Эволюционер из трущоб. Том 4

Глава 9

Странно. Вокруг гремят десятки взрывов, тысячи выстрелов, а я сумел различить тот самый. Выстрел из снайперской винтовки. Громогласный хлопок донёсся до моих ушей с запозданием. Сначала я увидел, как пуля пробила плечо Макара и ушла в воду. В белоснежной рубахе парня появилось отверстие, вокруг которого расползлось красное пятно. Но Макар даже не дёрнулся.

Затаив дыхание, я смотрел на него и улыбался. По каналам парня струилась мана. Мана прокатилась синеватым свечением от ног и устремилась в голову, где задержалась на пару секунд, формируя концентрированный поток энергии, после чего Макар выплеснул её из глаз.

На мгновение мне показалось, что всё двоится. Фигура Макара поплыла и разделилась на две. Одна осталась в нашей лодке, а вторая уплыла влево на иллюзорной. Вместе с двойником Макара плыл я, Серёга, Прохоров, Остап и Леший. Идеальная копия — при условии, если не смотреть на лица ребят. Носы, рты, глаза и губы были перекошены, как будто их нарисовал умственно отсталый художник.

От созерцания этого чуда меня отвлёк новый выстрел. Пуля со свистом пробила голову того, другого Макара, который успел отдалиться от нас на пару метров, после чего кусок свинца вошел в воду, подняв фонтанчик брызг. Иллюзорный парень рухнул ничком в лодку, имитируя попадание.

— Гребите быстрее. Пока они нас не видят, — прорычал Макар.

Я посмотрел на него; парня била дрожь от болевого шока и перенапряжения. Всё же создать иллюзию подобного уровня довольно сложно, а поддерживать ещё сложнее. Стоп! Он сказал, что Имперцы нас не видят? Вот же чертяка! Макар умудрился ещё и нас скрыть? Интересно, как он это сделал?

Хотя, неважно. Сейчас мана очень быстро утекает из тела нашего спасителя. Просканировав Макара, я понял, что у нас есть максимум две минуты, а после иллюзии развеются — и нас пристрелят.

— Используйте покров маны и гребите изо всех сил! — рявкнул я и налёг на весло.

Ребята выполнили мой приказ и лодка значительно ускорилась. Есть шанс добраться до берега раньше, чем развеется морок. Жаль, я не могу передать часть своей маны Макару, это сильно бы помогло.

— Какого чёрта Имперцы напали на академию? — пропыхтел Леший, надрывно дыша.

— Лёха, ты какой-то бред спрашиваешь, — фыркнул Остап. — Император — тот ещё ублюдок.

— Да, из-за него вымерло много родов. Игнатовы, Павловы, Богомазовы, Караваевы, Тополевы, продолжать можно до бесконечности, — добавил Остап.

Слушая их, я сразу уловил разницу в восприятии. С самого рождения нас пичкали фильмами и лекциями, которые я считал пропагандой. В них рассказывали о зверствах Имперского рода, но тогда я ничему из увиденного не верил. А теперь я в центре событий. На собственной шкуре чувствую милость Императора.

Лёха же жил обычной жизнью, кроме хулиганств, его мало что интересовало, да и об Императоре он практически ничего не знает. Вот и получается, что никто, кроме Лешего не удивляется тому, что происходит.

— Император, может, и козёл, но Архаров — не лучше, — фыркнул Прохоров.

— Рот закрой, пока я тебя не вышвырнул из лодки, — прорычал Серёга. — Если бы не Архаров, мы бы с матерью давно с голода сдохли.

— Да, Артём. Ты не прав, — поддержал Остап.

— Ха. Защищаете Архарова, будто он святой, — покачал головой Артём.

— А ты осуждаешь его так, как будто это ты — святой. Мудила. Уже забыл, какой тварью ты был в пансионате? — спросил Сергей и, обернувшись, одарил Прохорова презрительным взглядом.

— Да будь моя воля… — начал было шипеть Прохоров, но тут же заткнулся, так как я влепил ему затрещину.

— Закрыли пасти и гребите, мать вашу, — прорычал я.

