Фаберже-1

Глава 15

Утро в доме Фаберже начиналось рано — в половине седьмого я уже сидел за столом в гостиной, потягивая чёрный кофе и просматривая утренние сводки новостей.

Василий Фридрихович появился вскоре после меня.

— Доброе утро, Саша, — поздоровался отец, усаживаясь напротив. — Заметил, ты вчера вернулся поздно. Как спалось?

— Доброе утро. Нормально, благодарю, — ответил я, откладывая планшет. — А у тебя, отец, глаза красные. Опять всю ночь провозился с материалами?

— Да, засиделся. Зато есть хорошие новости, — улыбнулся он, наливая себе кофе из турки. — Удалось продать несколько картин и старинных украшений. Агент оказался честнее, чем я ожидал — дал цену выше изначальной оценки.

— Насколько? — заинтересовался я.

— Тридцать тысяч уже в кассе, — сообщил отец с нескрываемым удовлетворением. — Это не всё, что планировали продать, но неплохое начало. Можем дышать свободнее.

В дверях появилась Лена — уже одетая в деловой костюм, с причёской и на каблуках. Не знаю, как ей удавалось наводить весь этот марафет к столь раннему завтраку. Сестрица положила блокнот на стол и улыбнулась.

— Доброе утро, — поздоровалась она, целуя отца в щеку. — Ваш кофе пахнет на всю квартиру. Мама проснулась и спрашивает, можно ли ей чашечку.

— Конечно, если лекарь не запретил. А он вроде ничего не говорит насчёт кофе… — кивнул Василий. — Как дела с производством?

Лена устроилась рядом со мной и развернула блокнот.

— Формы для литья элементов готовы, — отчиталась она. — Вчера мастер Воронин внёс последние корректировки. Сегодня после обеда ждём поставку самоцветов низшего порядка от артели Вавилова из Екатеринбурга. Думаю, можно начинать пробные отливки…

— Отлично, — одобрил я. — А что с оборудованием?

— Три печи настроены под нужные температуры. Мастер Крылов проверил все системы вентиляции. Говорит, можем работать в три смены без перегрева помещений.

В этот момент в гостиную вошла Марья Ивановна, толкая перед собой кресло на колёсиках, в котором сидела мать. Закутанная в пуховую шаль, она казалась совсем крошечной.

— Доброе утро! — улыбнулась Лидия Павловна. — Не помешаю?

— Нисколько!

Василий тут же вскочил и убрал лишний стул, чтобы освободить место за столом.

— Лидия Павловна, я же вам говорила — нужно беречь силы! — возмущалась помощница, маневрируя креслом между мебелью. — Завтракать можно и в постели… Василий Фридрихович, ну образумьте хоть вы супругу! Лекарь сказал, что нагрузки исключены…

— Марья Ивановна, дорогая, не ворчите, — мягко улыбнулась мать семейства. — Мне так хочется побыть с семьёй, как раньше. Помните, как мы всегда за завтраком обсуждали планы на день?

Мы с Леной переглянулись.

— Не думаю, что семейный завтрак пойдёт во вред, — заметила сестрица.

— Вот и мне так кажется! — улыбнулась Лидия Павловна.

Василий ухаживал за женой, и я невольно залюбовался этой трогательной заботой. Они были вместе почти тридцать лет, но чувства не угасли.

— Конечно, милая. — Он подвинул ближе маслёнку и принялся сам намазывать хлеб маслом для жены. — Как ты себя чувствуешь?

— Намного лучше, — заверила она, хотя я заметил, как дрожали её руки, когда она взяла чашку с кофе. — Расскажите, что у вас происходит.

— Запускаем новое производство, — сказал я. — Сегодня проведу собеседования с мастерами. Если всё пойдёт хорошо, к вечеру у нас будет полный штат для серийного изготовления браслетов. Но у меня есть для вас и другие новости.

Василий застыл с ножом и хлебом в руках.

— Какие?

Я достал телефон и положил на стол.

— Собственно, об этом я и хотел вам рассказать, — сказал я, ища запись. — Вчера вечером мне удалось получить кое-что интересное.

Включив файл, я откинулся в кресле и наблюдал за реакцией семьи. Голос Пилина, дрожащий от страха, заполнил комнату:

«Я, Пилин Николай Павлович… признаюсь в том, что намеренно заменил несколько самоцветов в артефактах, которые предназначались свите Его Императорского Величества…»

Василий Фридрихович медленно отложил нож, его лицо изменилось.

