Генеральный попаданец

Глава 2 Житие мое. 16 февраля 1965 года. Заречье

Предновогоднее время само по себе без дополнительных усилий поднимало людям настроение. Ведь даже на войне хочется праздника. Не зря во время Первой мировой англичане и немцы договаривались на период Рождества о перемирии. Наша война намного тяжелее и ожесточенней, но военные не менее человечны в мелочах. Отмечали новогоднее торжество в военторговской столовой. А тут вдобавок разрешили девчонкам прийти в гражданской одежке. Для женщин это многое значит. Её я заметил тот час и еще на пороге одернул китель. Чтобы сразу было видно — бравый вояка! Тамара стояла крепдешиновом платье в цветочек и в туфельках на каблучке. Стройная, и такая до умиления милая… Потёк герой! Потому, не раздумывая, сразу двигаю в её сторону. С моей белозубой улыбочкой, да еще с ямочками она точно не откажет! Кладу по-свойски руку ей на плечо:

— Потанцуем?

И начинаю вести в ритме танца. Как раз патефон заиграл вальс. Тут уже главное — партнершу крепко держать и направлять. И ощущать, как она движется. Не нами заведено, но истинно. Если дама танцует легко и отдается твоей власти, то и в постели будет хороша.

Тамара, Тома, Томочка. Какая ты была прелесть! От одного голоса и мягкой, многообещающей улыбки мгновенно сходил с ума. У меня кровь при редких встречах бурлит, ты за меня переживаешь. Ведь зачастую на войне по самому краю ходить получается. Недавно в прифронтовой полосе наш автомобиль попал под обстрел. Ноги водителя оказались прошиты минными осколками. Я передвинул сержанта на пассажирское сиденье, а сам прыгнул за руль. Нам чудом нам удалось выскочить из зоны обстрела, но вдруг разорвался неподалеку шальной снаряд и его осколки изрешетили капот машины. Но повезло, хоть двигатель и встал намертво. Последние сотни метров до укрытия пришлось тащить водителя на руках. Так и спаслись.

Или как в районе Федотовки, когда на нас поперли немецкие танки, и в атаку пошла целая рота фрицев. А станкачи труса сыграли. Такое бывает иногда. Даже опытные люди временами теряются и зачастую погибают. Пришлось выписать пулеметному расчету крепких звиздюлей, чтобы привести в чувство. Это война! Отбились, заставив фашистов захлебнуться собственной кровью. Зато после горячки боев в городе меня всегда ждал таз с горячей водой и не менее горячие ласки. Ловкие ручки штопали порванное обмундирование.

Где-то сжало в груди. Яркая фронтовая любовь за десятки лет так никуда из памяти и не делась. Тамара, Тома, Томочка!

Чьи это, черт побери, воспоминания⁈ Лежу в постели, весь мокрый, прихожу в себя. Сознание как будто раздваивается. Но чем сильнее просыпаюсь, тем больше понимаю, кто я на самом деле. Не очень приятно иметь в голове чужую память, но не данном случае. Правда, она не яркая и не всегда работает. Но зато услужливо подсказала, что сейчас я пребываю в неполном здравии в Заречье. Еще в 1960 году, когда Ильич был избран Председателем Президиума Верховного Совета СССР, ему была выделена в пользование государственная дача на так называемом «объекте Заречье-6». Домик скромный, деревянный, но кабинет уютный. Не барствовали первые лица советского государства. Особенно по сравнению понятно с кем из будущего. Ничего великого не совершил, а одних резиденций в стране… Мне же дали, что положено и не больше.

«Опять мне. Не мне, а товарищу Брежневу!»

Хотя он это уже я, а я это он. Я бы не стал увязывать эти вопросы так перпендикулярно. Ха-ха!

Все утро у меня прошло в некоей прострации. Старался хоть как-то осознать случившееся. И самое главное — понять — на фига это мне нужно? Кошмар кошмаром, но если я в жуткой реальности, то инфильтрацию в здешнюю временную ткань проводить все равно необходимо.

«Ха-ха, какими красивыми словесами заговорил. Эх, где наша не пропадала!»