Парни затихли и с новой силой налегли на вёсла. Земля неохотно приближалась, вот только радости это не прибавляло. Северо-Восточная часть Екатеринбурга объята огнём. В небо поднимаются чёрные столбы дыма, слышны вопли, наполненные паникой и ужасом. А ещё стрельба, бесконечная стрельба и взрывы.

Всевидящее око показывало мне бесконечные всполохи маны. Заклинания испепеляли людей, разрушали здания, плавили землю. В округе умерло столько людей, что некротическая энергия бушевала неукротимым потоком. Если бы сюда попал самый слабый некромант на свете, то, поглотив такой объём некротики, он смог бы покорить половину континента.

Некротика омерзительно липкой плёнкой покрывала всё вокруг. Если бы у вас было Всевидящее око, то вы бы увидели фиолетовые миазмы, похожие на распылённую слизь. Слизь была повсюду, витала в воздухе мелкими фиолетовыми точками, оседала на здания, деревья, землю.

В моём мире некротику любили не только некроманты, но и злые духи, а также демоны. Энергия смерти для них была питательной средой. Чем больше существо поглотит некротики, тем мощнее станет. А чем оно мощнее, тем больше сможет создать некротики, неся смерть и разрушения всему живому.

У меня был всего один ученик. Муядзин. Добрый весёлый парень со смеющимися глазами. Я надеялся, что он поможет мне завершить войны. Но вышло всё совсем не так, как мне хотелось бы. Он пришел к выводу, что единственный шанс спасти этот мир — это создать невероятную угрозу для всего сущего, заставив людей сплотиться в едином порыве и остановить надвигающуюся беду.

Чёртов идиот устроил резню, уничтожив одним заклинанием десяток городов. Погибли миллионы. А Муядзин создал небольшую ящерку, которая стала со страшной силой поглощать выплеснувшуюся в мир некротику. Так эта пакость менее чем за день превратилась в дракона смерти.

Муядзин был уверен, что сможет контролировать эту тварь и будет раз в сотню лет натравливать её на человечество. Да, это будет очередной чудовищный момент в истории, но зато это подарит ещё сотню лет мира. А сам же Муядзин планировал путешествовать по странам и рассказывать о том, что боги послали дракона в наказание смертным. Мол, копите силы, через сотню лет он вернётся.

Об этом плане я узнал лишь тогда, когда ученик привёл его в действие. Разумеется, заполучив такой объём некротики, дракон вышел из-под контроля, так как стал намного сильнее своего создателя. Глупый Муядзин пытался его уничтожить, но в процессе помер сам. А потом… Потом я сразился с драконом.

Ученик оказался слишком талантливым и сделал своё творение жутко живучим. Пролетает над кладбищем? Поглощает некротику. Уничтожает город? Поглощает некротику. Дракон получил критические повреждения и находится на пороге смерти? Не проблема! Ящерка выбрасывает кольцо некротики на тридцать километров вокруг — и убивает всё живое. Потом кольцо возвращается обратно, доставляя дракону новую порцию некротики, которая восстанавливает его тело.

Убить эту падлу я, конечно, смог, но пришлось сражаться её же оружием. Нет, я не убивал всех вокруг. Вы чего? Я же не психопат. Просто каждый раз, когда дракон пытался насытиться некротикой, я поглощал её без остатка и перерабатывал в ману. Да, неприятно. Да, по всему телу пошли кровоточащие язвы, и потом едва не потерял ногу. Ну, а что поделать? Такова цена победы.

Хммм… Зачем я вам это рассказываю? А! Точно. У моего ученика были благие намерения, которые привели его в могилу, а вместе с этим едва не уничтожили весь мир. Методы воспитания детей у Архарова со стороны выглядят чудовищно, но делает он это тоже с благой целью. Желает остановить Императора. А Император, судя по всему, тот ещё кровавый тиран.

В сухом остатке мы получаем добряка, устроившего резню и злодея, который пытается остановить резню. У обоих методы достижения цели паршивые и сводятся к тому, чтобы устроить бойню ради того, чтобы остановить ещё большую резню. Мне подобное не нравится, но и бескровного решения данной проблемы я ещё не придумал.

