Фаберже-1

Глава 28

На следующий день Холмский явился на порог кабинета — радостный, сияющий, явно с хорошими новостями.

— Василий Фридрихович! Александр Васильевич! — он практически светился от гордости. — Я поговорил с Павлом Акимовичем, и… Он очень заинтересован!

Отец поднял голову от бумаг:

— Отлично. Свяжи нас, пожалуйста. Лучше переговорить напрямую.

Холмский тут же вытащил дорогой телефон последней модели, набрал номер и включил громкую связь.

Гудки. Два. Три.

— Алло? — голос низкий, спокойный, с лёгким московским акцентом. — Коля, добрый день!

— Приветствую, Павел Акимович! Это Коля Холмский беспокоит. По поводу нашего с вами разговора о Фаберже… Сейчас рядом со мной сам Василий Фридрихович…

— Здравствуйте, Павел Акимович, — поприветствовал отец.

— О! Василий Фридрихович! — голос купца стал теплее. — Рад, очень рад! Холмский-младший мне о вас все уши прожужжал. Говорит, триумф получился.

Отец усмехнулся:

— Не без того. Благодарю за добрые слова.

— Да что там слова! Я сам запись смотрел. Умно придумано, практично. Коля говорит, вы ищете партнёра для производства?

— Да, — отец выбрал слова аккуратно. — Спрос превысил наши мощности. Нужен надёжный завод.

— Понимаю, — Овчинников помолчал. — Василий Фридрихович, я человек простой, не люблю всех этих испорченных телефонов… Давайте встретимся на месте. У меня как раз в Москве завод есть. Золотой. Покажу, что к чему, на что мы способны. И сразу обсудим условия, если вас устроит…

Я улыбнулся. Всегда приятно иметь дело с купцами — времени на лишнюю болтовню не тратят.

— Согласен, — отозвался Василий. — Когда вам будет удобно?

— На следующей неделе? Скажем, в среду? Или четверг? Как у вас с графиком?

Отец посмотрел на меня. Я быстро сверился с календарём и кивнул — подойдёт. Тем более что и сообщение со Златоглавой было быстрым.

— Среда подходит, — сказал отец.

— Договорились. Пришлю адрес. Приезжайте с утра, посмотрите производство, потом пообедаем, поговорим по душам. Я всё организую.

— Благодарю, Павел Акимович.

— Да не за что! Холмские — наши старые друзья. А друзья друзей — тоже друзья. До встречи!

Отец отключился. Посмотрел на меня:

— Что думаешь?

— Нормально звучит, — я пожал плечами. — По-деловому, но дружелюбно. И уж точно не как Хлебниковы.

— Именно, — отец кивнул.

Холмский стоял у двери, не скрывая радости:

— Павел Акимович — хороший человек. Честный. Вы не пожалеете.

— Надеюсь, — отец встал. — Спасибо, Николай. Ты нам очень помог.

Холмский едва не покраснел от смущения:

— Рад быть полезным. Ладно, пойду работать, с вашего позволения…

Он вышел, мы с Василием остались вдвоём.

— Поедешь со мной? — спросил отец.

— Конечно, — кивнул я. — Вдвоём спокойнее. Одна голова хорошо. А две — всегда лучше.

— Хорошо. Лену оставим на хозяйстве. Кто-то должен руководить текущими делами. Заказы, производство, клиенты…

Василий принялся расхаживать по кабинету. Я видел, что предстоящая встреча его взбудоражила.

— Ох, давно я не бывал в Москве… Нужно подготовиться. Презентация, расчёты, условия партнёрства. Показать, что мы серьёзно подходим к делу.

— Сделаем, — я взял блокнот и принялся набрасывать список дел. — Подготовлю техническую часть. Чертежи, технологию, требования к производству. Ты — финансовую. Условия, прибыль, сроки.

— Договорились.

Через день я сидел в кабинете, разбирая почту.

Поставщики, клиенты, предложения о сотрудничестве. После презентации письма к нам приходили сотнями, и я всерьёз подумывал нанять ещё одного секретаря.

Я как раз рассортировал новые сообщения по папкам, когда мой телефон завибрировал.

Незнакомый номер. Уже привычное дело.

Я поднял трубку:

— Слушаю.

