Гений автопрома

Глава 15

Наперегонки

Оглядываясь назад, с 1974 года по настоящее время, когда на календаре чернеют цифры 1982, заметил: я ведь не только ускорил смену модельного ряда легковушек, но и усилил изобретательский азарт. Если даже на замшелом ГАЗе без дополнительного пинка всунули дизель в «волгу», то в настоящих центрах инициативы — МАДИ, НАМИ и на наиболее передовых заводах забурлило, люди почувствовали вкус обновления. Оттого и сюрприз с верхнеклапанным мотором к ГАЗ-24.

И я не могу сказать от своего имени «Баба Яга против», потому что позиционируюсь поборником прогресса и не вправе хоронить улучшенный двигатель. Чёрт с ним, пусть будет хотя бы для ремоторизации старья, ещё не сгнившего по кузову, но с замученными вусмерть старыми ЗМЗ-24д. Не можешь пресечь — возглавь, я организовал экспедицию на Заволжский завод представителей НАМИ и экономистов, чтоб рассчитать расходы на смену производимого мотора и, главное, обновление технологического оборудования.

Сам… стыдно признаться… немного злоупотребил служебным положением. Взяв супругу и сестру, детей оставив на безотказную Мариванну, вылетел в Ижевск. Там мы приняли три новых предсерийных «руслана» белоснежного цвета и погнали их своим ходом в Баку — с одной стороны, начиная выполнять обязательства перед коммунистическими вожаками южных республик, с другой — для испытания опытных образцов, чтоб устранить последние шероховатости перед запуском большой товарной партии.

Машка как водитель-перегонщик котировалась в моих глазах, мягко говоря, невысоко, но видел бы кто эти глаза, когда она выпрашивала место в экспедиции. Примерно так смотрит собака после ужина, учуявшая запах мяса с человеческого стола — сидит подле хозяина и гипнотизирует его взглядом: «поделись кусочком, я же месяц ничего не ела!»

Загрузил багажник как техничку на ралли — узлы подвески, сцепление, суппорты, тормозные диски, рейка, КПП… Пусть хожу на работу в костюме, белой сорочке и при галстуке, руки-то помнят. Не побрезгую натянуть чёрный комбинезон и нырнуть под днище.

Нам предстояло пройти более двух с половиной тысяч километров практически строго на юг. Мне и Валентине — семечки, а вот за Машку волновались. Дополнительного беспокойства доставил её рассказ в самолёте, под гул турбин.

— Я рассталась с Владиком…

Проигнорировал её всхлип, ответил бодряческим тоном:

— Он был недостоин тебя. Значит, движешься дальше, ждешь встречи с настоящим.

— Я думала — он настоящий!

Дальше полился сбивчивый поток откровений. Поймав паузу на очередное всхлипывание, успел ввернуть:

— Валентине рассказала?

Та сидела через проход, читая журнал, и точно не слышала ни слова.

— Только как факт. У неё же ты — всего второй мужчина в жизни. Ну, с которым долго. Нет такого жизненного опыта. Надеюсь, хоть и не женщина, сможешь лучше понять. И к тому же ты — мой брат!

Очень трогательно. Особенно с учётом того, что в прежней реальности сестра отдалилась безвозвратно ещё в ранние студенческие годы. В общем-то, сейчас не горю желанием вникать в тонкости, Машка сама должна пережить «самое страшное разочарование», сделать выводы и успокоиться. Но поскольку ей необходимы свежие уши, придётся слушать и задавать дурацкие уточняющие вопросы: «Он правда такое сказал?» «Ну а ты в ответ?» «А что он?»

Помогло. Сбросив груз как «Энола Гей» атомную бомбу на Хиросиму, сестрица расслабилась и перед снижением задремала, уронив головку, выкрашенную в жгуче-чёрный цвет, мне на плечо. Когда сошла с трапа, даже припухлость с глаз пропала.