Самый очевидный вариант, это стать сильнейшим на планете и железной рукой заставить всех жить тихо и мирно. Но, как вы помните, такой метод в прошлом уже провалился. К тому же, поднимаясь на вершину, я пролил очень много крови. Своей и чужой. Повторять этот путь, мягко говоря, нет желания. Из размышлений меня вырвал новый выстрел, а следом за ним и яркая вспышка, устремившаяся в сторону иллюзорной лодки.

Краем глаза я заметил, что это огненный шар. Да, такой простенький, незатейливый огненный шар, размером с лошадь. Эта громадина прошила наваждение насквозь, после чего погрузилась в воду. От попадания огненного шара вода забурлила и выбросила в небо огромное облако пара, а по водохранилищу покатилась довольно высокая волна. Она и направилась к нашей байдарке.

— Гребите направо, живо! — закричал я.

Если волна ударит нас в правый борт, то неминуемо опрокинет байдарку. Тогда Макар потеряет концентрацию, иллюзия развеется окончательно, а когда она развеется…

Югорск.

Поместье графа Черчесова.

В кабинете графа царила атмосфера обречённости. Проклятые твари маршировали по землям Черчесова, и их удалось остановить лишь в тридцати километрах от Югорска. Да и то, ради этого пришлось перебросить все имеющиеся силы, а вместе с этим взорвать мосты рядом с посёлками Алябьевский и Малиновский.

Гвардейцы Черчесова несли чудовищные потери, про мирное население и вовсе не стоит говорить. Граф вспомнил присказку своего отца «Не до жиру, быть бы живым» и объявил: «Спасение утопающих — дело рук самих утопающих». Можете покинуть земли атакованные тварями? Отлично, спасайтесь. Останавливать вас никто не станет. А если нет такой возможности, то берите в руки оружие и сражайтесь!

Сражайтесь… Против разломных тварей? Шикарный план. Даже если два десятка обычных мужиков набросятся с вилами на слабейшую тварь, то, скорее всего, они все погибнут. Почему? Всё просто, у многих существ очень прочная кожа, которую вилами не пробить. Для этого требуется либо огнестрел, либо умение контролировать ману. И с тем, и с другим у мирных жителей огромные проблемы.

Фактически, Черчесов бросил своих подданных, но его это не волновало. Сейчас он стоял у окна, смотрел на пасмурное небо и чувствовал, что в душе точно такая же погода. Мерзкая, холодная, дождливая. А тут ещё и этот полковник со своим докладом…

— Ваше сиятельство. Ну, значит, вчера разлом в Юбилейном мы закрыли. Аномалия откатилась назад на десяток километров, — доложил лысеющий полковник с круглыми очками, которые вечно сползали с его носа. — Прошло всё отлично. Вошли и вышли, можно сказать. Хе-хе.

— Потери? — спросил Черчесов, предвкушая кругленькую цифру.

— Ну, тут да. Не так гладко всё. Оказия, можно сказать. — Полковник потупил взгляд в пол и, тяжело вздохнув, сказал как есть. — Разломчик-то пятого ранга был, ну вот мы пять сотен человек там и оставили…

— Оруженосцы? Воины? Витязи? Ратники? Кого конкретно вы там оставили? — разозлился Черчесов и, обернувшись, прожег взглядом полковника насквозь.

— Две сотни оруженосцев, сто тридцать девять воинов, ещё сотня витязей, сорок шесть ратников и пятнадцать аколитов…

В кабинете повисла гнетущая тишина. Черчесов смотрел на полковника и хотел отрезать ему голову. Вот только почти весь офицерский состав уже погиб, сражаясь с предыдущими волнами. Этот плешивый хоть и бесил графа, но убивать его было бы слишком расточительно.

Подумать только! Пятнадцать аколитов. Попробуй выучи хотя бы одного. Потратишь лет двадцать, а то и тридцать. А тут в одном разломе загубили аж пятнадцать человек. Остальных бойцов Черчесов не особенно жалел, ведь любой аколит с лёгкостью уничтожит пятерых ратников, двадцать пять витязей или сто двадцать пять воинов, а оруженосцев — так и вовсе может покрошить без счёту.

