Эмигрант

– Убирай обездвиживание, я ее придержу.

Ларсен подхватил обмякшую Сауру на руки, уложил ее в одно из кресел, прямо на наваленные на нем тряпки, и перевел взгляд на колдуна.

– Что делать будем? По‑хорошему, мы должны отправить ее к Регьену.

Жорот устало упал в соседнее кресло. Кстати, тоже отнюдь не пустое – выгребать из него вещи не было сил. Покосился на спящую кошану, выругался. Мысль о том, что он обязан отдать ее под арест, вызвала волну ярости. На Лотту, которая безжалостно, в угоду сиюминутным интересам, разменивает человеческие жизни и судьбы.

Нет. Никаких арестов, мало ли на что там королева рассчитывала. Обойдется ее величество, и плевал он на ее хитроумные планы, в конце концов!

Только бы удалось успокоить Сауру по пробуждению. В смысле, привести в адекватное состояние. Что далеко не факт, кстати. Ладно. Там посмотрим.

– Значит, так. Ничего здесь не было, забудь

– Угу, – покладисто кивнул Ларсен.

– Найдешь Регьена, скажешь, что я в этих комнатах, ушел специально, чтобы меня никто не трогал, отдыхаю. Когда она проснется?

– Часов через пять, – пожал плечами целитель.

– Хорошо. И пришли, пожалуйста, кого‑нибудь с обедом…

Перед тем, как уйти, целитель перетащил Сауру в спальню к колдуну. Они – напару с Жоротом – решили, что лучше будет, если кошана проснется в месте, не кричащем ей о Кецетине любой мелочью. Еще лучше было бы перебраться в комнаты, где Жорот жил. Но они слишком близко находились к королевским апартаментам, колдун не хотел рисковать.

Жорот устроился в первой от входа комнате, дожидаясь слугу с едой. И попытался хоть немного навести порядок – разобрал стол, вещи из двух кресел сгрузил в угол. Естественно, делал он все это телекинезом – ходить ему было трудновато. Колдовать, вообще‑то, тоже, но все же полегче. Можно, конечно, было не заморачиваться, но мысль о том, что ему придется есть в этом бардаке, вызывала раздражение.

Наконец колдун откинулся в кресле – сейчас, хотя бы, можно было нормально это сделать, как и устроиться за столом. Невольно зевнул – да, день сегодня еще тот… А если учесть, что только‑только перевалило за полдень, то не факт, что его сюрпризы исчерпались. Хорошо бы еще адекватно на них реагировать – после бессонной‑то ночи.

Жорот устало покачал головой. Слишком уж часто в последнее время ему приходилось работать на износ. Он рассчитывал, что проклятый цейтнот закончится со смертью Черного. Но, судя по тому, что события продолжали разворачиваться, Черный отнюдь не был в них центральной фигурой. Может, хоть теперь, после ареста герцога, все утрясется, войдет в нормальную колею?

Мальчишка‑паж и Ларсен появились одновременно. И оба тащили по тяжеленному подносу с едой.

– Сиди, – махнул головой целитель, когда Жорот попытался помочь сгрузить на стол тарелки. Наконец всучил мальчишке опустевшие подносы и напомнил:

– Через час зайдешь убрать все это.

Паренек кивнул и испарился. Ларсен устроился но втором кресле, деловито принялся за еду.

Жорот не отставал от сотрапезника, и при этом еще не отказывал себе в удовольствии на него любоваться. Слабость уходила, до конца дня колдун собирался побездельничать, да еще и такая приятная компания… Причем без всяких посторонних рядом.

Целитель покосился на довольную физиономию соседа и, не выдержав, хмыкнул:

– Ты таким счастливым выглядишь, словно обед со мной – предел твоих мечтаний.

Жорот ехидно приподнял бровь – парень сам напросился:

– Ну, я бы не сказал, что предел. Но для начала…

Ларсен даже не смутился:

– И не надейся… – поднял смеющиеся глаза. – Ты не так неотразим, чтоб я НАСТОЛЬКО голову потерял, уж поверь…

Ничего себе… Уверившись в собственной безопасности, целитель начал откровенно кокетничать? Жорот с трудом сдержал улыбку. Будь хоть немного побольше времени, никуда бы ты не делся… Но увы. Со временем как раз…

– Ты уже обрадовал Лотту известием о своем уходе?

– Угу‑м. И даже преемника привел. Официально с завтрашнего дня я свободен.

– И когда будешь готов к отъезду?

– Тоже завтра.

Жорот поперхнулся.

– Ну ты и… легок на подъем.

– Жизнь как дорога, и надо помнить, что она может свернуть в любой момент, – пожал плечами Ларсен. – Или закончиться. Меня так отец учил, он служил старпомом на корабле.

– Но все‑таки, к чему такая спешка?

– Знаешь, так часто бывает, – задумчиво отозвался целитель. – Вроде как планируешь, собираешься что‑то сделать, но повода нет. А как только повод появился, все получается как‑то… само собой.

– Да уж, повод достойный, – признал колдун. – Я поговорю с Целесиной, как обещал. Кстати, ты в курсе, Лотта будет путешествие заканчивать?

– Нет, конечно, – фыркнул Ларсен. – Ты что? Какое путешествие, тут судилище над знатнейшим из дворян намечается, событие века, можно сказать!.. Кстати, ты тоже участвуешь, список уже утвержден.

– Список кого? – не сразу понял Жорот.

– Членов суда, господин граф.

– Е‑е… – колдун поморщился. И на всякий случай утонил: – Так я ж вроде почти и не дворянин… Потому что в первом поколении.

– Это кто тебя просветил? – хмыкнул Ларсен.

– Баронесса Рита.

– Ныне покойная, – резюмировал целитель. – Жаба ее душила, что ты выше по положению.

– Извини, – прервал его колдун. – Из придворных хоть кто‑то выжил?

– Только мы и Регьен. Стражников осталось в живых восемнадцать человек из тридцати пяти. Ну, Сауру я не считаю… Так вот, насчет «поколений» это все неофициальные заморочки. Юридически ты дворянин и имеешь все соответствующие права. В том числе, входить в состав суда аристократов – ты же в курсе, что дворян могут судить только равные по положению?

– Так, строго говоря, «равен по положению» Змею только Медведь. Ну, еще Лотта – она выше.

– Ну, все относительно, конечно. Хотя сейчас ниже графа в списки суда никто не попал.

– Когда суд‑то?

– Завтра в двенадцать.

– И каковы обвинения?

Целитель только руками развел.

– Да… – колдун помассировал виски, соображая, что он вообще намеревался сказать. – Я уточню у Лотты, но, скорей всего, за детьми пойду через два‑три дня.

– Кстати, как они?

– В норме. Я каждый вечер с ними говорю… Так вот, со мной в Клан и переправишься. А что там для официального твоего принятия делать надо, я еще у Целесины уточню.

На этом разговор затих, мужчины сидели, перебрасываясь незначительными фразами. Может быть, потому, что оба не спали ночь и поели‑то нормально впервые – аж со вчерашнего обеда. А тут еще красное вино – видимо, Ларсен постарался, чтобы Жороту кровопотерю возместить – хоть и не крепкое, но все же.

Дождавшись, пока мальчишка уберет со стола, оставив вино и фрукты, и исчезнет, целитель ехидно спросил:

– Слушай, а ты вообще, может, только притворяешься «нестандартно ориентированным»?

– Я не пойму, ты доказательств ждешь? – с нехорошей ноткой поинтересовался колдун. Что‑то Ларсен вконец охамел. Наглядная демонстрация из головы выветрилась, что ли?

– Не‑ет, – целитель подался назад и торопливо объяснил. – На ужине у Змея, помнишь? Мальчик очень даже старался обратить на себя твое внимание, а ты его упорно игнорировал.

– Боги… Вот так и порадуешься, что свидетелей этого безобразия почти не осталось, – проворчал Жорот.

– А все‑таки, ты делал вид или действительно не обратил?

– Действительно не обратил, – сухо отозвался колдун. – Я наблюдал за Лоттой – меня далеко посадили, неудобно. И смотрел только на тех слуг, которые были в непосредственной близости от королевы. Как на потенциальную опасность.

Вспомнив развлекающегося Регьена, Жорот раздраженно добавил:

– И не надо делать из меня идиота – не слишком‑то мальчишка и активничал!

– Ну, правил приличий он не преступал, конечно, – признал Ларсен. – Но в их пределах старался, как мог.

– Тогда ему повезло, что у вас достаточно строгие правила приличия, – проворчал колдун. – Иначе точно по шее бы схлопотал.

– Даже так? – иронично хмыкнул целитель. И поперхнулся, увидев выражение лица Жорота. Впрочем, колдун тут же напомнил себе, что Ларсен не знает, что подобное предположение для клановца является серьезным оскорблением. И постарался успокоиться – хотя бы внешне. Заодно подумал, что желательно целителя просветить – а то ведь вляпается. И неохотно сообщил:

– Коль уж ты собираешься эмигрировать в Клан… Видишь ли, у нас слуги не рассматриваются как объекты сексуального внимания. Никогда.

– Ну, здесь это тоже это не принято…

– Речь не о «не принято», это табу. Которое разумный маг нарушать не станет. Если, конечно, и дальше хочет оставаться разумным, адекватным, вменяемым… И так далее.

– Извини, я не понимаю.

Колдун помолчал, собираясь с мыслями.

– В Клане об этом обычно не говорят. Но все знают некоторые непреложные истины. Например, если маг слишком часто поступает против своей совести, у него начинаются неприятности. Ну, там, хронические невезение – скажем, ломает на ровном месте ноги‑руки. Или резко уменьшаются магические способности. Или он проигрывает на дуэли магу, который слабее его – однозначно! Ну и так далее. Это значит, что маг попал в немилость Сил. Со временем все придет в норму… Если он, конечно, не станет продолжать ломать себя дальше, понимаешь?

При этом имей ввиду – речь идет именно о столь неоднозначном критерии – как предательство себя. То есть, если маг уверен, что ему, скажем, необходимо убить кого‑то и это оправданно, как меньшее зло – причем уверен искренне – за подобное убийство никакого отката у него не будет.

– Немилость Сил? – переспросил Ларсен.

– Если тебе так удобней, обозначь это для себя как нарушение законов, которые определяют правила жизни в Клане. Или Богов… В общем, называй, как хочешь. Их нельзя увидеть, но ощутить их действие очень даже реально.

– Подожди. Но это значит, что подлец… будет совершать подлости и при этом оставаться безнаказанным?

– Угу, – спокойно кивнул колдун. – Со стороны Сил. Согласись, те, кому он делает подлости, в конце концов ответят тем же. И, так как сделают это искренне, то Силами наказаны не будут – возможно, даже за убийство.

– Так у вас вообще нет системы правосудия?

– Ну, почему… Во‑первых, она хорошо развита по отношению к неклановцам – на них правило Сил не действует. И вообще, смотрится по ситуации. Но в основном, да. Даже если дело доходит до разбирательства, судьи частенько отдают все на откуп Силам. Мол, что они сделают с преступником, так тому и быть.

– Это я как‑то еще понял. А слуги при чем?

– Да. Теперь о слугах. Наряду с понятием «предательство себя» существуют табу, нарушение которых грозит очень большой отдачей. Первое и основное – несовершеннолетние неприкосновенны. Никогда, никак ни при каких обстоятельствах. Правда, тоже с одним уточнением… Родители – при их отсутствии бабушки‑дедушки, дальше зависимость не идет – могут поступать со своими детьми как угодно. Отката не будет. И, кстати, вступление в совершеннолетие здесь роли не играет.

– Вообще как угодно? Совсем?

– Ну, теоретически, опять вступает в силу «предательство себя». А так – без ограничений. Считается, что дети обязаны своим родителям жизнью – такой своеобразный вечный долг… К счастью, редко кто из родителей этим пользуется… Но это так, отступление. Второе табу – это запрет на физическое насилие в любой форме и сюда же входит запрет на сексуальную связь со слугами или подчиненными. Впрочем, – колдун усмехнулся, – последнее уже почти не срабатывает… Слишком уж подчиненные стали по‑наглому этим пользоваться… Собственно, в основном все. Кстати, имей ввиду, за пределами Клана распространение информации о Силах и тому подобном не приветствуется.

– Значит, тебе может быть откат?

– Нет, что ты, – вновь усмехнулся Жорот. – Я же сейчас не в Клане. Да и – в свете твоей эмиграции – скорее непредоставление тебе этих сведений могло бы мне дать откат. Так как не соответствовало бы моему «осознанию себя».

– Как у вас сложно все…

– Отнюдь. Просто надо немножко прожить с этим, и сроднишься, как с кожей. А ты спрашиваешь, почему я на мальчика внимания не обратил. В Клане у меня слуги почти два века были. И хотя сейчас мне подобная связь ничем не грозит, так как я нахожусь за пределами Клана, но… привычка – вторая натура.

Целитель принялся вновь расспрашивать о законах и обычаях Клана, Жорот охотно отвечал. Время летело незаметно, наступил вечер. Мужчины, хоть и увлеченные разговором, вдруг оба одновременно ощутили присутствие постороннего и синхронно повернули головы. В дверном проеме стояла молчаливая Саура.

– Добрый вечер, – приветливо кивнул Жорот, окинувший кошану внимательным взглядом и посчитавший, что она вполне пришла в себя. – Присаживайтесь.

Кошана бросила на колдуна виноватый взгляд:

– Простите, пожалуйста. Я не должна была так с вами поступать.

– Забудьте, – равнодушно пожал плечами колдун. – Садитесь, пожалуйста.

Третье кресло мужчины заблаговременно освободили и поставили все к тому же столу.

– Как самочувствие? – Ларсен тоже внимательно вгляделся в усевшуюся кошану и, судя по кивку, остался доволен. – Ох. Вы ж голодны, я не подумал…

– Я подумал, – колдун выставил на стол две тарелки, доверху нагруженные едой. И добавил, обращаясь к кошане: – Не знаю, что вы едите, а что нет, поэтому оставил всего понемногу.

Ларсен хмыкнул – когда только успел…

– Спасибо, – Саура села, подтянула к себе тарелку и принялась в ней ковыряться. – А вы?

– Уже, вас не дождались, – мягко отозвался Жорот.

– Слишком оголодали, надеюсь, вы нас простите, – то ли насмешливо, то ли серьезно объяснил целитель. – Вино?

Кошана отрицательно покачала головой.

