Если верить лисам II

ГЛАВА 7

Место, в котором виконт хранил свои драгоценные картины, оказалось настоящей галереей. Скромной по меркам аристократов, расположенной в центре города в старинном двухэтажном доме. Весь второй этаж был отведен под коллекцию виконта, первый пустовал.

– Занимать целое здание ради десятка картин, – пораженно произнесла я, разглядывая стены, выкрашенные в нежный голубой цвет, с белыми колоннами и изящным барельефом. Не впечатленная красотой, по привычке девочки, пять лет выживавшей на стипендию, сварливо добавила: – Какое расточительство.

– Герсы могут себе это позволить, – отозвался Йормэ. Он на дом смотрел без всякого интереса. – Их семья богаче многих родов старой аристократии. Виконт завел много связей благодаря инвестициям, можно сказать, вкладывать деньги в чужие проекты – его деловая политика.

Однако же Герсы, несмотря на все свое богатство, переступить невидимую черту, отделяющую старую аристократию от новой, были не в силах. Даже деньги мало интересовали закостенелых снобов, трясущихся над своей родословной. Это, должно быть, очень злило амбициозного виконта… и его не менее амбициозную дочь. И могло являться достаточной причиной для пробудившегося желания свергнуть зазнавшихся дворян с их пьедестала. Я могла понять злость, порожденную несправедливостью, но оправдать убийства невинных людей была не в силах.

– Поспешим. – Лис предложил мне руку.

Я невольно прыснула, но за подставленный локоть ухватилась. Выглядели мы, должно быть, презабавно: Йормэ, одетый почти прилично, но намеренно забывший сюртук, и я в платье, наспех найденном в одной из комнат общежития. На что именно Данни его обменяла, я так и не узнала. Несмотря ни на что, она хотела, чтобы я выглядела прилично.

Тонкое платье со скромной вышивкой на груди лучше подошло бы для какого-нибудь чаепития с близкими подругами, но Данни плохо разбиралась в аристократической моде, а я просто верила, что виконт не осудит меня за неподходящий наряд.

Нас уже ждали.

Слуга со строгим лицом провел нас на второй этаж, где уже был накрыт столик для чая. По стенам были развешаны картины, и окна, забранные легкими шторами, сдерживали солнечный свет, не позволяя ему тронуть краски на холстах. Только в одном месте посреди просторного зала шторы были распахнуты, как и двустворчатые двери, ведущие на балкончик. Ветер играл с воздушной тканью, и солнечные лучи косыми полосами ложились на мраморный пол, освещая круглый чайный столик и виконта, показавшегося с балкона при нашем приближении.

Он мягко улыбнулся, отбросив со лба непослушную прядь. И если бы мое сердце уже не было занято, оно забилось бы быстрее. Виконт был похож на принца из сказок. Белый цвет определенно шел ему.

Взволнованный и немного нервный, он предложил нам присесть. Было видно, что принимать гостей ему уже очень давно не приходилось.

Чтобы как-то помочь, я спросила, обведя взглядом зал:

– Все эти работы одного художника?

Герс просиял. Как я и подозревала, стоило только разговору коснуться искусства, как виконт стал куда увереннее.

Йормэ о злоключениях художника слушал без особого интереса, рассеянно разглядывая картины на стенах. Если бы не десерты, подозреваю, он бы вовсе заскучал. В отличие от виконта лиса искусство интересовало мало. И уж точно он не видел ничего занимательного в жизнеописании незнакомых ему людей. Будь они хоть трижды недооцененными гениями.

Йормэ лишь иногда тихо вздыхал и косился в сторону столика, где остались десерты. Он бы с большим удовольствием провел это время в обществе сладкого, но по какой-то причине не желал оставлять меня наедине с Герсом. Пусть даже мы бы находились в пределах видимости. Все случившееся недавно сделало лиса особенно мнительным.