— Саша… — прошептал он. — Это… это же Пилин. Наш Пилин!

— Он самый, но уже не наш, — подтвердил я, выключая запись. — Ушаков уже инициировал повторное расследование. На этот раз Департамент не отвертится.

Лена едва не уронила блокнот на пол.

— Не может быть, — пробормотала она. — Как ты заставил его признаться?

— Николай Павлович оказался в… затруднительной ситуации, — деликатно объяснил я. — И понял, что честность — лучший способ избежать более серьёзных проблем.

Мать схватила меня за руку.

— Это ведь означает, что нас оправдают! Прекрасные новости!

— Пока рано делать окончательные выводы, — предостерёг я. — Должен состояться суд, Пилин должен повторить показания под присягой. И только после вынесения официального вердикта и публикации в новостях мы сможем считать имя Фаберже очищенным.

— Но есть шанс? — настойчиво спросила Лена.

— Вполне реальный, — кивнул я. — Ушаков обещал ускорить все процессы. Дениса я знаю — если он вцепился, то уже не отпустит.

Повисла тишина. Потом отец медленно поднялся и подошёл ко мне.

— Сын… — сказал он с трудом. — Я не знаю, как тебе это удалось, но…

Лена внезапно всхлипнула и вытерла глаза салфеткой.

— Извините, — пробормотала она. — Это просто… Мы ведь уже смирились с этим позором. А теперь появилась надежда…

Лидия Павловна протянула дрожащую руку и погладила меня по щеке.

— Мой умный мальчик, — прошептала она. — Я надеялась, что ты найдешь способ.

Атмосфера в комнате изменилась кардинально. Вместо привычной тяжести появилось что-то, чего не было уже очень давно — надежда. Не та слепая вера, которая заставляет игнорировать реальность, а рациональная уверенность в том, что проблемы решаемы.

— Ладно, — сказал я, поднимаясь из-за стола. — С сантиментами покончили. У нас впереди большой день. Папа, сколько мастеров сможешь освободить для обучения новичков?

— Четверых точно, — ответил Василий, возвращаясь к деловому тону. — Егоров, Воронин и ещё двоих опытных.

— Отлично. Лена, к какому времени ждёшь камни?

— После трёх. Но лучше рассчитывать на вечер — пока зарегистрируем и рассортируем…

— Тогда у меня есть время спокойно провести собеседования и обучить новых людей основам, — кивнул я. — А вечером, если камни придут, устроим проверку.

В половине десятого к главному входу дома Фаберже подошла довольно пёстрая компания. Впереди шёл знакомый мне по Апрашке Пётр Крамской, а за ним — целая процессия из десяти человек разного возраста и комплекции. Выглядели они как типичные небогатые горожане — потертая, но чистая одежда, настороженные лица и руки мастеровых.

— Александр Васильевич! — Крамской почтительно снял кепку. — Привёл коллег по поручению Дяди Кости.

Я окинул взглядом собравшуюся группу. Парни лет двадцати-двадцати пяти, пара мужчин средних лет, две женщины — всё с мозолистыми руками и внимательными глазами. Видно было, что люди не привыкли к праздности.

— Проходите в мастерскую, — сказал я, ведя их через холл. — Там и поговорим.

В главном цеху я попросил всех встать полукругом у центрального верстака. Атмосфера была напряжённой — люди явно волновались, не зная, чего ожидать от собеседования в знаменитом доме.

— Для начала представьтесь, — сказал я, присаживаясь на край верстака. — Имя, возраст, официальный ранг и неофициальный, с какими металлами и стихиями работаете.

Первым шагнул вперёд парень лет двадцати трёх, худощавый, с умными глазами.

— Михаил Лесков, двадцать три года, — отчеканил он. — Третий ранг, работаю с серебром и медными сплавами. Стихия земли, хороший уровень.

— Опыт?

— Пять лет. Начинал учеником у мастера Петрова на Сенной, потом два года самостоятельно.

— Что умеете делать лучше всего?

— Мелкую филигрань, гравировку, простую закрепку камней низшего порядка. Но это, ясное дело… Официально не могу.

Неплохо. Я кивнул и перешёл к следующему.

Так прошли всех десятерых. Картина вырисовывалась довольно типичная — в основном третьи ранги, один второй, две девушки с неплохими навыками работы с серебром. Все голодные до стабильной работы и готовые вкалывать за разумные деньги.