Целитель с колдуном все так же продолжали разговаривать. Саура сосредоточенно ела – похоже, она действительно приходила в себя. Ларсен наконец встал и заметил:

– Я домой. Определишься с днем отъезда, скажешь. До свидания.

Кошана молча кивнула.

– Счастливо, – колдун проводил взглядом парня, как только дверь захлопнулась, негромко сообщил: – О том, что здесь произошло, знаем только мы трое. Ларсен завтра или послезавтра уедет в Клан. Навсегда.

Помолчав, он усмехнулся и добавил:

– Надеюсь, вы не станете портить мне репутацию, распространяясь о том, как глупо я подставился?

Кошана уставилась на колдуна своим немигающим взглядом.

– Что вы от меня хотите?

Он покачал головой.

– Не станете же вы уверять, что выгораживаете меня просто так! Тем более, после того, как я вас чуть не прикончила.

Жорот вдруг ощутил, как резко навалилась усталость. Ну да, почти двое суток без сна… Потеря крови, да еще вино… И опять доказывать что‑то, боги…

– Вы, наверное, при дворе уже давно, – машинально потер отяжелевшие веки, – настолько, что мыслить иными категориями, нежели многоходовые интриги и личная выгода, уже не в состоянии.

Саура зашипела. Негромко, но явно агрессивно. Колдун спокойно закончил:

– Ну а мне, как недавнему провинциалу, более чем достаточно смерти Кецетина. И совсем не хочется, чтобы еще и вы попали под милостивое внимание ее величества. Считайте это прихотью, блажью… чем угодно.

Раздраженное движение ушами, по‑видимому, обозначающее презрительно отрицание.

– Королева бы мне ничего не сделала. Разве протянула бы еще одну веревочку, чтоб привязать прочнее.

Жорот, прищурившись, смотрел на кошану. Даже так.

– Хочешь знать, чем она меня держит? – по‑своему интерпретировала его молчание Саура, перейдя на «ты».

Он покачал головой. И честно ответил:

– Я хочу спать. Устал, ничего уже не соображаю. Спокойной ночи.

До ночи еще было далеко, конечно – даже семи не было, но Жороту было как‑то все равно. Спать, спать, спать… Встав, он предусмотрительно замер на несколько мгновений – резкое движение отозвалось головокружением. И добавил, чтобы скрыть паузу:

– Ларсен, кажется, забыл предупредить – еще часов двенадцать у вас будут замедлены реакции – результат успокаивающих. Имейте ввиду.

– Подождите, – голос Сауры остановил его в дверях. – Давайте я вам хоть постель сменю… – раздалось откуда‑то из соседней комнаты.

Колдун несколько секунд недоуменно соображал – зачем, потом до него дошло. Он хмыкнул и громко сообщил:

– Бросьте. Аллергии на шерсть у меня нет, а все остальное – предрассудки.

Услышала кошана его или нет, он так и не понял. Поскольку заснул почти мгновенно, как только голова коснулась подушки.

Пробуждение было закономерно ранним. Впрочем, рассвело явно давно – значит, уже не пять и не шесть. Жорот потянулся, потихоньку приводя свое тело в рабочее состояние. И ощутил боком… мех? Стремительно повернул голову и оторопело хмыкнул – зрелище Сауры, свернувшейся клубком и дрыхнувшей, прикрыв нос собственным хвостом – можно сказать, в лучших традициях кошачьих – было весьма… неожиданным. Колдун задумчиво провел рукой по серо‑металлическому боку. Кошана, не открывая глаз, замурчала. Н‑да… Иначе, чем предложение, подобное соседство воспринять было невозможно. Было над чем задуматься, честное слово. До сих пор у Жорота не было партнеров, не принадлежащих к человеческой расе… Ну, оборотни не в счет…

Саура тем временем, потянулась, распрямляясь, зевнула, продемонстрировав весьма острый набор клыков. И уставилась на человека круглыми немигающими глазами.

Рука сама собой провела вдоль тела, по мягкой, длинной шерсти. Кошана выгнулась, вытянулась еще сильнее, подставляясь под ласку. Не‑ет… Упускать подобный случай просто глупо.

То ли слухи о темпераменте кошан были преувеличены, то ли Саура была не совсем типичной представительницей, то ли еще почему, но довольны, кажется, остались оба.

Кошана, вывернувшись наконец из объятий – Жорот отпустил гибкое, пушистое тело очень неохотно – провела шершавым языком по плечам и груди, мурлыкнула, мягким движением перекатила мужчину на живот и проделала то же самое со спиной. Колдун слегка напрягся – было и приятно и больновато одновременно – Саура вылизывала царапины, оставшиеся от ее когтей.

– Из‑звини, увлеклась…

– Да ладно, – Жорот, усмехнувшись, перевернулся обратно, притянул к себе кошану и поцеловал. Нет, ощущения при поцелуе – когда вместо зубов царапающиеся клыки, а язык как маленькая терка, очень даже возбуждающие. – Специально же, небось, пометила.

– Мр‑р… Чтоб придворные вертихвостки на тебя даже не смотрели! – она зашипела, не поймешь – то ли шутливо, то ли не совсем…

– А не придворные? – поднял бровь колдун, который не смог удержаться и не поддразнить хищную воительницу.

Саура вдруг как‑то странно вздрогнула, одним движением отвернулась и встала, потягиваясь. Жорот нахмурился:

– Ты обиделась?

– Нет.

Колдун соскользнул с кровати, обнял кошану за плечи, прижался к ней.

– Извини, пожалуйста. Я пошутил…

– Вы… с ним похожи. Он смеялся точно так же…

Жорот крепче обнял кошану, прижался щекой к ее лицу. Лучше б обиделась. Кто ж знал.

– Неприятно со мной иметь дело? Потому что мы так похожи?

Безнадежный тон кошаны резанул по нервам:

– Я ему говорила… Она опасна… А он не слушал… глупый мужчина…

У Жорота сам собой вырвался вопрос, который вертелся на языке еще со вчерашнего вечера:

– Ты ведь не станешь с ней связываться, верно?

– Я? – кошана повернулась в объятиях, уставилась колдуну глаза в глаза. – Она – глава прайда, я – лишь воин, расходный материал. Я не имею права покушаться на главу, так как не в состоянии ее заменить. А глава может убить любого из прайда, это в ее праве, пойми.

– Матриархат?

– Главой может быть мужчина, женщина, неважно. – Кошана вдруг яростно вцепилась в Жорота. – Но если еще и ты будешь настолько глуп, что подставишься… Я тебя убью раньше, чем она, понял?

– Т‑ш… – Он осторожно отвел ее руки – опять новые царапины. – Знаешь, я не считаю себя трусом, но связываться с Лоттой – это уже из области безрассудства при полном отключении мозговой деятельности.

Внимательный взгляд, видимо, удовлетворил кошану. Она выскользнула из объятий мужчины, принялась перевиваться своими ремнями. И исчезла, поцеловав любовника на прощание.

Жорот тоже оделся, послав одновременно вызов‑просьбу Целесине о встрече. И получил приглашение на завтрак, на фоне ворчания о том, что нехорошо будить старую женщину в такую рань.

По дороге колдун уточнил – было почти полдевятого. Так что вид недовольной Целесины, одетой в экстравагантный утренний наряд – темно‑зеленое кимоно до пола, отнюдь не вызвал у него приступ совестливости, на что старуха, возможно, рассчитывала.

– Доброе утро.

– Доброе, – проворчала магичка, жестом указывая колдуну на низенькую табуретку. Еще и не сильно устойчивую к тому же, хотя и не настолько, чтоб это создавало проблемы. Впрочем, Целесина использовала такую же.

Почти сразу появилась служанка с подносом и принялась сервировать стол для завтрака. Трапеза началась в молчании – колдун не торопился приступать к делу. Наконец, после того, как Целесина прикончила первую чашку кофе, настроение у нее, похоже, поднялось, и она соблаговолила поинтересоваться:

– С чем пожаловали, молодой человек?

– Мне нужна ваша консультация, Целесина, – ходить вокруг да около смысла не было. Более того, это могло еще и разозлить старуху, которая, как колдун успел заметить, предпочитала конкретику расплывчатым реверансам.

– И только? – вздернула бровь магичка.

– И, возможно, помощь, – сдался Жорот. – Если вы будете настолько любезны. Ларсен намеревается просить подданство Клана.

– Молодой целитель…

– Лично я не имею ни малейшего представления, как это происходит, поскольку имел дело лишь с обратным процессом.

– Хватило же ума, – пробормотала старуха.

– Вы согласитесь помочь информацией? – игнорируя ее ворчание, кстати, похоже, вовсе не недовольное, уточнил Жорот. – Возможно, чем‑то более конкретным?

– Чем мальчика так заинтересовал Клан?

– У него неплохие задатки боевого. А здесь он не может их реализовать. Поздновато начинать, конечно, но еще не слишком.

– Сколько ему?

– Семьдесят с лишним.

– Да… При определенной настойчивости… И почему он решил эмигрировать именно сейчас?

Жорот в упор взглянул на старуху:

– А вы как считаете?

– Н‑да, – Целесина пробормотала что‑то вроде «а я предупреждала» и уже вполне отчетливо поинтересовалась:

– Как я понимаю, в этом заинтересован и ты?

– В какой‑то мере, – согласно кивнул Жорот. Раз уж обращение исходит от него, ясно, что за помощь магичка потребует ответной услуги. Причем, похоже, не от Ларсена. Или не только от него.

Целесина сухо и конкретно перечислила шаги по получения гражданства Клана. По сравнению с тем, что прошел колдун, формальностей было где‑то втрое больше. И выходило, что на прохождение всей цепочки – в среднем – Ларсен вынужден будет потратить около двух лет. Не страшно, конечно, но муторно.

– Альтернатива возможна? – уточнил Жорот, прекрасно осознавая, что это начало торга. И прикидывая, что он, в конце концов, не альтруист законченный и не станет брать на себя слишком уж серьезные обязательства, чтобы облегчить Ларсену жизнь.

Целесина, впрочем, это тоже понимала. Так же сухо старуха сообщила, что есть путь и короче. За Ларсена должны поручиться двое клановцев, одним согласна стать она, а второго пусть ищет Жорот. Причем сам колдун не подойдет, поскольку живет сейчас вне Клана. Мужчина кивнул, подумав, что долго искать не надо – Дарика наверняка согласится.

– А дальше?

– Я направлю его к одному из своих знакомых на беседу. Он должен будет максимально честно ответить на все задаваемые вопросы. Повторяю, – жесткий взгляд уперся колдуну в лицо, – На все. Это обязательное условие. Стопроцентное положительное решение я, конечно, не могу гарантировать, но, думаю, проблемы возникнут вряд ли. И через пять‑десять дней он получит все документы.

Не сделав даже небольшой паузы, Целесина продолжила:

– Ты сейчас будешь заниматься безопасностью наследника, – это был не вопрос, а утверждение. – Мне нужно, чтобы ты – насколько возможно – присматривал и за Лоттой.

Жорот не сводил со старухи помрачневшего взгляда. Нет, требование не было слишком уж запредельным или трудновыполнимым. Он вполне был в состоянии обеспечить королеве качественную защиту. Только вот заниматься охраной ее жизни у него не было ни малейшего желания.

Что ж. Значит, Ларсену не повезло.

Но, только он намеревался отказаться, как Целесина добавила:

– До тех пор, пока не появится замена. Не уверена, что это случится быстро – телохранителя соответствующего уровня, решившего выехать из Клана, надо еще найти.

Оп‑с… Жорот замер, мысленно выругавшись. А вот это уже серьезно. Одно дело – заставлять работать его. И совсем другое – подбирать второго телохранителя‑клановца. И тоже выездного? Для постоянного проживания? Подобный поиск потребует значительных усилий. С чего бы Целесине так радеть за Лотту?

– Вас так впечатлила эта аристократка? – уточнил он с насмешливым видом. – Любопытно, чем? Цинизмом? Пренебрежением жизнями?

– Мне она нужна живой, – отрубила старуха. – И если ты хоть немного пошевелишь мозгами, то поймешь, что ради короткоживущей я не стала бы так стараться.

– Да, – раздраженно кивнула магичка в ответ на его ошарашенный взгляд. – Я ее начала обучать.

Жорот прикрыл глаза. Конечно. Еще одна деталь встала на место. При том, что Лотта намеревалась стать магом, ей не нужен был рядом недоброжелатель. Соперник. Старший.

– Я не знала, что у нее фиал Кецетина, – старуха, кажется, пыталась оправдаться? Или просто рассуждала вслух? – Но это ничего бы не изменило.

Аналитик. Спокойная констатация. Жизнь и смерть – лишь составляющие общей картины. Ясней некуда, как они с Лоттой спелись. Сестры по разуму…

Колдун мрачно размышлял. Отказываясь от охраны королевы, он нарывается на конфликт с Целесиной. Поскольку, взявшись за обучение, старуха автоматически приняла на себя обязанности по присмотру за аристократкой. Да и не просто так Целесина Лотту взяла под покровительство. Наверняка магичка‑аналитик действует «в интересах Клана». И если он вздумает дальше брыкаться, получит только то, что старуха его в это ткнет носом, да еще и пройдется по поводу «тупоумия». Похоже, выбора у него с самого начала не было.

Целесина терпеливо дожидалась, пока Жорот дойдет до этого немудреного вывода. Любопытно, не заговори он о Ларсене, что бы она тогда предложила? Впрочем, вопрос праздный.

– Я могу быть уверенным, что вы будете искать телохранителя, а не только делать вид?

Поморщившись, старуха произнесла формулу клятвы. И добавила:

– Лгать в подобных случаях – это даже не смешно. Это полный кретинизм.

У колдуна рвалась с языка язвительная фраза, что верить на слово – в подобных случаях – тоже не особенно разумно. Но вместо этого он лишь уточнил:

– Когда появится новый телохранитель? Хотя бы приблизительно?

Магичка развела руками:

– Пока вариантов нет. В среднем, подходящие боевые эмигрируют раз в шесть‑восемь лет. Я имею ввиду выездных. Возможно, согласится не первый…

Жорот кивнул. И решительно заявил:

– С его прибытием я уйду от двора. Если я буду приглядывать за обоими, то сможет и он. И, в конце концов, Лотта передаст трон Нэшу и вновь останется лишь один объект.

– Если забыть о закономерном расширении семьи… Но это слишком отдаленная перспектива. Однако, с этим условием требования к кандидатуре повышаются, – заметила Целесина. – Соответственно, увеличивается время на поиск. Одно дело найти тебе помощника, другое – подобрать мага, способного работать самостоятельно.