Потеря даже одного аколита — это довольно болезненный удар. Хорошо хоть, этот лысый идиот не додумался отправить в разлом магистров. Вот это была бы уже серьёзная потеря. Чертовски болезненная и невосполнимая потеря.

— Что ещё? — сухо спросил Черчесов и достал из стола уже набитую курительную трубку.

Табачок был не обычный, а разломный. Такой и нервишки успокоит, и разум сделает кристально чистым. Даниил Евгеньевич подпалил трубку и сделал глубокую затяжку. По лёгким растёкся горячий дым, обжигая, пощипывая горло. Черчесов едва не закашлялся, но сдержался в последний момент.

— Ещё… — Полковник отвернулся и, помедлив, добавил. — Сегодня разлом в Юбилейном снова открылся. — В кабинете прозвучал хруст ломаемого дерева. Это Черчесов сдавил в руке трубку так, что она не выдержала и треснула. — Не извольте беспокоиться. Там всего третий уровень. В миг закроем! Делов-то, — испуганно выпалил полковник, понимая, что висит на волосок от смерти.

— Конечно, закроете. А точнее, закроешь. Ты. Лично, — прорычал Черчесов.

— Я? Но как же… Ваша светлость, я ведь… — заикаясь, проговорил лысый, но закончить не успел.

В дверь кабинета ворвался дворецкий. Он улыбался так широко, что Черчесову тут же захотелось сломать дворецкому нос ещё раз.

— Ваше сиятельство! Прошу прощения, но там… — начал было дворецкий.

— Тебя стучаться не учили? — разъярился граф и направился к дворецкому, понимая, что второй перелом носа должен научить этого болвана манерам.

— Да. Да. Прошу прощения, — продолжил дворецкий, медленно пятясь назад. — Дело в том что…

Граф неуловимым движением оказался рядом с дворецким и рубанул его лбом в переносицу. Нос бедолаги снова хрустнул, и тот рухнул на пол, обливаясь кровью. Дрожащей рукой он попытался заткнуть кровоточащие ноздри и прогундосил:

— Имперские войска прямо сейчас громят баронство Архарова.

— В каком смысле? — нахмурился Черчесов, на его лбу после удара осталось красное пятнышко, которое и приковало взгляд дворецкого.

— Не знаю. Но Екатеринбург объят пламенем, — ответил дворецкий и попытался встать, но голова закружилась, и он решил полежать на полу ещё немного.

— Занятно. Очень занятно, — задумчиво сказал Черчесов, достал из кармана сотовый и набрал номер графа Малышева. — Сергей Алексеевич. Открывай шампанское, — весело сказал Даниил Евгеньевич.

— И по какому поводу на этот раз? Ты выиграл в лотерею? — усмехнулся Малышев.

— Не только я. Ты тоже выиграл, — хмыкнул Черчесов, которому не понравился скепсис собеседника. — Император решил прижать к ногтю Архарова. — В трубке воцарилась тишина, и Черчесов её тут же разрушил. — Екатеринбург горит, а значит, Архаров решил не сдаваться, а биться до конца. Старый дурак. Но нам это на руку. Предлагаю подать коллективную заявку на разделение земель Архарова. Покойнику они ни к чему, а мы с тобой им применение найдём.

Говоря это, Черчесов уже представил, куда конкретно он будет отступать, если твари усилят свой натиск. Всё-таки, на землях Архарова безопаснее, чем в тридцати километрах от ближайшего разлома.

— Благие вести, — сказал Малышев, и в трубке раздался звук вылетающей пробки из шампанского. — Шампанское открыто. Можем отправлять заявку, — радостно отозвался Малышев, а потом задумался и спросил. — Даниил Евгеньевич, а ты не собираешься спасать свою дражайшую Елизавету Максимовну? Слышал, что она сейчас в Екатеринбурге. А если там разгорелась настоящая война, то, того и гляди, прибьют её ненароком.

От этих слов в груди Черчесова ёкнуло.