Из-за её дёрганий я не стал возражать, что нам в компанию выделили двух провожатых, призванных выступить представителями завода-изготовителя перед первыми заказчиками-получателями «русланов», оба мужика способны заменить перегонщицу на дальнем пути. Правда, одного из спутников категорически отказался подсадить к Машке, терзавшейся девичьими проблемами, с ней отправился заместитель главного инженера Ижмаша, зрелый-женатый-упитанный. Федю, инженера по качеству сборочного производства, забрал себе, пообещав Вале, что могу одолжить его, если устанет, на что дражайшая только фыркнула: скорее тебе понадобится замена.

Выехали на рассвете 25 мая, снабжённые импортными транзисторными радиостанциями. Метров на сто они держали связь нормально, дальше — как придётся.

Федя начал попытку неформального общения с анекдота.

— Слышали, Сергей Борисович, на последнем Женевском автосалоне представили новейший лимузин, работающий на воде? Испытали, действительно разгоняется больше сотки, а как открыли капот, под ним сидят два негра и просят: воды!

Сам анекдотчик имел тёмно-коричневый цвет физиономии, расплющенный нос и чёрные жёсткие курчавые волосы. При хорошем росте, не меньше моего, отлично смотрелся бы на баскетбольной площадке. Его незамужняя мама перед родами училась в Университете дружбы народов имени Патриса Лумумбы.

— Скажи, Фёдор Майклович, ты — расист?

— Нет, честное комсомольское! Но мы едем в Закавказье, там все — чурки. Нам, белым, нужно держаться вместе.

Я не выдержал — прыснул. По сравнению с темнолицым Федей азербайджанцы куда более соответствуют европеоидной расе. Попутчиком он был неплохим, его болтовня заменяла радио и скрашивала дорогу. Но если придётся сажать Фёдора в валину машину, жену заберу в свою. Тестостерон из афрорусского парня так и брызгал, не стоит ему отвлекаться за рулём.

Три лимузина небыстро ползли к Набережным Челнам. Я чувствовал, какой кайф от управления этой машиной можно поймать, разогнавшись по автобану. Да хоть по Московской кольцевой. Мы сделали настройку подвески чуть жёстче, чем в больших «опелях», и клиренс на три сантиметра выше, с учётом советских реалий. Несмотря на это «руслан» скрадывал неровности дороги на порядок лучше, чем рессорная «волга», вот только скорость всё равно постоянно приходилось сбрасывать. На ралли не до нежностей, тот же прыжок-трамплин представляет собой всё что угодно, только не проявление заботы о подвеске. Плевать, рычаги и шаровые можно менять хоть после каждого допа. Эти же седаны хотелось отдать азербайджанцам в девственной целостности. Тогда почему не на автовозе? В испытательных целях, в реальных условиях. Поэтому редко где удавалось разогнать больше 90 и воткнуть 5-ю передачу, я шёл впереди и тормозил первым перед ухабами и ямами, водители (водительницы) других «русланов» повторяли мои меры предосторожности. Две сотни километров до Набережных Челнов растянулись более чем на три часа, мы отставали от графика. Тем не менее, я не стал отменять запланированную паузу на короткий отдых и второй завтрак.

На бензоколонке, а в этих местностях лучше заливать топливо везде, где оно есть, неизвестно, когда следующая заправка, тем более талонов на бензин взято с хорошим запасом, Федя сел за руль, уверяя, что знает Набережные Челны и приведёт к хорошему кафе. На въезде в город нас тормознул татарского вида ГАИшник, и мой спутник разыграл целую театральную сценку. Он выбежал из машины, обогнул её, открыл мою дверь и громко залепетал:

— Гаспадина белая начальника! Там другая белая гаспадина-начальника что-то хотеть от бедного ниггера!

Он переигрывал — сильно и не к месту, но смотрелось это забавно и несколько экзотически. Татарин широко раскрыл узкие глаза, не понимая, что за шапито едет в город на непривычных с виду машинах, сильно напоминавших иномарки, номера с надписью «перегон», а у начальника колонны в качестве раба-водителя действительно катит настоящий негр. Документы проверял поверхностно, больше расспрашивал про технику. Видно, телевизионный репортаж о первомайской демонстрации, где «руслан» украсил колонну нашего министерства, мало кто смотрел или просто невнимательно.