– Не думаю, что найти боевого моего уровня сильно проблемно.

Целесина уставилась на колдуна со странным выражением, но лишь пожала плечами:

– Я тебя предупредила.

– Ничего, подожду.

– Как скажешь. Не забудь известить целителя. А еще лучше, приведи его ко мне – сегодня, завтра, как получится.

До пресловутого суда оставалось около двух часов. В коридоре колдуна остановил слуга и с поклоном вручил официальное приглашение. Жорот пробежал глазами готическую вязь букв, и, рассеянно теребя жесткий лист в руках, пошел к себе. Ничего нового из приглашения он не почерпнул.

К его удивлению, в квартире находился посторонний. Пожилой мужчина, полноватый, в аккуратном коричневом костюме, с кожаной папкой в руках, вскочивший, как только Жорот вошел в прихожую и склонившийся в низком поклоне.

– Граф Линго?

Жорот кивнул. Когда у него потребовали родовое имя, на которое должны были записать титул, он просто перевел слово – «колдун» на один из известных ему диалектов.

– Доброго вам дня. Я Рикос, ваш управляющий.

Колдун уставился на гостя. Действительно. К титулу прилагались какие‑то земли, наверняка и обязанности по их управлению, которые он до сих пор успешно игнорировал. Но вечно так продолжаться не могло. Мужчина, тем временем, продолжал свой монолог:

– Прошу прощения за вторжение. Как только сообщили о том, что вы вступили во владение замком и прилегающими землями, я подготовил все документы и отчеты и приехал в столицу. Это было в шесть дней назад, но вы отсутствовали. Вчера меня известили, что вы прибыли, но встретиться с вами я не смог…

– Все верно, – прервал его Жорот. – Я отдыхал и просил меня не беспокоить.

– Но я рассчитывал, что с утра вы согласитесь со мной побеседовать и поэтому…

– Я вас понял, – опять прервал его колдун. – Садитесь, пожалуйста. Вы голодны?

– Нет, благодарю.

– У меня есть около двух часов. Как я подозреваю, этого времени недостаточно?

– Как пожелает его светлость. До сих пор все дела поместья вел я.

– И можете делать это и впредь? Прежде всего, я хочу вам задать несколько вопросов. Возможно, они будут не соответствовать местным правилам – я прилетел на вашу планету меньше чем полгода назад. Поэтому если что‑то не так, будьте добры, мне говорить об этом, хорошо?

Управляющий наклонил голову.

– Кто был вашим прежним господином?

– Королевский дом.

– Всегда? – уточнил Жорот.

– Больше тридцати лет назад земли были конфискованы у тогдашнего владельца по обвинению в измене.

– Понятно. Вы сколько на должности управляющего?

– Двадцать четыре года.

– Вас назначил…

– Прежний министр финансов.

– Отчитывались вы тоже перед министерством?

– Да.

Вдруг Жороту пришла в голову любопытная мысль. Он в упор уставился на Рикоса:

– В поместье есть дом?

– Конечно. Он поддерживается в достойном состоянии, вот только отделка не соответствует моде. Вы можете увидеть сами, когда пожелаете.

– Вообще где это находится? Далеко?

– Ближайший город к вашему поместью – Зорэд.

– Мне это ни о чем ни говорит. Я абсолютно не знаком с местной географией.

Рикос достал из папки карту, расстелил на столе. Последовательно ткнул в столицу, город и указал на земли, обведенные зеленым цветом.

– Это ваши владения.

Колдун вгляделся, отыскал масштаб, прикидывая скорости местного транспорта. Звук открываемой двери заставил его поднять голову. И подняться из‑за стола, склонившись.

– Добрый день, ваше величество.

– Добрый день, – Лотта кивнула вскочившему и низко склонившемуся Рикосу, подошла к столу, вглядываясь в карту.

Похоже, сообразив, в чем дело, она негромко сказала:

– Мы проезжали недалеко от ваших земель, господин маг. Зорэд – этот город с фонтаном‑цветком на центральной площади, помните?

– Да, – колдун действительно вспомнил, о каком именно городе речь. Они там не ночевали, но останавливались – на обед, кажется. – Благодарю, ваше величество.

– Вы управляющий? – Лотта повернулась к Рикосу.

– Да, Ваше величество…

– Где остановились?

– В гостинице.

– Заберите вещи и возвращайтесь во дворец. Я распоряжусь, чтобы вам подобрали комнату. Обратитесь к любому слуге, вас отведут. С господином магом поговорите завтра… Карту оставьте, потом заберете.

– Благодарю, Ваше величество, – управляющий поклонился и исчез.

Королева, тем временем, задумчиво уставилась на Жорота.

– Вам передали приглашение на суд?

– Да, ваше величество.

– Хорошо. До суда мне необходимо, чтобы вы побывали на развалинах баронского замка и попытались найти тела…

– Что значит «попытался найти»?

– По словам Мишель тела ее родных, вместе с приближенными слугами, сожгли. А потом маг использовал какое‑то заклинание, кости рассыпались в прах, и их перемешали с золой и землей на месте пожара.

– Тление, – пробормотал колдун. – Заклинание земли, уровень невысокий. Но после него поднять мертвецов невозможно. Я смогу лишь официально это подтвердить.

– Этого будет достаточно, – кивнула Лота. – Для подтверждения свидетельств Мишель.

– И как она уцелела в таком случае? Она же из семьи барона, верно?

– Вместо нее убили горничную – они были похожи фигурами и ростом, – королева развела руками. – Мишель просто повезло. К тому же, как я поняла, той ночью она встречалась со своим молодым человеком… И когда вернулась, все было почти кончено.

– О чем же она тогда станет свидетельствовать? – пробормотал Жорот.

– Почти кончено. Видела девочка достаточно… Да и расспросила потом оставшихся в живых слуг.

– Я интересуюсь не просто так. Должен предупредить, что проверку на ложь обойти невозможно. Человек должен быть абсолютно уверен в своих показаниях.

– Я проверяла все, что говорила Мишель, вашим амулетом. Поверьте, фактов более чем достаточно. И еще, господин маг. Когда перестанет работать портал?

– Послезавтра рано утром.

– До этого времени, пожалуйста, поставьте еще один.

– Можно поставить опять временный, можно постоянный. Какой вы предпочтете?

– Временный, – даже не задумываясь, отозвалась Лота. – На те же три дня, этого будет достаточно. Больше пока портал не понадобится, я просто снабжу Мишель амулетами для телепортации во дворец… Как я понимаю, до вас добрались хозяйственные дела, – королева кивнула на карту. – Подойдя к ней, ткнула куда‑то.

– Поместье Ивина расположено вот здесь. Они не рядом, но по‑другому не получалось.

– Пока вы не отпустили охранниц и щитовиков, я могу отдохнуть и заняться своими делами? – уточнил колдун, который, в любом случае, собирался поднимать этот вопрос.

Лотта, подумав, кивнула.

– Как только закончите с порталом. Месяца вам хватит?

– Да, благодарю. – Жорот приятно удивился, он не ожидал, что Лотта отпустит его так надолго.

– Хорошо. Кстати, в обоих поместьях профессиональные управляющие, им можно доверять. И вы же еще дом в городе хотите купить?

– Думаю, не стоит, – покачал головой колдун. – Я поселю детей в поместье и сделаю портал между ним и квартирой во дворце. Если вы не будете против. Согласитесь, детям лучше жить за городом.

– Портал будет пропускать всех подряд? – уточнила королева.

– Нет. Я его настрою на детей, себя и еще кого‑нибудь… Сауру, например. Или одного из слуг.

– И меня, – требовательно сказала Лота.

– Как скажете. И он будет пропускать одного‑двух человек, вместе с теми, на кого настроен. Безопасность вполне гарантирована.

– Этот вариант меня устраивает, – решительно кивнула Лотта. – Время, господин маг. Вы успеете побывать в замке до суда?

– Конечно.

Колдуна бродил в развалинах замка. Откуда бы Лотта не взяла сведения, они были верны. В одном из углов двора явно использовали заклинание магического огня, причем на максимуме – об этом свидетельствовал характерный остаточный фон, который, вкупе с оплавленными камнями стен, не оставлял простора для толкования. Результат – груда пепла, перемешанного с землей и щебнем. Некроманту здесь действительно было нечего делать. Единственное, Жорот мог засвидетельствовать, что это место стало местом упокоения, как минимум, двух десятков людей.

Вернулся он за полчаса перед судом. Возле портала его перехватил слуга.

– Господин граф, ее величество распорядилась, чтобы вы переоделись. Все, что необходимо, у вас в комнатах.

Жорот раздраженно скривился, но пошел к себе. Опять формальности… Довершением всего, его еще и ожидал мальчишка‑паж, который сообщил, что должен помочь господину одеться.

Колдун чуть не вспылил, сдержавшись лишь потому, что мальчишка явно ни в чем не был виноват. Как оказалось, злился Жорот зря. Церемониальное одеяние было сложным и надевалось весьма муторно. Нет, при наличии времени он бы и сам разобрался, что к чему, но времени уже практически не было.

А сейчас паж одел колдуна, как куклу, лишь говоря, как он должен повернуться. Жорот, хоть и злился, но постарался запомнить, что к чему – не хватало, чтоб его постоянно так одевали! Правда, от завершающей детали одежды – шпаги – колдун отказался наотрез. Еще зацепится за что‑нибудь… Он же в жизни этой железки в руках не держал, тем более, не носил. Когда паж стал настаивать – мол, без оружия церемониальный наряд будет не полон, Жорот достал из пространственного кармана самый длинный из своих кинжалов – он был все же короче шпаги чуть не вполовину – и подвесил к перевязи.

Паж замолк, хоть и с недовольной физиономией. Завершающим штрихом он распустил и расчесал волосы колдуна – хоть немного отросшие за последнее время, но не настолько длинные, как он привык. Когда Жорот попытался забрать у него гребень, мальчишка не дал. И повернул колдуна лицом к зеркалу.

Тот окинул свое отражение взглядом – типичный хлыщ‑аристократ. Кружева, серебряное шитье… Ладно. Одно хорошо, никаких ярких цветов – и камзол, и брюки и обувь черные. Рубашка только белая. А паж тем временем одел ему цепь, – потоньше, чем у Медведя и Змея, возясь сзади с застежкой. Жорот даже протестовать не стал. Только уточнил:

– Это символ титула?

– Да, господин граф. Пойдемте, пора.

– Спасибо.

Встреченные в коридорах таращились на колдуна, провожали взглядами. Жорот только хмыкал – нарядили, как обезьяну в цирке, и теперь восхищаются, что он выглядит соответственно их представлениям «о прекрасном».

Он вошел в зал, паж указал ему на одно из кресел, расположенных за длинным столом, покрытым ярко‑зеленым сукном. Из полутора десятков мест почти все были уже заняты, свободными оставались два или три. В том числе центральное, предназначенное, вероятней всего, для Лотты.

Жорот поклонился, приветствуя всех сразу и пошел к своему месту. Медведь, сидящий по левую сторону от королевского кресла, приподнялся с самым радостным видом и пророкотал приветствие. Жорот вынужден был остановиться и ответить герцогу – в меру своего воспитания и фантазии. Зато граф Фостовер – высокий мужчина с атлетической фигурой и породистым, но некрасивым лицом, пронзил Жорота крайне неприязненным взглядом. Колдун, ехидно улыбнувшись про себя, не преминул отвесить графу несколько двусмысленный комплимент на тему его внешности. Фостовер слегка побагровел, но удовольствовался каким‑то невнятным ответом – место для ссор было неподходящее.

Медведь проводил Жорота ироничным взглядом, потом, склонившись к Фостоверу – тот был его соседом – что‑то негромко сказал. Тот ответил сквозь зубы и выпрямился, застыв.

Наконец в зал вошла королева, сопровождаемая Целесиной. Все присутствующие встали, дожидаясь, пока ее величество пройдет к своему месту.

Лотта села, магичка стала рядом с ее креслом. Кроме их двоих женщин здесь не было. Королева скользнула взглядом по усаживающимся аристократам, задержалась на Жороте, зрачки изумленно расширились. Колдун чуть наклонил голову, недоумевая, что ее так удивило. Лотта же неожиданно повернулась к Целесине, что‑то спросила. Судя по тому, что старуха тоже бросила взгляд на Жорота, речь шла о нем. И отвечала магичка явно неохотно и уклончиво – колдун уже научился различать, когда она что‑то пытается скрыть. Любопытно, о чем все‑таки речь?

Жорот, не выдержав, подключил заклинание подслушивания. Он им пользовался крайне редко, так как самый слабый маг его мгновенно отслеживал и нейтрализовал. Но колдун понадеялся, что Целесина не станет этого делать. Так и получилось – магичка, поморщившись, покосилась в его сторону, но продолжала говорить:

– …в Клане нет аристократии в вашем понимании. Правда, существуют семейства, с наследственно‑устойчивым сильным магическим потенциалом, передающимся по их линии. Эти семейства заботятся о своих традициях, воспитывают детей в определенных правилах, их члены часто занимают руководящие посты…

– Немногим отличаются от аристократии, – перебила ее Лотта.

– Их влияние построено на других основах, но, в принципе…

– Господин маг принадлежит к одному из этих семейств?

– Он бастард, – неохотно ответила Целесина. – Поэтому обделен должным воспитанием. А то, что он выглядит под стать вашим придворным – это влияние крови отца. Сожалею, ваше величество, большего я вам сказать не могу.

Заклинание прослушивания прервалось. Королева кивнула, бросив на Жорота еще один странный взгляд, и поднялась, открывая заседание.

В зал ввели герцога Грейди и посадили напротив судейского стола. Старик выглядел собранным и решительным.

Поднялась Лотта, ее решительный голос разнесся под сводами зала:

– Господа, я предлагаю, чтобы в зале присутствовал наследник герцога Грейди, граф Рени!

Змей вскинулся, но промолчал. Видимо, прекрасно понимал, что его мнение учитываться не станет ни под каким видом.

Протестующих не нашлось. В зал вошел высокий молодой человек, сопровождаемый Карсеном, невозмутимо поклонился под перекрестьем взглядов. Для своего возраста он выглядел слишком взрослым – Регьен говорил пятнадцать‑шестнадцать?

– Садитесь, граф, – сказала Лотта.