— Теперь практическая часть, — объявил я, когда представления закончились. — Вижу, что многие нервничают. Расслабьтесь — я не собираюсь проверять, сможете ли вы сделать диадему для императрицы. Задания будут простые.

Я достал из ящика верстака заготовки серебряной проволоки и несколько маленьких камешков — кварца, агата, простого сердолика. Магической силы в этих самоцветах не было. Обычные безделушки.

— Задание первое, — сказал я, раздавая материалы. — Сделать простейшую подвеску. Проволочная основа, закрепка одного камня, петелька для цепочки. Никаких художественных изысков — главное аккуратность и скорость.

Лица у кандидатов слегка расслабились. Такое задание действительно было в пределах их возможностей.

— А инструменты? — спросила одна из девушек.

— Базовый набор на каждом верстаке. Найдёте всё, что нужно, — ответил я. — Начинаем… сейчас.

Следующие полчаса я ходил между верстаками, наблюдая за работой. Сразу стало понятно, кто чего стоит.

Крамской и Лесков работали уверенно и быстро, движения были чёткими и продуманными. Руки не дрожали, инструменты держали правильно. Вскоре у обоих уже были готовы аккуратные подвески с надёжно закреплёнными камнями.

Девушка по имени Анна Воробьёва, напротив, явно нервничала. Дважды роняла инструменты, переделывала петельку. Но в итоге справилась и даже успела сделать небольшую декоративную насечку на проволоке.

Хуже всех дела шли у мужчины средних лет — Семёна Курочкина. Руки у него тряслись, закрепка получалась кривой. Видно было, что-либо давно не практиковался, либо нервничал так, что забыл элементарные навыки.

— Время! — объявил я. — Прошу положить ваши работы на центральный верстак.

Результаты распределились ожидаемо. Пять человек справились отлично, один — хорошо, трое — удовлетворительно, двое — так себе.

— Задание второе, — продолжил я. — Сейчас я покажу вам эскиз одного из элементов браслетной системы. Вы должны будете оценить, сколько времени у вас займёт изготовление такой детали и сколько подобных изделий вы сможете сделать за смену. Основа будет отлита. Здесь задача в пайке, шлифовке и закрепке.

Я развернул чертёж простого серебряного элемента — овальная подвеска с гнездом для камня и двумя крепёжными кольцами.

— Кто готов назвать свою оценку?

Лесков поднял руку первым:

— Если делать по одной штуке, то примерно часа полтора на изделие. Если поставить на поток с заготовками, то за смену можно сделать штук десять…

— Обоснуйте.

— Основное время уйдёт на подготовку заготовок и полировку. Если заготовки будут делаться отдельно, а я займусь только сборкой и финишной обработкой, то темп можно удвоить.

Умно. Парень думал системно.

Остальные оценки были менее точными, но в целом разумными. Курочкин вообще молчал, видимо, не решаясь озвучить свои соображения. Меня не отпускала мысль, что думал он лишь о рюмочной за углом — руки дрожали не просто так.

— Последний вопрос, — сказал я, когда все высказались. — Стандартная смена — восемь часов. Готовы ли вы к сверхурочным? И главное — готовы ли работать не на эксклюзивных изделиях, а на серийном производстве?

— А какая зарплата? — прямо спросил один из парней.

— Справедливая, — ответил я. — Оклад тридцать рублей на серебре плюс сдельная надбавка за каждое изделие. Чем больше качественных элементов сделаете, тем больше получите. Конкретные цифры обсудим с каждым индивидуально в зависимости от вашего ранга.

— А перспективы роста? — поинтересовалась Воробьёва.

— Если покажете хорошие результаты, через полгода сможете претендовать на работу с более сложными заказами. Фаберже всегда вкладываются в развитие своих мастеров.

Это было правдой. Лучшая инвестиция — это обученные кадры. Даже если потом они отправляются в свободный полёт. Но многие работали у нас поколениями.

— Есть ещё вопросы? — спросил я, но все молчали. — Хорошо. Тогда вот мой вердикт.

Я обвёл взглядом всех кандидатов.

— Михаил Лесков, Анна Воробьёва, Пётр Крамской, Дмитрий Хомутов, Елена Быстрова, Игорь Рыжов, Олег Стрелков, Владимир Норкин и Андрей Симонов — добро пожаловать в команду, — объявил я. — Семён Курочкин и Николай Зуев — извините, пока не подходите. Но если вам нужна работа, мы сможем найти для вас места в подсобном отделе.

Лица принятых засветились радостью. Отвергнутые расстроились, но не удивились — они и сами понимали, что справились хуже остальных.

