Гарем на шагоходе. Том 10

Глава 16 Признание

Я посмотрел на Шондру. Она стояла рядом со мной на смотровой площадке избушки, и её спокойствие, как всегда, действовало на меня лучше всякой валерьянки. Мы молча смотрели на то, как первые лучи рассветного солнца пробиваются сквозь густую листву джунглей, превращая утренний туман в золотистую дымку. После кондиционированного, стерильного воздуха внутри шагохода, этот первобытный запах гниющих листьев, влажной земли и цветущей неведомой дряни казался почти целебным.

— Я должен им рассказать, — сказал я, нарушая тишину. Голос прозвучал хрипло.

Шондра не повернула головы. Она продолжала смотреть на просыпающийся лес.

— Давно пора, кэп.

— Они могут не понять. Могут не принять.

— Они — твоя команда, — просто ответила она. — Они пошли за тобой в самое пекло. Они имеют право знать, за кем идут. Так что просто возьми и расскажи, кто ты на самом деле.

Разумеется, она права. Чертовски права. Тащить этот скелет в шкафу дальше не просто глупо — это предательство по отношению к ним. Ко всем.

— Вечером, — решил я. — Соберу всех в кают-компании.

— Хорошее решение, — кивнула она. — Чем дольше тянешь, тем больнее получится.

Она посмотрела на меня, и в её глазах я не увидел ни тени осуждения. Только спокойную, непоколебимую уверенность. Я узнал её главную тайну и поделился своей. И это не изменило в ней ничего. Возможно, и остальные…

Хотя кого я обманываю? Остальные — это не Шондра. Остальные — это ходячий цирк-шапито, где у каждой свой номер с выкрутасами!

Вечером кают-компания гудела от женской болтовни.

Я вошёл и на мгновение замер на пороге, окинув взглядом свой «цветник». Картина была привычной и оттого ещё более абсурдной.

Сэша, забравшись с ногами на диван, пыталась научить своего крылатого лисёнка подавать лапу. Хики в ответ лишь фыркал и с недоумением смотрел на хозяйку. Рядом с ними, на полу, деловито ползала божья коровка Ягодка, сканируя всё вокруг крохотными камерами.

Кармилла, развалившись в кресле с грацией сытой пантеры, лениво подпиливала ногти и периодически обменивалась колкостями с Лексой. На её коленях дремала Фенечка.

Лекса сидела в углу и чистила новый пистолет, который я выделил ей за хорошее поведение. Ну, за относительно хорошее. Её движения были отточенными и резкими, а на лице застыло выражение предельной концентрации, будто она готовилась не к ужину, а к штурму вражеского бункера.

Ди-Ди, уткнувшись в планшет, что-то яростно чертила стилусом, периодически бормоча себе под нос ругательства вроде «твою шестерёнку!» и «кто так проектирует⁈».

Роза, как всегда молчаливая и невозмутимая, поливала из маленькой лейки какой-то экзотический цветок в горшке, который она, очевидно, притащила из оранжереи, чтобы навести здесь уют… и незаметно превратить в сад всю избушку.

Вайлет неподвижно стояла у стены, скрестив руки. Казалось, что её глаза со скуки анализировали траекторию каждой пылинки в комнате.

А Лия… Лия, увидев меня, мягко улыбнулась. Её кожа засветилась чуть ярче, а в золотистых глазах появилась такая смесь нежности и горечи, что у меня на мгновение перехватило дыхание. И от этого стало ещё паршивее.

— Собрание экипажа, — сказал я громко, и мой голос прозвучал в общем гвалте, как выстрел.

Все разговоры и занятия тут же прекратились. Все взгляды устремились на меня. Я прошёл в центр комнаты и почувствовал себя актёром на сцене перед самым ответственным монологом.

— В общем, тут такое дело… — неловко начал я. — Нам нужно поговорить. Обо всём. Без утайки.

Шондра и Ди-Ди едва заметно кивнули, подбадривая меня.

Я вытащил из поясной сумки гиперкуб и положил его на стол.

Металлический кубик, испещрённый неземными символами, тускло блеснул в свете ламп.

— Это машина времени.

В кают-компании повисла тишина. Такая густая, что хоть режь моим «секачом».

— Кити-кити! — нарушила её Сэша. — Как в кино! Настоящая? А она может перенести нас в прошлое, чтобы я доела то пирожное, которое у меня вчера отняла Кармилла? Она сказала, что я испорчу фигуру и выбросила! А оно было такое вкусное!

— Дорогуша, — лениво протянула вампирша. — Если бы я могла путешествовать во времени, я бы вернулась в прошлое и отговорила твою маму знакомиться с твоим папой. Мир стал бы чуточку тише. Волк, ты перегрелся на солнце или перебрал с коньяком? Машина времени?