Молодой человек вновь поклонился, начертил в воздухе светящейся вязью «Благодарю, ваше величество, за то, что разрешили мне присутствовать» и сел на свободное место. Надпись продержалась еще несколько секунд и растворилась. Колдун хмыкнул про себя – оригинальное решение проблемы. Лотта, тем временем, сообщила:

– Герцог Грейди обвиняется в убийстве своего соседа, барона Нарина вместе с семейством и разрушении его замка.

– И кто же выдвигает обвинение? – язвительно поинтересовался Змей.

Жорот покосился на побледневшего Рени.

В зал вошла Мишель. Одетая в траур, с волосами, спрятанными под вуалью, она выглядела бледной и решительной.

Змей уставился на нее, как на привидение. Впрочем, растерянность старика длилась только миг. На лице появилась неприятная улыбка.

Девушка стала на место, предназначенное для свидетелей. Ее глухой, но отчетливый голос разнесся по помещению.

– Я, баронесса Мишель, урожденная Нарина, обвиняю герцога Грейди в убийстве моей семьи. Я была свидетельницей этого и готова ответить на все вопросы.

Разбирательство длилось несколько часов. В ночь нападения Мишель сбежала на свидание. Как Жорот понял, она проделывала это регулярно – ее подменяла в комнате горничная, немного на нее похожая. Когда она вернулась, то попала в самую гущу схватки. Выбраться из дома девушка уже не могла и спряталась на кухне, вместе с остальными служанками – пробиться к своим комнатам не было никакой возможности. Очень скоро замковая стража и хозяева были убиты. Женщин помоложе бандиты отделили, всех остальных перебили. Мишель видела, как герцог, сопровождаемый Хорсеном, осматривал трупы членов ее семьи, сваленные в углу двора. И он и Хорсен были в масках, но Мишель утверждала, что узнала их наверняка, не только по лицам и движениям, но и по голосам. Заклинание на ложь подтвердило, что она в этом уверена.

– Вы считаете, я не отличил бы вас от служанки? – фыркнул Змей.

– Я вас не интересовала, – жестко ответила Мишель. – Вы внимательно осмотрели моего отца, мать, братьев. Но особое внимание уделили моей сестре – Лиаре. Потому что Рени был с ней помолвлен, и он признался вам в этом неделю назад! А вы намеревались устроить его брак с дочерью герцога Вертера, моя сестра в качестве партии для Рени вас не устраивала. На труп горничной вы почти не обратили внимания – мой пеньюар и похожие волосы оказались достаточными для того, чтобы вы удовлетворились.

Пока бандиты грабили замок, Хорсен сначала сжег сваленные в кучу тела, потом что‑то сделал с обугленными костями – так, что они рассыпались в пыль. Наконец бандиты вместе с пленницами и награбленным ушли в лагерь, а замок загорелся. Тоже, скорей всего, не без помощи Хорсена.

Жорот подтвердил, что на территории замка находятся останки двух‑трех десятков человек, обработанные именно теми магическими методами, о которых говорила Мишель. И сообщил, что в таком состоянии они идентификации не подлежат.

Девушку засыпали вопросами, она уверенно отвечала. Практически у каждого аристократа был, пусть плохонький, амулет проверки на ложь и они уточняли детали – те, которые казались им важными, одновременно выявляя возможные несоответствия в свидетельских показаниях.

Змей попытался сначала доказать, что свидетельства Мишель нельзя принимать во внимание, поскольку она слишком потрясена гибелью родных и выдает желаемое за действительность. Когда вызванный в пять минут целитель подтвердил полную адекватность девушки, герцог принялся выдвигать совсем уж дикие аргументы – например, что баронство Нарина передается по мужской линии и поэтому Мишель не может носить после смерти всех мужчин семьи эту фамилию. Мол, вместе с мужскими потомками род закончился, а не родственники не могут предъявлять подобные претензии.

После очередного герцогского логического изыска, Лотта прекратила разбирательство, заявив, что пора переходить к голосованию. Из семнадцати человек двенадцать высказали уверенность в виновности герцога, Медведь в том числе. Двое воздержались, Трое проголосовали за невиновность. Жорот постарался запомнить всех пятерых – похоже, ему в этом придворном котле вариться еще долго, пора начинать разбираться, кто есть кто.

Лотта пронзительным взглядом уставилась на Змея и сообщила:

– Я пользуюсь последней возможностью дать вам, герцог, оправдаться. Для этого вы должны ответить на вопросы, однозначно и недвусмысленно, так, чтобы вас можно было проверить на ложь. Вы присутствовали в замке барона Нарина, в ночь нападения?

Змей, замерев, с прямой, как палка, спиной, молчал.

– Напоминаю, отказ отвечать приравнивается к признанию вины.

Старик, повернув голову, в упор взглянул на своего внука. Молодой граф сидел с невозмутимым лицом, но бледность и лихорадочно блестящие глаза выдавали его отнюдь не спокойствие. Несколько мгновений они смотрели друг на друга, затем Змей отвел взгляд.

– Вы будете отвечать? – требовательно спросила королева.

– Нет.

После оглашения признания вины герцог не произнес ни слова. На этот раз, вопреки ожиданиям Жорота, публичное представление со смертной казнью не планировалось. Змею тут же, в зале суда, дали бокал с ядом.

Старый аристократ выпил его сидя, даже после смерти ухитрившись сохранить достоинство – тело так и осталось сидеть на стуле, чуть откинувшись на спинку, руки уверенно лежали на коленях, только голова безвольно упала. Казалось, герцог спит.

Аристократы, переговариваясь, стали расходиться. Жорот нашел взглядом молодого графа… Хотя, уже герцога. Рене оживленно говорил о чем‑то с Мишель, причем не посредством светящихся букв, а с помощью жестов – традиционного языка глухонемых. То есть так говорил Рене, Мишель отвечала ему тихо и словами, а он, вглядываясь в ее губы, продолжал жестикулировать.

Колдун покосился на труп. Он был более чем уверен, что ему еще с ним работать. И, конечно же, оказался прав.

Рене подошел к Лоте и быстро вывел в воздухе фразу – он просил забрать тело деда. Но королева покачала головой и что‑то тихо сказала ему. Затем, найдя Жорота взглядом, повелительным жестом приказала ему подойти.

– После ритуала допроса тело возможно сохранить? – негромко спросила королева, невозмутимо глядя ему в глаза. Скорей всего, спрашивала она для Рене.

– Увы, ваше величество, мой уровень некроманта не столь высок. После моего допроса тело однозначно превратится в прах.

– К сожалению, Рене, я не могу позволить вам присутствовать на допросе, – негромко и раздельно проговорила Лотта, в упор глядя на молодого человека. – Информация, которой предположительно обладает ваш дед, является государственной тайной. Но то, что от тела останется, вам отдадут. Завтра жду вас на аудиенцию, вы не забыли?

Рене, восприняв это, как и положено воспитанному человеку, сигналом к прощанию, очень быстро исчез. Причем выходил из зала он вместе с Мишель. Тело герцога перенесли в подвал. Жороту было все равно, где проводить ритуал, но королева опасалась лишних ушей.

В комнате для допросов находилась Лотта, неизменная Целесина, Регьен и Саура. Тело герцога уже лежало на столе, освобожденное от одежды – несмотря на возраст, сильное и подтянутое. Колдун невольно прикинул, что лет двадцать Змей наверняка еще прожил бы. Причем именно прожил, а не просуществовал – полноценной, активной жизнью. Для короткоживущего почти предел. Воин…

Кошана собиралась уйти, но Регьен настоял, чтобы она осталась, аргументируя это вероятностью срочных арестов. Жорот, впрочем, не очень‑то в это поверил. Безопасник просто хотел таким способом предоставить кошане какую‑то информацию, либо ввести ее в «круг избранных», либо преследовал еще какую‑то цель, которую колдун вычислить не мог.

Готовясь к ритуалу, Жорот, буквально, взмок. Церемониальная одежда, от которой он не догадался избавиться, была очень плотной, в практически непроветриваемом подвале было слишком жарко. Перед тем, как поднимать труп, колдун, извинившись перед дамами, попытался снять хотя бы камзол, предварительно спрятав кинжал в пространственный карман. И не смог – как оказалось, камзол застегивался на спине. Кошана, чуть фыркнув, помогла ему разобраться с застежками. Жорот поблагодарил, отложил мешающую деталь одежды, заодно сняв цепь, оставшись в рубашке, да и ту расстегнув, насколько позволяли приличия, и взялся за дело.

Труп отозвался легко – никаких ограничивающих заклинаний на герцоге не было. Допрос Змея проводили попеременно – Регьен и Целесина, дополняя друг друга, а иногда чуть не повторяя вопросы, отличающиеся лишь незначительными оттенками.

Картина, определившаяся буквально за полчаса или час, расставила все по своим местам. Герцог, еще смолоду бредивший возвращением его роду трона, посвятил этому всю свою жизнь. Несколько неудачных покушений – еще на деда Лограна – заставили его сменить тактику. Змею не было еще тридцати, когда он заполучил к себе на службу Хорсена. Теперь герцог находился в равном положении с королевским домом – присутствие там Кецетина давало правящей семье значительный перевес. Следующим шагом Змей планировал перетянуть весы на себя. Однако Кецетин оказался слишком предусмотрительным и все атаки герцога отбивались. На то, чтобы защититься, аналитического уровня Кецетина хватало. На то, чтобы определить источник нападений – нет. Змей, балансируя на грани невозможных комбинаций, ухитрился не выдать себя. Но вечно так продолжаться не могло.

Наконец Хорсен разыскал бывшего друга Кецетина, якобы умершего, а на деле сменившего уровень Сил. Хорсен никогда не жил в Клане и к Черным относился абсолютно спокойно – возможно, и сам не переходил лишь потому, что чувствовал – у него банально не хватает для этого таланта и желания рисковать. Хорсен сумел заинтересовать Черного и тот принялся помогать Змею. Сначала маги и герцог были уверены, что победа – дело нескольких месяцев. Однако Кецетин нейтрализовал все их нападения. Первой реальной победой была смерть мужа Лотты. После этого Черный вошел в азарт, правда, и плату за помощь требовал немалую – но это как раз Змея не смущало – жертвоприношения его не останавливали – мало ли вокруг быдла. В заговор втянули среднего сына Медведя, одновременно очерняя старшего. А обручение Рене с Эйприл обеспечило восхождению отпрыска Змея на трон законные основания. Конечно, для этого необходимо было под корень уничтожить правящую сейчас семью и братьев Эйприл. Но это уже вопрос техники и времени…

Только вот внук не вовремя влюбился в симпатичную глупенькую соседку. И никакие объяснения деда, что Лиара, практически бесприданница, ему не ровня, молодого человека не останавливали. А упрямством Рене отличался фамильным. Тогда Змей попытался решить все одним ударом – уничтожить нежелательную семью и, заодно, прикончить Лотту, наняв под это дело чуть не целую армию, в полторы сотни человек.

Но все пошло не так. Сначала Кецетин привез мага‑клановца, на поверку оказавшегося значительнейшим камнем преткновения. У Лотты неожиданно появилась еще одна сильная союзница‑советчица, как будто уже двоих имеющихся магов ей было недостаточно. Потом смерть Черного – событие абсолютно невероятное, непредсказуемое! – и даже устранение среднего отпрыска Медведя не уравновесило эту потерю. Правда, смерть Кецетина, преданного и убитого собственной хозяйкой, казалось, хоть немного качнуло чаши весов в сторону удачи Змея. Но это лишь казалось. Клановец обыграл Хорсена, заставив его бежать, лишив Змея важнейшего союзника. Теоретически, Хорсен мог вернуться, после того, как гости покинули герцогский замок. Но маг не отличался мужеством и не стал рисковать. После этого герцогу ничего не оставалось, как только пытаться самому довести план по убийству Лотты до конца, только это могло довести его до – такой обманчиво близкой! – цели. Но, лишенное поддержки Хорсена, нападение в значительной мере было обречено на провал. Так и оказалось – теперь герцогу оставалось лишь отказаться от своих планов и затаиться, надеясь, что и на этот раз его роль в событиях не всплывет.

На вопрос Регьена, насколько Рене был посвящен в планы деда, Змей безжизненно ответствовал, что мальчишка слишком наивен и молод, чтобы можно было ему хоть что‑то доверять.

Жорот, в ответ на молчаливый вопрос безопасника – амулеты проверки на ложь мертвецов не сканировали – сообщил:

– Он не может лгать. Просто не в состоянии.

Лотта кивнула. Допрос, похоже, подошел к концу. Колдун уже порядком устал, но терпеливо ждал, пока ему разрешат «отпустить» труп. И Регьен и Целесина сообщили, что они закончили. Жорот взглянул на Лотту. Неожиданно королева, чуть усмехнувшись, поинтересовалась:

– Грейди, чем вы так раздосадовали господина мага?

Поморщившись, колдун покосился на Лотту. Аристократка нашла время для праздного любопытства, ничего не скажешь!

Ответ Змея был несколько нецензурно сформулирован, но, как и следовало ожидать, полностью правдив:

– Господин маг, по моим сведениям, с момента своего появления не трахался с мужчинами. И я постарался исправить эту досадную оплошность – тем более, что его предпочтения мне стали понятны, как только я увидел его безответную влюбленность в вашего целителя.

Жорот замер под перекрестьем взглядов присутствующих и выругался – к счастью, про себя. Вот же глазастая скотина… Не будь Змей трупом, сам бы прикончил. Колдун прикусил губы, чтобы не высказать Лотте все, что он думает о ней и ее дурацких вопросах. Змей, тем временем, в своих откровениях останавливаться не собирался.

– Жаль, что он оказался столь разборчивым. Можно было бы разыграть неплохой гамбит.

– Вы ошибаетесь, – неожиданно выдохнула Лотта. – Это невозможно, я бы заметила!

– Это так же верно, как то, что вы, ваше величество, заинтересовались господином магом. И шансов у вас, смею уверить, никаких, – мертвый голос Змея, тем не менее, ухитрился прозвучать ехидно.

Лотта побелела. Жорот замер, растеряно уставившись на королеву. Впрочем, его ступор длился не больше секунды. Колдун склонился, вежливо и безэмоционально сообщил:

– Я прекрасно осознаю, что недостоин вашего высочайшего внимания и что господин герцог ошибся, принимая желаемое за действительность

Когда он выпрямился, королева была почти спокойна, выражение лица и глаз было ледяное, она бросила:

– Благодарю, я узнала все, что хотела, – и вышла из комнаты, сопровождаемая Целесиной.