— Когда начинаем? — спросил Лесков.

— Прямо сейчас, — ответил я. — Мастер Егоров проведёт вас в цех, покажет рабочие места, объяснит технику безопасности. Мастер Воронин расскажет об особенностях нашего производства. А завтра начнём полноценную работу.

Пока новички изучали рабочие места, я отвёл Крамского в сторону.

— Спасибо, Пётр, — сказал я. — Привели действительно толковых людей.

— Да не за что, Александр Васильевич, — улыбнулся он. — Я же говорил — все проверенные. А те двое, которых не взяли… Ну, Курочкин пьёт немного, а Зуев просто ленивый. Дядя Костя их скорее из жалости прислал… Курочкин когда-то был хорошим мастером, но… синька — зло, уж простите за мой французский.

Ещё какое.

— В нашем деле руки дрожать не должны. Тогда работаем, — я пожал ему руку. — И помни — Здесь платят хорошо, но и требуют соответственно.

Ресторан «Доминик» на Невском встречал гостей атмосферой сдержанной роскоши — тёмное дерево, бархатные кресла цвета и приглушённое освещение от хрустальных люстр. Заведение было старинным и ориентировалось на состоятельную публику, но не кичилось этим.

Холмский уже сидел за столиком у окна, изучая меню с видом человека, привычного к подобным местам. Увидев меня, он поднялся — высокий парень с правильными чертами лица и уверенной осанкой. Одет был безупречно, но не вычурно.

— Александр Васильевич, — поздоровался он, протягивая руку. — Спасибо, что позвали.

— Николай, — ответил я, усаживаясь напротив. — Как ваши дела в академии?

— Последний курс, — ответил он, откладывая винную карту. — Уже работаю над дипломом. Тема — «Современные методы обработки платины в ювелирном деле». Научный руководитель пока мной доволен…

Официант подошёл бесшумно, как призрак в белых перчатках.

— Что желаете на обед? — спросил я, изучая меню.

— Телятину под сливочным соусом для меня, — сказал Холмский. — И травяной чай.

— Стейк из сёмги с картофелем, — выбрал я. — И после — чёрный кофе.

Когда официант удалился, я внимательно изучил собеседника. Холмский выглядел спокойно, но в его позе читалось напряжение человека, для которого встреча была очень важна.

— Расскажите о себе, — предложил я. — Насколько понимаю, вы из московских купцов?

— Да, Холмские владеют заводом по производству медной посуды уже три поколения, — кивнул он. — Начинал мой прадед с маленькой мастерской, дед расширил дело, отец превратил его в завод в Подмосковье. Семейный бизнес процветает. Не скажу, что мы магнаты, но дело своё знаем.

— И зачем наследнику успешного предприятия ювелирное дело? — поинтересовался я. — Логичнее было бы изучать металлургию или коммерцию.

Холмский замолчал, явно подбирая слова.

— У меня есть младший брат — Михаил, — сказал он наконец. — Ему восемнадцать, и он горит желанием продолжить семейное дело. А я… я всегда больше интересовался искусством, чем производством посуды.

— И ваш отец это одобряет? — удивился я. Московское купечество, особенно старые семьи, старались не отпускать отпрысков далеко от дела.

— Ну, времена изменились, да и купцы уже давно не такие тираны, — усмехнулся Николай. — Мой отец — человек практичный. Он готов оплачивать моё обучение, но требует отличных оценок и хороших отзывов от преподавателей. Говорит: если учишься, то учись как следует.

Оно и понятно. Артефакторика, тем более ювелирная — очень дорогое удовольствие. Чего стоят одни материалы и квалификационные экзамены.

Принесли блюда. Сёмга оказалась приготовлена идеально, картофель таял во рту. Холмский ел аккуратно, явно получая удовольствие от еды. Манеры у него были почти что аристократические.

— Николай, я пригласил вас, чтобы обсудить возможность стать сотрудником нашей фирмы, — сказал я, когда с едой было покончено.

Глаза Холмского загорелись.

— Меня? Я согласен! Это моя мечта, Александр Васильевич. Признаюсь, я и сам подумывал вам позвонить и напроситься на практику, но… — он смутился и опустил глаза в чашку. — Подумал, что такому, как я, нечего вам предложить.

Я улыбнулся.

— Уверен, вы себя недооцениваете.

— Ваша семья — легенда ювелирного искусства! — сказал он с воодушевлением. — Ваши методы работы… Это уровень, к которому стремится любой мастер. Я хочу научиться создавать не просто украшения, а произведения искусства.