— Вероятность существования функционирующей машины времени, основанной на известных нам законах физики, составляет 0,01%, — безэмоционально вставила Вайлет. — Однако, учитывая аномальные события последних месяцев, данная гипотеза требует дополнительного анализа. Капитан несколько раз предугадывал действия противников, не располагая для этого достаточной информацией.

— Что за бред? — нахмурилась Лекса. — Какие доказательства? Это какая-то шутка?

Я посмотрел на них. На их лица, выражавшие всю гамму эмоций от детского восторга до откровенного скепсиса.

— Эта штука, — я кивнул на куб, — может отматывать время назад. На 17 минут и 45 секунд. Я использовал её десятки раз. Чтобы спасти ваши задницы. Чтобы выжить самому. Чтобы иметь хоть какой-то шанс в этой безумной игре.

— И она… работает? — с недоверием спросила Лекса.

— Работает, — подтвердил я. — Но это ещё не всё.

Я сделал глубокий вдох. Сейчас начнётся самое сложное.

— Этот артефакт — причина, по которой я здесь. И причина, по которой я… не совсем тот, за кого вы меня принимаете.

Лия, до этого молчавшая, напряглась. Я видел, как в её глазах зарождается страх.

— Я — пришелец из будущего.

Комната взорвалась.

— ИЗ БУДУЩЕГО⁈ — воскликнула с восторгом Сэша. — Кити-кити! А там котики умеют разговаривать? А молочко вкуснее? А есть автоматы, которые ловят рыбку и сразу её жарят?

Кармилла откинулась в кресле и расхохоталась.

— О, боги, это становится всё интереснее! Путешественник во времени! Дорогой, ты превзошёл все мои ожидания! Какая интрига! Какой сюжетный поворот! Это почти так же увлекательно, как сплетни из высшего общества вампиров.

— Заткнитесь обе! — рявкнула Лекса с таким недоверием на лице, будто она сейчас потребует у меня справку, заверенную тремя нотариусами. — Подробности. Изложи подробности, пожалуйста.

— Ладно, только постарайтесь не перебивать, — обречённо вздохнул я. — Причина, почему я здесь — война с Кощеем. Сейчас она только начинается. В моём времени он победил. И победил давно. Он установил диктатуру, устроил геноцид, стёр в порошок всех, кто не вписывался в его представление об идеальном мире. Все эти события должны произойти в ближайшее время. Но для меня — это история трёхсотлетней давности.

Я говорил, и на их лицах постепенно угасало веселье и скепсис, уступая место тревоге.

— Небольшая группа повстанцев, остатки Сопротивления, узнала про этот артефакт. Гиперкуб. Они не до конца понимали, как он работает, но знали, что он может управлять временем. И что Кощей охотится за ним. Чтобы получить гиперкуб, он уничтожил корабль глифтодов. Не спрашивайте как. Я не знаю. Глифтоды — создатели этой технологии, сверхцивилизация. Но по отдельности каждый из них… короче, они придурки.

— Если провести аналогию, — вставила Вайлет, хотя я просил не перебивать, — то люди тоже являются сверхцивилизацией по отношению к животным. Что совершенно не мешает каждому из вас быть не самым умным существом на свете.

— Спасибо, Вайлет, — кивнул я. — Очень правильное сравнение. Так вот, потребовался доброволец, чтобы попытаться опередить Кощея и найти гиперкуб среди обломков глифтодского корабля. В числе повстанцев был солдат. Клон, выращенный в пробирке. Один из многих. Его позывной был Волк-117. Он захватил гиперкуб и погиб в бою, но за мгновение до смерти его сознание, его память, его личность… были скопированы и с помощью гиперкуба спонтанно отправлены на триста лет назад.

Я посмотрел на Лию. Она побледнела, её губы дрожали. Она начинала понимать.

— Сознание Волка-117… попало в мозг другого человека. Солдата, который когда-то сдал кровь для банка ДНК и послужил генетическим прототипом для целого полка ребят с одинаковыми лицами. Короче, моя личность скопировалась в мозг… вашего капитана. Того Волка, который сейчас стоит перед вами.

Я замолчал, давая им осознать услышанное.

— Что… — прошептала Лия срывающимся голосом. — Что ты хочешь сказать?

— Я хочу сказать, — посмотрел ей прямо в глаза. — Что тот Волк, которого ты знала… которого ты любила… он…

Я не смог договорить.

Как объяснить, что именно случилось?

Он погиб или нет? Я же сам толком не могу этого понять.