— Хорошая машина! — заверил сержант. — Себе такую куплю.

И хоть они не предназначены для реализации населению, не поставлю руку на отсечение, что милиционер не сдержит такое обещание. Он стоял на прямом участке шоссе за ограничителем 40 км/ч. Если поменять знак на 20 км/ч, вправе замахиваться на «кадиллак».

Мы не проезжали мимо корпусов КамАЗа, но близость крупнейшего автозавода чувствовалась, в том числе, изобилием наглядной агитации, прославлявшей рабочий класс. Даже над входом в кафе «Созвездие» красовался плакат «Тебе, Родина, наш ударный труд». В стране Советов даже звёзды обязаны впахивать на строительстве коммунизма.

Бурчу, пердунчику за 80 простительно. На самом деле этот вариант СССР куда лучше покинутого.

Валя как-то спросила в январе или феврале:

— Пусть история несколько отличается, но всё же есть параллели. Что нас ждёт в 1982 году?

— Умрёт Брежнев.

— Кто это?

— В той реальности — Генеральный секретарь ЦК КПСС. Он считался главным архитектором явления, названного застой. При его правлении были свёрнуты программы пилотируемых полётов к Луне и Марсу, армия подавила «Пражскую весну» и захватила Афганистан, в результате начался кризис, неизбежно влекущий распад СССР и системы социализма, его последователи, тоже не управленческие гении, сначала едва не влезли в ядерную войну с США, потом доломали оставшееся после застоя. Результат разрушения СССР ты видела сама воочию, прости, что напоминаю. Здесь Брежнева и ему подобных выперли из ЦК ещё в 1960-е годы. Эта политическая система не идеальна, но куда лучше, чем могла бы быть.

Разговор шёл во время вечерних посиделок за кухонным столом.

— Не устаю удивляться. Ты, Серёжа, входишь в номенклатуру ЦК. Много лет с партбилетом. А рассуждаешь порой так, что рядом с тобой дикторы «Голоса Америки» — куда более ярые коммунисты. Неужели мой муж — диссидент?

— Твой муж — скептик. И ты знаешь почему. Пережившие развал СССР знают об уязвимости коммунистической системы и особенно о порочности административно-командного управления экономикой, убивающего её эффективность. Или сам Гагарин, или кто-то из его окружения наверняка такой же как и я — выходец из 2000-х годов. Но если для моих более чем скромных амбиций достаточно игр с машинками, там люди иного полёта. Им удалось перекроить Советский Союз, сделать крепче.

Подумав минуту, Валя обронила:

— А если и он развалится?

— Тогда попаданец из нашего мира вернётся в прошлое, создаст альтернативную реальность, пока не наступит благоденствие. Не исключаю, мой прежний вариант истории — тоже не исходный. Возможно, человечество погибло в тотальной ядерной войне, кто-то сумел вернуться в прошлое и остановить кризис, на фоне полного краха людей как вида уничтожение СССР выглядит мелким эпизодом.

Почему это вспомнилось?

Мы сидели впятером и уминали с металлических тарелок очень вкусный комплекс — свиная отбивная (в мусульманской Татарской АССР), пюре, салат, кофе с молоком, булочка с маком, итого 79 копеек с каждого, почти даром. Над раздачей, выше дымящихся кастрюлек, колыхалась кумачовая растяжка с золотыми буквами «Слава советскому народу — строителю коммунизма». Всё казалось ровным, стабильным, незыблемым. Мир вокруг страны Советов полыхал, отгремела Вьетнамская война, сразу за ней началась не менее ожесточённая арабо-израильская, в Латинской Америке военные перевороты случаются чуть ли не по нескольку в год, митинги, забастовки, демонстрации, выборы, политические убийства, землетрясения… В СССР — скучно⁈ Я руками, ногами и рогами за такую скуку. Тем более при моём непоседливом характере приключения сами меня найдут.

Вышли. Ещё далеко до Каспия, а майское солнце начало припекать.