Довольно бодренько поднялся, посетил санузел, где даже смог самостоятельно побриться. Бритва у Ильича хорошая. Это позже его будет брить специальный парикмахер, когда руки начнут трястись. Слегка запутался в выборе парфюма. Это ж сколько у Ильича одеколонов и туалетной воды! Иронично гляжу в зеркало:

— Ну здорова что ли, Бровастый!

Снова навалился страх: что же я творю⁈ Тикать треба, хлопче!

И снова тычок в спину слева: хорошо кочевряжиться! Каждому овощу свой срок. Рука сама тянется к одеколону. Настоящий Ильич во мне действует.

Вдобавок надо не забыть использовать выложенные заранее медиками баночки с подписями по назначению. Об этом меня сразу после подъема прикрепленный уведомил. Ничего смешного, даже правитель огромной страны иногда сдает анализы. Ха-ха! Затем личный врач ваождя Ильича Николай Родионов измерил мое давление, пульс и сообщил, что машина прибудет после завтрака. Одежда у Ильича для дома простая. Штаны, рубашка, домашний пуловер, тапочки. Я оглядел его платяной шкаф и хмыкнул. Да нет, товарищ Первый у нас тот еще франт! Костюмы тщательно пошиты под его фигуру, и ткань явно непростая, смотрятся вполне прилично. И во владении не только строгий черный цвет. А сколько разнообразных галстуков и рубашек! Ильич у нас записной модник! Захотелось примерить костюмчики, подобрать галстук. Но не буду людей задерживать. Поеду как есть, по-домашнему. Не на званый раут или, прости Господи, Пленум ЦК КПСС повезут.

В проеме двери показалось знакомое лицо с твердым подбородком. Услужливая память подсказывает, что это Александр Яковлевич Рябенко. Начальник моей… то есть товарища Брежнева охраны. Человек надежный и преданный. Память настоящего Ильича услужливо подсказала, что когда мы несколько месяцев назад сместили Никиту и приехали в квартиру в 26-м доме по Кутузовскому проспекту, я попросил Рябенко:

«Саша, возьми автомат, побудь здесь ночью…».

Не знал, что дом уже оцеплен и усиленно охраняется милицией. И Александр тут же согласился. Будет со мной, то есть Леонидом до конца. В Союзе так устроено, что если вылетаешь из обоймы, то автоматически лишаешься очень многого. С одной стороны, заставляет быть преданным, с другой… На хрен такая пенсия!

На его немой вопрос во взгляде развожу руками. Мол, вот оно как! Начальник охраны ободряюще улыбается. В первый раз мы встретились с ним еще до войны, когда двадцатилетний Александра Рябенко назначили водителем завотделом Днепропетровского обкома партии Леонида Ильича Брежнева. Три года мы проработали вместе, а в 1941-м нас разлучила война. Вспомнил о нем уже после победы в разговоре с генералом Грушевым. С тех пор не расстаемся. Потому что ближе к себе надо держать не умных, а верных.

— Придется сдаться! Но все к лучшему.

Мой бодрый вид и настроение тут же отзываются дружеской улыбкой. Не этом ли секрет политического долголетия Ильича? В ближнем кругу оставались лишь верные и привязанные к семье люди. Правда, стране это позже аукнулось. Шлюх в борделе и то постоянно меняют. Как сказал бы когнитивный интеллигент — меня переполняют эмоции!

Спускаемся вниз в небольшую столовую. Там уже хлопочет Виктория Петровна. Откуда я знаю, что она любит готовить сама, несмотря на присутствие повара и буфетчицы? Снова пронзительно ощущаю себя не в своей тарелке. И дом не мой, и жена не моя. Какого рожна я тут делаю? Как там у попаданцев в книгах так легко получается? Прибыли на туеву хучу лет в прошлое и тут же начинают осмысленно действовать. Мир спасать или себя любимых устраивать. А мне, что прикажете делать⁈ Угораздило же попасть в тело самого влиятельного человека на Земле. Никогда Ильич, да и я не был скромным. Вот и закономерный итог. Хочешь не хочешь, а меняй ход истории целой планеты.

«Ну спасибо тебе, Петя! Удружил!»

— Ты кушай, Лёня. Я сварила, как доктор посоветовал, кашку на воде.

