Двадцать два несчастья

Глава 18

— От самозванца слышу, — кратко парировал я и обратился к мужику-служащему: — Здравствуйте! Какие у меня сегодня клиенты и сколько их? Я к девятнадцати ноль-ноль должен уйти.

От такой моей наглости менеджер опешил:

— Но он…

— Что он? — скептически изогнул бровь я. — Мастер какой-то там рейки? А медицинское образование у него есть? Хоть элементарное? Пусть даже не диплом врача, а хоть училище медицинское есть? Это что за шарлатанство такое? А мой диплом вот!

Протянув менеджеру диплом, я еще и потряс им немного перед носом мужичка. Для дополнительной убедительности.

— Я гранд-мастер «Рейки»! — проблеял цыганистый, правда неубедительно.

— А я практикующий нейрохирург с навыками лечебного массажа и кинезиологии, — пожал плечами я и вновь повернулся к менеджеру. — Так что там у вас? Или вы шарлатана на мое место взяли? А я тогда пойду домой? Или что?

Менеджер сомневался недолго. Он взглянул на меня, скосил взгляд на мой диплом. Потом посмотрел на цыганистого. И сказал мне:

— Вот список клиентов. Отправляйтесь в павильон номер семь.

— Но как же я? — дал петуха цыганистый. — Гранд-мастер…

— А вы, глубокоуважаемый Карун, будете работать в павильоне номер пятнадцать…

Дальше я уже не слушал, подхватил листочек с перечнем клиентов и ломанулся к павильону, а там уже у меня не было времени ни на что другое — одна за другой на массаж пришли пять клиенток.

Первой была женщина лет пятидесяти с копной крашеных рыжих волос и манерой говорить без остановки.

— А потом балбес-сын, представляете, заявляет мне, что бросает институт! — начала она, едва устроившись на массажном столе. — На четвертом курсе! Я ему говорю: Вадик, ты что, с ума сошел? А он мне: мам, я нашел себя в криптовалюте…

Я кивал, начиная с классической техники — поглаживания вдоль паравертебральных мышц, постепенно увеличивая давление. Руки работали на автомате, а мозг, чтобы не вслушиваться в бесконечный поток жалоб, переключился на привычный анализ происходящего с научной точки зрения.

— … муж-дурак вообще его поддерживает! Говорит, пусть парень ищет себя. Ищет! В двадцать три года!

С точки зрения физиологии, то, что я делал, запускало целый каскад биохимических реакций. Улучшается микроциркуляция, усиливается приток крови и лимфы к тканям, что, в свою очередь, ускоряет доставку кислорода и питательных веществ. Судя по напряжению в плечах этой дамы, у нее хронический спазм от постоянного стресса.

— … а соседка сверху, эта стерва крашеная, опять музыку на всю катушку врубает после одиннадцати! Я уже и участкового вызывала, и в управляющую компанию жаловалась…

Интересно, осознает ли она, что прямо сейчас в ее организме снижается уровень кортизола — гормона стресса, которого у нее, судя по всему, в избытке? Массаж активирует выработку серотонина и дофамина, естественных антидепрессантов организма. Хотя, слушая ее монолог, я бы прописал ей не только массаж, но и курс психотерапии.

— … зарплату ему платят копейки, а он еще и рад! Говорит, зато свободный график…

Переходя к работе с ромбовидными мышцами, я отметил характерные узлы — триггерные точки, типичные для людей с сидячей работой и хроническим стрессом. Аккуратно прорабатывая их круговыми движениями, я знал, что сейчас происходит выведение накопившейся молочной кислоты и продуктов метаболизма. Женщина даже прервала свой монолог на секунду, когда я попал в особенно болезненную точку.

— Ой! Что это? У меня там всегда болит…

— Мышечный спазм, — коротко пояснил я. — Сейчас отпустит.

— Вот-вот, спазмы у меня от нервов! Как начну о сыне думать, так сразу все болит…

И она снова завелась про криптовалюту, неудачные инвестиции сына и безответственность современной молодежи.

А я продолжал методично работать руками, активируя ее парасимпатическую нервную систему, которая должна последовательно замедлить сердечный ритм и стабилизировать давление. По данным исследований, регулярный массаж даже повышает уровень лимфоцитов, укрепляя иммунитет. Хотя от семейных проблем, к сожалению, не лечит — тут нужны другие методы.

Я кивал, работал руками и думал о своем — о том, как выживу на встрече с Михалычем, где возьму остальные деньги и сколько еще протянет это изношенное тело казанского Сергея.

— … и знаете, что он мне на это ответил? — Женщина приподнялась на локтях, явно не собираясь закругляться, хотя отведенное время уже истекло. — Мама, говорит, ты ничего не понимаешь в современном мире!

— Мы закончили, — мягко, но настойчиво произнес я, подавая ей полотенце. — Следующий клиент ждет.

— А мне что делать? — возмутилась женщина.

— Отдохните минут пять. Потом выпейте воды, чтобы вывести продукты обмена. И попробуйте сегодня ни с кем не спорить, особенно с сыном. Пусть хоть один день пройдет без боевых действий — телу и голове это нужнее, чем все мои усилия, вместе взятые.

Она нехотя поднялась, продолжая бубнить что-то про неблагодарность детей, долго копалась в сумочке, отсчитывая мятые купюры, и наконец удалилась, бросив на прощание:

— В следующий раз расскажу вам, что эта стерва-соседка вчера выкинула! — Потом прислушалась к себе и удивленно сказал: — Как родилась заново! Спасибо вам…

— Сергей Николаевич, — подсказал я.

