужики изменяют жёнам. Но этот скунс ещё противнее.

— Могла разыграть сцену ревности, я написал бы жалобу, что официант гнусной клеветой пытается разрушить ячейку советского общества… Ты права. И у меня есть сюрприз. Давно не водила грузовик?

— В Москве ни разу. А здесь… ГАЗон?

— Именно. Кстати, в том мире, что мы не хотим вспоминать, кросс-ралли на грузовиках запретили то ли в 1979, то ли в 1980 году, не помню точно. Мол, не стоит ради баловства калечить полезные народнохозяйственные машины. Тем более, у ГАЗонов и ЗИЛов экспортный потенциал был близок к нулю, рекламировать их через спорт бесполезно.

— Можно подумать, на ГАЗ-53 стоит очередь желающих из США, — хихикнула Валя.

— Нет, конечно. Они остаются таким же продуктом для узкой ниши — для эксплуатации в стране с отвратительными дорогами и почти полным отсутствием сервиса, водитель — он же и автослесарь. То есть, кроме СССР, это недоразвитые государства Африки, Азии, Латинской Америки с крайне низкой платёжеспособностью. Они получают машины в качестве «братской помощи», куда более скромной по объёму, чем в моём прошлом мире, а критиковать подарки неловко. Зато ралли-кросс тут никем не запрещён. Поедем?

— Когда?

— Сегодня и завтра тренировки. Потом заводская команда уезжает на ралли «Селигер».

Без нас. После происшествия в Румынии не имею морального права к кому-нибудь присоединяться. Неизвестно, остаюсь под прицелом или нет. Меня выпихнут с трассы в обрыв — минус одна машина. Хватит ли оставшихся для зачёта заводской команде? Да и умирать не особо хочется.

Более того, наезд на легковушников в Горьком с увольнениями почти двух десятков человек, от Генерального директора и главного конструктора до изгнаний за хулиганку рядовых инженеров, мне не забыт, воспоминания свежи и местным неприятны.

Мы с Валей достаточно быстро проглотили обед, официант обслуживал с такой миной, будто плевал нам в суп, пока выносил из кухни. Рассчитавшись, естественно — без чаевых, попросил директора.

— Она — выходная. Есть начальница смены.

— Её и зовите. Скажите, приглашает ответственный чиновник из союзного министерства. Есть мнение обсудить один вопрос.

Явилась тётка с широкими золотыми кольцами на широких пальцах, выслушала претензию относительно «новой дамы», что «ещё краше». Пообещала сделать замечание. Валя, увидев, что распаляюсь, пробовала унять, но я был непреклонен.

— Ситуация не настолько проста, товарищ начальница смены. Этой хулиганской выходкой ваш сотрудник пытался разрушить семью. А семья — базовая ячейка социалистического общества.

Ресторанная дама, служащая довольно разгульного места, хоть и дешёвого, моего возмущения не разделяла.

— Давайте по-хорошему…

— Давайте. В понедельник зайду и хочу видеть копию приказа об увольнении этого недоноска по статье за неэтичное обращение с клиентами. После обеда у меня встреча в обкоме. Быть может, не стоит напрягать товарища Христораднова столь мелким вопросом, но случай уж больно удобный. Только тогда неприятности будут не у официанта, а у дирекции ресторана.

Вот тут её проняло.

— Но зачем же так⁈

Показал удостоверение.

— Рядом завод. ИТРы завода и командировочные зачастую питаются у вас. Если будут уходить с испорченным настроением, как это отразится на их работе? На производительности и качестве? Вынужден вмешаться. Готовьте приказ. Или не обижайтесь.

Пока шли к гардеробу, подавал Вале осенний плащ и сам облачался в куртку, видел горячий диалог начальницы смены с кругломордиком. Он размахивал в воздухе мягкими кулачками и порывался бежать за мной — явно не для извинений. Хорошо, что не прибежал, иначе пришлось бы его держать мордой в пол до приезда наряда милиции.

— Умеешь ты заводить друзей в Горьком! — заметила супруга, когда вышли на улицу.

— Вообще не везёт. С девушкой одной встречался, не напрягайся, это было задолго до знакомства с тобой, так её оторвала от меня её мать, религиозная мракобеска — как раз из Горького. Держала здесь как в монастыре, пока не умерла, говорят, дочка тоже сильно осунулась, не видел её после.