— Участием в ралли пока не могу угостить, только перегон…

Валентина отмахнулась.

— Я уже поняла и смирилась, что наши ковбойские похождения давно прошли экватор и идут на убыль. Едем!

А совсем недавно ругалась, обляпанная грязью от сапожек до шлема, теперь катит на новой с иголочки вполне комфортабельной машине… Попробуй угоди женщине.

К ночи подкатили к Самаре и взяли направо — к Тольятти, там заночевали. Ох, какие ностальгические воспоминания! Сколько эмоций на утро, когда закатили все три машины в экспериментальный цех на осмотр, причём не только мы проверяли их состояние, подтягивали крепления, но и заводчане интересовались новыми механическими зверушками. Добрая половина цеха помнила меня простым инженером-испытателем в грязном от масла комбинезоне.

К сожалению, даже не сходил к Генеральному, что невежливо. Ограничился звонком по внутреннему. Дорога ждала…

А по побережью Каспия она стала ещё сложнее. Наконец, 27 мая к вечеру мы подкатили к Баку, остановились, тщательно вымыв машины у колонки с водой и убрав салоны. Это заняло не более получаса, но вокруг наших трёх белых собралась целая толпа. Останавливались «волги», «людмилы» и «рогнеды», водители приставали с расспросами. Один солидный мужчина умолял продать прямо сейчас, обещал 35 тысяч. «Прямо здэсь плачу!» Жаль его было разочаровывать, сказал: прости, дорогой, их будет распределять лично товарищ Гейдар Алиев. Составлять конкуренцию главному боссу республики не осмелился никто.

Прибыли к зданию ЦК на улице Коммунистической (какое оригинальное название!) в начале восьмого вечера. Естественно, никого из руководства не оказалось, и вообще нас ожидали на утро. Но представительный мужчина с солидным брюшком мигом всё организовал: машины закатились на охраняемую стоянку, нас всех пятерых разместили на ночёвку в гостиницу в люксовые номера, ижевские инженеры обалдели от роскоши.

— Сергей-муаллим! — спросил меня этот товарищ. — А чёрн… чернокожий коллега — иностранец?

— Получивший в Советском Союзе политическое убежище эмигрант из США, — на полном серьёзе ляпнула Машка. — В Америке до сих пор негров линчуют.

— Вай как жестоко! — воскликнул азербайджанец. — Но вы располагайтесь.

Инженеры устроились в номере напротив, наш люкс, кроме троих Бруновых, вместил бы без проблем ещё человек пять. Не успели по очереди принять душ, как постучалась горничная и вкатила столик с ужином на три… нет, на тринадцать персон. Под блестящей хромом крышкой обнаружился нежнейший бараний шашлык в невообразимом количестве, к нему — овощи, соусы, лаваш, сыры. Коньяк «Апшерон» 6-летней выдержки и разные вина — азербайджанские и импортные. Отдельная корзина фруктов.

— Валя, помнишь кавказское гостеприимство в Армении? Там было начальство второго, если не третьего уровня. Если нас здесь примут по высшему разряду, то это — даже не репетиция. Так, понюхать.

Машка налетела на шашлык с голодухи, срывая ароматные кусочки, источающие пар, сразу с шампура, не перегружая мясо в тарелку, после третьего остановилась, насытившись.

— Вай, Мария-ханум! — поддел её. — Если всё до крошки не съешь, кровно обидишь радушных хозяев. До ночи должна утоптать килограмм мяса, вот эти все овощи и сыр. Не ляжешь, пока не съешь, иначе конфликт республиканского масштаба!

— А вы? — её глаза наполнились скорбью сильнее, чем когда рассказывала о расставании с Владиком.

— Мы с Валей — остальное, там ещё больше. А ты собиралась за поездку худеть?

Налил всем вина. Под мясо отлично зашло марочное полусухое. Справедливости ради говоря, даже близко не выполнил обещания сестре опустошить таз с шашлыком. От дороги, мяса и вина быстро потянуло в сон. Неоткупоренный коньяк воровато сунул себе в рюкзак, в Москве такой найти сложно.