За столом я немногословен. Витя, так Ильич привык ласково называть жену, смотрит на меня пристально. Дом на ней держится, как и семья. Не раз доказывала эта хмурая женщина эту старую истину и не всегда творила добро лаской. Не торопясь, впихиваю в себя безвкусную размазню и раздумываю. Как удачно приключилась болезнь во время переноса сознания. Есть возможность взять тайм-аут или вовсе свалить отсюда куда подальше. А что? Я никому и ничего не должен! И опыта управления страной у меня нет. В этот момент меня внезапно кто-то толкает в бочину. Чуть ложку не уронил.

«Ты что это задумал, стервец? Я зря, что ли, терпел выходки Никитки⁈ Остаешься за меня!»

Как там совмещается в теле сознание из будущего и память из прошлого, мне пока неясно. Но чтобы унять реципиента, прокачиваю воспоминания из «будущего». Чем вся эта благодать «застойная» закончится. Чужая память отчаянно взбрыкивает, но тут же утихает. Жопа же первостатейная ждет нас впереди. Я тем временем понемногу изучаю окружение. Рядом за столом лишь Александр. Личники расположились ближе к входу в здание. Какая-то охрана наверняка топчется и на участке. Остальные, видимо, готовятся к поездке. Что-то устало шевельнулось в мозгу. Никак важная идея посетила сознание попаданца в 16 февраля 1965 года. Число я увидел ненароком в календаре в своем кабинете. Там же обнаружил замусоленную записную книжку вождя.

«Пожалуй, стоит отделить мою охрану от КГБ. И провести это надо, как можно быстрее!»

Поразмышлять о природе возникновения здравой идеи некогда.

— Леонид Ильич, пора ехать.

— Пора так пора.

Мне помогают натянуть полусапожки и накидывают на плечи пальто с меховым воротником. С непривычки одежда тяжеловата. Подошедший Чазов заглядывает мне в глаза:

— Поедем на медицинской или правительственной машине?

Оборачиваюсь к Рябенко, тот обрезает:

— Положено на «ЗИЛе»!

Киваю согласно:

— Значит, на нем.

На крыльце останавливаюсь и с жадностью вдыхаю воздух шестидесятых. Черный блестящий лимузин подали буквально к подъезду. Вместо привычной Брежневу «Чайки» предоставлен бронированный и пуленепробиваемый «ЗИЛ-111». Видимо, охрана настояла. Припоминаю, что до самого инцидента с покушением у Боровицких ворот в 1969 году Ильич предпочитал мчаться по городу на стремительной «Чайке». Ильич обожал быструю езду. Внезапно понимаю, что и дальше буду передвигаться только на этом чудовище. Придется менять некоторые привычки прошлого хозяина. За ЗИЛом виднеется современно смотревшийся микроавтобус с красным крестом на борту. Послезнанием вспоминаю — это микроавтобуса высшего класса ЗИЛ-118 'Юность. Его создали для 4-го управления Минздравов как раз в 1964 году. Вокруг охрана, но на глаза ребята не лезут. Кого тут бояться? Цепляю Рябенко за рукав и тихо спрашиваю:

— Саша, эти звонили?

Тот, не поворачивая головы, отвечает:

— И вечером, и утром.

Вздыхаю нарочито тяжко:

— Быстро слухи разносятся. Хотя это непорядок. Сечешь? Кто больше всех интересовался?

— Подгорный и… Шелепин.

«Вот как, „Железный Шурик“. Нынче один из основных инициаторов смещения Хрущева председатель КПК возглавляет органы партийно-государственного контроля, жесткой и весьма опасной структуры ЦК. К тому же он заместитель Председателя Совета Министров СССР и через своего друга и соратника В. Е. Семичастного контролирует Комитет государственной безопасности СССР. Вот какая змеиная шобла нынче наверху страны Советской. Откуда у меня это понимание?»

— Едем!

Чазов и мой личный врач Родионов садятся в микроавтобус. Они бы точно настояли на обратном, но видят, что мне заметно лучше. Да и не желают спугнуть «добычу». Когда еще затянешь Первого в больничку?

