Эволюционер из трущоб. Том 4

Глава 12

Думаю, у каждого из нас бывали моменты, когда проблем столько, что разом их не решить. Было бы круто создать десяток клонов и отправить их по делам. Одного заставить зарабатывать деньги, второго делать уборку, третий пусть шляется по улице и знакомится с красотками, ведь нам же нужно провести приятно вечер, а желания выходить из дома нет…

Ещё неплохо бы подкачаться, но пусть в тренажерник ходит вон тот парень, а я полежу дома перед телевизором, в ожидании, что моя мускулатура очень быстро гипертрофируется, эммм… В смысле вырастет. Что ещё? Готовку отдадим пятому клону, шестой пусть стрижет травку вокруг дома, седьмой клеит новые обои, и так до бесконечности.

Но, к сожалению, приходится всё делать самому. Да, у меня есть Мимо, которого я не могу призвать из-за недостатка маны. А ещё у меня есть куча друзей, которые легли на мои плечи не сказать что тяжким, но грузом. Леший один скачет у локомотива, пытаясь отвлечь на себя тварь. Ещё две образины убежали за Галей, но скоро вернутся. А внутри локомотива орёт Прохоров. Серёга с переломом. Макар — без сознания.

Расклад восхитительный, как вы понимаете. Не приду на помощь Лешему? Его, скорее всего, сожрут, так как он без оружия и скоро прибегут оборотни, так коварно обманутые Галиной. Уверен, они вне себя от ярости, ведь каменная красотка не только разбила их сердца, но и обманула их надежды на ранний завтрак.

Брошу Прохорова? Твари сперва загрызут его, а после доберутся до Сергея. На сладкое им достанется Макар, не приходящий в себя. Кстати, я удивлён, что он бросился меня защищать. От узкоглазого диверсанта я ожидал чего угодно, но не этого. А значит, придётся действовать быстро.

Размахнувшись, я метнул кинжал. Сделав оборот, он вонзился в шею твари, бросившейся на Артёма. Зверюга взвизгнула, но умирать даже не собиралась. Массивная лапа ударила по ледяной рукояти, и клинок вывалился из раны, немного увеличив разрез. Существо тут же переключило своё внимание на меня. А зря.

— Сдохни, сука! — заорал Прохоров и набросился на зверюгу, обхватив её руками за шею.

Правая рука парня ухватилась за рану, после чего Артём потянулся к мане. Его ладони вспыхнули ярким пламенем, и по кабине пополз едкий дым жженой плоти. Тварь забилась в агонии, пытаясь сбросить Прохорова. Оттолкнувшись лапами, она впечатала его в стену, так что Артём едва не отключился, но лишь крепче сдавил шею существа.

Второй недооборотень рывками вытянул труп Остапа на улицу и принялся грызть его ногу. Судя по всему, мы наткнулись на падальщиков. Проклятье. Если бы у нас был труп Имперца, могли бы отдать его тварям, и не пришлось бы сражаться. Но отдать им Остапа мы не могли.

Я подхватил кинжал, лежащий на полу, и собирался помочь Артёму, но помощь уже не требовалась. Оттолкнув от себя обугленную голову твари, Прохоров заорал что-то неразборчивое и выбежал из кабины локомотива. Я последовал его примеру. Выскочив из кабины, я оказался на высохшей траве, а в лицо ударили рассветные лучи.

В двадцати метрах слева Лёха, держа в руках палку длиною в локоть, словно тореадор, уходил от бросков медведеобразной твари. Поджав лапы, существо оскалило пасть и резко выпрыгнуло в сторону Лешего. Наш китайский пчеловод с улыбкой на лице сделал шаг в сторону, а после со всего размаха обрушил палку на голову зверюги.

Хрясь! Деревяшка развалилась на две части, не причинив твари никакого урона. Зато разозлить её вышло просто замечательно. Встряхнув головой, недооборотень издал протяжный вой и с остервенением бросился в атаку, размахивая когтистыми лапами.

— Дафай, фобака! Я тебе вфе фубы фыбью! — выкрикнул Леший, швырнул в зверюгу обломок палки и, судя по всему, решил драться врукопашную. Идиот.

Левее всё было куда драматичнее и ещё абсурднее. Прохоров попытался повторить за Лешим и ударить тварь, терзающую Остапа, в морду. Но существо мгновенно отпустило ногу покойника и сомкнуло массивные челюсти на руке Артёма, заглотив её по самый локоть. Прохоров неминуемо остался бы без руки, если бы не магия огня.

Парень ухватил зверюгу за язык, одновременно с этим потянулся к мане и покрыл руку огнём, так что в пасти твари вспыхнуло яркое пламя. Недооборотень выл, дёргался из стороны в сторону, таская за собой Прохорова, но тот продолжал сжимать язык, выжигая нутро существа.

