Двадцать два несчастья

Глава 19

Зато теперь у меня появилась отсрочка. Причем довольно длительная. Надо за это время собрать оставшуюся сумму.

И тут мне в голову пришла гениальная мысль, как добыть много денег прямо сейчас: если у меня сейчас остались эти сто пятьдесят тысяч рублей, я же могу взять билеты и смотаться в Москву. А там попытаться найти свой телефон. И потом через «СберБанк-Онлайн» снять свои деньги. Не думаю, что Ира знает прям все пароли.

Эта идея завладела мной целиком и полностью.

Ведь это будет так здорово! Отдам сразу и все долги. И ремонт в квартире сделаю, и детям своим помогу материально, и алчную супругу, теперь уже вдову, накажу за сребролюбие. И на родителей этого Сергея что-то останется. Денег у меня в прошлой жизни более чем хватало.

Я шел по улице и улыбался. Так хорошо, когда есть план. И вдвойне хорошо, когда он такой эффективный и простой. Но, скорее всего, мне было радостно, что скоро я вернусь, хоть ненадолго, в атмосферу прошлой жизни. Прямо тянуло-тянуло. Надо будет еще тетради забрать. Особенно ту, в коричневой обложке. И файлы еще все скачать. Я начал статистически обрабатывать результаты многолетних исследований, теперь осталось только проанализировать и сделать выводы. Может, этому Сергею стоит поступить в аспирантуру? Но пока не буду так далеко заглядывать.

Еще флешку надо купить, а лучше — жесткий диск, для информации. А то там много…

Когда я вернулся домой, Валера нагло спал, свернувшись калачиком, и на мое появление отреагировал лишь раздраженными взмахами хвоста, мол, не шуми, я почиваю.

Стараясь не шуметь, я прогуглил с телефона, сколько в Казани стоит клининг однокомнатной квартиры в критическом состоянии. Цены выдало разные, но я примерно определился. Отложил десять тысяч и отправился к Татьяне.

Мне нужно было посмотреть, какой BMI, то есть индекс ожирения, у Сергея, чтобы проще отслеживать прогресс поху… нет, не совсем так. Похудение может быть и нездоровым, при котором человек сжигает не только жир, но и мышцы, и даже свои органы. Нет, худеть мы с Танюхой, если она не соскочит, будем правильно — сохраняя мышцы и не допуская дефицита питательных веществ. Лучше медленно, но верно и здоро́во.

Соседка открыла и заулыбалась мне прямо с порога:

— А я вечером не ела! Все как ты сказал! Все выполнила! Только типа кабачки потушила, капусту и еще немного картошечки отварила! Полила оливковым маслом. Чтоб полезно было. И все!

— Картошечки? На ночь? — нахмурился я. — Кажется, мы так не договаривались…

— Но я немножко же, — надулась Татьяна. — Это же овощ? Картошечка? Или нет? Кушать охота больно было.

— Если ты будешь так относиться к моим рекомендациям — лучше давай сразу все прекратим. Чтобы не отнимать друг у друга время. — Покачав головой, я состряпал серьезное выражение лица. — И вот плата за уборку квартиры. Спасибо.

Протянул ей деньги, и она машинально взяла.

Вид у нее при этом стал изрядно растерянным.

— Ч-что это? — прошептала она, губы ее подрагивали. — З-зачем? Мы же договорились. Я же только чуток картошечки съела… Там немного было…

— Я же сказал, — покачал головой я. — За всякий труд надо платить. А с похудением я тебе и так помогу, по-соседски. Если, конечно, на ночь картошечку есть не прекратишь.

Татьяна выдохнула. Затем посмотрела на деньги и сказала:

— Ого! Тут много. Я сейчас сдачу отдать не могу, налички нет. А завтра разменяю и верну.

— Не надо, — сказал я, — квартира была запущенной, в ужасном состоянии. Ты ее так замечательно отмыла. Поэтому все честно.

И, не давая ей возразить, быстро добавил:

— Тем более что эти деньги ты потратишь на свое преображение.

— На какое? — просияла Татьяна.

— Ну уж точно не на картошечку, — усмехнулся я. — Я тебе график питания составлю. Позже занесу. А деньги потрать так: перво-наперво сходи в салон красоты…

Лицо Татьяны озарила улыбка, и соседка меня перебила:

— Салоны красоты я типа люблю!

— Не перебивай! — строго сказал я и продолжил: — Так вот, первое, что сделай — это сними эти накладные ресницы и ногти!

— К-как? — опешила та. — В смысле?

Она смотрела на меня как ребенок, у которого только что отняли все конфеты.