Следующий день, запланированный как триумфальный, начался с проблемы. Федю пришлось выводить из номера под руки, он перебрал на халяву и за ночь не оправился. Его сосед и коллега, обладавший чисто русским организмом, а не помесью, выглядел сносно, перегар убил кофием. Нас встречал тот же азербайджанец, что и вечером, с ним крутился представитель республиканской прессы, обвешанный диктофоном и микрофонами, сзади суетился фотограф, который сориентировался и не снимал первый конфуз, когда репортёр пристал к пьяному афро с вопросом о причинах переезда сюда из США и его впечатлениях о стране Советах.

— Впечатления? — Фёдор уловил только конец фразы и уцепился за неё как за спасательный круг. — Всё хор-рошо. Только плывёт и шатается.

— Товарищ не пришёл в себя после дороги и ужина, — шепнул я сопровождающему. — Давайте вернём его в номер и уберём спиртное.

Больше ничто не омрачало небо. Валя и Машка, вставшие на час раньше меня, блистали. Я, чисто выбритый и костюмно-галстучный до отвращения, некоторое время тоже был способен пристойно выглядеть. Такими нас погрузили в «волги», что делать, пока ещё «волги», и повезли к белому прямоугольному зданию ЦК, на мой неквалифицированный вкус, не гармонировавшему с очень красивыми старыми домами Баку, довоенными, а то и дореволюционными.

Понеслось…

Торжественные речи, для разнообразия снова торжественные речи. Поздравления. Ещё более торжественный осмотр руководством ЦК автомашин, причём местные механики загодя выгрузили из багажников запчасти и инструменты, вернув им первозданную чистоту, сняли плёнки с сидений, удалили пыль в подкапотном пространстве и прочие следы перегона.

Первый секретарь лично спустился к белоснежной троице, открыл дверцу одной, сел за руль, но заводить не стал.

Всё перечислять не буду. Главного инженера я спровадил в гараж Совмина республики объяснять особенности эксплуатации «Иж-Руслан-3160» и как составить отчёт обо всех замечаниях. Сам после ритуальной и довольно затянувшейся части ожидал приёма на уровне председателя правительства и кого-то из промышленного отдела ЦК, что примерно соответствует рангу визита заместителя союзного министра, вышло иначе. Моих дам увели улыбчивые азербайджанки в деловых костюмах и с изрядным количеством косметики на лице — с чем-то там знакомиться. А меня принял сам Алиев.

Перед выездом в Азербайджан я кратко навёл справки, кто есть кто в республике. Знал, что Гейдар Алиевич сделал карьеру через КГБ, с приходом к власти пересажал коррупционную верхушку, после чего на освободившиеся посты выдвинул сплошь земляков из Нахичвана. Говорят, что те стали брать пуще прежних, но меня это не касается. При Алиеве эта часть Закавказья резко увеличила объём промышленного производства, превратившись из добывающей и банановой республики в индустриальную. Грохочущий как отбойный молоток кондиционер в моём прежнем кабинете — один из примеров, когда стремление к индустриализации опередило обеспечение качества. В ЦКБ мне установили импортный, а руководство АЗЛК по-прежнему летом слушает бакинскую «музыку».

Первый секретарь улыбался, был предельно вежлив и приветлив, хвалил, что я сдержал обещание организовать производство машин повышенной комфортности. Тут пришлось возразить:

— Прошу не переоценивать мои успехи. Вы получили три опытных экземпляра из предсерийной партии. Вот когда Ижмаш выйдет на объём хотя бы три-четыре тысячи в год и сможет удовлетворить запросы всех республик, чьё руководство дало средства на проект, только тогда скажу: глубокоуважаемый Гейдар Алиевич, моя совесть чиста.

— Три-четыре — это хорошо. Не больше. План 10 тысяч? Сверх четырёх лучше на экспорт, Сергей Борисович. «Руслан» должен оставаться машиной для избранных.

— Здесь моей власти может оказаться недостаточно. Тогда попрошу вашего содействия, чтобы соответствующий отдел ЦК установил квоты: столько в южные республики, столько в центральный аппарат, другие — «Автоэкспорту».