— Лёха! — выкрикнул я и швырнул Лешему кинжал.

Екатеринбург.

Капитан группы специального назначения «Три топора» слышал лишь рёв мотора, а в голове пульсировала мысль «Хоть бы успеть!». Он издали заметил чёрные тучи дыма, поднимающиеся в рассветное небо. Горела его столица. Столица, которой он был безмерно предан, за которую был готов умереть. Воздух пропитан гарью и смрадом смерти, подобным тому, что капитан привык вдыхать на полях сражений.

Да, официальная столица была в Хабаровске, но Гаврилов там никогда не бывал. По крайней мере по гражданским делам. По работе приходилось заглядывать и не в такие крысиные норы. А ещё капитан частенько видел, как работает Имперская гвардия. Безжалостно, кроваво, жестоко.

После этих нелюдей на поле боя оставались искалеченные кровоточащие куски плоти, бессильно взывающие добить их. Но такой милости Имперцы не выказывали. Они предпочитали оставить тяжело раненных на корм воронам и прочему зверью. Зачем? Банальная тактика устрашения. Любой аристократ в Империи молился всем богам, прося, чтобы ему никогда не пришлось стать следующей целью чистильщиков.

В какой-то мере Гаврилов мог понять мотивы великого Ивана Васильевича; огромная Империя, которую нужно удержать любой ценой. Не дать разорвать на части. Не позволить внутренним и внешним врагам посеять раздор. Вот только Император и был тем самым семенем раздора.

Своей жестокостью он заставлял себя ненавидеть. Многие аристо презирали текущего правителя, как и его предка, но боялись в этом признаться даже самим себе. Если бы Император велел казнить половину страны на центральной площади, аристо, дрожащие от ужаса, лишь хлопали бы в ладоши и улыбались. Улыбались, радуясь, что казнят не их самих.

Легко врать себе и другим. Куда сложнее сказать правду — и столкнуться с последствиями. От этой мысли Гаврилов невольно ухмыльнулся. Сказать правду? Ну да. Сам-то капитан уже сказал барону правду о том, что спит с его женой. Почти сказал. Проклятье. Как же всё сложно… Внезапно оказалось, что и трусливых аристократов можно понять. Но не простить.

Да и себя-то Гаврилов простить не мог. Влюбился, как мальчишка, и за спиной своего господина возлёг с его женой. Впрочем, это не волновало капитана. Его волновало то, что не хватило духа признаться и взять на себя всю ответственность. Струсил? Не нашел слова? Или — всё вместе?

Капитан посмотрел на спидометр. Машина неслась со скоростью двести километров в час. На такую скорость колымага была не рассчитана, из-за чего дребезжала, будто собиралась развалиться в любую секунду. А ещё этот чёртов ветер. Бил в лицо, заставлял слёзы литься ручьём. Гаврилову пришлось набросить покров маны, для того, чтобы отсечь поток воздуха, рвущийся через разбитое лобовое стекло.

Въезд в Екатеринбург оказался перекрыт. По бокам от главной транспортной артерии расположились два грузовика с гвардейцами, а проезд перекрыли переносными заграждениями. Одно из таких Гаврилов и снёс на всём ходу, едва не задавив пару солдат.

Железяка звякнула и отлетела в сторону, а гвардейцы, занятые охраной периметра города, обратили внимание на машину лишь в тот момент, когда она пролетела мимо. Слишком громко взрывались здания и кричали жители Екатеринбурга. По машине тут же открыли огонь, стараясь пробить колёса.

— Суки! — выругался Гаврилов, потянул ручной тормоз, стараясь развернуть машину боком и уйти на соседнюю улицу в управляемом заносе. Но что-то пошло не так.

Пуля пробила переднее колесо, из-за чего машину резко бросило вправо и задняя часть колымаги с грохотом врезалась в магазин одежды. Пули, свистя, прошивали стальные борта автомобиля, крошили кирпичи и разносили остатки стёкол, выбитых взрывами. Не теряя времени, капитан открыл дверь и выскочил через пассажирское сиденье.

Набросив на себя покров маны, он рванул в подворотню, стараясь скрыться от гвардейцев, чьи голоса постепенно затихали за спиной. Гаврилов нёсся на предельной скорости, стараясь оторваться, а вот Имперцы не спешили, боясь встретить сопротивление. Вместо этого они, словно гончие псы, шли по следу, постепенно сужая круг поисков.

Гаврилов всё это понимал, как никто другой. Однажды он для Архарова добывал информацию в столице… Впрочем, было это давно и закончилось паршиво. Сейчас Гаврилов объявлен в Общеимперский розыск, и его не ищут разве что на землях Архарова. Да, да. Убийство трёх десятков Имперских гвардейцев не проходит бесследно.