Внутри лимузина просторно и мягко. Даже по меркам будущего салон выглядит элегантно. ЗИЛ 111 трогается с места и несет меня… то бишь товарища Брежнева в «Кремлевскую» клинику. Рядом Александр, спереди сидящий боком к окну, как и положено по регламенту, охранник. Вроде его Борисом зовут? Пожалуй, не буду сейчас лишнего говорить, пока в себя окончательно не приду. Вернее, как-то согласую работу двух систем памяти. Мне и моей достаточно для понимания процессов, но зато у оставшейся от прошлого реципиента хватит информации для быстрого вхождения «в дело». Я же в молодости был крайне азартным человеком.

Эта черта характера меня несколько раз чуть и не погубила. Проигрывал, бывало и крупно, в карты. Особенно когда в девяностых нащупал золотую жилу торговли электроники и начал сорить свалившимися деньгами. Один раз из подпольного катрана еле живым ушел. Били в печень, но промазали. И все — после этого, как отрезало. Так, что даже правила карточных игр забыл напрочь. Зато потом пришел черед компьютерных игр. Но запал уже был не тот.

Зато сейчас черт над левым плечом так и подсуживает: Не боись, зажжём напоследок!

Разумом понимаю, что руководить страной, это тебе не на форумах трепаться. Тут руководящий опыт и политическое чутье требуется. А я максимум коллективом из дюжины мужиков своего возраста и примерного образования командовал. Правда, в лихие годы. Когда тебя с одной стороны налоговая прессует. И у тех каждый день сверху новые указания, противоречащие вчерашним. Правительство у нас с какой ноги встанет с утра, с такой тебя поиметь и захочет. После официалов к тебе на кривой кобыле подъезжают конкретные пацаны. Что по чем, давай за базар. А на деле у братвы никаких понятий или стабильности. Каждая новая морда хочет свой кусок урвать. Точь-в-точь Политбюро, или что у нас сейчас? Еще Президиум Цэка? Дурацкий новиопско-советский сленг!

Да нет, тут еще ничего, стабильно гниловато. Имеется неуклонное движение вперед. Колеса поезда крутятся. Рельсы еще не проржавели. Это в девяностые годы кучу всего похерили. Грамотные люди попросту опускали руки и уходили в тень, забросив важнейшие для страны отрасли. Или вовсе пропадали с концами. Помню с десяток знакомых, кто в итоге плюнул, закрыл производства, деньги вывел за рубеж и свалил. И не воров-спекулянтов, а вполне патриотично настроенных граждан, коих выдавило из общества перестроечно-ельцинской грязью. Я как истинный белорус ушел в партизаны. И что занятно — так оказалось намного выгодней работать. Только найди подходящую ментовскую крышу. Будущее стало не менее людоедским, чем в суровые тридцатые-сороковые.

Кстати, спасибо Ильичу, что при его правлении эта старинная русская забава была нарушена.

Что можно нового сказать о больнице, пусть и о такой презентабельной, как пресловутая «Кремлевка»? Тебя мнут, щупают, осматривают, при этом все помалкивают. Как будто это не обычные врачи, что могут лишь догадываться о природе твоей болезни, а некие непревзойденные умом мудрецы. Сделали ЭКГ, проверили на УЗИ. Аппарат был импортным, как и многие из приборов. Примечаю в заметки самому себе, что это форменный непорядок. Такая мощная держава обязана производить жизненно важную аппаратуру сама. Стоит отметить сие в новой записной книжке, что безусловно зачну сегодня же.

Моя суперпамять услужливо подсказывает, что история создания УЗИ аппаратов современного типа в СССР началась как раз в 1960-х годах. В то время были разработаны прототипы ультразвуковых аппаратов. Одним из первых ультразвуковых устройств в СССР стал «Узис-1», который был создан в 1961 году в Ленинградском научно-исследовательском институте медицинской техники. В 1963 году появился более совершенный ультразвуковой сканер «Узис-2», который уже позволял проводить детальное исследование внутренних органов и тканей человека, определять наличие опухолей, кист и других патологических изменений. Так что не так все плохо в стране Советской. Развивать и углублять!