— Не переживай. Я уже отправил безликих. Скоро она будет в моих объятиях, — соврал Черчесов. — Мой юрист составит коллективное прошение и вышлет тебе копию на подпись. Всё. До связи. — Сбросив вызов, Черчесов тут же выпалил, гневно глядя на дворецкого. — Немедленно узнай, где в Екатеринбурге разместили Елизавету Максимовну, и отправь за ней безликих. И не дай бог она погибнет…

— Да, ваша фветлофьт, — отозвался дворецкий, чей нос уже распух до размеров кабачка. — Всё фделаем в кхатчайшие фхоки.

Вскочив с пола, дворецкий юркнул за дверь.

— Ну всё, соседушка. Готовь шею, скоро на неё повесят петлю, — хищно улыбаясь, сказал граф.

— Ваше сиятельство, а что мне…? — Начал было полковник, о существовании которого Черчесов уже и позабыл.

— Выметайся отсюда. Если угробишь хотя бы ещё одного аколита, я тебя лично обезглавлю перед строем. Усёк? — смилостивился граф.

— Так точно! Разрешите идти? — выпалил плешивый, вытянувшись по струнке.

— Проваливай. — Черчесов махнул рукой в сторону выхода и полковник, сломя голову, помчался туда так, будто за дверью его ждала новая, счастливая жизнь.

Волна бежала в нашу сторону с огромной скоростью. Двадцать метров, десять, пять, метр. Удар! Волна врезалась в нос байдарки и разошлась в стороны, разрезанная пополам.

— Фух! Я уж было подумал, что нас опрокинет, — улыбнулся Прохоров и вытер пот со лба.

— Быстрее к берегу, пока Имперцы не дали второй залп, — сказал я, и ребята продолжили грести.

После потопления иллюзорной байдарки Имперцы потеряли всякий интерес к обстрелу водной глади. Да и куда там стрелять? Других-то противников не видно. Наша байдарка причалила в зарослях камыша, которые надёжно нас укрыли от лишних глаз. Посмотрев в сторону академии, я ужаснулся.

По белоснежной плитке ехали танки, перемалывая её гусеницами, десяток вертолётов, не скрываясь, сбрасывал десант. Имперские гвардейцы шастали, как у себя дома, и добивали раненных. С другой стороны водохранилища было не понятно, кого они добивают — курсантов или взрослых. Но было ясно одно: жалость им чужда.

— Куда теперь? — прошептал Леший, прислушиваясь к звукам.

— В двухстах метрах отсюда железнодорожное депо, — сообщил Макар.

— И чего? Купим билет и уберёмся из города? — скептически уточнил Остап. — Уверен, все выезды из города перекрыты.

— А у тебя есть идея получше? Умник, — огрызнулся Леший. — Он хоть что-то предложил.

Я посмотрел на Макара, он кривился от боли.

— Я посмотрю? — спросил я и потянулся к раненому плечу парня.

Тот кивнул. Просунул пальцы в пулевое отверстие на рубахе и разорвал ткань.

— Симулянт, — усмехнулся я, покачав головой.

На плече Макара была небольшая царапина, даже удивительно, что из неё вылилось столько крови.

— Знаешь, как щиплет? Неприятно же, — парировал Макар, расплывшись в самодовольной улыбке.

— Ладно. Если других идей нет, то идём в сторону депо, — сказал я, и возражений не последовало.

Выбравшись на берег, мы поднялись вверх по склону и вдалеке я увидел депо. Десятки отцепленных вагонов и один-единственный локомотив, смотрящий на запад. Под вагонами виднелись многочисленные ноги. Одни принадлежали рабочим депо, а вот другие были одеты в красные штаны и высокие чёрные ботинки. Имперцы уже на станции…

— Вы идиоты? Мы сдохнем, если полезем туда, — прошептал Прохоров.

— Мы сдохнем, если останемся тут, — ответил я и, упав на живот, пополз вперёд, скрываясь в высокой сухой траве.

— Он прав, — поддержал Сергей. — Прочешут местность и, если найдут — пустят в расход. Вы все видели, что произошло в академии.

Спорить никто не стал. Не спеша, мы доползли до насыпи и спустились по ней вниз. Щебень безбожно шелестел под ногами, но из-за обилия взрывов, криков и стрельбы, на это никто не обратил внимания.

— Нам нужно к локомотиву, — прошептал я, указав на голову поезда, стоявшую в пятидесяти метрах от нас.