— Я полагаю, мы с коллегами решим этот вопрос. Раз уж вы дали нам эту прекрасную машину, мы найдём как поделить годовой выпуск. Но, с учётом ваших личных заслуг, Сергей Борисович, хотел обсудить с вами более серьёзное начинание, — я напрягся, приготовившись услышать предложение, от которого невозможно отказаться, но и принять никак невозможно, и Алиев меня не разочаровал. — Есть мнение, что Азербайджанской ССР необходим собственный автозавод по производству легковых автомобилей и малых грузовых машин для народнохозяйственных целей. Вы возьмётесь помочь нам в продвижении этой идеи?

Вот тебе и здрасьте… Потёр лоб, собираясь с мыслями. Каждое слово нужно взвешивать.

— Буду откровенен, Гейдар Алиевич. У проблемы есть два аспекта: экономический и политический. С вторым ясно: Армения и Грузия имеют собственные заводы в Ереване и Кутаиси. Азербайджан на их фоне выглядит обделённым. Добавлю, что, кроме России, автозаводы имеются на Украине, в Белоруссии, в Латвии и даже маленький заводик спортивных автомобилей в Литве. Кого-то, наверно, забыл. Так почему не здесь?

— Именно! Вы прекрасно поняли исходный посыл, Сергей Борисович.

Ласково так говорит. Лицо доброе. А глаза холодные, оценивающие. Закваска спецслужбы не выветривается никогда.

— Экономические факторы против. Азербайджан обладает высококачественной нефтью, продуктами растениеводства, рыбными ресурсами. Замечательно, но это не те ресурсы. Автомобильная промышленность потребляет много металла, особенного стального проката, электроэнергии. Завод полного цикла, а не чисто финишная сборка, требует тысяч высококвалифицированных специалистов данного узкого профиля, в Азербайджане их нет, значит, придётся готовить или сманивать из других регионов. Местонахождение республики — на юге, у границы с Ираном, не способствует снабжению комплектующими, сразу невозможно наладить выпуск всего на месте — резины, стёкол кузова, оптики, аккумуляторов и другого электрооборудования. Доставка продукции потребителям тоже дальняя, местный рынок невелик. Иными словами, всё возможно, но выйдет дольше и обойдётся дороже, чем ещё один завод в Поволжье или на Урале.

— Повышенные первоначальные затраты и транспорт… Хорошо, Сергей Борисович, что вы видите проблемы и путь их решения.

— Это далеко не полный список. Есть понятие машиностроительного кластера, с трудом, но они появляются и в СССР. Представьте, нужны зуборезные станки для изготовления шестерён и некоторые другие металлообрабатывающие. Импортные с ЧПУ, а у нас в СССР они не выпускаются, стоят многие миллионы дойчмарок и рентабельны, если, например, предприятие выпускает более полумиллиона легковых автомашин в год, например — АЗЛК и ВАЗ. Либо в пределах кластера подобные станки обслуживают потребности нескольких близкорасположенных заводов, как в Белоруссии МАЗ, Тракторный завод, Завод колёсных тягачей и БелАЗ. Десять лет максимум — станок вырабатывает ресурс, к тому же устаревает, его меняют на новый. То есть в Азербайджане не рентабельна глубокая локализация производства. Думаю, двигатели, узлы трансмиссии, подвески и рулевого управления придётся заказывать в РСФСР, чем, собственно, и занимаются на ЕрАЗе.

На лице Первого секретаря мелькнула тень. Сравнение с Ереваном ему не понравилось.

— Армяне для нас — не пример.

— В плане качества и подхода к организации производства — конечно. Я кусок жизни угробил, чтоб обновлённый микроавтобус ЕрАЗ с дизельным двигателем удовлетворял потребителей. Но внешние условия одинаковые. Армяне закупают моторы и коробки передач в Подольске. Так что собственная азербайджанская машина, если увидит свет, получит поначалу только местный кузов, всё остальное будет привозное, что удастся заместить со временем — не знаю.