— А вот так, — строго сказал я, — как говорил классик, «нет на свете прекрасней одежи, чем бронза мускулов и свежесть кожи».

— Типа Ленин? — хмуро спросила Татьяна, которая явно была расстроена моим приказом.

— Типа Маяковский, — вздохнул я. — Ладно, проехали.

— Но з-зачем?

— А зачем тебе это? Это разве красиво? Вместо того чтобы заняться основной проблемой — снизить вес, отремонтировать зубы, прикус, ты просто пытаешься завуалировать все это накладными ресницами и когтями с блесточками. Но от этого жир с жопы все равно никуда не девается, правда? Это как взять кусок говна и слегка покрыть его сверху позолотой. Да и выглядит это, я скажу тебе, так себе.

По мере моего монолога лицо Татьяны заливала густая краска — то ли от стыда и неловкости, то ли от желания меня убить. На месте. Взглядом.

— И зубами тебе надо срочно заняться. Лучше в хорошей платной клинике. У тебя деньги есть?

— Есть, — чуть испуганно кивнула Татьяна. — Я на новый айфон коплю.

— А что, старый не работает?

— Почему не работает? Работает. — Она поморщилась. — Просто он уже из моды вышел. Камера в нем хуже. Что я, как нищебродка, буду со старым ходить? Людей стыдно.

Ну да, за отросшие бока не стыдно, а за побрякушку — стыдно. Всегда удивлялся расстановке приоритетов у… скажем так, людей, живущих не по средствам. Я имею в виду прежнюю жизнь. Сейчас, по правде сказать, и я жил не по средствам. Вон, десятку на клининг выкинул с барского плеча, вместо того чтобы убраться самому и на сэкономленное купить новые кроссовки. Или оплатить горячую воду. Вспомнив о душе, я поинтересовался:

— Тань, у нас в доме бойлер или центральное отопление?

— Центральное, — удивилась она. — А что?

— А где и как мы оплачиваем воду и отопление?

— Так это… Онлайн можно через «Госуслуги». Или через терминал. Или в кассу при ЖЭУ.

Прозвучало как тарабарщина. В той жизни этим занималась Ироч… в общем, жена. Но с «Гоуслугами» я, надеюсь, как-нибудь разберусь. Интернет только нужно починить. Или тоже оплатить.

— А че с ногтями-то? — напомнила о себе Танюха.

— Не надейся, не передумал. Ты меня слышала? Сегодня-завтра же снимаешь ногти и эти дурацкие ресницы, берешь деньги, что копила на айфон, и завтра же идешь делать зубы. И замени эту золотую коронку уже. Сейчас нормальные коронки ставят. А то и вообще импланты. Поняла?

— Поняла, — закручинилась соседка, но хоть возражать не стала, и то ладно.

— А раз поняла, то у меня тоже вопрос, — сказал я. — У тебя же весы есть?

— Есть конечно, — пожала плечами та. — Я же тебе уже говорила. Сразу три штуки.

— А можно я взвешусь?

— Конечно, — закивала Татьяна и отступила в глубь квартиры. — Заходи!

— Да я тороплюсь, — отмахнулся я, не зная, чего ожидать от нее. Не хватало еще и таких разговоров. — Сюда неси. Я быстро.

Татьяна спорить не стала, метнулась в квартиру и через миг вынесла обычные напольные весы, ярко-малиновые в голубой цветочек.

Я взвесился. И вздохнул — 129 килограммов! И это при росте Сереги — 189 сантиметров.

Шкаф. Как есть шкаф.

— Ну че? — спросила Татьяна, которая из деликатности смотреть на весы не стала, хоть видно было, что ей ой как любопытно.

— Это капец, — печально констатировал я и для дополнительной аргументации тяжко вздохнул.

— Да врут они все! — убежденно махнула рукой соседка, но взгляд торопливо отвела. — Я, когда на них становлюсь, они всегда такую чушь показывают. Сломались, наверное. Типа китайский ширпотреб.

— Увы, это не весы врут, это наши тела врут…

— Врут?

— А разве можно в наши годы так выглядеть? Это же насмешка над замыслом божьим. Тело — это храм, и никакой внутренний мир его не заменит.

— Скажешь тоже, храм, — издала смешок соседка.

— А что? Не храм? Ну окей, тогда машина. Вот ты бы какой тачкой хотела быть?

— «Ламборджини», — с благоговением сказала Танюха.

Настала моя очередь ухмыляться.

— Что? — Она выпучила глаза.

— Ну ладно, пусть будет ламба. И что ты в нее вместо топлива заливаешь? Керосин? Картошечку?