Регьен покосился на колдуна:

– Его можно отпускать, господин маг.

Жорот провел рукой над телом, наблюдая, как Змей рассыпается в пыль. Ухитрился‑таки цапнуть, даже после смерти… Ч‑черт… Ну, одна радость – Лотта тоже свое получила. О чем он вообще думает?

Когда он поднял голову, кроме Сауры, в комнате никого не было. Кошана смотрела с грустным выражением, развернулась и тоже собралась уходить. Жорот догнал ее, обнял:

– Ты что? Мало ли, что там Лотта себе намечтала…

– Она добивается своего. Всегда. И не терпит соперниц, – отозвалась Саура.

Жорот воздухом поперхнулся, чуть отодвинул кошану от себя, чтобы посмотреть ей в лицо:

– С ума сошла? Да я лучше со змеей в постель лягу!..

– Признание дорогого стоит, – раздалась насмешливая реплика от двери. – Ты змей с детства боялся до рева.

Целесина зашла очень тихо и теперь с ехидным выражением смотрела на обнимающуюся парочку. Кошана сделала еще одну попытку отстраниться, но явно неуверенную. Старуха хмыкнула и приказала:

– Значит, так, мальчик мой. Лотта дала тебе месячный отпуск – исчезни, чтоб духу твоего не было и близко, понял? За это время я ее в норму приведу.

Жорот требовательно посмотрел на Целесину:

– Вы добьетесь, чтобы она отпустила и Сауру, на то же время, что и меня.

Кошана вновь протестующе дернулась, но колдун не выпустил ее из объятий. Тихо сказал:

– Тебе тоже надо отдохнуть.

«Иначе точно сорвешься. Как бы ты не воспринимала Лотту, уступить ей второй раз ты не сможешь. И наделаешь глупостей. Не хочу, чтобы еще и ты…»

– Я, конечно, хотел бы, чтобы ты поехала со мной. Но решать тебе.

Их прервал задумчивый голос магички:

– Пожалуй, это рационально… Ты не свободен – на этом можно сыграть как на дополнительном козыре. Но пока тебе лучше ей на глаза не попадаться. Вам обоим. Так что уезжайте прямо сейчас. Но это не снимает с тебя нашего соглашения, учти!

– Ч‑черт, – колдун нахмурился. – Я сразу уехать не смогу. Мне еще портал к баронскому замку завтра ставить. И с управляющим встречаться.

Целесина решительно положила руку ему на плечо.

– Давай мне координаты я их подкорректирую и сама поставлю. Хорошо, поняла. Управляющего я отправлю домой, там с ним и встретишься. Все? Срочные дела кончились? Брысь. Оба. Момент, – она сунула колдуну какую‑то вещицу. – С твоим целителем я встретиться уже не успеваю, просто отведешь его в министерство внешней безопасности, вызовешь Райдена, передашь ему это и мальчишку заодно. Я с ним уже говорила. Счастливо.

– И куда теперь? – поинтересовалась кошана, когда они оказались за дворцовой оградой, на площади.

– За Ларсеном, – сообщил Жорот, останавливая такси. – Потом в Клан, за детьми. А там решим.

Он пропустил Сауру перед собой в машину и, перед тем, как сесть, невольно оглянулся на дворец. Колдун мог поклясться, что оттуда за ними наблюдают. Причем вполне определенные глаза. Но это не его проблемы, честное слово. Пусть Целесина разбирается со своей подопечной. А он – на целый месяц, а, может, и больше, – выкинет из головы этот сумасшедший дом, в котором ему угораздило очутиться…

Право вредности

Пролог. ВСТРЕЧА

Звезды рванули навстречу и исчезли, растворясь в пустоте, рожденной скоростью полета. Дан увидел красно‑золотые кроны деревьев и ощутил под ногами упругий темно‑зеленый ковер умирающей травы.

Пройдя с сотню метров, Дан очутился на знакомом обрыве и замер. За расступившимися деревьями в заходящих лучах солнца поблескивала лента реки с пустынными берегами по обеим сторонам. Исчезла, буквально без следа, целая деревня! Исчезли фруктовые сады и поля, всякий след того, что тут жили люди!

Дан придвинул изображение. Не осталось даже фундаментов, даже свай от моста. Но это то самое место. Что же произошло тут за 26 лет?

Вдруг сзади раздался знакомый гул. Резко обернувшись, Дан поймал глазами стремительно уменьшающийся огненный хвост ракеты.

Что это? Случайный корабль? Или местные построили космопорт? Настроившись на прием, Дан ощутил множество личностей. Людей и не совсем. были и совсем не люди. Космопорт.

Прикинув приблизительно расстояние, Дан приготовился к прыжку.

Наступал вечер. Городок, обслуживающий космопорт, жил привычной жизнью. По воздуху мчались легкие гравиапланы, десятки существ ехали на лентах тротуаров, движущихся в разных направлениях с разными скоростями. Из дверей кафе и баров слышалась музыка.

Кое‑где уже зажигалась реклама – после наступления темноты улицы заполыхают множеством огней, плавающих прямо в воздухе.

Сойдя на стоячий тротуар, Дан вошел в один из баров. Он рассчитывал расспросить об исчезнувшей деревне, узнать, сохранилась ли Тепь.

В баре гремела музыка, вылетая из фальшивящего автомата. В полумраке, местами разрываемом вспышками разноцветных фонариков, колыхалась толпа: кто‑то пил, кто‑то дергался, изображая танец. Тяжелый воздух был пропитан запахами всех сортов табака, стойким ароматом духов и чего‑то слабонаркотического.

На руку Дана легли прохладные пальцы. Девушка с волосами, переливающимися всеми цветами радуги, чуть улыбаясь светящимися накрашенными губами, поинтересовалась:

– Что застрял? Идем, потанцуем.

Несмотря на свои семьдесят с лишним лет, Дан выглядел едва на двадцать пять – аккуратно подстриженные густые светлые волосы и бородка, внимательные серо‑голубые глаза. Правда, его одежда и амулет в виде солнца, висящий на груди, говорила о принадлежности к Сообществу, но девушка могла этого и не знать. Или не обратить внимания.

Дан улыбнулся в ответ и покачал головой, ставя, однако, перед собой «стенку». На лице девушки отразилось разочарование:

– А, ты из этих… Праведников, – передернув плечами, она смешалась с толпой, а Дан стал пробираться к стойке.

Раздвинув двух странноватых полуматериальных‑полупризрачных существ, он окликнул женщину, готовящую напитки.

– Мне нужен хозяин.

– Его нет. И будет нескоро, – она отвернулась, намереваясь работать дальше, но Дан задержал ее.

– Я могу где‑нибудь найти проводника? – по мокрой стойке покатилась жемчужина.

Женщина кивнула:

– Вон, в том углу сидит невысокий бородач – Венье. Поговорите с ним.

Сидящих в указанном направлении видно не было. Приглядевшись, Дан различил за телами танцующих неровную поверхность стены. Наверно, там другой зал.

Стена оказалась легкой перегородкой, сплетенной из растений, казавшихся на ощупь каменными. То, что Дан принял за неровности, было небольшими отверстиями в их плетении, через которые можно было рассмотреть столики и лица тех, кто сидел за ними.

Венье Дан отыскал почти сразу. Тот расположился за одним из столиков с двумя существами, чем‑то напоминавшими ящериц. На столе стояли бутылка и рюмки, сдвинутые, однако, на край. В центре лежал огромный стеклянный шар, на дно которого медленно опускались три сверкающих шестигранных кубика. Дан машинально подумал, что эта игра, кажется, родилась на Земле, хоть и была усовершенствована какой‑то другой цивилизацией.

Он приблизился к Венье и, дождавшись, когда кубики коснутся дна, тронул его за плечо.

– Извините за беспокойство, я ищу проводника.

Венье нетерпеливо дернул плечом и пробурчал:

– Подождите полчаса. А нет – катитесь в местные дебри сами.

Ящероголовые ушли час спустя. Венье, что‑то недовольно бурча, сгреб со столика голубовато‑стальные камни‑горошины, аккуратно ссыпал их в мешочек. Дан сел на освободившееся место.

– Мне нужен проводник.

Венье фыркнул, заорал через голову Дана:

– Эй, тащите «плевок единорога»! – пошарил под столом и вытянул пластиковую трубку. Расстелив карту на столе, Венье буркнул: – Куда надо?

Дан, приглядевшись к знакомым очертаниям (почти такая же была у Рэда), показал место:

– Тут была деревня.

К столику подковыляло небольшое существо – среднее между псом и драконом – и бухнуло на столик запотевший стакан с серовато‑зеленой жидкостью. Венье, отхлебнув порядочный глоток, перевел дыхание и буркнул:

– Позови Арику.

Песодракон потопал к двери, неуклюже переваливаясь. Он вернулся через несколько минут, ведя за собой невысокую щуплую девчонку в обтрепанной одежде. Под ее левым глазом красовался большой фиолетовый синяк.

– Домой скоро поедешь?

– Не очень, – протянула девчонка.

– Он интересуется пропавшей деревней.

Арика лениво перевела взгляд на Дана и напряглась. После нескольких секунд внимательного изучения спросила совсем другим, устало‑деловым тоном:

– К утру будете готовы?

Дан кивнул.

– До завтра.

Она повернулась, собираясь уходить.

– Подождите. Вы из той деревни?

– Да.

– Что с ней случилось? Куда делись жители?

– Завтра я вам все расскажу, – усмехнувшись, Арика добавила: – о плате договоримся на месте.

Утром Дан спустился в бар позавтракать (гостиничные номера были на верхнем этаже того же дома). Единственным посетителем в зале была Арика, сидящая прямо на стойке.

– Здравствуйте.

– Доброе утро. Вам завтрак брать?

– Нет, спасибо. Я в таких местах не питаюсь.

Подождав, пока официант принесет заказ, Арика спрыгнула на пол и подсела к Дану, прихватив с собой стакан с соком.

Уничтожая завтрак, Дан поинтересовался:

– Может, надо что‑нибудь купить в дорогу?

Арика мотнула головой куда‑то назад и вбок:

– Я взяла все что надо. Не беспокойтесь, это быстро. К вечеру будем на месте.

Выходя из бара, Арика закинула на плечо лямки мешка, похожего на рюкзак. Дан хотел помочь, но она отрицательно махнула головой.

На улице Арика перешла на самый быстрый тротуар, оглянулась, проверяя, здесь ли Дан. Через полчаса лента внезапно исчезла, уйдя в землю. Впереди тянулся неподвижный пластиковый тротуар, обрывавшийся несколькими шагами позже. Арика с Даном стояли на окраине городка, вокруг расстилались поля с редкими холмами.

Арика ступила на упругий травяной ковер, замерла, прислушиваясь. Тишину разорвал пронзительный свист. Дан, вздрогнув от неожиданности, удивленно взглянул на Арику. Она задорно усмехнулась. Секунды спустя послышался топот и из‑за ближайшего холма показалось стадо кентавров.

Существа (не животные, они явно были разумны) окружили людей. Арика негромко сказала:

– Я еду домой. Подвезете?

Седоволосый кентавр кивнул. Показал рукой на собратьев, предлагая Дану выбирать. Тот сел на существо, показавшееся ему крепче других и обернулся, отыскивая Арику глазами. Она сидела на молодом кентавре. Лицо его поражало не красотой (хоть среди стада были и очень красивые, по людским меркам, существа), а какой‑то детскостью.

Бешеная скачка продолжалась часа четыре. Дан хотел поговорить со своим кентавром, но после пары фраз замолчал. Слишком непривычен был способ передвижения, дыхание все время сбивалось – какие уж тут разговоры. Впрочем, скучать ему не дали. Седой вожак, бежавший рядом, рассказывал красивые легенды, вплетая в негромкую речь эмоциообразы, настолько яркие, что пару раз Дан терял контроль, меняя местами внешнюю и внутреннюю реальности. Но вожак оба раза успевал прервать передачу задолго до критического рубежа.

Дан был достаточно тренирован, чтобы вернуться, если б даже он перешел границу. Но такими способностями обладали немногие. Больше того, на некоторых планетах до сих пор не лечат людей, перешедших грань. Кажется, их зовут сумасшедшими.

В перерыве между легендами Дан спросил:

– Арика умеет возвращаться?

Кентавр кивнул и добавил, объясняя своевременные прерывания:

– Но я учил ее еще ребенком. Тогда приходилось быть очень осторожным.

Солнце поднялось высоко над головой, но лучи были ласковыми, нежаркими.

По холмам и оврагам прыгали, чуть деформируясь, угловатые тени бегущих облаков. Иногда такая тень проносилась над головами, и порывы ветра, почти незаметные под лучами солнца, становились по‑осеннему резкими.

Вдруг кентавры остановились. Арика, всю дорогу болтавшая со своим существом, неохотно слезла. Прижалась щекой к руке кентавра, негромко поблагодарила. Вскоре стада уже не было видно за неровными высокими холмами.

– Устали? – спросила Арика.

– Не очень.

– Все равно. Делаем привал на обед.

Она открыла мешок и стала расставлять на траве банки.

– А кентавров оставили без еды.

– Почему? Наоборот. Тут недалеко фруктовый сад, они туда побежали.

– Они мясо едят?

– Нет. Ой, а вы? Я у вас не спросила.

– Я всеядный.

– Ура, – Арика быстрыми движениями открыла несколько банок.

После обеда Дан спросил, улыбаясь:

– Вы едете домой?

– Да.

– К родителям?

– К маме.

– Тем более. Подобные боевые отметки украшают мужчин, но не вас же, – Дан одним движением убрал с лица девочки синяк. Она рассмеялась:

– Я про него совсем забыла. Все равно спасибо.

Над головой захлопали крылья, и несколько громадных птиц спланировало прямо на землю. По примеру Арики, Дан забрался на одну из них, кое‑как устроившись на скользких перьях. Представив, каково орлу будет взлетать с дополнительным весом, Дан помог птице, да и во время полета уменьшал свой вес где‑то на треть.

На этот раз путешествие было недолгим. Внизу замелькали сначала шапки редкого кустарника, потом кроны деревьев. Через полчаса орлы высадил людей на небольшой полянке и улетели, сделав прощальный круг над их головами.

– Прибыли.

Дан огляделся вокруг:

– А где же деревня?

– Зачем она вам? Я вас просто отведу к маме.

Она взяла Дана за руку. Невесело улыбаясь, объяснила:

– Так быстрей.

Дан почувствовал легкое головокружение, как всегда при перемещении, и понял, что находится в Тепи.

