Фоллаут: Московский Гамбит

Глава 46: Охота Начинается

Едва они покинули утлое убежище в развалинах речного вокзала, как звуки погони стали ближе и отчетливее. Монотонный, угрожающий рокот винтокрылов Анклава теперь не просто доносился издалека — казалось, он висел прямо над головой, заполняя собой все пространство. Седой знал, что Воронцов не из тех, кто легко сдается. Охота началась всерьез.

«Профессор, нам нужно двигаться быстрее, — Седой подхватил Давыдова под руку, помогая ему перелезать через очередной завал из бетонных плит и ржавой арматуры. — Они прочесывают этот район квадрат за квадратом. И долго нам здесь оставаться нельзя.»

Давыдов, тяжело дыша, только кивал. Он понимал, что сейчас он — главная обуза, но старался изо всех сил не отставать, не жаловаться, не тормозить их отчаянный рывок к спасению.

Поверхность вокруг НИИ «Квант» представляла собой унылое зрелище: переплетение полуразрушенных промышленных зданий, заброшенных складов, ржавеющих железнодорожных путей и густых, одичавших зарослей того, что когда-то было парками и скверами. Это давало им некоторое преимущество — было где спрятаться, затеряться. Но и для Анклава здесь было раздолье — их патрули могли появляться с любой стороны, а винтокрылы сверху контролировали все открытые пространства.

Седой вел их, используя весь свой богатый опыт выживания и маскировки. Он двигался как призрак, сливаясь с тенями, используя каждую складку местности, каждый куст, каждую развалину как укрытие. Он научил Рыжего… он заставил себя не думать о Рыжем. Он научил Давыдова передвигаться короткими перебежками, замирать по его команде, не издавать ни звука. Его «Луч-2077» постоянно сканировал эфир, пытаясь уловить переговоры анклавовцев, но те, похоже, работали на защищенных частотах, или Седому просто не хватало знаний для их расшифровки. Зато счетчик Гейгера то и дело тревожно пощелкивал, напоминая о невидимой опасности, которая подстерегала их на каждом шагу.

Несколько раз им чудом удавалось избежать встречи с патрулями. Один раз они затаились в какой-то вонючей дренажной канаве, когда буквально в десяти метрах от них прогрохотала колонна из двух бронетранспортеров Анклава, похожих на приземистых, уродливых жуков, и нескольких мотоциклов с пулеметами. Рыжий… нет, Давыдов, едва не выдал их своим кашлем, но Седой вовремя зажал ему рот рукой.

В другой раз им пришлось почти час пролежать в густых, колючих зарослях какого-то мутировавшего кустарника, когда прямо над ними завис винтокрыл, его прожектор методично обшаривал каждый метр земли. Седой чувствовал, как капли пота стекают у него по спине, как бешено колотится сердце, но он лежал не шевелясь, вжавшись в землю, и молился всем богам, в которых никогда не верил, чтобы их не заметили. Пронесло. Винтокрыл, не найдя ничего подозрительного, улетел дальше.

«Орлов, если мне не изменяет память, — прошептал Давыдов, когда они снова двинулись в путь, — за тем старым универмагом, вон там, на холме, должен быть вход в коллектор теплотрассы. Он неглубокий, но, возможно, выведет нас поближе к набережной. В мое время мы, мальчишки, лазили по нему, пугая девчонок.»

Седой посмотрел на указанное профессором здание. Старый, обгоревший остов универмага «Детский Мир» или чего-то подобного. Рискованно, но проверить стоило. Любой шанс уйти под землю, подальше от «глаз в небе», был на вес золота.

Они с трудом взобрались на холм, стараясь не привлекать внимания. И действительно, за зданием универмага, в густых зарослях крапивы-переростка, они нашли полузасыпанный землей и мусором люк, ведущий в узкий, темный лаз.

«Только бы там не было завалов… или новых хозяев,» — пробормотал Седой, откидывая ржавую крышку.

Коллектор теплотрассы оказался не таким уж и безопасным. Он был узким, низким, местами полузатопленным какой-то вонючей жижей. Но зато он вывел их почти к самой набережной Москвы-реки, хотя и заставил сделать приличный крюк, отняв у них драгоценное время.

Когда они, наконец, выбрались на поверхность, уже начинало смеркаться. Серое, низкое небо отражалось в свинцовых водах реки, замусоренной обломками, ржавыми бочками и каким-то плавающим хламом. Вдалеке виднелся полуразрушенный мост.

«Вот она, матушка-Москва-река, — Давыдов с какой-то странной, тоскливой нежностью посмотрел на воду. — Сколько же ты видела на своем веку… И сколько еще увидишь…»

«Не время для сантиментов, профессор, — оборвал его Седой. — Нам нужна лодка. Или хотя бы что-то, на чем можно переправиться на тот берег. Там, похоже, меньше разрушений и, возможно, меньше патрулей.»

Но найти что-либо, пригодное для плавания, на этом замусоренном берегу оказалось не так-то просто. Все, что могло держаться на воде, давно уже было растащено или пришло в негодность.

И тут они снова услышали его. Рокот винтокрыла. На этот раз он летел низко, вдоль реки, его прожектор шарил по берегам. А следом за ним, по набережной, двигался бронетранспортер Анклава, из которого то и дело спрыгивали солдаты в силовой броне, прочесывая прибрежные развалины.

«Черт! Они нас почти настигли! — Седой схватил Давыдова за руку. — Сюда! Быстрее!»

Он заметил неподалеку полузатопленную баржу, ржавевшую у берега. Это было их единственное укрытие. Они успели заскочить на ее палубу и спрятаться за какими-то ящиками буквально за секунду до того, как луч прожектора с винтокрыла прошелся по тому месту, где они только что стояли.

Солдаты Анклава приближались. Было слышно их голоса, лай собак. Седой достал свой АКМС. Патронов оставалось всего на один магазин. Лазерный пистолет-пулемет был почти разряжен.

«Похоже, это все, профессор, — он посмотрел на Давыдова. — Дальше нам не пройти.»

Но Давыдов вдруг указал на трюм баржи, куда вел полуоткрытый люк.

«Туда, Орлов! Быстрее! Если эта старая посудина еще не совсем прогнила, у нас есть шанс!»

Не раздумывая, Седой первым прыгнул в темный, воняющий затхлостью и рыбой провал трюма. Охота Анклава достигала своего апогея. И им оставалось только надеяться на чудо.