— Легко сказать, — буркнул Прохоров. — Там десяток Имперцев трётся.

— Оставь это на меня. Просто беги к локомотиву и забирайся внутрь, — сказал я и посмотрел на ребят. — Все готовы? — Они кивнули. — Тогда за дело.

Потянувшись к мане, я призвал Мимо. Макар удивлённо уставился на мою точную копию, но я не стал ничего объяснять. Просто направил мимика в одну сторону, а сам побежал в другую. Мимо нырнул под вагон и выскочил на станции, громко заорав:

— Импера-а-атор какашка-а-а!!!

— Это Архаровский выкормыш! Схватить его! — рявкнул грубый голос, и тут же раздалась стрельба.

Увесистые шаги разнеслись эхом по округе и стали удаляться. Я подбежал к голове локомотива, по пути отметив, что вагоны отцеплены. Это нам на руку. Правда, это на руку лишь в случае, если сможем разобраться, как управлять этой хреновиной…

Скользнув внутрь кабины, я тут же затих, прислушался. Рядом никого. Ни единого голоса, только вопли Мимо, которому прямо сейчас Имперцы заворачивали руки за спину. А ещё мимику прострелили ногу. Видать, гоняться за курсантами Имперцам было лень. Надеюсь, эти звери нас не заметят.

— Быстрее, — шепнул я и махнул ребятам рукой.

Леший, Серёга, Остап, Макар и Артём залезли в кабину, и я задал самый важный вопрос.

— Кто-нибудь управлял поездом?

Повисла тишина, которую нарушил Макар.

— Сейчас разберёмся.

Он выглянул в окошко и с ужасом на лице подбежал к пульту локомотива, став судорожно всматриваться в многочисленные кнопки и рычаги. Я не понял, что его так напугало, привстал и тоже посмотрел в окно. Растерзанные тела работников станции лежали повсюду. Отрубленные руки, ноги и головы. Кишки растеклись по бетонному перрону, намекая на то, какая нас ждёт судьба, если Имперцы нас поймают.

Радовало только одно. Ближайший Имперец виднелся у самого выхода из депо. Он и его товарищи запихивали в машину Мимо, который нещадно тянул из меня ману. Я встал рядом с Макаром, а он по-прежнему понятия не имел, что делать.

— В-вот тут кнопка. Запуск машин. А-а-а что дальше, я вообще не в курсе, — растерянно выпалил парень.

И правда, тут сам чёрт ногу сломит. Десятки кнопок. Все они подписаны, вот только всё равно ничего не понятно. Кнопка «песок» это что? А кнопка «вода»? У локомотива есть орудия и он может использовать магию земли и воды? Я в этом очень сомневаюсь. А ещё в центре пульта был руль и какой-то рычаг.

— Они идут, — прошептал Сергей, указав в сторону возвращающихся солдат.

— Зараза, — выругался я, после чего дёрнул рычаг вправо.

Ничего не произошло, так как он был в крайнем положении. Тогда я потянул его налево — и локомотив загудел. Похоже, это то, что нужно. Так, думай Михаэль. Думай!

— Они бегут сюда! — заорал Прохоров, прилипнув к окну. — Быстрее, блин!

— Закрой пасть! — огрызнулся я и крутанул рулевое колесо по часовой стрелке до упора.

Мотор загудел ещё сильнее, я переглянулся с Макаром и тот понял меня без слов. Парень тут же нажал кнопку «Запуск машин». Локомотив застучал, затарахтел и… сдвинулся с места, быстро набирая скорость.

— Отстают! Отстают! Ура! — закричал Остап, вскинув руки вверх.

Но радость была преждевременной. Из-за вагона на соседних путях выбежали два гвардейца. Догнать локомотив они уже не могли, да и не пытались. Направив в нашу сторону автоматы, они нажали на спусковые крючки. Плотная очередь прошила кабину, заставив нас рухнуть на пол. Сквозь стук моторов и звон пуль, насквозь прошивающих стальные пластины, я услышал вопль, наполненный ужасом и болью.

Кричал Остап. Он лежал, привалившись к стене, а на груди алым расползались два пулевых отверстия.