Начинал моросить октябрьский лёгкий дождик, нас не спугнувший, мы неторопливо прошли к заводской проходной, где желающих прокатиться на полигон ГАЗа подбирал жёлтый автобус ПАЗ. С гонщиками грузовиков поцапаться не успел (надо же) и в их глазах всё же имел некоторый вес: мастер спорта международного класса, участник ралли Париж-Дакар, это пальцем не заткнёшь.

В бусе собрались исключительно пилоты, штурманы и механики грузовиков-газонов, водители «волг» ездили туда-обратно на тренировки на своих «боевых» росинантах. Почему так презрительно — «росинант»? Потому что мотор спортивной «волги» больше чем до 140–150 кобыл не форсируется, столько же можно выжать из базового движка от ВАЗ-2101. А масса автомобиля на полтонны больше, разница в полтора раза! Соответственно, гонка на утюгах ни разу не прельщала. Клянусь, любого уделал бы на его подготовленной «волге», будь подо мной «рогнеда» или «людмила» в обычной заводской конфигурации.

Грузовики — это другое. Пусть они ещё более медлительные, чем ГАЗ-24, но требовать и ждать от них скоростей под двести глупо. Центр тяжести выше, техника прохождения поворотов другая, риск переворота гораздо гораздее.

Представил парням Валю, сразу озвучил, что она — к. м. с. в автоспорте, прошла Париж-Дакар в одной со мной команде. От имиджа всего лишь декоративной брюнетки не осталось ничего.

Поражались: хватит ли сил вращать баранку? На ГАЗ-53, тем более на ранних грузовичках, нет гидроусилителя руля. Можно приколхозить от ГАЗ-66, но гонщики так не делают — лишний вес.

— Главное — не сбрасывать скорость, — без лишней скромности заявила половинка. — Тогда руль легче крутится.

В отличие от МАЗа, где женская команда на грузовиках считалась фишкой предприятия, на ГАЗе о таком даже не слышали. Им не нужны рекламные плакаты с фотомоделью у раскрытой дверцы трака. ГАЗ-53 предназначен для колхозов и РСУ, им брюнетки за рулём точно ни к чему.

На полигоне для Вали нашёлся комбинезон, я же полез в кабину как был — в куртке и брюках. Парни не пожалели на пару часов автомобиль, приготовленный для другого гонщика. Хмыкнули, когда я влез на место штурмана, где стоят твинмастер и спидлот, а Валентина устроилась за баранкой, принявшись регулировать спортивное кресло под себя. Интересно, как бы гоняли на стандартных седухах вроде того, что набивало мне мозоли на заднице по пути в Минск и обратно?

— Слушай… Я уже успела забыть эти ощущения.

— Главное, чтоб ты не забыла как рулить гоночной железякой.

Воткнули разъёмы шлемов, проверили связь. Валя попробовала педали, руль, ручку КПП.

— Давно не водила ничего кроме легковушек. Такие усилия…

— Махнёмся местами?

— Ну уж нет!

— Тогда — заводи.

Тем временем дождь стих, зато повисла туманная взвесь. А когда пристроились третьими за двумя другими ГАЗонами, рванувшими вперёд, туман в низинах сгущался настолько, что впереди идущий зачастую пропадал из виду. Кроме того, пока добирались и готовились, начало темнеть, а через час полагаться можно было только на свет фар.

В этом остаётся что-то нереальное, иррациональное… Машины вынеслись с полигона и помчались по просёлке, сто пудов — неперекрытой. Точь-в-точь перегон между скоростными допами, когда задана средняя скорость куда выше разумной. Мелькают поля, деревеньки с редкими огоньками, тут и в нормальную погоду ездят, наверно, только УАЗики да трактора, и не выше тридцона, мы же гнали больше сотки, подпрыгивая на ухабах так, что на миг перед задранным капотом виднелось только чёрно-серое низкое небо без звёзд.

Держа стенограмму на коленях, я иногда подсказывал, Валя старалась не отпускать впереди идущего.

Дорога, довольно прямая, состояла преимущественно из луж, некоторых длиной до полусотни метров. Моя аккуратная девочка отчаянно крутила баранку, пытаясь объезжать их, машину начинало носить и разворачивать. Когда разок она выписала цельный круг вальса на 360 градусов, я не выдержал:

— Дави прямо! Передний никаких пируэтов не выписывает.

И ГАЗон, взревев всеми восемью цилиндрами, понёсся, не разбирая пути. По бокам кабины летели не брызги — целые волны, едва видимые в полумраке.

В режиме «то еду, то плыву» Валя догнала передний экипаж. Хмыкнула: ничего сложного.