Виконт, казалось, не замечал настроения своего гостя, он был увлечен и говорил с воодушевлением, прерываясь лишь для того, чтобы перейти от одной картины к другой. И для каждой из работ у Герса была подготовлена история из жизни художника.

В какой-то момент Йормэ не выдержал.

– Неужели весь его талант, – лис кивнул на картину, перед которой мы остановились. То была сцена охоты: борзые загоняли лисицу. На заснеженном поле отчетливо выделялись поджарые серые тела собак и огненно-рыжая лисья шкура. Пусть жертва еще не была загнана, но скупые красные отметины на белом обещали лисе безрадостную участь, – заключается лишь в нелегкой жизни?

Виконт улыбнулся. Он не выглядел смущенным, сейчас он был на своей территории, и ни один вопрос не смог бы застать его врасплох.

– Не страдания сделали его художником, они лишь отразились в работах. Каждая картина, – он жестом указал на ряд полотен, – это определенный отрезок его жизни, запечатленный в вечности. Это искусство, которое сделало его бессмертным.

– Вы никак завидуете?

– Йормэ!

Лис непонимающе посмотрел на меня.

– Я лишь поддерживаю беседу.

– Постарайся делать это тактичнее, – попросила я, чем вызвала смешок виконта.

Пусть мы подозревали в Герсе Мясника, но он еще ничем наших подозрений не подтвердил.

– Не стоит. – Он благодарно мне улыбнулся. Задетым словами Йормэ виконт не выглядел. – Герцог прав. Мне бы тоже хотелось оставить свой след. Чтобы память обо мне жила если не вечно, то как можно дольше. Желаю создать нечто поистине невероятное, что надолго останется в человеческой памяти.

Йормэ выразительно посмотрел на меня. Мы знали один способ, как виконт мог бы непременно запомниться людям на долгие годы. Даже тем, кто далек от мира искусства… только для этого личность автора кровавых творений должна была стать всем известна.

Виконт не обратил внимания на наши переглядывания, он был полностью поглощен своими мыслями. Вероятно, ему впервые удалось поделиться с кем-то своими чувствами. С кем-то, кто согласился слушать.

Глядя на прекрасное воодушевленное лицо, я даже испытала стыд за то, что интерес мой ко всем этим картинам нельзя было назвать искренним. Виконт рассказывал очень интересно, и история жизни художника была наполнена событиями… по большей части трагическими, но привело меня сюда вовсе не желание узнать побольше о живописи.

Лис даже не пытался быть милым. Виконт был ему неприятен, потому Йормэ по большей части молчал, чтобы не сказать лишнего и чем-нибудь нас не выдать. Хотя взгляды его все равно были слишком красноречивыми. Ловя их на себе, Герс порой сбивался с мысли и поспешно отворачивался.

В какой-то момент он просто решил уделять свое внимание только мне одной, чтобы ничто не нарушало его спокойствия.

Я боялась, что виконт слишком близко к сердцу примет враждебность лиса и попытка завязать знакомство окажется провальной.

Но когда мы прощались, Герс с затаенной надеждой спросил:

– Могу ли я надеяться на новую встречу?

– Пригласите нас на обед, милорд, – нагло посоветовал лис.

– Йормэ!

– Что? У его повара просто золотые руки, я не помню, когда в последний раз ел что-то настолько невероятное.

Виконт непонимающе посмотрел на меня. Пришлось пояснить:

– Ему пришлись по вкусу десерты.

Добившись обещания пригласить нас на обед, лис выглядел довольным, что не помешало ему произнести:

– Теперь-то у тебя не осталось сомнений в том, что виконт Герс и есть наш убийца?

От галереи мы отошли недостаточно далеко, и я невольно обернулась на здание, чтобы убедиться, что виконт не мог услышать слова лиса. Балкончик на втором этаже был пуст, и я с облегчением выдохнула.

Пусть у нас не было никаких доказательств того, что виконт и есть Мясник, Йормэ упрямо в это верил и выискивал малейшие намеки – как, например, желание Герса сотворить что-то невероятное, что заставит людей помнить о нем вечно.