Врачи вежливы и услужливы, но ничего толком не объясняют. Припоминаю, что в эти времена так принято. Это позже с развитием страховой медицины вместе с западными привычками в Россию начали проникать такие понятия, как права потребителей. Причем за рубежом клиническая коммуникация входит в обязательную программу обучения будущих врачей. В Союзе даже в 4-м Главном Управлении Минздрава царят кондовые порядки. Но я пока помалкиваю. Мы договорились с Евгением Ивановичем, что он сам потом мне все расскажет.

Медикам же по душе, что главнейший пациент не капризничает и выполняет все процедуры. Пусть считают, что обморок «привел в чувство». Именно так называют вежливо мой полнейший «отрубон». Но все когда-нибудь заканчивается. В ожидании заключения листаю журнал «Огонек» и прокачиваю болезни моего нынешнего тела. Про старое состояние и так чересчур много знаю. Но важнее история нынешнего реципиента. Я между делом успеваю перемигиваться и шусть с симпатичными медсестрами, засматриваюсь на короткие юбки и размышляю вовсе не о делах государственных.

«Ильич! Ай-ай-ай!»

Встречаю Чазова премилейшей крокодиловой улыбкой. Генсек умеет ею ободрить и успокоить. Кто бы знал, чего она ему стоила.

— Ну что, Евгений Иванович? Дайте угадаю. Атеросклероз аорты, стенозирующий атеросклероз коронарных артерий, ишемическая болезнь сердца с нарушением ритма, рубцовые изменения миокарда после перенесенных инфарктов. Так ведь?

Гляжу, Чазов в одну секунду меняется в лице. Не слишком резко я с ним? Но иначе нельзя. Он мне нужен каков есть. Будущий гений отечественной кардиологии. Не хрен в больным Генсеком пропадать, пусть в науку работает. Доктор суживает глаза. Что ему шутки Первого, когда он в сердцах копается.

— Ну зачем так сразу?

— Я не прав, или вы что-то не договариваете? Только давайте начистоту. В таком возрасте не бывает людей здоровых. Есть лишь недообследованные.

Чазов порозовел лицом. Понимает, что я хочу перевести серьезный разговор в шутливую болтовню.

— Сложно так сразу сказать…

— Но картина в целом ясная. Евгений Иванович, я же войну прошел. Чем вы меня напугать сможете?

Врач присел напротив и серьезно взглянул на меня. Так, что балаболить враз расхотелось.

— В целом картина нешуточная, Леонид Ильич. Но именно такого диагноза я вам поставить пока не могу.

— Понимаю. После смерти в морге определят.

— Тогда чего вам рассказывать?

Замолчал и ждет моего слова. Переваривает нежданные познания по медицине или прикидывает, кто напел. Классных спецов наперечет.

Я задумался, потом решился. Маню его пальцем ближе и тихо осведомляю:

— Евгений Иванович, вы в курсе, что тебя прочат на место здешнего начальника?

Чазов, конечно, не знал. Да и никто не ведал будущего. Просто я хитро воспользовался излишней секретностью объекта. Здесь зачастую о назначении узнают постфактум.

— Нет.

Усмехаюсь:

— Вижу по глазам, что тебе милее практика, а не руководство. Но это дело поправимое. Хочешь собственный кардиоцентр с неограниченными возможностями? Закупка новейшей техники и препаратов за валюту. Курирование и создание собственных филиалов. Привлечение лучших кадров страны, — глаза будущего светила кардиологии заискрились изнутри. Ему сейчас сколько лет, где-то тридцать пять? Мужик в самом соку и все его великие свершения впереди. Тогда зачем ему мешать. — Все у тебя будет, обещаю. Под моим личным патронажем.

Чазов облизал пересохшие губы:

— Что требуется от меня?

— Следить за моим здоровьем лично. Проблемы я тебе обозначил. Они или уже лечатся, или будут. Вижу по глазам, что у тебя в голове засел один важный вопрос, — делаю призывный знак рукой, Евгений Иванович еще сильней наклоняется ко мне. Шепчу ему на ухо. — Я же во время отключения был Там. Коротко, но успел. Отсюда и будущие странности. И познания необычные. Сечешь?

Снова глаза у него загорелись. Но лишней тревоги в них замечаю. Врачи частенько наблюдают то, что у большей части людей остается за бортом. Лишь взгляд стал такой… пронизывающий. Я же теперь для него загадка. И Чазов точно не будет считать мня психом.