— Александр Васильевич? — спросил смутно знакомый гнусавый голос. — Эт вас Штрих беспокоит. Ну, с Апрашки…

Я напряг память. А, тот самый мужичок в кепочке, ребятам которого я врезал за хамство.

— Помню, — сказал я осторожно.

— Ну, вы того… — голос был странно смущённым. — Я… типа… ну, поздравляю с презентацией! Красавчики, блин! Ну то есть… молодцы, Александр Васильевич! Мы тут все смотрели стрим графинюшки. Прям вот… солидно получилось!

Я откинулся на спинку стула, пытаясь переварить происходящее.

Штрих. Шпана с Апрашки. Поздравляет меня с успешной презентацией.

Мир определённо сошёл с ума.

— Благодарю, — сказал я сухо. — Это всё?

— Не, ну вы чё! — Штрих заговорил быстрее. — Короче, шеф мой… ну вы его знаете… Он слышал про то, что у вас перед презентацией случилось.

Он сделал паузу, подбирая слова.

— Ну это… некрасиво получилось. На нашей территории, а мы не в курсе даже были. Это, типа, неуважуха к правилам. Понимаете?

Я начал понимать.

— Продолжайте.

— Короче, для вас подарочек есть. Типа, извинения за беспорядок. — Штрих изо всех сил пытался звучать прилично, но получалось с трудом. — Примите через пять минут у магазина. И ну вы это… не пугайтесь особо.

Я выпрямился:

— Подарок?

— Ага. Сюрприз такой, — в голосе послышалась ухмылка. — Вы всё поймёте. До свидания, Александр Васильевич!

Он повесил трубку.

Я сидел, глядя на телефон. Подарок. От Дяди Кости. Любопытство взяло верх, и я отправился на крыльцо.

Долго ждать, впрочем, не пришлось.

Ровно через две минуты из Кирпичного переулка вынырнул чёрный микроавтобус без опознавательных знаков. И с номерами настолько грязными, что прочитать их было невозможно — явно специально.

Он промчался по улице и со свистом затормозил прямо у входа в наш магазин. Прохожие шарахнулись в стороны. Я остался стоять, скрестив руки на груди, наблюдая за происходящим.

Боковая дверь микроавтобуса распахнулась. Из салона выскочили двое спортивных ребят в чёрной одежде и в шарфах, натянутых до самых глаз.

В следующий миг они вытащили оттуда… тело. Связанное, извивающееся и стонущее. Подтащили к крыльцу и бросили прямо к моим ногам.

Тело упало с глухим стуком и застонало громче. Один из молодцов выпрямился, бодро отсалютовал:

— Принимайте подарочек, любезнейший!

Оба тут же прыгнули обратно в микроавтобус. Дверь захлопнулась, двигатель взревел. Машина рванула с места, оставляя за собой облако выхлопных газов и запах жжёной резины.

Я стоял на крыльце, глядя на связанного человека у своих ног. Прохожие замерли. Кто-то доставал телефон — снимать или вызывать полицию.

— Всё в порядке, господа! — Я поспешил их успокоить. — Недоразумение! Приношу извинения за беспокойство!

Люди заколебались. Переглянулись. Кто-то пожал плечами и пошёл дальше. Кто-то остался стоять, наблюдая. Я присел на корточки рядом со связанным.

Мужчина лет тридцати пяти. Лицо в свежих синяках, рот заклеен широкой полосой серого скотча. Руки были связаны за спиной тугими пластиковыми стяжками. Ноги тоже.

Он смотрел на меня, дёргался, пытался что-то сказать сквозь скотч. Я пока не стал снимать «упаковку», потому что заметил заметил что-то приколотое к его куртке.

Записка, скрепленная надёжно английской булавкой. Я аккуратно отколол её и развернул.

Бумага была дорогой — плотная, кремовая, с лёгкой текстурой. Написано дорогой перьевой ручкой с чёрными чернилами. Почерк красивый, каллиграфический.

'Почтенные господа Фаберже!

Примите наши искренние поздравления с триумфальным возвращением на ювелирный Олимп.

Сожалеем, что оно было омрачено подлым инцидентом, едва не сорвавшим вашу эффектную презентацию.

Негодяи ступили на территорию беззакония, но сделали это без должного уважения к искусству и традициям. Поэтому мы считаем своим долгом исправить сие досадное недоразумение.

Надеемся, наш скромный подарок компенсирует все причинённые неудобства. Делайте с ним всё, что посчитаете нужным.