— Не знаете? — у него явно испортилось настроение. — Или не хотите посчитать? Найти выход?

— Уважаемый! В бытность генеральным директором АЗЛК я вникал во все детали экономики предприятия, основательно её перестроил. Но ради этого трудились сотни людей. Из искренней симпатии к Азербайджану и жителям вашей прекрасной республики я могу по линии министерства подключиться к первоначальным исследованиям целесообразности строительства завода и расчёту затрат. Но гарантировать, что Совмин через ЦК проведёт создание автопредприятия здесь и выделит средства из союзного бюджета, не могу.

— Политическое решение беру на себя. Могу рассчитывать на ваше содействие? Азербайджанцы могут быть очень щедрыми к друзьям.

— Всё, что от меня зависит, сделаю, — пообещал честно, потому что от меня мало что зависит. — Что же касается щедрости… ЕрАЗу поставил на конвейер сравнительно приличную машину, работая чисто за министерский оклад. Армянские товарищи щедрый стол проставили. Всё.

Алиев не сдержался и хохотнул. Наверно, благодарность в столь серьёзном деле в виде одного только банкета его развеселила и прибавила некоторого презрения к соседям-конкурентам. А ведь здесь они пока живут мирно. Не было Сумгаита, войны в Карабахе, резни в Ходжалы. Армяне составляют приличную часть интеллектуальной элиты Баку. Хочу надеяться, тут не рванёт.

И, честно говоря, умолчал, что мне как соавтору процесса по организации производства и за конструкторский вклад капает рублик с каждого выпущенного бусика. Учитывая объём выпуска, эти рублики превышают мой министерский оклад, отодвигая голодную смерть на неопределённое будущее. Когда-нибудь этому уродцу сменят хотя бы экстерьер, обзовут новой моделью, и авторские отчисления капнут иному энергичному товарищу.

— Гейдар Алиевич, коль вызрело мнение об организации производства, наверняка высказывались соображения, что именно собирать в Азербайджане.

Он напустил таинственный вид и из конверта с грифом «совершенно секретно» (честное слово, не прикалываюсь) достал несколько листков А4.

— Сергей Борисович! Вы же понимаете, это не для разглашения… Почему вы улыбаетесь?

Улыбаюсь? Едва сдерживаюсь, чтоб не заржать.

— Я нарисовал оригинал этих эскизов в 1974 году, их видел Поляков, нынешний директор «Автоэкспорта», весь состав конструкторского бюро АвтоВАЗа, МАЗа, ЦКБ и АЗЛК. Поэтому гриф «совершенно секретно» смотрится на моих каракулях несколько… неожиданно.

Он скрыл досаду, натянув покер-фейс. Интересно, за сколько ему впарили эскизы проекций «Дачия-Сандеро-Степвей-3»?

— Значит, вы знакомы с концепцией этой машины.

— Более того, могу, не сходя с места, нарисовать компоновку основных агрегатов, интерьер, расположение основных силовых элементов кузова, словом, всё то, что неочевидно из наброска внешности. Можете пометить: длина кузова у меня получилась 4 метра, масса пустого в пределах 1100 кг, с двигателем ВАЗ-2106 и 5-ступенчатой коробкой передач при одном только переднем приводе автомобиль разовьёт до 160 км/ч. На АЗЛК этот проект прорабатывается под рабочим наименованием «Людмила-Кросс», в июне ожидается решение о постановке на производство с выпуском предсерийной партии на конец 1983 года. Боюсь, АЗЛК с их возможностями полностью перекроет этот сегмент.

Проскочила юморная мыслишка. Алиев входит в число наиболее влиятельных сановников СССР, во втором или в третьем десятке в иерархии КПСС. Выбор модели автомобиля для несуществующего завода находится на несколько порядков ниже уровня его интересов. Но он — мужчина, как и я, то есть просто повзрослевший мальчик, где-то под 60 лет. Автомашины и оружие являются для нас всех притягательными игрушками сверх всякой разумной меры.