— Понимаю.

— Да ни хрена ты не понимаешь! Потом будет поздно. А здоровье не для себя прошу, для страны, для ее будущего, — вздыхаю и отвожу глаза. — Столько всего надо переделать. Знаешь, когда предстаешь перед вечностью, то начинаешь мыслить совсем по-иному.

Заметно, что сейчас Чазова проняло. Глаза сузил, губы сжал, ловит каждое мое слово.

— Напиши мне, пожалуйста, рекомендации. Постараюсь их выполнять. По еде, по препаратам.

— Обязательно, — врач тут же засуетился. Мои просьбы конкретны и разумны, для него понятны. На психа я непохож.

— И лучше в нескольких экземплярах. Особенно по поводу отдыха. Это не для меня, — хитро улыбаюсь. — Для остальных. Чтобы показать пример.

Уголки губ Чазова дрогнули в легкой улыбке. Вот почему его на «Кремлевку» в том времени поставили. Он прирожденный политик.

— Обязательно! Меню вам подберем соответствующее, полезное для сердца.

— И кого-нибудь для лечебной физкультуры пришлите, пожалуйста. Надо бы собой заняться. И про психологов подумай. Нужно научиться расслабляться.

Евгений Иванович, покачал головой:

— Не мое направление, но обязательно спрошу. А сейчас вам следует пропить эти препараты, — он подает коробочку с таблетками и короткую инструкцию. — И будем решать вопрос по вашему долгосрочному лечению. Но вам, Леонид Ильич, придется посещать нас регулярно, а не как…

Тяну руку для пожатия:

— Договорились.

«Есть! Одного завербовал. Ради таких перспектив Чазов пойдет на все и будет беречь меня, как зеницу ока!»

Он и в той жизни был парень не промах, но сколько всего не успел совершить по причине нехватки времени. В той будущей жизни после внезапного и преждевременного ухода из жизни в 1965 году А. Л. Мясникова, Е. И. Чазов был назначен директором Института терапии АМН СССР, преобразованном в феврале 1967 года в НИИ кардиологии им. А. Л. Мясникова АМН СССР. В 1967 году по решению руководства СССР, и совершенно неожиданно для себя, Евгений Иванович был назначен на должность начальника Четвертого главного управления при Министерстве здравоохранения СССР.

Талант, высокая эрудиция, фундаментальные знания в области медицины, блестящие организаторские способности позволили Е. И. Чазову на протяжении более 20 лет успешно сочетать эту работу с руководством Кардиологическим центром. В эти годы были сформированы принципы и заложены основы кардиологической службы страны, впоследствии получившей высочайшую оценку во всем мире. Так что такого человека следует использовать для его истинного назначения. Вот сразу и начнем. А я ему помогу. Пинком под зад или добрым словом.

Меня ведут к машине. Охрана видит спокойное лицо Чазов, затем обращает внимание на меня, и парней как-то отпускает. Все в порядке! Тревога была ложной. А кто не более? Назовите мне его!

— Ребята, домой?

Дверца уже распахнута, Рябенко стоит рядом. Вот это сервис. Красота, да и только! Хорош быть Генеральным!

Информация к сведению:

Известно, что зимой 1920–1921 годов 14-летний подросток Леонид переболел тифом. До службы в Красной армии он работал кочегаром, значит, выдерживал тяжелый физический труд. В 1935-м был признан годным для службы в Красной армии, что указывает на крепкое здоровье. На Великой Отечественной, которую прошел с июня 1941 года до мая 1945-го, был ранен и контужен. Именно поэтому с возрастом у Брежнева проявились те самые проблемы с дикцией. Первые звоночки пошли.

Весной 1952 года сорокапятилетнего Брежнева постиг первый, но далеко не последний инфаркт миокарда. Пять лет спустя, в июне 1957 года, на волне драматических событий, связанных с борьбой Хрущева с «антипартийной группой» во главе с Молотовым, Маленковым и Кагановичем, верный в ту пору соратник Никиты Сергеевича Брежнев вообще свалился в больницу с микроинфарктом. Нервы доконали не одного партийца или хозяйственного деятеля. Дальше причины пошли по нарастающей.