— И че? — набычилась она. — Вкусно же. С лучком обжаренным, маслицем сливочным, чесночком и укропчику покрошить…

— Ну не перед сном же, — вздохнул я, сглотнув слюну. — Так, ладно. Завтра с утра — на пробежку! Жду тебя у подъезда в шесть ноль-ноль.

— Но у меня нет спортивных штанов, — попыталась аргументированно выкрутиться Татьяна. — Да и в шесть утра — это капец как рано. Давай типа в семь?

— Или в восемь, или в девять. А лучше — послезавтра. Может быть, — хмыкнул я и язвительно добавил: — И будешь потом давать на сайтах знакомств примерно такие объявления: «Унылая особа с большой жопой и почти взрослым ребенком познакомится с занудным, пожилым, дрожащим над каждой копейкой мужчиной дряблого телосложения со сколиозом и плоскостопием на предмет скоротечных, унизительных и бесперспективных отношений с туманным будущим».

— Че это я унылая особа с большой жопой? — возмутилась Татьяна, но моментально переключилась на главное: — И че это сразу с дряблым дрожащим мужчиной? Еще и пожилым. Не, мне такие не нужны!

— А какие на тебя посмотрят сейчас, а, принцесса? — задал я отрезвляющий вопрос.

Татьяна не ответила, только тяжко вздохнула, признавая мою правоту.

А я подытожил наш разговор:

— Поэтому завтра. В шесть ноль-ноль. У подъезда. На пробежку!

Вернувшись к себе домой, я обнаружил, что котенок вылез из коробки через проделанную мною дверцу и пошел на ту же половую тряпку совершать гигиенические процедуры. Лоток сиротливо стоял рядом.

При виде меня Валера гордо вспушил хвост и утробно мяукнул.

— Валера, ты заманал ходить ссать на тряпку, — укоризненно заметил я. — Я зачем тебе лоток покупал? И наполнитель, между прочим, тоже.

Валера мой выпад проигнорировал с воистину кошачьим хладнокровием и неторопливо продефилировал обратно в коробку, высоко держа облезлый, словно шнурок, хвост. Еще бы дверкой, скотина, хлопнул. Чтоб уж наверняка.

Ну вот каков наглец! Еще от лишая до конца не вылечили его, а он уже вовсю права тут мне качает! Надо, видимо, начинать искать ему хозяев.

Словно прочитав мои мысли, Валера исподлобья взглянул на меня и отвернулся.

Наглая морда!

Я вот на него смотрю и иногда думаю, может, Валера — тоже попаданец? Какой-нибудь могучий колдун из параллельного мира, затеявший захват Земли, да по ошибке попавший в котенка?

Или, бери выше, легендарный писатель, который давно исписался и сдался, но перед тем еще некоторое время мучил бедных литнегров, рассказывая всем сказки, что он суперсюжеты придумывает и все остальное, а сесть и написать текст по готовому — это тьфу, как два пальца. А потом осознал, что его истории — никому не нужный ширпотреб, да и сам он уже давно на фиг никому не сдался, и от горя самоубился? А боженька в назидание перекинул его вот в этого паршивого котенка с помойки? И даже интерфейса не дал, ибо нефиг.

Ну что ж, версия вполне жизнеспособная. Глядя на Валеру, я даже не сомневался.

И, кстати, молоко в пакете, оставленном Татьяной, закончилось. Пока еще окончательно не стало поздно, нужно бы сходить в магазин и взять еще. Да и себе прикупить чего на завтрак. Родительские харчи подходили к концу. И долг заодно отдать.

Магазин меня встретил привычной тишиной. За прилавком все так же сидела Светка, которая на этот раз разгадывала кроссворд. При виде меня она встрепенулась:

— «Жители Парижа» — восемь букв? — Она с надеждой посмотрела на меня и торопливо добавила: — «Парижане» не подходят.

Я пожал плечами.

— Ну давай же! — подбодрила она меня. — Ты же доктор, с высшим образованием, должен такое знать.

Не понимаю, какая тут связь, но на всякий случай сказал:

— Французы?

Светка опять залипла в кроссворд и уже через пару секунд просияла:

— Точно! И какие придурки эти кроссворды составляют! Дебилы, мля!

Вопрос был явно риторическим, поэтому я продолжил ходить между полками и меланхолично отбирать продукты: взял греческий йогурт, коробку правильной «долгоиграющей» овсяной крупы, маленькую пачку сливочного масла, творог, пакет безлактозного молока, цельнозерновые хлебцы, упаковку со слабосоленой форелью и плитку черного шоколада. Немного подумал и взял еще одну шоколадку, молочную, с фундуком и изюмом. За зеленью и овощами свежими, видимо, лучше на базар, а тут из подобного только кабачковая икра в банке. Поразмышляв, взял еще и гроздь начавших темнеть бананов. Кабачковая икра — источник клетчатки, калия и витаминов группы B; она улучшает пищеварение и поддерживает нормальную работу сердца. Бананы, особенно слегка переспевшие, богаты калием, магнием и триптофаном, которые помогают восстановить энергию и улучшают настроение.