– Он не убивает людей, – напомнила я. Даже если лис желал подозревать виконта, ему не стоило забывать о том, что к Мяснику, судя по всему, попадают уже трупы. Людей же убивала его сестра с единомышленниками.

Йормэ фыркнул.

– Пусть так, но уж точно оскверняет их тела.

Мне вспомнилась картина кровавого заката, перед которой мы с виконтом впервые встретились. Если действительно считать Герса мясником, то…

– Возможно, он считает это искусством.

– Возможно, – задумчиво повторил Йормэ и подхватил меня под руку, потянул на себя, чтобы нас не разделила стайка разговорчивых девушек. Центральные улицы в выходные дни, особенно такие солнечные и теплые, всегда были многолюдны.

Лис целеустремленно повел меня за собой.

– Куда?

Он удивленно обернулся на меня через плечо.

– Ко мне. Куда же еще?

Я потянула руку на себя, желая высвободиться. Йормэ остановился.

– Что не так?

– Я у тебя бываю чаще, чем в общежитии.

На самом деле, после случая с драконами я до сих пор не ночевала в своей комнате и лишь несколько раз ненадолго забегала по всяким пустякам.

– Так переезжай ко мне, – сказал Йормэ, широко улыбаясь.

Предложение было заманчивым: жить с лисом оказалось ничуть не обременительно, мы с Данни хорошо ладили, и мне было комфортно делить с ней комнату в общежитии, но с Йормэ было уютнее… вот только слова были произнесены так легкомысленно, что я не была уверена, серьезен ли он или просто шутит.

– Ты все еще не купил диван.

Лис досадливо цыкнул.

– И дался он тебе.

***

В общежитии было тихо. Дежурная – незнакомая мне женщина в очках с роговой оправой – что-то увлеченно вязала. Услышав, как отворилась дверь, она подняла глаза и дружелюбно мне улыбнулась.

Я неуверенно поздоровалась и поспешила на второй этаж, где в комнате, растянувшись на заправленной кровати, Данни неторопливо читала какой-то роман.

Увидев меня, она быстро захлопнула книгу и спрятала под покрывало. Щеки ее едва заметно покраснели.

Знать, что она читала, я, кажется, совсем не хотела.

– Ну как прошло? – жадно спросила она.

– Я много разного узнала о картинах, – ответила я уклончиво.

Данни это не понравилось.

– А виконт что?

На утреннем допросе во время сборов она уже успела вытянуть из меня признание в том, что Герс просто очарователен, и теперь жаждала узнать о других его достоинствах. О том, что коллекцию картин смотреть я ходила в компании лиса, она будто бы забыла.

– Милый юноша, – неохотно произнесла я и, желая сменить тему, спросила: – А кто сегодня сидит на месте дежурной? Раньше я ее не видела.

– Новенькая. Пришла на место ведьмы. – Данни изобразила отталкивающую гримасу на лице. – Ту вроде как на заслуженный покой отправили. Хотя, по правде сказать, уже года четыре как она должна была работу оставить, но все цеплялась. И ее держали, а тут вдруг попросили…

– Хм-м-м.

Новость о том, что мне больше не придется видеться с дежурной, оказалась неожиданной, но приятной. Были у меня подозрения, что благодарить за это стоило Ияра. Пусть и неясно, сделал ли он это потому, что я вернулась в общежитие и дракон решил так проявить свою жутковатую заботу, или он был просто злопамятным и мстительным и наказал так женщину, решившую учить его жизни.

Какой бы ни была причина, итог меня устраивал.

Прошло не больше часа с моего возвращения в комнату, когда в дверь кто-то постучал.

– Вейя! – из коридора раздался смутно знакомый мне женский голос. Кажется, это была одна из девушек, с которыми Данни часто обменивалась косметикой. – Вейя! Там к тебе пришли.

– Кто? – удивилась я, снова вспомнив о драконах.

– Не знаю. Леди какая-то в красивом платье. Поторопись, – произнесла девушка и убежала.