После войны Ильича ждала изматывающая работа на важных отраслях и должностях. Приходилось работать по ночам, иногда даже до пяти утра. Виктория Петровна так описывала быт первого секретаря Запорожского обкома партии после войны:

«Приходил домой к ночи. Усталый, задерганный, нервы перенапряжены до предела. И дома, прежде чем свалиться в постель, бесконечные звонки по телефону: кирпич, цемент, доски».

В Москве поначалу стало легче. Но с избранием в октябре 1964 года первым лицом СССР его активность значительно выросла. Секретари брежневской приемной отмечали, что он одним из первых приезжал в свой кабинет в половине девятого утра, и одним из последних, чаще всего в одиннадцать вечера, уезжал. Бывало, что засиживался и подольше: «Уехал домой в 12 ч 30 м ночи» (6 мая 1965); «уехал домой в 1. 30 ночи» (25 сентября 1965); "уехал в 2.15 ночи'.

Никакого «щадящего режима» у генсека до середины семидесятых не было: работа по двенадцать часов в сутки на фоне постоянной бессонницы и многолетней борьбы с лишним весом. С лета 1968 года здоровье генсека стало периодически давать сбои. 25 августа через несколько дней после ввода войск Варшавского договора в Чехословакию прямо во время совещания, как сообщал его личный врач Николай Родионов: у Брежнева «нарушилась дикция, появилась слабость. Он был вынужден прилечь на стол».

Кремлевские врачи зафиксировали тогда гипертонический криз, рекомендовали пациенту постельный режим, а с декабря 1968 года по февраль 1969-го генсек два месяца провел в клиническом санатории «Барвиха». С тех пор лечение Леонида Ильича в ЦКБ стало регулярным, но крайне редко нарушавшим привычную интенсивность работы.17 февраля 1975 года пришлось даже проводить экстренное заседание Политбюро ЦК КПСС с обсуждением вопроса «О режиме работы т. Брежнева Л. И.»

Хотя в развалину его превратят таблетки транквилизаторов, которое он начнет принимать буквально горстями, чуть ли не по девять таблеток в день. Где-то в середине семидесятых годов американские ученые установили, что препарат этот чрезвычайно вреден из-за своих побочных действий. Врачам Генерального стоило поистине героических усилий, чтобы вывести его из рациона Леонида Ильича. Но сколько же он успел их выпить, этих таблеток, даже очень здоровый организм не выдержал бы такой нагрузки.

5 августа 1971 года является ключевой датой в истории создания Кардиологического центра — Постановлением ЦК КПСС и Совета Министров СССР №543 было принято решение о строительстве на северо-западе Москвы Всесоюзного кардиологического научного центра (ВКНЦ). В состав ВКНЦ АМН СССР в то время вошли три института: Институт клинической кардиологии им. А. Л. Мясникова, Институт экспериментальной кардиологии и Институт профилактической кардиологии. Окончательно задуманный проект по созданию головного кардиологического учреждения страны был реализован в 1987 году после открытия собственного Экспериментального производства медико-биологических препаратов, разрабатываемых в лабораториях Кардиологического центра. Создание такого мощного научного центра предопределило как дальнейшее успешное проведение и разработку клинических и фундаментальных исследований, так и развитие профилактического направления в советской кардиологии.

ВКНЦ АМН СССР, являясь головным учреждением, должен был иметь опорные научно-практические центры в Союзных республиках страны, крупных городах, областях и краях СССР. По предложению Евгения Ивановича и благодаря его усилиям была создана сеть научно-исследовательских институтов кардиологии в крупных городах России и во всех бывших республиках СССР. Были открыты институты кардиологии в Ленинграде, Саратове, Киеве, Минске, Кишиневе, Бишкеке, Тбилиси, Баку, Ереване, Алма-Ате, республиках Прибалтики. Филиал Центра появился в Томске, превратившись в дальнейшем в крупнейший кардиологический центр Сибири.

О признании заслуг отечественного здравоохранения в вопросах профилактики сердечно-сосудистых заболеваний и диспансеризации говорит тот факт, что Первая международная конференция по профилактической кардиологии была проведена в Москве в июне 1985 года, организатором и президентом которой являлся Е. И. Чазов. В те годы были подписаны соглашения о сотрудничестве в этой области с зарубежными коллегами и институтами, в том числе ведущим центром США — Национальным институтом сердца, легких и крови.