Глаза капитана метались из стороны в сторону, оценивая обстановку. Он бежал мимо горящих зданий, бросающих резкие тени на землю, стены, заборы. Казалось, что вот-вот наперерез выскочит Имперец и вгонит Гаврилову в брюхо острый клинок. Впрочем, так и случилось. Правда, стали никто не отведал.

— Передали, что Архаровец побежал в эту сторону! — рявкнул высокий стройный парень в алом мундире с автоматом в руках и вбежал в подворотню.

Крепкая рука схватила его за горло. Пальцы, напитанные маной, с лёгкостью разорвали плоть, заставив солдата обливаться кровью. Гаврилов выхватил автомат из рук парня и выпустил длинную очередь в растерянного толстяка, замершего у входа в подворотню. Струя пламени вырвалась из дула, раскалённые гильзы вырвались из стального нутра автомата, обещая противнику скорую смерть…

Возник синий купол защитного артефакта, от которого пули стали рикошетить в разные стороны. Толстяк долго соображал, но, в конечном итоге, понял, что нужно атаковать, иначе он помрёт. Правда, это осознание пришло слишком поздно.

Защитные артефакты отлично блокируют быстро летящие предметы или магию, а вот с медленно движущимися объектами у них огромные проблемы. Почему так? Всё просто. Иначе боец не мог бы даже попить воды, так как барьер сразу бы активировался, защищая от постороннего вмешательства.

Нет, безусловно, были чертовски дорогие артефакты, которые защищали лишь кожный покров, а не создавали барьер в радиусе метра от владельца. Но были они штучным товаром, для создания которого требовались расходники из разломов. Обычных гвардейцев подобным не снабжали. Да и зачем? Слишком большие затраты ради каких-то холопов.

Продолжая стрелять, Гаврилов сорвал гранату с разгрузки гвардейца, истёкшего кровью, и катнул её по земле в сторону толстяка. Из-за пламени, вырывающегося из дула автомата, и паники, боец этого не заметил, а когда граната подкатилась к его ногам…

Капитан резко ушел за угол, и через мгновение раздался взрыв. Точно зная, что толстяк погиб, Гаврилов вытащил из разгрузки мертвеца ещё два магазина. Выщелкнул пустой из автомата, зарядил новый и рванул к люку канализационного коллектора. Одним пальцем поддев люк, капитан быстро спустился в зловонную дыру и аккуратно вернул люк на место.

Над головой послышался топот десятка ног и матерная брань.

— Архаровский выродок! Убил двоих, — возмутился мужчина с хриплым басом и пнул ногой труп гвардейца с раздавленным горлом. — Передай на базу, чтобы прислали ищейку. Нужно найти эту тварь и отомстить.

— Так точно, товарищ сержант! — козырнул боец, которого Гав видел в круглом отверстии люка.

— Какой сержант? — зло переспросил усач.

— Прошу меня простить, товарищ старший сержант! — гаркнул радист и вытянулся по струнке.

— То-то же. Всё. Выполняй приказ, а мы попытаемся его отыскать, — удовлетворив своё эго, смягчил тон сержант. Ой. Простите, старший сержант, конечно же. Вдали послышался низкочастотный свист. — Быстрее за мной! Похоже, его заметили! — гаркнул усач и рванул вдаль.

— Мудак заносчивый, — фыркнул радист, оставшись в гордом одиночестве, и направился в сторону Сибирского тракта, чтобы связаться с базой.

Гаврилов посмотрел вслед радисту и крепко задумался. Может, стоит свернуть ему шею? А. Теперь понятно почему парень идёт, не боясь за свою жизнь. Со стороны Сибирского тракта в глубь города двинула колонна бронетехники, покрытой копотью. Судя по всему, они встретили сопротивление от Архаровских гвардейцев. Сопротивление, которое было сломлено.

— Твари, — прошептал капитан и спрыгнул вниз.

Приземлившись, он побежал по тускло освещённому коллектору в сторону центра. Каждые двадцать метров над головой располагались канализационные люки. Через их отверстия в коллектор проникали алые отблески от пожаров, этого света было недостаточно, но выручало техническое освещение коллектора, которое висело на стенах через каждые двадцать метров. Худо-бедно, но путь можно было различить.

Пока Гаврилов нёсся из Талицы в Екатеринбург, дворецкий Архарова прислал адрес, по которому разместили Елизавету Максимовну. Отель Першерон. Капитан там никогда не бывал. Но точно знал, что коллектор заканчивается рядом с Кафедрой Ювелирного Искусства.

Представьте себе. Архаров создал множество учебных заведений, в которые поступали его бездарные дети, а также гвардейские дети, обделённые даром. Пусть они не могут сражаться, зато могут добыть необходимые средства для сражения. Ведь война — дело дорогое, и не каждому под силу бодаться с соседями долгие десятилетия напролёт.