– А вдруг у виконта есть невеста и она приехала разбираться? – Данни озабоченно посмотрела на меня. Она не была аристократкой и не знала, что наследник семьи Герс – изгой в светском обществе.

– Тебе точно нужно читать поменьше романов, – вздохнула я.

Но когда спустилась вниз и увидела, кто меня ждет, очень пожалела, что это не какая-нибудь ревнивая невеста. Даже Киллианы были бы лучше настоящего визитера.

На первом этаже, с неприязнью оглядываясь, стояла моя матушка в обществе какого-то нервного юноши.

Кажется, зря я от предложения Йормэ отказалась и к нему не переехала. Даже если он предложил просто так…

Я не сомневалась, что маме кто-то доложил о моем приходе – в настолько невероятные совпадения просто не верилось, – но, даже если в общежитии появился прикормленный ею шпион, у меня было достаточно времени, чтобы собрать свои вещи и скрыться раньше, чем она успела бы прибыть.

Заметив меня, матушка неодобрительно покачала головой.

– Дорогая, ты заставляешь нас ждать.

Меня передернуло от ее голоса, полного мягкого укора. Будто бы у нас была договоренность, которую я нарушила.

Раньше так часто случалось: матушка ненавязчиво обвиняла меня в чем-то, и я чувствовала себя виноватой. В этот раз я ощутила лишь раздражение.

Слишком много времени прошло, но она почему-то была уверена, что я ничуть не изменилась.

Юноша негромко кашлянул, напоминая о себе, и мама изобразила доброжелательную улыбку.

– Что же это я? Позволь представить тебе…

– Йормэ все-таки был прав, да? – перебила я, не дослушав. И мама растерянно замолчала – к такому она была не готова.

– О чем ты? – наконец поинтересовалась она спустя некоторое время.

– Вы действительно решили меня кому-то продать?

Пусть этот юноша не был мне знаком и не заслуживал оказаться в подобной неловкой ситуации, но делать вид, что все в порядке, я не могла. Меня не посчитали нужным сделать официальной дочерью барона раньше, опасаясь, что в случае чего я буду претендовать на наследство, но, как только появилась возможность заработать на мне, тут же вознамерились принять в семью. Даже несмотря на то, что я понимала, зачем меня обучали и пытались вырастить леди, спокойно воспринимать происходящее не получалось.

Подозреваю, будь мой самоконтроль так же хрупок, как у Йормэ, общежитие уже пылало бы.

Мама покосилась на моего предположительного жениха. Ей неловко было обсуждать подобные вопросы в его присутствии.

– Что ты такое говоришь, Вейя? Удачно выйти замуж – разве не это главная цель любой девушки? А барон, – она бросила еще один взгляд на юношу, – лучшая партия для тебя. Ты не представляешь, как много юных леди будут тебе завидовать.

– У меня другая цель, мама.

Вместо того чтобы признать мою правоту и смириться с выбором, она обернулась к юноше с мягкой улыбкой.

– Вы должны ее понять, она просто стесняется. Это все моя вина, не стоило так неожиданно вас знакомить.

Барон с сомнением посмотрел на меня. Больше он не улыбался.

– Мне не кажется, что это так.

Слова его не были услышаны. Матушка еще верила, что все выйдет так, как она желает. Так, как случалось раньше. Словно я не уходила из дома, чтобы поступить в академию, и мы не расставались на долгих шесть лет, даже не встретившись ни разу.

Воспользовавшись моментом, барон покинул нас, и по его взгляду несложно было понять, что мы едва ли еще увидимся. Если все именно так, как сказала мама, и у него нет недостатка в кандидатках на роль жены, за меня он цепляться уж точно не станет. И это радовало.

Огорчало другое: в отличие от барона я сбежать от матушки не могла. И не потому, что не хотела, она просто вцепилась в мою руку, будто предугадав мое желание.

– Вейя, сейчас ты поставила меня в очень неловкое положение. Разве такой я тебя воспитывала?