Накаркала. Туман сгустился ещё больше. Прежние клочки, накрывавшие в низинах какие-то десятки метров до кабины, а чаще тянувшиеся у самой земли, сменились настоящими белыми цунами — выше дуги безопасности. Когда видимость падала практически до нуля, я пытался помочь Вале, читая легенду. Она же почти не снижала скорости.

Наверно, со стороны это смотрится круто — ГАЗон с рёвом рассекает через туманный лес. А внутри — страшно.

— Уверена? Может — сбрось?

— Не надо под руку… Уверена! Я почувствовала машину, вкатилась в трассу. Не трусь!

Это чувство знакомо каждому гонщику, когда сливаешься с автомобилем, чувствуешь дорогу покрышками как собственными пятками, фары — словно собственные глаза, неуловимая часть души летит впереди капота, разведывая — что там впереди. Если Валя поймала кураж, круто. Только не надо забывать о…

Накаркал!

Мы пронеслись в миллиметрах от ГАЗ-53, ехавшего вторым, даже чуть сёрбнули досками кузова о его кузов, Валя втопила все деньги там, где более опытный гонщик, знающий местность, чуть сбросил. Конечно, слетели с трассы, водительница крутанула руль, пытаясь вернуться на дорогу, машина встала на правые колёса… И грузно рухнула на четыре точки обратно в очередную лужу, почти не потеряв скорость.

— Кащенко по тебе плачет!

— Зато не Склиф! — радостно возразила безумица и переключилась с третьей на четвёртую передачу.

На последних двух поворотах едва не угробила нас обоих, но обошла лидера.

Вылезли. Меня поколачивало. Валя стащила шлем и перчатки, на ладонях лопнувшие, на руках вздулись волдыри. А лицо дово-ольное!

Гонщики даже не стали укорять её за опасную езду. Выиграла, машину не побила, мотор не сожгла, коробку не порвала, какие претензии? Кто-то бурчал «не может баба так», намекая, что по ходу рейда мы менялись местами, но на него шикнули: уймись. Я пообещал всем ужин за свой счёт, и не в той закусочной, ошибочно названной рестораном, а на набережной.

В гостиничный номер ввалились за полночь, администратор удивилась, что мы, слегка поддатая пара — муж и жена, а не надвигающаяся случайная связь, даже денег не попросила. Поднялись, скорее в душ! С каждого сошёл добрый литр пота, если не два, за сутки гонки, бывает, теряем до пяти кило, правда, они столь же быстро возвращаются. Я мылся вторым, а на выходе Валентина буквально снесла меня с ног, швырнув на кровать, и принялась орудовать с таким энтузиазмом, будто под ней не мужчина, успевший разменять четвёртый десяток, а тот же ревущий 53-й ГАЗон, обгоняющий соперника. И его надо кочегарить, кочегарить, кочегарить!

Кто сказал, что семейный секс — это скучно, можно одним глазом коситься в телевизор на футбол, не снимать носки, если припёрло — пукнуть, не прерывая процесса? Кто так думает, тот несчастлив в браке. Мне очень даже повезло.

Спустя какое-то время, в темноте:

— Серё-ёжа!

— Да, милая.

— Я люблю тебя. Не отвечай… Иначе сморозишь обычную свою шутку, переведёшь в смех, — она прижалась и обвила меня, продолжая шептать прямо в шею. — Долго не понимала тебя, пока не попала с тобой… Туда! Ты сумел сохранить в себе лучшее и в нашем, и в том ужасном мире.

— Несмотря на то, что днём сорвался на официанта?

— Может и да… Но он правда хотел нас рассорить. Не его вина, что не получилось. Верю, что ты мне не изменяешь.

— Я хочу верить, что и ты мне тоже.

Она привстала на локте.

— Всего лишь «хочу верить»⁈

— Естественно. Я — обычный мужчинка, на меня даже Катя Журавлёва не польстится. Мне чрезвычайно просто хранить верность. Ты — фотомодель, на виду, на заводе, полном симпатичных мужиков. Гонщица от бога. Только свистни — отбоя не будет. За что мне такое счастье?

Подколка переросла в комплимент и была благосклонно принята.

— Потому что я тебя люблю. Давно. Тебя одного.

Как тут не признаться во взаимности? Тем более после такой романтики — опасного головоломного заезда и лихой, хоть и малоалкогольной пьянки, где милая царила как королева бала.

Я снова прижал её к себе. Кто сказал, что семейный секс… Нет, молчу, дальше личное.