— Вы меня разочаровали… И одновременно впечатлили своей осведомлённостью. Сергей Борисович! Чего больше всего не хватает на дорогах Советского Союза? Какого типа машин?

— На дорогах Советского Союза больше всего не хватает хорошего дорожного покрытия. Как патриот нашей страны, я бы костьми лёг за увеличение выпуска дорожной спецтехники. Но… это весьма тяжёлая промышленность. Поскольку внутренние потребности по легковым автомобилям в значительной степени удовлетворены, и наш автопром во многом работает на экспорт, я бы продавал советским гражданам микроавтобусы на 8–12 мест, малые грузовики до одной тонны, пикапы. Рамные внедорожники — тоже, а не только ВАЗ-2121, те не выдерживают суровых условий, в том числе горной эксплуатации.

— А обновлённая «волга»…

— В таксопарки начались поставки дизельных машин. К концу этого года появятся полностью обновлённые ГАЗ-24–10 с несколькими вариантами двигателей, передним приводом и комфортным салоном, лишь немного уступающим салону «руслана». Будет, кстати, и престижная версия для уровня секретарей обкомов, кому «руслан» не по чину-званию. А вот рамный внедорожник на смену УАЗ-469 пока только в начале пути.

— Наталкиваете меня остановить выбор в пользу азербайджанского джипа?

— А почему нет? — я наклонился над его столом и посмотрел заговорщически. — Военные желают предельно примитивную машину, по оформлению и эргономике такую же как УАЗ, но с современной начинкой. Мы в ближайшие месяцы определимся с иностранным прототипом для копирования дизельного двигателя и трансмиссии, почти наверняка это будет «Тойота Ленд-Крузер» с мотором 3.0D. Хотите, я в ЦКБ разработаю кузов на ту же раму и агрегаты, но по эстетике снаружи и внутри не хуже, чем «кросс» у АЗЛК? Да, станет дороже УАЗа на добрую тысячу или полторы. Но владение такой машиной будет престижнее, чем «волгой» 10 лет назад! И никаких расходов по конструированию механической части. Самый ваш вариант — наладить кузовное и сборочное производство. За счёт эксклюзивности предложения лет десять жизни на внутреннем рынке обеспечены, там будет видно.

Теперь Алиев задумался. Наконец, созрел:

— Товарищ Брунов! Я обсужу с товарищами ваши идеи. Весьма рассчитываю на ваше участие.

— Спасибо за доверие, товарищ первый секретарь.

— А пока мой помощник распорядится отправить ижевских специалистов домой. Вы с двумя дамами?

— Так точно. Жена и родная сестра, обе — автомобилистки, помогли перегнать машины из Ижевска. Если уж женщины с ними справились…

— То мужчины — тем более. Понимаю вас и прошу принять небольшой подарок — недельный отдых в санатории Карабах.

— Премного благодарен. Не только за путёвку, но за искренность, внимание, понимание. Рад, что удалось сработать плодотворно.

Он пожал мне руку, и я покинул кабинет, попав в руки обещанного помощника.

К вечеру мы трое уже лежали в ваннах, наполненных до краёв тёплой нефтяной жижей. Она называется как-то специфически, кажется — нафталан. Самочувствие подняла отменно.

С лёгкой руки Алиева нам выделили два люкса. Я подкалывал Машку — ты теперь женщина свободная, можешь привести к себе кавказского страстного ухажёра. Вроде бы не воспользовались, а в нашем люксе я сам, в меру скромных сил, пытался быть горячим джигитом. Хочу надеяться, что получилось.

По возвращении в Москву присутствовал на передаче нескольких ГАЗ-3102 и ГАЗ-24–10 представителям Министерства обороны, всё прошло триумфально, огорчение обнаружится только потом — у прапорщиков, узнавших, что под армейские версии слегка обновлённой 24-й «волги» удастся списывать только А-76. Сколько военных семей мы посадили на голодный паёк!

Пока конкуренты готовили свои варианты переоборудования ГАЗ-24 и предложения по рамному внедорожнику, я действовал на опережение. Сам задал темп, сам его и сохранял. Пока пупок не развяжется.