Арика отпустила руку и негромко позвала:

– Мама.

На поляне, из ничего, появилась Лина.

Когда улеглись первые восторги, Дан, улыбаясь, заметил:

– Конечно. Чья еще дочь может такое проделывать.

Арика дурашливо потупила глазки.

Лина, походившая на ее сверстницу, улыбнулась:

– Она еще и не такое творит. Ну‑ка, подойди. Так я и думала. Почему не зашла к Знахарю?

– Ну его, – поморщилась Арика, – как начнет пилить.

Дан удивился:

– Ты больна?

Арика передернула плечами:

– Подумаешь. Ну, ма… Убери сама.

– Покажи хоть, что.

Арика закатала рукав рубашки и скинула брюки. По левой руке и ноге змеилась вспухшая алая полоса, обведенная с двух сторон желтыми полосками гнойничков. Лина провела несколько раз ладонью – и все сгладилось.

Дан покачал головой:

– Однако. Почему я не понял, что ты ранена?

Арика, натягивая брюки, усмехнулась:

– Чтоб я перед каждым «раскрывалась».

– От чего это?

– Ядовитое растение. Тут употребляется в качестве сторожей.

– Вот‑вот, – заметила Лина, – опять по чужим садам лазила.

– Вот еще! Просто какой‑то козел кинул в заросли котенка. Ма, я пойду погуляю.

– Пожалуйста.

Арика умчалась.

Лина сделала знак, и из земли как два гигантских гриба, выползли, раздвигая траву и перегной, два громадных валуна. Она села на один, жестом предложив Дану сделать то же.

– Тебя так долго не было: как Дела?

– Умерла 19 лет назад при вторых родах.

– Ох, извини. А ты?

– Жил в монастыре, год назад стал Магистром. Как Регл?

– Чего ему сделается? Жив‑здоров и еще протянет с несколько тысяч лет.

– Извини. Арика действительно твоя дочь?

– Да. И у меня просьба – увези ее. Время игр кончилось, она выросла.

– Что‑то не заметно.

Лина улыбнулась:

– Наверно, везла тебя на кентаврах и единорогах?

– Орлах, – уточнил Дан.

– Прощалась.

– Лучше б ты отправила ее ко мне пораньше. При нашем монастыре есть специальная школа.

– Не с кем было отправлять.

– Да на любом корабле.

– Каком корабле, ты что? Ох. Ты ничего не понял. Космопорт, все вокруг – это же декорации. Планета вместе с жителями стала на новую ступень. Уже не в этом мире. Не в материальном, понимаешь?

– И Арику ты взять туда не можешь.

Лина скривила губы:

– Она моя дочь. Дурацкие законы! Я могу перевести любого, но не ее.

– Значит, когда девочка улетит…

– Планета исчезнет. Все это вокруг – специально для нее, как школа.

– А жители?

– Куклы. Их водят наши, те, кого я попрошу.

– Я уж подумал, ты слепила характеры.

– Я‑то – нет. Зато Арика… Я разрешила ей играть, и она сделала несколько личностей. Странноватых, в чем‑то идеалистичных. Мне придется поработать, чтобы перевести их к нам.

– Например, кентавра?

– Да. И еще с десяток мелких зверюшек тут, в Тепи.

– А улететь они не могут.

– Нет, конечно. Они, так же как и я, прикованы к планете.

Дан, помолчав, нерешительно спросил:

– Извини за подобный вопрос, но кто ее отец?

Женщина окинула его сразу похолодевшим взглядом:

– Ты стал хорошим Магистром.

– При чем тут это! При разных вариантах ответа девочке понадобится разный подход, и…

– И разная степень давления.

– Я не допущу ничего подобного, даю слово. Она будет свободна в своем выборе уйти или остаться. И, извини, если ты мне не доверяешь, зачем просишь о том, чтобы я устроил девочку к нам?

– Она все равно попадет к вам, Магистр. Вы слишком любите контролировать все необычное, а она, безусловно, необычна – хотя бы по своему происхождению.

– Но я должен знать о ней все.

– Все?

– Ладно, хотя бы имя ее отца. Проявись у нее аномальные свойства – а они проявятся – это не должно быть неожиданностью, ради ее же безопасности!

Лина независимо пожала плечами:

– Имя отца ты знаешь.

– Кто из двоих? – настаивал Дан.

– Каких еще двоих? – ощерилась Лина.

Дан задумчиво смотрел на женщину:

– Значит, вы все‑таки встретились. Как он?

– Жив. Но он не хочет тебя видеть.

Магистр, чуть вздрогнув, пожал плечами:

– Тгон всегда был максималистом.

Лина слабо улыбнулась:

– Боюсь, Арика переняла от отца не только это.

Часть 1. ВОЛК

В воздухе висела плотная пелена песка и пыли. Вездесущие частицы забивали нос, хрустели на зубах, сыпались из волос при каждом движении.

Арика глянула вниз. Сквозь тучу пыли с трудом угадывались очертания двухголового чешуйчатого чудовища, подкапывающегося под основание крепостной стены. Из‑под сильных перепончатых лап летели фонтаны песка, толстый ящеровидный хвост судорожно дергался в такт роющим движениям.

Отступив от бойницы, Арика жестом приказала подкатить чан со смолой.

На плечо девушки легла рука, выходящая из ничего. Она не принадлежала этому миру, и никто, кроме Арики, не мог видеть ее. Фыркнув, девушка шагнула за рукой. Иллюзио‑сон развеялся. Арика неторопливо сняла датчики, вопросительно глянула на Дана.

Они находились в огромной комнате с высокими потолками без окон, освещенной тусклым серым светом. Из мебели в ней были только узкие койки, почти все занятые сейчас спящими учениками, опутанными датчиками. Арика огляделась – подобную сцену она видела впервые. Девушка представила, как дежурные Магистры ходят между лежащими, наблюдая, фиксируя. На юношеских лицах лежали странные полутона‑полутени, делая их трудноузнаваемыми, чужими.

Магистр молча кивнул в сторону двери, жестом напоминая о тишине. Идя к выходу, Арика тщательно обходила товарищей – малейший шум или прикосновение, и их сон тоже прервется, а ведь экзамены на носу.

Дан провел ее знакомыми коридорами, толкнул дверь в свою комнату. Она была довольно большой. Кроме стандартного набора пластиковой мебели и компьютерного терминала, помещение загромождали полки с разложенными по ячейкам инфокристаллами – в отличие от Арики, книги Дан не любил, относясь к ним как к пережитку.

Подобные привычки на аграрной, архаичной планете, жители которой только‑только начали строить свою промышленность, выглядели несколько странновато. С другой стороны, если Сообщество имело возможность обеспечить своих высокотехнологическими приспособлениями, то кому этим не пользоваться, как не Дану – одному из лучших врачей‑Магистров?

Взгляд Арики против воли – как и при каждом ее посещении – задержался на единственном во всей комнате изображении – стереофотографии на столе. Красивая женщина с развеваемыми ветром волосами шла вперед, словно желая вырваться с поверхности изображения – в этот мир. Где она оставила любимого мужа и сына, уйдя за грань почти двадцать лет назад.

Арика отвела глаза – как и всегда. Дан до сих пор тосковал по Деле. Девушка не раз «прихватывала» его ощущения – хоть и смутно, но все же достаточно определенно, чтобы быть в этом уверенной.

Дан указал Арике на единственный стул, сам сел на кровать.

– Психоанализатор говорит, что ты опять не работаешь в полную силу, – сказал он с мягким упреком.

Арика пожала плечами:

– Может, недостаточна степень реальности сна? Я подсознательно чувствую, что это – игра. Кстати, потому, наверно, я так легко перехожу к реальности.

– Увы. Ведь ты входишь в сны с такой же легкостью. Твоя скорость адаптации в самых странных мирах просто невероятна. Словно у тебя в сознании нет барьера реальности.

– Ну и что?

– С одной стороны это прекрасно. Но в любом мире, даже в родном, даже вне миров, у тебя меньше шансов выжить. Ведь даже свое «я» ты не можешь принять как абсолютную реальность. Не говоря уже о том, что тебя окружает.

Арика помотала головой:

– Ой‑ей‑ей! Попроще нельзя?

– Пожалуйста. Для тебя все вокруг – игра. Ты не можешь в полную силу бороться даже за свою жизнь, потому что и себя не принимаешь всерьез. А ведь тебе придется отвечать за других.

– Чего ради?

Дан усмехнулся:

– Мы не особенно распространяемся о целях Сообщества. Так вот, оно готовит Магистров и Советников. Собственно, Советник – это Магистр, поступивший на официальную службу. Но и просто Магистр часто отвечает за слишком многое.

Арика мотнула головой, откидывая с глаз волосы, и спокойно сказала:

– Вывод: мне в вашей школе делать нечего.

– Не выдумывай. Просто поразмышляй над тем, что я сказал.

– Хорошо. Я пойду?

– Нет еще. У меня к тебе дело. Ты прекрасно контактируешь с животными, даже лучше, чем Магистры.

– Просто я привыкла.

– Вот именно. Пойдем‑ка.

Через три лестничных пролета Дан свернул в узкий темный коридор, где пришлось идти почти наощупь. Наконец Магистр остановился перед небольшой дверью, но не открыл ее, а лишь откинул створку окошка на уровне глаз, жестом предлагая Арике заглянуть туда.

Дверь вела в один из внутренних двориков. Это была небольшая круглая площадка, очерченная замшелыми монастырскими стенами, такими высокими, что солнце сюда попадало лишь в полдень. Стены были глухие – ни окон, ни балконов. На земле лежали каменные плиты, кое‑где разошедшиеся от времени. Летом между ними пробивались чахлые травинки. Сейчас же, несмотря на то, что вокруг монастыря лежал снег, дворик был чист и сух – его защищал силовой колпак, раскинутый над монастырем. Возле дальней стены на подстилке лежало существо. Арика сначала не поняла, что это такое. Она вглядывалась уже несколько минут, как вдруг существо вскочило, принюхиваясь.

– Почуял, – пробормотал сзади Дан.

Рыча и подвывая, существо кинулось на дверь и зацарапало камень. Арика отшатнулась, расширенными от ужаса глазами уставилась на Дана.

– Но это же человек!

– Это еще как сказать. Родители потеряли его в поле двенадцать лет назад. Тогда ему было полтора года. Вероятно, прибился к волчьей стае. Месяц назад крестьяне устроили облаву и наткнулись на него. Чтобы поймать мальчишку, пришлось убить восьмерых волков, да и сам он дрался как волк.

– И что вы хотите от меня?

Дан не успел ответить. Со стороны лестницы послышался голос:

– Дан, вы тут?

– Да.

Во тьме коридорчика вырисовалась фигура. Когда человек прошел под лучом света, падавшего из окошка, Арика узнала начальника монастырской стражи.

Поздоровавшись, начальник стражи бросил быстрый взгляд в сторону Арики. Она кивнула, собираясь уходить:

– До свиданья. Встретимся, когда вы освободитесь.

– Нет. Останься. Понаблюдай и подумай – нельзя ли его очеловечить.

Шаги мужчин затихли в каменном плетении лестниц. Арика закрыла окошко и привычно опустилась на пол, скрестив ноги. «Что ж, подумаем кого и как надо очеловечивать».

Сосредоточившись, она за неполную минуту «отключилась», ушла в себя. Скоро рычание и царапанье за дверью смолкли. Тишина не нарушалась даже дыханием. Мозг девушки стал прокручивать варианты.

Спустя несколько часов Арика встала, мысленно встряхнулась, вновь обретая способность видеть и ощущать. Критически осмотрела дверь с железными засовами и массивным висячим замком. Фыркнув, одним движением сорвала замок с резьбы. Высвободила покореженную дужку из петли засова, приоткрыла тяжелую дверь и протиснулась внутрь, доставая свободной рукой нож. Глаза Арики встретились с глазами человека‑волка.

– Вы еще не спите? Добрый вечер.

– Добрый вечер, – Дан подвинулся, давая место Арике. – Что‑нибудь можно сделать?

– С волком? Не думаю, – Арика небрежно села, стараясь, однако, не дотрагиваться до Дана. Она и на расстоянии с трудом скрывала глубокие раны на боку и руках, прикосновение выдало бы ее с головой. «Надо уходить. Так меня надолго не хватит», – подумала она, подавляя всплеск боли от неловкого движения. И почувствовала, что, нейтрализуя боль, прихватила чужую волну, только не физическую, а эмоциональную.

– Извините, Дан. У вас неприятности?

Перехватив удивленный взгляд Магистра, Арика прикусила язык.

– Извините, пожалуйста, – быстро сказала она, – мне пора.

– Стоп. Где это ты поранилась?

Арика растерялась окончательно. Видимо, она на миг опустила заслон.

– Не закрывайся, нечего, – Дан привычно сложил пальцы в магический знак, по углам комнаты загорелись светильники. – Ну‑ка, показывай. Похоже, мальчик‑волк действительно безнадежен. Зачем ты вызвала его на это?

Арика молчала. Дан, пройдясь по комнате, повернулся к ней:

– Ты его отпустила. И решила уйти сама, ведь это слишком серьезное нарушение, чтобы ты позволила себе оставаться тут. Хотя тебя, безусловно, оставили бы. Но гордость… Да и тот наш разговор… Все не вовремя, все поперек. Пришла попрощаться?

Арика кивнула.

– И все‑таки, почему ты это сделала?

– Почему?! Вы хотели его очеловечить. Да это просто глупость и мучительство! Как вы не понимаете? Все ваше искусство основано на умении понять других, но как только вы сталкиваетесь с так называемыми «извращениями», вас словно переклинивает!

– По‑твоему, человек‑волк – это прекрасно, так и должно быть?

– Да нет же! Это неправильно! Но это факт, который уже не изменишь. Зачем превращать жизнь мальчишки в ад? В конце концов, он же не виноват в своем уродстве! Человеком он все равно никогда не будет!

Магистр вынужден был согласиться, что, похоже, девочка действительно не приживется в Сообществе – с такими взглядами. Этический кодекс, бес его побери. На младших курсах о нем не упоминали, но Арике это не помешало вычленить суть местных правил. Отметив паузу перед «уродством» он уточнил:

– А ты его уродом не считаешь?

– Нет. Как волк он абсолютно нормален.

Дан привел единственный, с его точки зрения, весомый аргумент:

– Он не волк.

– Дан, вот вы говорили, что я контактирую со зверьми лучше ваших Магистров. Но это только потому, что я становлюсь на их уровень.