— А ты не охренел, Серега? — провожая взглядом мои действия, спросила Светка. — Я смотрю, ты еще весь долг не вернул, а уже так кучеряво затариваешься. А ну бегом, положь все на место! А то Марату пожалуюсь.

— Остаток долга я принес, — спокойно ответил я, чтобы не раздувать конфликт. — Как и обещал вчера. Полностью.

— О! Вот это совсем другое дело! — просияла Светка и торопливо вытащила тетрадь, словно боясь, что я передумаю. — Та-а-ак…

Она взяла калькулятор и быстро пересчитала всю сумму, добавила мои покупки и огласила:

— С тебя шестнадцать тысяч двести восемьдесят рублей. Это если вместе с долгом.

Я неспешно отсчитал нужную сумму, а затем протянул молочную шоколадку с орехами и изюмом:

— А это тебе. За терпение и доверие. Спасибо, что выручила.

— Мне? — Голос Светки аж сел от неожиданности. — Ты чего это, Серега? Серьезно, что ли? Да я же просто пугнула тебя. Ну, положено так. Это же магазин, малый бизнес. Да что мы, не люди, что ли, друг друга в тяжелые времена не поддержим?

Я молча улыбнулся, сложил все продукты в пакет, кивнул ей и вышел из магазина.

В освещенное окно увидел, как она все еще растерянно смотрит на шоколадку.

А дома, когда лег спать, сосед-меломан опять начал качать весь дом своей электронной музыкой. Раньше, сволочь, хотя бы рэп ставил или техно девяностых, а сейчас — ни мелодии, ни слов, только бум-бум-бум!

Музыка продолжала долбить по нервам.

Когда я поднялся к меломану, тот вообще не открыл. А вот звук стал еще громче! Я попинал дверь, поколотил кулаком — тщетно.

Вот же сволочь… Вернувшись к себе и глянув на сонного Валеру, я сказал:

— Черта с два я буду это терпеть.

И залез в телефон, открыл браузер, решив, что, если уж разбираться, так по правилам. В конце концов, я врач и привык опираться на факты, а не на эмоции. Хотя эмоций сейчас хватало.

Набрал в поиске: «закон о тишине Казань». Первая же ссылка выдала то, что нужно. Закон «О соблюдении покоя граждан и тишины в ночное время», статья 2: ночное время в рабочие дни — с 22:00 до 06:00, в выходные и праздничные — с 22:00 до 09:00.

Глянул на часы. Двадцать два ноль семь.

Значит, уже семь минут этот придурок нарушает закон.

Но орало так, что меломан мог и не открыть. Стоять у его двери, как дурак, я не собирался и решил вызвать тяжелую артиллерию, то есть полицию, откуда меня перенаправили куда нужно.

— Участковый Гайнутдинов, — раздался усталый голос в трубке.

— Здравствуйте. Меня зовут Сергей Епиходов, живу на… — Я быстро продиктовал адрес. — Сосед включил музыку на полную громкость, нарушает режим тишины в ночное время. Прошу принять меры.

В трубке помолчали.

— Вы к нему обращались? — наконец спросил участковый.

— Ходил. Не открыл, только музыку сделал громче.

— Понял. Адрес продиктуйте.

Я продиктовал. Участковый зашуршал бумагами.

— Хорошо. Выезжаю. Минут через двадцать буду.

— Спасибо.

Спустя пятнадцать минут в дверь постучали. На площадке стояла Алла Викторовна, моя соседка-пенсионерка. В потертом халате и с недовольным лицом.

— Сережа, — она посмотрела на меня с укором, — ты чего молчишь? Я уже час не могу уснуть из-за этого грохота! Подумала, может, ты спишь как-то, ан нет — свет у тебя горит.

— Алла Викторовна, я уже ходил к нему. Не открывает. Полицию вызвал.

— И правильно сделал! — Она кивнула с одобрением. — Совсем оборзел этот Эдик Брыжжак.

— Кто? — не понял я.

— Фамилия у него такая, не удивляйся. Раньше хоть изредка так выкидывал, а теперь почти каждый день. Наушники для кого придумали? Я уж думала сама участковому звонить.