Лия приняла моё замешательство за ответ. Её лицо исказилось от боли. Той самой, острой, невыносимой боли, которую я видел в её глазах по видеосвязи, когда бросил её в Лиходаре. Но сейчас она была в тысячу раз сильнее.

— Нет… — прошептала она. — Нет, это неправда… Ты лжёшь…

Слёзы хлынули из её глаз. Не просто слёзы. Потоки отчаяния. Она вскочила, её стул с грохотом упал на пол. Она посмотрела на меня взглядом, полным такой муки, что у меня защемило сердце. А затем развернулась и, спотыкаясь, бросилась вон из кают-компании.

Двери за ней с шипением закрылись, оставив нас в оглушительной, неловкой тишине.

Все смотрели на меня. Сэша — с лёгкой тревогой. Кармилла — с неожиданно серьёзным, изучающим выражением. Лекса — с шоком и… сочувствием? Вайлет — с непроницаемым лицом, но я уверен, что её процессоры сейчас работают на пределе, пытаясь просчитать все возможные последствия этого разговора.

Я стоял посреди комнаты, чувствуя себя опустошённым. Я сделал это. Я рассказал им правду.

И эта правда только что разбила сердце единственной женщине, которую любил мой прототип. Остальные не знали прежнего Волка. Они знали только меня.

А Лия… она любила его. Именно его. Любила настолько, что простила ему всё. Даже измену с толпой баб, которые теперь имеют не меньше прав, чем она.

Отлично. Теперь чувствую себя так, будто только что голыми руками вырвал сердце из груди живого человека. Из груди дорогого мне человека.

Чёрт. Как же всё сложно.

Мой «цветник» молчал. Даже Кармилла, мастер язвительных комментариев, сейчас смотрела на закрытую дверь с выражением, которое сложно описать. В нём была смесь любопытства, злорадства и… чего-то ещё. Возможно, капли сочувствия размером с молекулу.

— Кити-кити… — пискнула Сэша, и её голос прозвучал непривычно тихо. — Бедная Лия… Она так плачет…

— Ей просто нужно время, — буркнула Лекса, но её взгляд, устремлённый на меня, говорил обратное. Он говорил: «Идиот, ты всё испортил. А теперь иди и исправляй».

— Вероятность того, что вербальное объяснение концепции переноса сознания во времени сможет нивелировать эмоциональную травму, вызванную ощущением потери близкого существа, составляет 1,7%, — бесстрастно доложила Вайлет. — Рекомендую использовать альтернативные методы убеждения. Например, тактильный контакт или предъявление доказательств, подтверждающих континуальность вашей личности.

— Спасибо за совет, — вздохнул я. — Без тебя бы не догадался.

Я повернулся и пошёл к двери. Каждый шаг отдавался в голове гулким эхом.

На двери её каюты горел красный индикатор. Заперто.

Нажал кнопку вызова и проговорил:

— Лия, это я. Впусти.

Секунду ничего не происходило.

Затем дверь с тихим шипением отъехала в сторону.

Она сидела на своей кровати, сжавшись в комок, и её плечи сотрясались от беззвучных рыданий. Её изумрудное сияние почти погасло, превратившись в едва заметное, болезненное мерцание. Увидев меня, она не вскочила, не закричала.

Просто подняла на меня заплаканные золотые глаза. И в них была такая бездна боли, что мне захотелось развернуться и уйти. Сбежать. Куда угодно. В Дикие Земли, в пасть к тираннозавру, обратно в своё проклятое будущее. Лишь бы не видеть этого взгляда.

Но я не сбежал. Я вошёл и сел на край кровати, на безопасном расстоянии.

— Ты убил его, — прошептала она с надрывом. — Ты пришёл и просто… убил его. Занял его тело.

— Лия, это не так, — я попытался подобрать слова, но они казались неуклюжими, фальшивыми. — Никто не умирал. Мы… слились. Я — это он. И он — это я.

— Нет! — она вскинула голову, и в её голосе зазвенел металл. — Он был другим! Он был… моим! А ты… ты просто самозванец! Клон из будущего! Фальшивка!

Она снова зарыдала, уткнувшись лицом в подушку.

Я сидел и молчал, чувствуя себя самым беспомощным существом во вселенной. Я мог управлять армией динозавров, мог в одиночку раскурочить отряд боевых роботов, мог заставить людей видеть галлюцинации. Но я не мог найти слов, чтобы утешить одну-единственную зелёную девушку, которую любил.

— Тот день… — вдруг сказала она. — На «Антеро». Когда ты упал. Потерял сознание. Твоя… амнезия. Это случилось тогда?

Я закрыл глаза. Мой первый день в этом времени.

— Да, — глухо ответил я. — Это случилось тогда. В тот самый момент.