– Опускаешься?

– Становлюсь, Дан. Кто сказал, что звери ниже нас? Понятно, человеку очень хочется это доказать. Но что, если звери просто другие? Настолько другие, что мы их понять не можем?

– Любопытно, – тон Дана был мягко‑насмешливый, но Арику это не смутило:

– Я просто доказала человеку‑волку, что я сильней.

– С помощью драки.

– А иного он не понял бы. И объяснила, что люди и их животные под моей защитой. Теперь ни он, ни его стая, – а я уверена, он снова станет вожаком, – не тронут крестьян и их скот. Если, конечно, те не начнут первые. Так что предупредите их, пожалуйста.

Похоже, переубедить Арику не удастся. Дан решился все же на последнюю попытку. Заметил с улыбкой:

– Боюсь, крестьяне не поймут твоего поступка. А ты подумала об авторитете Сообщества? Ведь ответственность нам придется взять на себя. Не сваливать же на ученицу.

– Действительно. Что за Сообщество, если с учениками справиться не может, – в тон заметила Арика.

– С вами справишься. Но насчет «других» зверей ты все же не права.

– Возможно, – девушка как‑то сразу сникла. Похоже, ее запал угас. Тихо спросила:

– Я пойду?

В этот раз она была настроена необычайно мирно. Наверное, слишком вымоталась с волком. Обычно воспитательные беседы заканчивались почти ссорами, причем Арика явно терпела Дана лишь как формального правопреемника матери. Но, похоже, даже этот аргумент терял силу – и слишком быстро. Такими темпами, уже спустя пару месяцев Арика перестанет считаться с мнением Дана вообще.

– Счет матери помнишь?

– Да.

– Счастливо.

Перед дверью Арика обернулась и вместе со взглядом послала удар, вложив в него всю энергию. Удалось. Поток из пробоины высветил лицо мужчины лет тридцати, затемненное тенью. Вглядевшись в тень, Арика отшатнулась от черно‑ядовитого удара имени. Жорот.

В долю секунды Дан затянул пробоину. В его зрачках горел гнев, но Арика дерзко бросила:

– Не только вам копаться в чужих мыслях, Магистр.

– Я тебе запрещаю!

На этот раз в смехе Арики звучало искреннее издевательство победившей:

– Вы сорвались, Магистр.

«И не мудрено, – подумала она, прикрывая за собой дверь, – единственный сын в застенках колдуна. А Совет запретил помогать узникам Жорота. Мол, это ни к чему не ведет, кроме новых жертв. Что ж, посмотрим. Я буду не я, если туда не сунусь! Но откуда, почему у меня такая реакция на гнев Дана? Откуда такое злорадство?»

На двенадцатый день без всяких приключений Арика подошла к поместью Жорота.

Массивная медь ворот была украшена причудливой вязью. На расстоянии вытянутой руки висел витой шнур звонка.

«Интересно, для кого это?» – ехидно подумала она, обозревая окрестности из ближайших кустов, которые почти сразу переходили в подлесок, а шагов через десять в практически непроходимую чащу.

Хотя утоптанная дорога и следы от створок на снегу говорили об активной связи поместья с внешним миром. «Если учесть, что последний раз снег шел вчера. Ладно. Поспим до сумерек». Ей казалось, что неприметные ветки, покрытые снегом (Арика употребила все свое искусство, чтобы, приближаясь, не стряхнуть его), послужат ей достаточным укрытием.

Перед тем, как закрыть глаза, она еще раз проверила присутствие магических систем обнаружения. «Странно. Даже следа не чувствуется». Свернувшись клубком и подоткнув со всех сторон теплый плащ, девушка задремала.

Проснувшись, Арика обнаружила вокруг себя не снег и кусты, а дубовые полированные панели. Она была в комнате – именно в комнате, а не в камере. Или камера была слишком уж комфортна.

Два огромных окна пропускали свет через цветные витражи. Ковры на полу и стенах, в одном из углов громадное, от пола до потолка, зеркало, деревянная, искусно сделанная мебель, чистая удобная кровать, на которой она сидела. Одежда была на ней, сапоги на полу, мешок лежал рядом на табурете. Кожаный пояс с кобурой висел на спинке кровати. Девушка проверила: оружие было на месте.

Встав, Арика обулась и подошла к деревянной двери. Задумалась, решая, стоит ли брать с собой оружие, и не взяла. Судя по тому, что она слышала о Жороте, пистолет был для него не опасней иголки. И вообще не для него предназначался, а для потенциальных любителей чужих кошельков.

Створки легко подались под пальцами, и девушка выглянула в широкий коридор.

– Леди что‑нибудь желает?

Вопрос задал почтительно кланяющийся слуга. Похоже, он ждал ее пробуждения, стоя в коридоре.

– Где я?

– Вас имеет честь принимать у себя господин Жорот.

Арика растерялась. Чего‑чего, а подобного она никак не ожидала.

– И где твой хозяин?

– Господин в лаборатории. Если пожелаете завтракать с ним, то вам придется подождать полтора часа. Пока я могу принести легкую закуску. Если нет, то вы либо можете…

– Спасибо, я подожду. Закуски не надо.

Слуга вновь поклонился:

– Позвольте проводить вас в музей или в сад господина, как вы того пожелаете.

– Он так приказал?

– Нет, но если вы заскучаете, он будет очень недоволен.

– Да? Н‑ну, что ж. Проводите меня в библиотеку. «Жорот меня не за ту принял, что ли? Впрочем, сбежать в любом случае не удастся».

– Как прикажете, – слуга зашагал вперед.

Подведя Арику к одной из дверей, слуга почтительно поклонился и исчез.

Когда девушка зашла в комнату, у нее невольно вырвался вздох. Огромный зал был сплошь заставлен книгами и свитками. Когда же она обнаружила, что это лишь первый из двенадцати, отведенных под библиотеку, то ощутила зависть, перемешанную с восхищением.

Даже собрание школы значительно уступало этой коллекции. А ведь где‑то тут были еще несколько потайных залов с книгами по магии: подобные вещи никогда не выставлялись на общие полки.

Девушка отыскала каталог и зарылась в него.

Этой книги Арика не ожидала тут встретить. «Почему она не в магических? Хотя, Жорот скорее всего, принял ее за культовую. Что ж, поищем, покопаемся. Может, нужное и найдется.»

Заклинание «картинок» она знала преотлично и рассчитывала на него в крайнем случае (скажем, в таком, как этот). Проблема была, чтоб остаться в живых после того, как на «картинки» уйдет восемьдесят процентов энергии тела.

Отец говорил, что существуют задерживающие заклинания первой степени. «Но ты еще не готова. Ими можно пользоваться только после многолетнего соответствующего обучения.»

Арика немного занималась самостоятельно и рассчитывала, что ее подготовка окажется достаточной. Иначе она бы не выжила. «Тоже, проблема. Может, плюнуть и не мучаться? Не все равно: сейчас или спустя сутки? А Жорот ведь не просто убьет, еще и пытать наладится. Ладно, посмотрим. Вдруг все‑таки удастся выкарабкаться».

Через полчаса Арика опустилась в кресло и закрыла глаза. Получилось. Она вспомнила ошарашенный вид Дана, когда Дэниэл материализовался у него в келье, к тому же прикованный к стене. Арика, накладывая картинки, просто заменила часть стены кельи Дана на стену подземелья. Вместе с вделанными туда цепями ручных и ножных кандалов. Экономия сил получилась значительная. Подобное, правда, не советовалось делать во избежание возмущений нарушенной структуры пространства, но с этим Дан уж как‑нибудь справится. Магистр все‑таки.

Переждав разноцветные сполохи, Арика открыла глаза и, расстегнув рубашку, подошла к зеркалу. Н‑да. Впрочем, отец предупреждал. Хорошо, хоть жива осталась. Девушка, как могла, задрапировала чудовищную худобу своего тела, немного изменила прическу.

Вернувшись к книге, попыталась положить ее на место и чуть не упала. Волной накатила слабость, ноги задрожали, она опустилась прямо на пол, едва не потеряв сознание. Отдышавшись, Арика осторожно перебралась в кресло и замерла, стараясь собрать хоть какие‑то силы. Отец говорил, что еще полтора‑два часа в пространстве будет ощущаться след наложения «картинки». И что самые искусные из его народа могли, пока след не пропал окончательно, разбить наложение, вернуть все на свои места. Жорот, конечно, вряд ли обладает этим умением, но на всякий случай нужно отвлекать его – чем дольше, тем лучше.

Только вот выжить вряд ли удастся.

– Позвольте.

Оторвавшись от книги, Арика взглянула на высокого сероглазого мужчину с резкими чертами лица. На нем было нечто вроде черной мантии, подогнанной по фигуре и отделанной по воротнику и рукавам серебристой вышивкой. Черные длинные – ниже пояса – волосы стянуты на затылке серебряной заколкой.

Внимательный взгляд – оценивающий и насмешливый одновременно. Арика вызывающе вздернула подбородок, готовясь к словесной атаке, но насмешка ограничилась взглядом.

Она захлопнула книгу и встала – чтоб не смотреть снизу вверх – выжидательно и настороженно глядя на вошедшего. Впрочем, помогло это мало – девушка едва доставала ему до плеча.

Прочтя заголовок, мужчина поднял брови:

– Любопытный выбор. Вы знакомы с культурой лрчдонов?

– Не лрчдонов, а, – Арика произнесла что‑то похожее, но с чередой щелкающих и шипящих звуков. Мужчина повторил.

– Теперь правильно?

– Сносно. Для первого раза.

– Благодарю за консультацию, леди…

– Арика.

– Подошло время обеда. Вы соблаговолите составить мне компанию?

– Как будто вы примете отказ, Жорот.

Мужчина усмехнулся:

– Как пожелаете. Вы интересный собеседник, но не настолько, чтобы я тратил время и силы на установление с вами контакта. К тому же, зачем вы вообще в таком случае пришли?

Глядя на напрягшуюся девушку, Жорот опять усмехнулся.

– Кажется, понял. В любом случае обед не помешает. Если вы даже не отказались еще от вашей затеи, травить я вас не собираюсь, даю слово.

Арика кивнула и, закрыв книгу, последовала за хозяином.

Она растерялась. В дортуарных историях, передаваемых вечерами среди учеников, колдун рисовался монстром. Конечно, Арика учитывала вездесущее цензурно‑пропагандистские вранье (как оно бесило в начале пребывания в школе!). Но, в любом случае, ожидала увидеть человека властного и высокомерного – кстати, оправданно – в колдовской силе равных Жороту на этой планете не было.

Его поведение ставило в тупик. Конечно, в тоне колдуна присутствовали и ирония, и равнодушно‑пренебрежительные нотки, но все это было в меру. Унижать гостью он не хотел. Даже не упомянул о ее глупой засаде, не поиздевался – что было совсем странно. Не считает важным? Просто не обратил внимания, восприняв как дурацкий, детский поступок? Похоже на то.

Что ж, его ждет неприятный сюрприз. И, – Арика криво усмехнулась – можно спорить на что угодно: надолго вежливости колдуна не хватит. Ровно до момента, пока он сообразит, что к чему.

Ведя девушку по коридору, Жорот поинтересовался:

– Вы знаете язык…?

На этот раз он произнес слово почти правильно.

– Да.

– Откуда? Если не секрет, конечно.

– Отец научил.

– Так вы…

– Наполовину.

– Глядя на вас, этого не скажешь.

– Маму не особенно вдохновляла перспектива лысой и безбровой дочери. А так как она знакома с генетическими играми, то получилось так, как ей хотелось.

– Ваша мать очень необычный человек, если смогла заполучить такого мужа.

Арика молча пожала плечами. Она не считала маму чем‑то особенными, но спорить с Жоротом не собиралась.

– Добро пожаловать.

Столовая, как и другие комнаты, была прекрасно обставлена. В центре располагался громадный стол, окруженный дюжиной деревянных стульев с высокими спинками.

Стол стоял уже накрытый, слуг не было. Жорот отодвинул стул Арике и лишь потом сел сам.

– Вы не против самообслуживания? Недолюбливаю, когда стоят за спиной.

– Мне все равно.

– Прекрасно.

Блюда были неплохими, и большая часть обеда прошла в молчании. Лишь когда взялись за сладкое, колдун поинтересовался:

– Так что вас все‑таки привело ко мне?

– Вы ведь догадались.

– Об общем направлении – безусловно. Но конкретную цель я угадать не в состоянии. Слишком многие находятся в моей тюрьме. Смелее.

В глазах Жорота читалась насмешка. Арика ответила вполне серьезно:

– При чем тут «смелее»? Просто не понимаю, зачем вам это. Не отпустите же вы этого человека в угоду мне.

Она мельком взглянула на часы и расслабилась.

– Мне любопытно – что заставило человека вашего склада поставить перед собой подобную цель. На дурочку вы не похожи. Следовательно, должны понимать безнадежность подобных предприятий. Возможно, разгадка кроется в личности вашего протеже.

– Почему я должна отвечать на ваши вопросы?

– Причин множество, и вы их сами знаете. Банальное уважение к хозяину опустим. Чувство самосохранения. Возможность диалога. В конце концов, вы можете меня убедить в необходимости освобождения вашего знакомого. Или не верите?

– Мне все равно.

– Нелогично. Зачем тогда было идти сюда? Гораздо легче, например, вскрыть вены дома, не затрачивая лишних усилий для перемещения куда‑то с целью самоубийства. Или вам что‑то запрещает…

– Да нет, что вы, – Арика улыбнулась. – Видите ли, вскрыв вены дома, я не достигла бы своей цели.

– Вы чего‑то достигли?

– Конечно. Дэниел уже дома. Не верите – пошлите слуг. Он сидел у вас в подземелье. В камере слева находится Н'оуока, в камере справа – ваш бывший мажордом. Кстати, ему недолго осталось. – Арика потянулась за очередной конфетой, в то время как Жорот, удивленно подняв брови, стремительно вышел. Вернулся минут через пятнадцать, похоже, совершенно ошарашенный. Он даже не пытался это скрыть.

– Как вам удалось?

Арика грустно улыбнулась:

– Ага, сейчас прямо все и расскажу. (Так и хотелось добавить – из‑за уважения к хозяину и т. д., но она сдержалась – Жорот все‑таки по‑человечески с ней обращался. По крайней мере, пока).

Взглянув на нахмурившегося колдуна, она спокойно спросила:

– И где палач? Или вы предпочитаете пытать сами?