– Мной занимались нянечка, гувернантка и нанимаемые тобой учителя. Можешь спросить с них.

До сих пор от воспоминаний о детстве начинало покалывать руки и ноги, которым часто доставалось розгами.

– Все из-за того мальчишки? Он плохо на тебя влияет! – Воспоминания о Йормэ тенью легли на ее лицо. Матушка поджала губы. – Подобное поведение неприемлемо, Вейя. Я так много сделала для тебя, от столького отказалась…

– Хватит! – Мой голос эхом разнесся по холлу общежития, привлекая к нам внимание. Мама обеспокоенно огляделась.

– Тише.

И я понизила голос, чтобы избежать чужого внимания. Это касалось только нас двоих – меня и матушки.

– Что такое? Неприлично? Я тебя позорю? Что подумают люди? Ты постоянно заставляешь меня чувствовать вину, постоянно напоминаешь, что не бросила меня, хотя могла бы. Говоришь, что я должна быть тебе благодарна? – Я действительно была ей благодарна. Долгие годы считала, что обязана ей всем, раз уж выжила, но мои заблуждения не могли длиться вечно. – Только… правда ли ты все это сделала из жалости ко мне? Тебе важна была я или чужое сочувствие? Как же, такой жертвенный поступок, не отказалась от убогого потомства. Самоотверженность, достойная восхищения… Ты правда делала все для меня? Или для себя?

Я не знала, что заставило маму оставить меня при себе, мы никогда об этом не говорили… но сейчас у меня уже не получалось верить, что своей жизнью я обязана ее бескорыстной любви.

– Как ты можешь так говорить? – ахнула она.

– Ты хоть немного обо мне беспокоилась? Когда к вам в дом пришли люди и сообщили, что я пропала, ты переживала обо мне?

– Ну разумеется…

– Тогда почему пришла, только когда появилась надобность подписать бумаги на удочерение? Почему вспомнила обо мне, только когда нашлась подходящая партия для замужества?

– Что бы ты понимала, – вспыхнула мама. – Это была настоящая удача. Тебя порекомендовала сама графиня. Мы и не рассчитывали породниться с таким богатым родом. Чтобы ты знала, барон…

– Какая графиня меня порекомендовала?

– Вейя…

– Какая?!

Услышав имя тети Йормэ, я даже не удивилась. Этого следовало ожидать, раз графиня готова была натравить на меня стайку прирученных ею девушек, то и попытаться выдать меня замуж за кого-нибудь тоже могла. Лишь бы я перестала крутиться вокруг ее племянника.

Заметив, что я притихла, матушка решила, что я все наконец поняла, и благожелательно добавила, похлопав меня по руке:

– Не переживай, я все исправлю. Давай выберем подходящую дату для вашего официального знакомства…

Она вздрогнула, когда я резко вырвалась и быстро пошла, почти побежала, к выходу. Слушать ее я больше не могла.

***

Йормэ несколько мгновений молча смотрел на меня. Я неловко переминалась, стоя на лестничной площадке.

Сбежав от матушки, я зачем-то пришла к лису и теперь, оказавшись под его удивленным взглядом, немного об этом жалела.

– Я… что-то сделал? – опасливо спросил Йормэ, когда тишина стала совсем невыносимой.

– Что?

– Твое лицо. – Он кашлянул. – Выглядишь так, будто хочешь кого-то убить. И раз уж пришла ко мне, выходит, жертва – я.

Я потрясенно молчала. Когда неслась по улицам, как-то не задумывалась, почему люди поспешно расступались передо мной… наверное, вид я имела и вправду жуткий.

– У меня будет шанс оправдаться? – спросил Йормэ, и в голосе его проскользнуло веселье.

– У меня только что случился разговор с матерью.

Лис нахмурился.

– Так.

– Ты был прав, меня действительно хотели выдать замуж. И я даже знаю за кого. – Запнувшись, я неохотно добавила, сожалея о том, что была нетерпелива и не дала матушке представить мне барона: – Вернее, я его видела. Но имя его известно твоей тете, это она меня сосватала.