Её рыдания стали громче. Я попал в самую больную точку. Она оплакивала не просто своего Волка. Она оплакивала тот самый момент, когда потеряла его.

— Я помню всё, что помнил он, Лия, — сказал я, отчаянно цепляясь за эту мысль, как за спасательный круг. — Каждую минуту. Каждое слово. Каждое прикосновение. Его память — это моя память. Его чувства… они тоже стали моими. Мне самому иногда сложно понять, где заканчивается Волк и начинается Волк-117. Мы — одно целое.

— Это ничего не меняет! — она села, её лицо было мокрым от слёз, а волосы спутались. Она казалась прекрасной даже в своём горе. — Это просто… воспоминания. Файлы, которые достались тебе по наследству! А он… его душа… она ушла!

Я понял, что логика здесь бессильна. Вайлет права. Нужны не слова.

Нужно что-то другое. Доказательство. Неопровержимое.

Точнее то, что вызовет правильный эмоциональный отклик.

Файлы файлами, а чувства чувствами.

Может, это слишком жестоко и прагматично, но другого способа утешить её просто нет. Я ведь и сам не понимаю толком, кем являюсь. Я просто забил на это.

Забил, потому что мне нормально. А главное, потому что есть дела поважнее, чем самокопание.

Но сейчас нужно перетряхнуть воспоминания, связанные с Лией и найти подходящее.

Правильное, эмоциональное, только наше.

И я вспомнил. Нечто тёплое, живое.

— Помнишь нашу первую встречу? — тихо спросил я.

Она повернулась и нахмурилась, не понимая, к чему я клоню.

— Не возле «Антеро». А до этого. В Лиходаре. Возле той паршивой забегаловки «У Безумного Слизня».

Она вздрогнула. Да. Она помнила.

— Ты тогда ещё была ординатором, — продолжал я, и слова сами полились из меня, тёплые и настоящие. — Ты увлеклась медицинским справочником и переходила дорогу, не глядя по сторонам. А там началась перестрелка. Какие-то ублюдки не поделили контейнер с контрабандными сигарами. Ты оказалась прямо на линии огня. Я сшиб тебя на обочину. Ты так перепугалась…

Она смотрела на меня, её слёзы высохли, оставив на зелёной коже солёные дорожки. В её глазах появилось что-то новое. Недоверие, смешанное с надеждой.

— Потом, когда всё закончилось, я повёл тебя в ту забегаловку, чтобы ты пришла в себя. Я заказал себе кофе. Самый дешёвый, горький, как сама жизнь. А ты… — я улыбнулся, вспоминая её лицо в тот момент. — Ты никогда раньше не пробовала кофе. Ты смотрела на мою кружку с таким любопытством, как будто это какой-то неизвестный состав, а ещё рассказала мне про эту жуткую флоксийскую болячку, от которой они превращаются в кристаллические статуи… как её…

— Синдром К’тарри, — машинально подсказала она.

— Ага, — кивнул я, — он самый. Как ты была увлечена! Даже позабыла о перестрелке. Я никогда не видел никого, настолько обожающего медицинские ужасы.

Она прыснула. Лёд тронулся.

— Потом… — продолжил я. — Ты попросила попробовать мой кофе.

Я сделал паузу, глядя ей прямо в глаза.

— И я протянул тебе свою кружку. А ты… ты сделала глоток. И твоё лицо… Боже, я никогда не забуду твоё лицо. Ты сморщилась так, будто проглотила лимон целиком. Сказала, что это самая отвратительная гадость, которую ты когда-либо пробовала. А потом… потом ты улыбнулась, и я понял, что пропал.

Она молчала. Но я видел, как дрожат её губы. Как в её глазах, в самой их глубине, разгорается узнавание.

А потом она медленно, очень медленно, протянула руку и коснулась моей щеки.

Её пальцы были холодными, но от их прикосновения по моей коже пробежал огонь.

— Волк… — прошептала она.

И в этом одном слове было всё. Прощение, принятие, любовь.

Она подалась вперёд, и я, не смея дышать, наклонился к ней. Наши губы встретились. И это был не просто поцелуй. Это было возвращение. Это было чудо. Доказательство того, что любовь, настоящая любовь, сильнее времени, сильнее смерти, сильнее любых парадоксов и чёртовых гиперкубов.

Она целовала меня, и я чувствовал вкус её слёз на губах. Солёный, горький, но в то же время — самый сладкий вкус на свете. Вкус прощения.

Я прижал её к себе, зарываясь лицом в её волосы, пахнущие дождём и надеждой.

И неважно, кто я — Волк или Волк-117. Важно лишь, что я — её Волк.

И так будет всегда. В любом времени. В любой вселенной.