— Лиза. Только никуда не выходи. Я тебя очень прошу, — шептал капитан, шлёпая ботинками по зловонной жиже.

Гаврилов бежал, стараясь обогнать смерть, которая была повсюду. Порой через канализационные люки в коллектор стекали целые ручейки крови. Капитану было страшно подумать о том, сколько человек погибло для того, чтобы создать подобный поток. Иногда он слышал крики мужчин и женщин, которые навеки замолкали, оставаясь позади.

Капитан бежал и чувствовал себя предателем. Он закончил Екатеринбургскую Военную Академию. Гулял по улицам города. Видел радостные лица его жителей. Любовался великолепной архитектурой. Восхищался тем, что Архаров смог создать — пусть не идеальный, но рай — в сотне километров от аномалии. Здесь люди жили, не чувствуя угрозы. Да, порой было шумно, но в остальное время они были счастливы.

А сейчас Гаврилов был вынужден прятаться, словно чумная крыса, в зловонном нутре Екатеринбурга. Бежать по тоннелям, слыша, как Имперцы убивают всех без разбора. Он мог бы выбраться на поверхность и дать достойный отпор захватчикам. А точнее, последний бой. Забрать с собой в могилу десять, может, двадцать человек или больше.

Но что толку? Приняв бой, он ослушается приказа и погубит любимую женщину. А ещё сына… Сына… Снова эта странная мысль. Вроде, чужой ребёнок, но такой родной. Может, если Гаврилов сегодня выживет, он и сам однажды станет отцом? Тем более, что Лиза будет рядом. Совсем ря…

Капитан резко остановился. Дорогу преградил завал. Асфальтированная дорога обвалилась внутрь коллектора, оставив отверстие величиной в сорок сантиметров. Через него было прекрасно видно рассвет, утопающий в чёрном дыму. Бросив взгляд на ближайшее здание, Гаврилов безошибочно определил, что это Театр Оперы и Балета, располагавшийся в трёхстах метрах от Кафедры Ювелирного Искусства.

Выглянув наружу, капитан заметил трёх Имперцев. Они волокли к грузовику какого-то старика. Судя по одежде, это был один из профессоров Архаровского университета. Вот же, твари. Обычных людей в расход, а тех, кто может быть полезным, берут, как трофеи. Скрежетнув зубами, Гаврилов выскочил из канализации и рванул налево, во двор полуразрушенной пятиэтажки.

Часть здания обрушилась внутрь двора, засыпав его бетонными плитами и обломками кирпича. Десятки машин, словно факелы, догорали, выбрасывая в небо чёрную копоть. А вот людей здесь не было. Но это не значило, что стоит забыть о осторожности.

Судя по звукам, бои за Екатеринбурге практически закончились. Имперцы безоговорочно победили. Грохотало лишь со стороны Академии. Да, Академию с наскока не взять. Это настоящая крепость. Крепость, которой суждено пасть…

Скрываясь за обожженными машинами, капитан сжал крепче автомат и пробежал двор насквозь. Остановившись у арки, он увидел отель Першерон. В этот момент сердце перестало биться, а дыхание перехватило.

Дверь отеля отворилась и из неё выскочила Елизавета Максимовна. Девушка была чертовски напугана и сломя голову рванула в сторону Зелёного Острова. Гаврилов сразу же понял, что Лиза бежит, чтобы спасти Мишку. Вот только она ещё не видела, что за ней погнались пять Имперцев и бежали они явно не для того, чтобы убить девушку. Об этом говорили их сальные взгляды и то, что они убрали автоматы за спину.

— Суки… — прорычал Гаврилов и бросился любимой на выручку.

Пасечник поймал ледышку, правда сделал это с ловкостью кошки-картошки. Рукоять ударилась о его ладонь, и голубоватый клинок собирался рухнуть в засохшую траву, когда Лёха подхватил его второй рукой. На мой крик отвлеклась тварь, атаковавшая Лешего, чем мой друг и воспользовался.

Рванул вправо по диагонали и резанул по сухожилию передней лапы. Тварь взвизгнула и попыталась отпрыгнуть назад, но завалилась мордой в землю. Леший, помня науку Гава, резко сместился за спину и нанёс ещё два пореза под коленными сгибами, тем самым лишив зверюгу возможности двигаться. Он бы с радостью добил противника, но кинжал растаял за пару секунд, так как у меня окончательно иссякла мана.

Справа, со стороны железнодорожных путей, донёсся рык возвращающихся существ. Леший подбежал ко мне и прикрыл спиной вход в локомотив. Недооборотни остановились в десяти метрах от нас, готовясь в любую секунду броситься в атаку.