— Николай, — перебил я его восторги, — я должен вас предупредить. Наш дом недавно был замешан в серьёзном скандале. Мы лишились лицензии на работу с артефактами высшего порядка. Это может повлиять на вашу репутацию.

Холмский махнул рукой.

— Мне на это плевать, — сказал он решительно. — Я слежу за делами ювелирного мира и знаю о скандале. Уверен, это недоразумение. А я могу получить бесценный опыт как подмастерье…

Интересная позиция. Парень либо наивен, либо действительно верил в справедливость.

— Что ж, раз вас не пугают наши проблемы, перейдём к практической стороне, — сказал я. — Должен вас разочаровать — практика у нас будет скучная. Никаких шедевров искусства, никаких эксклюзивных заказов. Серийное производство простых артефактов.

— И что с того? — пожал плечами Холмский. — Главное — учиться у мастеров. К тому же серийное производство — отличная возможность отточить технику до автоматизма.

Забавно. Когда я назначал встречу, то думал, что мне придётся уговаривать Холмского, а не наоборот.

— Готовы даже носить кофе, драить полы и засиживаться допоздна? — улыбнулся я.

— Конечно, — без колебаний ответил он. — Готов делать любую работу, если это поможет мне стать лучше.

— А что насчёт оплаты? — спросил я. — Стажёры обычно получают символическую сумму, и много я вам предложить не смогу.

— Деньги меня не интересуют, — отмахнулся Николай. — Отец обеспечивает все мои потребности. Мне нужны опыт и знания.

В его голосе звучала искренность. Горящие глаза, готовность работать за идею — такие люди либо быстро перегорают, либо становятся выдающимися мастерами.

— Хорошо, — решил я. — Завтра в десять утра приходите к нам в мастерскую. Посмотрите на организацию производства, познакомитесь с мастерами. Если после этого желание не пропадёт — добро пожаловать в команду. Поставлю вас помощником.

Холмский просиял, как ребёнок, получивший желанную игрушку.

— Спасибо, Александр Васильевич! — воскликнул он. — Обещаю, что не подведу!

— Посмотрим, — сухо ответил я. — Энтузиазм — хорошо, но в нашем деле важнее постоянство и внимание к деталям.

Мы закончили трапезу, и Холмский потянулся к счёту.

— Позвольте, я заплачу, — сказал он. — В знак благодарности за предоставленную возможность.

— У нас так не принято, — остановил я его. — Мастер всегда платит за подмастерье. Это традиция.

— Но…

— Никаких «но», — твёрдо сказал я, расплачиваясь с официантом. — Если хотите стать мастером, учитесь соблюдать правила с первого дня.

Холмский кивнул, понимая, что спорить бесполезно.

Я расплатился с официантом, оставив скромные чаевые — в «Доминике» обслуживание уже было включено в стоимость блюд. Холмский поднялся из-за стола, практически светясь от энтузиазма.

— Ещё раз спасибо, Александр Васильевич, — сказал он, пожимая мне руку. — Завтра в десять утра буду у вас как штык.

— До встречи, Николай, — ответил я. — И не опаздывайте. Пунктуальность — первое качество хорошего мастера.

— Конечно! — кивнул он и направился к выходу, почти подпрыгивая на ходу.

Я проводил его взглядом, мысленно прикидывая шансы на то, что романтические представления парня о ювелирном деле переживут знакомство с серийным производством. Опыт подсказывал — пятьдесят на пятьдесят.

Допивая остатки кофе, я уже собирался вставать, когда услышал знакомый мелодичный голос:

— Александр Васильевич! Какая приятная встреча!

Обернувшись, я увидел приближающуюся ко мне девушку — высокую, элегантную, с копной тёмно-каштановых волос, уложенных в модную причёску. Графиня Самойлова собственной персоной.

— Алла Михайловна, — поднялся я, слегка кивнув. — Рад вас видеть.

— Какие формальности, — рассмеялась она, подходя ближе. — Я видела, как вы обедали с каким-то молодым человеком. Деловая встреча?

— Можно сказать и так, — ответил я уклончиво. — А вы что делаете в этих краях? «Доминик» вроде не самое популярное место у светской молодёжи.

— Встречалась с модельером — обсуждали костюмы для фотосессии, — объяснила Алла, изящно устраиваясь в кресле, которое только что освободил Холмский. — Кстати, раз уж мы встретились… Когда мне начинать рассказывать о вашем проекте?