Йормэ посторонился, пропуская меня в квартиру.

– И как все прошло?

К тому моменту, как я рассказала ему все, вода в так и не закипевшем чайнике покрылась корочкой льда. И я в который раз порадовалась, что контролирую себя лучше лиса.

– Я завтра же поговорю с тетей, – решил Йормэ, сливая в раковину воду с кусочками льда и заливая новую.

– А смысл? Она не желала принимать твое решение раньше, неужели ты наивно надеешься, что графиня внезапно передумает?

Лис вздохнул, признавая мою правоту.

– Но жить в общежитии и дальше ты не можешь. Если твоя мать подкупила кого-то, оставаться там опасно.

Йормэ можно было бы счесть мнительным, не случись мне совсем недавно быть похищенной драконами. Но если в прошлый раз здравый смысл возобладал над драконьими инстинктами, в этот мне едва ли так же повезет. А зная матушку и барона, я не надеялась даже на то, что меня запрут в спальне. Скорее всего, местом моего обитания станет каменная комната в подвале, где мама рожала барону наследников. Мрачное и неуютное место, зато полностью защищенное от внезапного возгорания.

Заметив, как я приуныла, лис горячо заверил:

– Я обязательно обставлю гостиную, все сделаем, как ты захочешь, только давай ты сначала переедешь ко мне.

На этот раз я даже не подумала отказываться.

Вещи мои решено было перевезти на следующий день, потому этой ночью мне все еще предстояло спать в безразмерной рубашке Йормэ. Последний раз… это было даже немного грустно.

После встречи с матушкой я оправилась неожиданно быстро и очень скоро, стараниями лиса, совсем перестала вспоминать случившийся днем разговор.

Йормэ же будто не мог выкинуть его из головы, и поздним вечером, отвоевывая место на кровати, он вдруг предложил:

– Ты ведь не расстроишься, если я из этого твоего жениха ледяную статую сделаю?

– Он не мой, – отозвалась я, все же откатившись из центра кровати к краю. – К тому же барон ни в чем не виноват, уверена, его заманили обманом. И вряд ли он еще хоть раз рискнет со мной связаться.

Лис помолчал. Я слышала, как он пытается устроиться поудобнее за моей спиной и очень зловеще молчит, но сил, чтобы обернуться и посмотреть, что там происходит, не было. Как бы я ни отказывалась это признавать, разговор с матушкой серьезно выбил меня из колеи. Если бы не Йормэ, я бы еще несколько дней страдала оттого, что была с ней груба.

– Спасибо.

Йормэ удивленно замер на несколько мгновений, будто смысл сказанного мной не сразу до него дошел. Потом быстро перекатился ближе, и я услышала над самым ухом:

– За что?

Было щекотно, и я потянулась, чтобы почесать ухо, но лис перехватил мою руку.

– Вопрос очень важный, – серьезно сказал он. – Не так уж часто ты меня благодаришь.

Услышав настолько наглую ложь, я задохнулась от негодования, но решила не возмущаться.

– Спасибо за то, что плохо на меня влияешь.

Это был первый раз, когда я смогла высказать матушке хоть что-то.

Пусть в академию я сбежала без разрешения, но потом долгое время боялась, что мама потребует моего возвращения в дом барона. Тогда, если бы она велела, я бы подчинилась. Но на мое счастье, в те времена я была ей не очень интересна и она позволила мне учиться…

Сейчас, наверное, мама об этом сильно жалела.

– Кстати, об этом, раз уж та женщина твоя мать, тут ничего не поделаешь, но ведь ее мужем ты не дорожишь? Могу я хотя бы из него сделать ледяную статую?

– Нельзя. Если барон погибнет, все его дела перейдут к его брату, потому что наследник еще слишком мал. И я не уверена, что мои сестры и брат будут в безопасности.

– Они хорошо к тебе относились?