С глубочайшим почтением,

Преданные поклонники вашего мастерства'

Я перечитал записку ещё раз и усмехнулся. Это точно Дядя Костя.

Стиль узнаваемый — интеллигентный бандитизм. Красивые слова, изящные формулировки. И под ними — жёсткая реальность преступного мира.

«Территория беззакония». «Уважение к искусству». «Досадное недоразумение».

Он что, прочитал весь словарь эвфемизмов?

Я сложил записку и сунул в карман «подарку». Присмотрелся к нему внимательнее… и вспомнил.

Водитель грузовика. Тот, кто выпрыгнул из кабины в последний момент, перед тем как грузовик полетел в воду.

Тот, кто едва не убил Лену.

Он дёргался, пытался что-то сказать. Мне было всё равно.

Дядя Костя и его люди нашли нападавших. Быстро. Эффективно. А уж что именно заставило криминального авторитета помогать нам — большой вопрос.

Преступный мир имеет свои правила. Свой кодекс. Кто-то посягнул на его территорию без разрешения — это оскорбление. Нарушение договорённостей. Дядя Костя восстановил порядок по своему разумению.

Я не одобрял его методов. Насилие, похищение, самосуд — всё это было незаконно.

Но результат… лежал у моих ног. Готовый к передаче в руки правосудия.

Я достал телефон и нашёл в контактах номер следователя, который вёл дело о нападении. Капитан Морозов. Толковый мужик, хоть и излишне бюрократичный.

Он ответил быстро.

— Морозов слушает.

— Добрый день, капитан. Александр Фаберже беспокоит.

— О! Александр Васильевич! — голос стал живее. — Сожалею, у меня пока нет информации по вашему делу…

Я улыбнулся.

— Теперь, полагаю, будет. Вас не затруднит подъехать к нам в магазин? Желательно, побыстрее.

Через несколько дней артефакты для великого князя были готовы.

Пятнадцать комплектов. Самоцветы среднего порядка — аметисты, турмалины, аквамарины, бериллы, гранаты, цирконы, топазы и опалы со шпинелью. Каждый комплект был собран индивидуально, под конкретного человека из списка.

Мы с Леной проверили всё по три раза. Потом отец проверил ещё дважды и лично упаковал наборы. Каждый комплект — в отдельной коробке с гравировкой имени владельца.

Выглядело более чем солидно. Выглядело достойно двора великого князя.

И главное — передавать артефакты мы тоже должны были лично.

— Поехали? — спросил отец.

Я кивнул. Лена тоже.

Мы втроём сели в машину. Лена вцепилась в ящик с артефактами и наотрез отказалась класть их в багажник.

Дворец великого князя Алексея Николаевича находился в центре Петербурга, на Английской набережной. Красивое здание в классическом стиле — белые колонны, высокие окна, безопасность на уровне.

Машина остановилась у ворот. Охранники в парадной форме вышли из будки.

— Ваши документы и пропуск.

Я протянул приглашение от адъютанта великого князя, наши удостоверения.

— Вчера я заказывал пропуск на наши имена.

Охранник изучил бумагу, затем сверился с номером автомобиля и кивнул. Махнул рукой своим людям.

— Благодарю, можете проезжать.

Ворота открылись, и я почувствовал напряжение от работающих артефактов. Да уж, здесь самоцветы и металлы не экономили.

Мы проехали по аллее к главному входу. Ещё охранники, ещё три проверки — только после этого нас пропустили внутрь.

Нас встретил молодой человек в элегантном костюме — Павел Константинович. Адъютант великого князя. Тот самый, который примерял браслет в магазине.

— Василий Фридрихович! Александр Васильевич! Елена Васильевна! — он поклонился. — Рад видеть вас. Прошу, следуйте за мной.

Мы прошли через вестибюль — мраморные полы, хрустальные люстры, портреты императорской семьи на стенах — в небольшую приёмную комнату.

Павел Константинович указал на диван:

— Прошу, располагайтесь.

Мы сели. Он остался стоять. Василий кивнул Лене, и она поставила на стол контейнер с артефактами.

— Пятнадцать индивидуальных комплектов, — сказал отец. — Согласно списку, который вы предоставили.

Адъютант открыл контейнер и принялся сверяться с данными в своём планшете.