Жорот опустился в кресло.

– Хотел бы пообещать, что ничего подобного не будет, но я вас недооценил. Впрочем, сомневаюсь, что пытка к чему‑нибудь приведет, – Колдун стал играть переплетенными пальцами, как бы размышляя вслух: – То есть она, безусловно, привела бы, но у вас наверняка приготовлен сюрприз, и не один. Что же с вами делать?

Арика пожала плечами:

– Мне все равно.

– Да? Что ж, проверим ваши сюрпризы.

Арика пришла в себя от резких голосов.

– Я сказал, она нужна мне живой!

– Господин… Я осторожно… – голос был порядком перепуганный.

– Тогда почему она чуть не умерла?

– Не знаю, господин!

Арика попыталась открыть глаза, но не смогла различить ничего, кроме колеблющихся расплывчатых теней. Смирившись, она опять опустила веки.

Раздраженный голос колдуна отзывался болью в голове:

– Куда запропастился врач?

– Я здесь, господин.

– Что с ней?

Арика ощутила чье‑то касание и вновь окунулась в вязкую пустоту боли. Впрочем, голоса она еще слышала.

– Крайняя степень истощения, господин.

– Это твой диагноз?

– Вы не поняли, господин. Я не представляю, как она держалась на ногах. Взгляните сами.

Арика скорее догадалась, чем почувствовала, что ее раздевают.

– О, дьявол! Как я сразу не понял. Перенесите ее наверх.

«Догадался» – поняла Арика. Когда ее подняли со скамьи, она потеряла сознание окончательно.

Очнулась Арика в постели. Открыв глаза, попыталась сфокусировать взгляд и услышала старческий надтреснутый голос.

– Пришла в себя, девочка? Вот и славненько, вот и хорошо.

Она увидела морщинистое женское лицо, попыталась сесть. Как ни странно, ничего не болело, она чувствовала лишь страшную слабость.

– Ни‑ни. И не думай. Тебе еще лежать и лежать. Вот, попей.

Сделав несколько глотков крепкого бульона, Арика закрыла глаза и заснула.

В следующее свое пробуждение она смогла уже сесть на постели, не без помощи той же старухи. Та подложила со всех сторон подушки, подоткнула одеяло.

– Вот и чудненько, вот и хорошо. Выпей бульона.

– Спасибо, – ощутив, как в желудок вливается живительная влага, Арика немного пришла в себя.

– Я давно тут лежу?

– Да дня четыре будет.

– Четыре?.. – девушка провела рукой себя по боку и спине, озадаченно нахмурилась.

– Раны я тебе еще в первый день залечила, – охотно объяснила старушка. – Да и не слишком серьезные они были – так, кожа рассечена – и все. Болезненные, что правда, то правда, да и крови ты много потеряла.

– Вы кто?

– Да сама не видишь, что ль?

– Ой, нет – кто вы тут? Как вас зовут?

– Зовут по‑разному. Кто Лесей, кто бабушкой, кто управительницей. В доме я навроде экономки. А тебя как зовут?

– Арика.

– Вот и добро. Мой‑то ничего и не сказал. Привел, говорит – выхаживай. И умчался куда‑то, шалопай.

– Это вы про кого?

– Да про Жорота, – имя колдуна в устах старухи показалось по‑домашнему теплым и привычным.

– А вы кто ему?

– Кормила я его, когда младенцем был. Потом приглядывала, пока в разум не вошел. Да ты испугалась, никак? Что случилось‑то, девочка?

Выслушав Арику (та ей рассказала все, и про способ освобождения Дэниэла, рассудив, что раз Жорот уже догадался, скрывать нечего), старуха поджала губы:

– Чуть не до седых волос дожил, а ума не нажил. И ты тоже, рисковая дивчина. За все годы это второй побег только. Кем тебе тот узник‑то приходится?

– Мне – никем. Но он сын лучшего друга моих родителей.

– А, тогда ясно.

Арика какое‑то время собиралась с духом, прежде чем задать следующий вопрос. Она боялась ответа, но при этом понимала, что лучше выяснить все сразу, а не мучаться неизвестностью.

– И что со мной дальше будет?

Старуха пожала плечам:

– Как поправишься, пойдешь своей дорогой.

Девушка ожидала чего угодно, но только не этого. Недоверчиво уставясь на старуху (обманывает, чтоб не волновалась, пока болею?) она наконец заметила:

– Ага. Так он меня и отпустит.

– Да зачем ты ему нужна, – фыркнула старуха.

– А зачем раньше?

– За Жорота я говорить не могу, однако понимаю так: он‑то думал, что полностью тебя контролирует, а ты – раз, и своего Дэниэла из темницы вытянула. Может, с той же легкостью ты его убьешь, и все тут разрушишь?

– Да я ж объяснила, ничего такого я не могу.

– А он про то откуда знал?

– Если б я могла – сразу бы и сделала.

– Э, нет. Ты, верно, в магии не сильно смыслишь. Для каждого заклинания с силами собраться надобно, свои условия нужны. Да и Дэниэла твоего в шуме‑гаме пришибить могло бы.

– А сразу после его освобождения? И во время пытки тоже – в беспамятстве и злобе, я слышала, колдуны такое творят.

Старуха вдруг рассмеялась:

– Вон оно что! А я‑то думала, отряд на него послали.

– Вы о чем?

– Да в тот вечер дом от связывающей магии чуть не искрился. Он, девочка моя, на тебя такой кокон навертел. Чтоб не случилось чего. Ну, олух, так олух!

– Но почему он сразу не проверил? Я же колдовать совсем не могу, и вообще к магии никакого отношения…

– Вот тут ты не права. Во‑первых, вокруг тебя и сейчас с полсотни заклинаний кружится. Не Жорота, я его магию хорошо знаю. Во‑вторых, может, колдовать ты и не пробовала, но можешь. И посильнее многих. Не учили тебя просто, так на это он и не посмотреть мог. Или решил, что скрываешь. Да мало ли. Опять же, Дэниэла ты магией вытащила.

– Да не магия это!

– А что же, по‑твоему?

– Просто Умение. Отец говорил, что магия – это когда не только свои силы тратишь, а еще что‑то используешь. Травы, энергетические источники, силу или знания духов. А тут только свои силы и никак иначе. Поэтому так трудно, почти нельзя, Умение засечь или ему препятствовать.

Леся улыбнулась и Арика вдруг подумала, что, пожалуй, эта няня‑домоправительница не так проста, как кажется.

– Интересное определение. Ладно. Заболталась я с тобой. Пора мне по делам. Ты поспи пока, во сне человек быстрей выздоравливает.

Через четыре дня Арика смогла более‑менее передвигаться без посторонней помощи.

Порядком наскучившая за время постельного режима комната, книжки, наваленные возле кровати – так, чтоб можно было дотянуться, не вставая. Все вокруг уже привычно и, вроде бы, безопасно, но задерживаться больше необходимого тут совсем не хотелось.

Добравшись до зеркала, она несколько минут скептически рассматривала свое отражение. Потом прошла с десяток кругов по комнате, и села на кровать отдышаться. Вот‑вот должна была прийти Леся. И действительно – за дверью послышались шаги старушки.

– Здравствуй, девочка. Никак сама ходила?

– Да.

– Вот и молодец, вот и умница. Поешь‑ка. – Экономка принялась сгружать с подноса на стол тарелки.

– Спасибо большое, – Арика села за стол, а Леся стала пересказывать окрестные новости:

– В дальнее село, говорят, какой‑то чужак мор принес. Почитай, кто оттуда не сбежал, уже в могилах лежат. И все деревни вокруг чужаков ближе, чем на полверсты не подпускают – собаками травят – боятся, что из того села беглецы. Жорот только что оттуда вернулся. Говорит, остановил распространение заразы, а тех, что сейчас бродят, наверно, крестьяне всех перебьют. Так что обошлось, кажется.

Осознав сказанное, Арика замерла с отвисшей челюстью – так не подходило оно к внешности бабушки – божьего одуванчика:

– Как – обошлось? Деревня вымерла, а…

Леся, неожиданно жестко, подтвердила:

– Сами виноваты. Им сколько раз сказано было – всех приходящих сначала амулетами проверять. А они то ли забыли, то ли давно заклинания не обновляли. Дескать, деньги большие за них плачены. Вот и доэкономились.

Арика какое‑то время обдумывала услышанное, не находя, однако, логичных возражений.

– А заклинания чьи?

– Да кто куда идет. Кто сюда, кто к вашим Магистрам. У тех из старейшин, что поумней да побогаче, и по два‑три амулета при входе в село висит.

– Не понимаю, почему амулеты бесплатно не раздавать?

– Народ дурной да жадный. Что на дармовщину, к тому и доверия меньше, и бережливости никакой. А заклинания эти не легко даются.

– Знаю я. Спасибо. Все было очень вкусно.

– На здоровье, девочка.

– Леся. Я действительно свободна?

Старушка нахмурилась:

– Здрасьте. Никак уходить собралась? Выбрала время, ничего не скажешь.

– Да я уже…

– Что ты «уже»? Ты еще ходить как следует не можешь! А, ну вас всех. Делай, как знаешь.

Арике стало стыдно. Леся успела к ней, похоже, привязаться, и Арика отвечала ей тем же. Но оставаться в доме Жорота хоть немного дольше необходимого Арика не хотела.

– Что тебе тут не так? – в сердцах проворчала Леся.

– Не обижайтесь, пожалуйста! Вы очень‑очень хорошая, но не могу я.

Леся еще долго уговаривала девушку, но, поняв, что та твердо стоит на своем, махнула рукой:

– Ладно. У вас, молодежи, ни ума, ни…

Старушка приказала принести с кухни кое‑какой еды, которую сложила Арике в мешок, сколько та ни отказывалась.

– Идем, провожу тебя.

Во дворе Арика увидела Жорота, разговаривающего с одним из слуг. Колдун заметил женщин и, отпустив слугу, стремительно подошел к ним. Арика, несмотря на уверения Леси, внутренне сжалась.

– Здравствуйте. Доброе утро, нянюшка, – наклонившись, он поцеловал старушку. Арика, внимательно за ними наблюдавшая, удивилась – насколько смягчилось лицо колдуна, обычно язвительное, а серые глаза так вообще засияли. Когда Жорот повернулся к Арике, на лицо его вернулось равнодушно‑ироничное выражение, а тон стал небрежным, хоть и остался вежливым.

– Уже уходите? Вчера няня говорила, что вы еще не встаете.

– А вы меня, конечно, отпустите.

Колдун чуть усмехнулся. Арика только сейчас заметила, что он осунулся, а вокруг глаз были темные круги.

– Вы абсолютно свободны. И если б вы ответили на мои вопросы, последнего неприятного инцидента не произошло бы. Хотя, естественно, извиняться за него я не намерен.

– Ладно, пошла я. Дел много, – вмешалась Леся. – Счастливо, девочка. – Погладив Арику по голове, она кивнула ей и быстрым шагом направилась к группе слуг, сгрудившихся в дальнем конце двора. Похоже, она заметила там нечто, требующее ее вмешательства.

Жорот проводил няню взглядом и повернулся к Арике:

– Да. Честно говоря, я рассчитывал, что вы проведете у меня хотя бы с месяц.

Брови у Арики поползли вверх:

– Чего ради? В качестве кого?

– Видите ли, я привык извлекать пользу из всего, что попадает мне в руки, – он улыбнулся. – Моя библиотека находится в ужасном беспорядке, а я уже несколько лет не могу найти мало‑мальски грамотного человека, способного привести ее в божеский вид. Самому, естественно, не хватает времени.

– Еще бы! Кто согласиться работать у вас, – Арика прикусила язык, сообразив, что лучше вести себя повежливее. Но Жорот отнесся к ее реплике спокойно:

– Почему. Слуг у меня достаточно. Но все (тут колдун чуть поморщился) образованные люди – либо члены вашего Сообщества, либо сотрудничают с ним. Я вам, само собой, хорошо заплачу.

– Деньгами, полученными с рудников?

– Они чем‑то отличаются от денег, получаемых вашим Сообществом от крестьян? – насмешливо спросил Жорот. – Цветом, запахом? Или, быть может, они ядовиты?

– Вы прекрасно знаете, чем.

Колдун пожал плечами:

– Я знаю все ваши аргументы. Ладно, как хотите. Идем, я скажу, чтоб вас выпустили.

Они повернули к резным створкам ворот. Арика, которая чувствовала себя еще очень слабой, споткнулась о выщербленный камень двора. Колдун, не глядя, поддержал ее. За несколько шагов до охранника Арика остановилась и нерешительно сказала:

– Вы не ответите мне на вопрос?

– Да? – отозвался тот, думая о чем‑то своем.

– Что такого сделал Дэниэл, что вы так с ним обошлись? Или чего не сделала я?

Колдун удивленно повернулся к ней:

– Хм… Однако. Ваш Дэниэл всего лишь: якобы нанялся ко мне, давая заведомо ложную клятву, наложил разрывающие чары на мой дом, убил четверых слуг – заметьте, слуг, не воинов! – и лишил руки моего ученика. В последнем тоже нет никакой доблести, поскольку ученика я принял всего полгода назад, – Колдун помолчал и добавил: – Что теперь с ним делать – я не знаю. Вопреки общепринятому мнению, человек с подобным физическим изъяном колдуном стать не сможет. А мальчик был способный. Даже способней вас.

Услышав нежные нотки в его голосе, Арика вспомнила слухи, ходящие о любовных пристрастиях колдуна и непроизвольно скривилась. Жорот заразительно рассмеялся:

– Похоже, вы приверженница гетеросексуальных отношений, – резюмировал он и, все еще улыбаясь, спросил:

– Насчет библиотеки – может, передумаете?

– Спасибо за предложение – нет.

– До свиданья. – Жорот кивнул стражнику, тот открыл ворота.

Во время последнего разговора с колдуном Арика почему‑то прониклась уверенностью, что ничего плохого он ей не сделает. Что и вправду отпустит, а не поманит свободой, и что неплохо бы к ней относился, останься она, вдруг, в доме. Но повернувшись спиной к воротам, тут же забудет о ней. «Странный он какой‑то. Может, зря все‑таки не согласилась?» Ей вдруг показалось, что действительно зря. Но не обратно же проситься. Обернувшись, Арика взглянула на поместье. В голову пришла странная мысль: «Может, и вернусь когда.» Она тут же себя одернула. Что за черт! Околдовали ее, что ли?