– Они были слишком малы, когда я видела их в последний раз. И нам не разрешали часто видеться.

Я совсем их не знала и не была уверена, что узнаю, доведись нам столкнуться на улице, но они все же были моей семьей.

– Ох, пирожочек…

Мы недолго полежали в тишине. Йормэ не спешил отпускать мою руку, и я чувствовала исходящую от его ладони легкую прохладу. Лис легко переносил высокие температуры, и я ему часто завидовала, но сейчас, лежа в темноте и слыша его дыхание совсем рядом, почему-то вспомнила, как он мерз зимой. Его мало спасали толстые теплые свитера, и пироамулеты, что он использовал для обогрева, заряжать приходилось почти каждый день. Зимой лис всегда был взъерошенным, замерзшим и глубоко несчастным.

Я подумала о том, что зима должна была наступить довольно скоро. Еще я подумала, что могла бы делиться с ним своим огнем, как он сейчас делится прохладой.

– Йормэ…

– М-м-м?

– А я тебя люблю, – в сумасшедшем порыве откровенности, не задумываясь о последствиях, призналась я.

Наступившая сразу за этим тишина меня напугала. В голову полезла куча странных мыслей, начиная от понимания, что момент я выбрала довольно странный, и заканчивая подозрением, что чувства Йормэ изменились и я со своим признанием оказалась не очень уместна.

– Повтори, что ты только что сказала?

Не следовало бы лису требовать от меня что-то таким тоном. Я окончательно запаниковала и, не задумываясь, сказала:

– Ничего. Спи.

Сдаваться Йормэ не желал. Потянул меня за плечо, заставляя перевернуться на спину, и, сверкая в темноте глазами, возмущенно проговорил:

– Нет уж, так не пойдет. Я не был готов. Не прочувствовал момента. Давай еще раз.

Сопротивление было бесполезно. В какой-то момент я просто забыла, насколько лис может быть упрямым, вот и оказалась в такой ситуации. Бежать было некуда.

Я закрыла глаза, чтобы не видеть сияющего в темноте синего взгляда, и повторила:

– Я тебя люблю.

Почему-то вспомнились те неприятные сцены, что всегда следовали за признаниями в любви других девушек. Пощады Йормэ не знал.

На этот раз страшного не случилось.

После нескольких мгновений зловещей тишины, в течение которых Йормэ осознавал, что ему правда не послышалось, он неожиданно сжал меня до боли в ребрах и торжественно выдохнул:

– Я тоже люблю тебя, пирожочек!

Прохладные губы скользнули по виску, потом я почувствовала мягкое прикосновение к щеке, подбородку… В попытке увернуться я резко повернула голову и до звездочек в глазах врезалась во что-то. Йормэ взвыл и отпрянул.

Я быстро скатилась с постели и включила свет, чтобы узнать, что случилось.

Лис сидел на постели, зажимая нос рукой, сквозь пальцы у него сочилась кровь.

– Пирожочек, а ты жестокая.

Этой ночью спать мы легли поздно. Пока останавливали кровь, я беспрестанно извинялась, лис только посмеивался и вздыхал, разглядывая свое отражение в зеркале ванной.

– Не так уж и страшно, – наконец вынес вердикт он, осторожно трогая чуть распухший покрасневший нос. – Даже не сломан. Завтра буду как новенький.

Лисья регенерация могла ему это гарантировать, но меньше виноватой от этого я себя не ощущала.

– Мне правда очень жаль.

– Мелочи, – отмахнулся лис, озабоченно разглядывая забрызганную кровью раковину, – но такой момент был испорчен.

– Прости.

Йормэ покосился на меня.

– Прекрати извиняться. Но если тебе правда жаль, можешь еще раз мне в любви признаться.

На короткий миг мне показалось, что я еще пожалею о том, что открыла лису свои чувства. Но сделала, как он просит, с каждым новым разом слова произносились все легче.

Довольный Йормэ прищурился.

– А еще раз?