За ее спиной на лестнице появилась еще одна фигура — мужчины, которого Алла Викторовна назвала Ринатом. Лицо у него было помятое, в глазах — усталость.

— Слушайте, — он потер переносицу, — у меня младший вообще спать не может. Плачет. Жена вся на нервах. Этот… козел… он чего творит-то?

— Я полицию вызвал, — повторил я. — Должны скоро подъехать.

— Вот и хорошо. — Ринат кивнул. — Давно надо было. А то он совсем распоясался.

Мы втроем стояли на площадке, переглядываясь. Музыка гремела так, что казалось, вот-вот выбьет дверь. Внезапно сверху показался еще один сосед — я его видел пару раз, но имени не знал. Мужик лет пятидесяти, коренастый, в треке.

— Это вы полицию вызвали? — спросил он, спустившись к нам.

— Я, — кивнул я.

— Я такого не одобряю, сами бы разобрались с Эдиком! — Он подошел ближе, скрестил руки на груди. — Но… Заколебал уже этот диджей долбаный.

Спустя еще минут пять послышались шаги на лестнице. Участковый Гайнутдинов оказался грузным татарином лет сорока, в форме, с усталым, но властным лицом. Поздоровался коротко, окинул нас всех взглядом.

— Кто вызывал?

— Я. Епиходов Сергей.

— Понятно.

Все вместе мы поднялись, и участковый подошел к двери соседа, нажал на звонок.

Естественно, никто не открыл. Тогда он начал колотить кулаком. Серьезно, со всей силы, грохот получился внушительный. Музыка на мгновение стихла — видимо, Брыжжак все-таки услышал.

Дверь распахнулась. Тот же мужик в растянутой майке, но теперь с мутным взглядом и явно недовольным выражением лица.

— Чего? — буркнул, уставившись на участкового он.

— Документы, — коротко бросил Гайнутдинов.

— Да вы чего вообще? — Брыжжак попытался изобразить возмущение. — Я дома сижу, музыку слушаю. Это моя квартира!

— Статья два Закона Республики Татарстан номер три-ЗРТ, — спокойно произнес участковый. — Ночное время — с двадцати двух ноль-ноль до шести утра. Сейчас двадцать два тридцать. Вы нарушаете покой граждан. Документы.

Эдуард помялся, но достал паспорт. Участковый его записал, а потом повернулся к нам:

— Кто-то из вас готов дать свидетельские показания?

— Я, — первой ответила Алла Викторовна. — Записывайте. Драч Алла Викторовна, проживаю по этому же адресу, квартира…

Участковый записал. Потом Ринат добавил свое. Потом мужик в треке.

А я стоял и смотрел, как Эдуард мрачнеет с каждой секундой.

— Так, — участковый закрыл блокнот. — Гражданин Брыжжак Эдуард Андреевич, вам выписывается предупреждение. При повторном нарушении — штраф одна тысяча рублей. При третьем — до пяти тысяч. Понятно?

— Понятно, — процедил Эдуард сквозь зубы.

— Музыку выключите. Немедленно.

Брыжжак развернулся, зашел в квартиру. Грохот стих. Тишина показалась почти оглушительной после этого ада.

Участковый кивнул нам и направился к лестнице. Я поблагодарил. Соседи тоже.

Когда он ушел, Эдуард вышел на площадку. Посмотрел на меня долгим, тяжелым взглядом.

— Это ты зря, стукачок, — тихо сказал он. — По-свойски, по-соседски не мог, что ли?

Я посмотрел ему в глаза и вздохнул:

— Мужик, я просто хочу спать. У меня здоровье не то, чтобы по ночам бодрствовать. В следующий раз сделай музыку тише — и никаких проблем. А лучше купи наушники. Их как раз для тебя придумали.

Он хмыкнул, но ничего не ответил. Хлопнул дверью.

Алла Викторовна покачала головой:

— Сережа, ты осторожнее с ним. Брыжжак этот — тот еще тип. Охотник-рыболов. У него и ружье есть!

— Ничего, Алла Викторовна, — попытался я улыбнуться. — Главное, что закон на нашей стороне.

Ринат похлопал меня по плечу, зевнул и сказал:

— Молодец, сосед. Надо было раньше так сделать.

Мы разошлись по квартирам.

Закрыв дверь, я прислонился к ней спиной и улыбнулся — наконец-то тишина!

Я разделся, лег в кровать и тут же уснул. В таких райских условиях, когда слышалось лишь сопение Валеры, спать было одно удовольствие.

Только и успел подумать, что надо бы Гайнутдинову что-нибудь подарить. Не взятки ради, а для выстраивания нетворкинга и адаптации к местному комьюнити, как модно говорить.