Главные направления научной деятельности и достижения Е. И. Чазова связаны с изучением механизмов тромбообразования и тромболитической терапии, патогенеза и лечения острого инфаркта миокарда. Евгений Иванович как истинный лидер всегда находился на переднем крае науки, предвидел будущее развития теоретической и практической кардиологии, проводил самостоятельно и всячески поддерживал фундаментальные исследования, являющиеся определяющей базой для постоянного движения вперед и достижения успехов. Ярким примером являются исследования, посвященные изучению роли коронарного атеросклероза и внутрисосудистого тромбоза в возникновении ишемии и острого инфаркта миокарда, и последующие приоритетные работы по тромболитической терапии инфаркта миокарда, которые признаны мировым сообществом бесценным вкладом Е. И. Чазова в повседневную практику кардиологии.

Смысловая вкладка 1

Из воспоминаний инженера Кузьмина: Чем запомнился 1964 год:

Этот год помнится многими значимыми событиями как в СССР, так и за рубежом. СССР начал распространять своё влияние на Африку ещё при президенте Египта Гамаль Абдель Насер Хусейне. В мае 1964 года состоялось открытие Асуанской высотной плотины — совместного проекта советских и египетских властей. Но у нас многие скрытые троцкисты были этим, как и другими достижениями недовольны. Они тогда боролись с Советской властью анекдотами, мелкими насмешками, уколами, а потом развитием самиздата. В это время был запущен в массы стишок:

Лежит на пляже кверху пузом не то фашист, не то эсер —

Герой Советского Союза Гамаль Абдель на всех Насер!

В октябре в космос был отправлен первый многоместный космический корабль «Восход». Впервые в истории в космическом корабле велись научно-технические и медико-биологические исследования. США начали войну во Вьетнаме; в Китае разворачивалась «Культурная революция». Повсюду повторяли слова из песни Высоцкого о хун вей бинах:

И хоть знаю отлично я, как всё это произносится,

Что-то очень неприличное на язык мне сразу просится!

Китай обзавёлся ядерным оружием.

На улице было много мотоциклов и мотороллеров, особенно удобных для женщин. Начали выпуск Москвича-408, который тогда смотрелся лучше многих иностранных автомобилей. Не случайно более половины его выпуска шло на экспорт. В 1964 году начали показывать детскую вечернюю передачу «Спокойной ночи, малыши». В моде нейлон — синтетический материал, красивый на вид, не мнется, легко отстирывается. Последняя мода у мужчин — белые нейлоновые рубашки; у женщин — нейлоновые блузки.

Характерно то, что в начале 60-х годов активно развивались также сельскохозяйственная наука и техника, что привело к тому, что в 60-е годы наши тракторы и самоходные комбайны (СК-3, СК-4) завоёвывали гран-при на международных выставках. По комбайнам иностранные фирмы догнали нас только в семидесятые годы. Потом перегнали. За время перестройки и реформ 90-х годов ушли вперёд, как минимум на два поколения.

При исследованиях применяли простую измерительную технику на основе пружинных весов, а также осциллографы с записью параметров на светочувствительной ленте. Применяли различные датчики, в том числе проволочные.

Их наклеивали на приводные валы, по мостовой схеме и подсоединяли к осциллографу. Активно пользовались логарифмической линейкой. При выполнении вычислений использовали различные механические считалки; арифмометры мало использовали. В середине 50-х начали внедрять малые ЭВМ. Но одну из самых популярных малых машин «Наири» начали выпускать в 1964 году и выпускали аж до 1970. Так что я её использовал уже при обработке материала к докторской диссертации.

Уровень научных работ характеризует один случай. В конце аспирантуры многие аспиранты купили в издательстве ВИМа по одному экземпляру статей по теме диссертации, а оказалось, что на защиту надо представлять по два экземпляра. Мы кинулись в издательство, а нам отвечают, что все статьи уже раскупили.

— Кому нужны наши примитивно изданные труды? Кто купил?

— Иностранцы.

— Какие же страны?

— США, Канада, ФРГ, Япония и некоторые другие.