— Павел Сергеевич Дурново, — прочитал он гравировку. — Шестой ранг. Валерий Дмитриевич Воронцов… Пятый ранг…

Он проверил остальные коробки.

— Всё на месте, — кивнул он. — Благодарю вас. Мы особенно ценим, что вы изготовили изделия раньше рекомендованного срока. Его императорское высочество будет очень доволен.

Отец слегка поклонился:

— Для нас было честью выполнить заказ его императорского высочества.

Адъютант аккуратно сложил коробки обратно в контейнер.

— Его императорское высочество очень заинтересован вашей системой, — сказал он. — Мы протестируем артефакты в ближайшие дни. Если всё будет соответствовать ожиданиям — обсудим заказ эксклюзивных комплектов для самого великого князя и его супруги.

Отец выпрямился:

— Будем рады служить его императорскому высочеству. Эксклюзивные изделия — наша специализация.

— Мы знаем, — Павел Константинович улыбнулся. — Его высочество ценит качество и надёжность. Уверен, ваши артефакты его не разочаруют.

Павел Константинович проводил нас до выхода. Мы попрощались и сели в машину. Я завёл двигатель, и мы плавно выехали с территории дворца.

Лена первая нарушила тишину:

— Теперь всё зависит от великого князя. Лишь бы ему понравилось…

Отец повернулся к ней:

— Качество у нас отменное. Мы сделали всё, что могли, и даже больше. Это был бы огромный шаг. Заказ для великокняжеского двора — тоже большая честь. Престиж! Репутация. Многие наши коллеги мечтают об этом десятилетиями…

Ну да. Опустим тот факт, что я в своё время был придворным ювелиром императора и виделся с ним едва ли не каждую неделю. Но тогда и работа была куда серьёзнее, да и времена неспокойные.

А уж заказы на пасхальные яйца… Стоило один раз придумать шалость — и понеслось.

Яйцо для императрицы, ещё одно — для вдовствующей, для великих княгинь… Потом об этом прознали Юсуповы, Волконские, Шереметевы — и пришлось открывать отдельное направление в мастерской. Пятьдесят артефакторов трудились только над этими яйцами годами. Как кудахтать не начали — загадка.

Отчасти поэтому фамильное яйцо Фаберже и стало не только верхом моего мастерства, но и последней шуткой. Я хотел создать нечто, что не повторит никто и никогда. И создал. А в вечер, когда оно было закончено, внуки нашли своего старика в кабинете бездыханным.

Я был готов отправиться в заточение на целую вечность, чтобы защищать потомков. Но у судьбы чувство юмора оказалось куда интереснее, чем у меня…

— Согласен, — отозвался я, отвлекаясь от воспоминаний. — Если удастся договориться с Овчинниковым, а потом получить приятный отзыв от великого князя, сможем как следует развернуться с производством.

Он посмотрел на нас обоих:

— Это путь к восстановлению нашей былой славы.

Лена сжала его руку:

— Ему понравится, пап. Я верю. Мы столько души вложили в эти артефакты…

Отец улыбнулся и накрыл её руку своей.

Я продолжал смотреть на дорогу, но в этот момент снова зазвонил телефон. На этот раз у Василия Фридриховича. Он вытащил его из кармана пальто и побледнел.

— Кто там? — спросил я, не отвлекаясь от дороги.

— Из банка. Уже неделю названивают, террористы! Я им и бумаги отправлял, и подтверждение платежей…

— Поставь на громкую связь, — попросил я. — Хочу послушать.

Василий ответил на звонок, и тишину в салоне разрезал противный мужской голос:

— Василий Фридрихович! Информируем, что у вас осталось три дня на погашение долгов перед нашим банком. Если вы просрочите платёж хоть на день, ваше имущество будет арестовано и продано на торгах!

— Выключи, — сказал я. — Это запись. Они просто мотают тебе нервы.

Василий с облегчением сбросил звонок и вздохнул.

— Ну зачем же они так? Мы почти сотню лет были их клиентами…

— Банк недавно сменил владельца, — сказала Лена. — Активы выкупили какие-то черти из Москвы, уж простите. И вот с тех пор началось… Я разговаривала с коллегами — все жалуются. Стоит задержать платёж хоть на три часа — начинаются звонки среди ночи. И управы на них нет!

Я втопил педаль газа и свернул с набережной.

— Ничего, — сказал я. — Скоро они очень удивятся.