— Спасибо, Сергей Николаевич.

Когда она ушла, я быстро сменил простыню на массажном столе, проветрил кабинку, открыв на минуту окно — от ее парфюма, смешанного с массажным маслом, образовался удушливый коктейль запахов. Едва успел вымыть руки и сделать пару глотков воды из бутылки, как в дверь тихо постучали.

Вторая клиентка вошла бесшумно, словно тень. Худощавая женщина неопределенного возраста с собранными в тугой пучок волосами и усталыми глазами. Кивнула вместо приветствия, молча разделась за ширмой и легла на стол лицом вниз, натянув простыню до лопаток.

Какой контраст, подумал я, начиная работать, после словесного водопада первой клиентки. Только ровное дыхание и изредка едва слышный вздох, когда я находил особенно напряженные участки.

Она промолчала весь сеанс. Лежала лицом вниз, дышала ровно. Только когда я расслабил ей плечи, применив технику глубокого разминания дельтовидных мышц, тихо застонала от облегчения — видимо, напряжение копилось там месяцами. Заплатила, поблагодарила и ушла, так ни слова больше и не сказав.

Третья оказалась разговорчивой дамой бальзаковского возраста в бриллиантах. Долго вещала про круиз по Средиземноморью и про то, как там «все не так». Я делал вид, что слушаю, а сам методично разминал триггерные точки в трапециевидных мышцах. Хронический спазм от стресса и сидячей работы. Она даже не понимала, откуда у нее головные боли.

Четвертая притащила с собой подругу и весь сеанс они обсуждали чужие разводы. Я не вслушивался. Работал на автомате — разогрев, разминание, растяжка. Тело само помнило последовательность.

Пятая клиентка стала последней на сегодня. Молодая, лет тридцати пяти. Держалась скованно, говорила тихо. Спина ее была зажата так, что я едва мог продавить мышцы, а потому работал осторожно, постепенно.

К концу сеанса молодая женщина расслабилась и даже улыбнулась.

— Спасибо, — сказала она. — Вы действительно умеете.

Я кивнул. Звучало приятно, но времени радоваться не было.

Расплатившись с менеджером, я получил свою долю — девять тысяч рублей, и отправился пешком на «стрелку» с Михалычем. Маршрут до нужной улицы я выяснил в интернете.

Улица Воронежская была каким-то обрубком, протянувшимся вдоль трех кварталов, но выйти на нее по навигатору удалось быстро.

А вот «Чак-Чак» найти оказалось куда сложнее, даже зная адрес. Потому что это кафе, как оказалось, пряталось во внутренних дворах, и, если не знать, найти его было совершенно невозможно. Ну, только если вчитываться в каждое объявление на столбах. На одном из них висела табличка со стрелкой: «Чак-Чак».

Я обошел дом пару раз, прежде чем нашел нужный вход, который прятался в полуподвальном помещении за железной дверью. Она была заперта, но стоило постучаться, мне открыли. Видимо, Серега считался завсегдатаем.

И только когда туда зашел, я понял, почему заведение никак не афиширует свою деятельность. Потому что это было самое настоящее подпольное казино. Дым стоял коромыслом, а за несколькими покерными столами шла игра, явно по-крупному.

— Лох! Серый! Сюда! — крикнул мне справа шрамобровый.

Он стоял у стола, за которым сидели солидные мужчины, пара девиц в вечерних платьях и лысый, с бычьей шеей, мужик, который пристально смотрел на меня. Наклонившись к нему, шрамобровый что-то шепнул.

Похоже, лысый и есть тот самый Михалыч…

— Явился! — хмыкнул он. — Думал, не придешь. Деньги принес?

Но не успел я ответить, как в голове опять тренькнуло и перед глазами появилась знакомая табличка:

Попытка активировать расширенный диагностический модуль…

Успешно!

Диагностика завершена.

Основные показатели: температура 36,9 °C, ЧСС 89, АД 145/88, ЧДД 16.

Обнаружены аномалии:

— Аденокарцинома толстой кишки (II стадия, T3N0M0).

— Хроническая железодефицитная анемия (легкая степень).

— Периодические скрытые кровотечения из ЖКТ.

— Гипертоническая болезнь (I–II стадия).

— Признаки хронического стресса (повышенный кортизол).

Прогноз без хирургического вмешательства: 12–18 месяцев с прогрессированием до III–IV стадии.

Прогноз при своевременной операции: 5-летняя выживаемость 75–85%.

Рекомендации: радикальная резекция пораженного сегмента кишки с последующим наблюдением. Возможна адъювантная химиотерапия при наличии факторов риска.

Примечание: объект с высокой вероятностью не осведомлен о диагнозе или игнорирует симптоматику (скрытая кровь в стуле, нарушения дефекации, дискомфорт в животе).

— Ого! — невольно вырвалось у меня, и я посмотрел на Михалыча, видимо, слишком уж ошалелыми глазами.

Он увидел это и заметно напрягся.

— Что такое? — спросил он слегка угрожающим голосом.

— У меня такой вопрос… — начал я, но меня бесцеремонно перебил шрамобровый:

— Это у меня вопрос, ты деньги принес, лох?

— Рот закрой и не мешай, — отмахнулся я, и от удивления у того аж дар речи пропал.

Очевидно, с ним так никогда не обращались, произошел разрыв шаблона, и он сейчас не знал, что предпринять — вроде как за такие слова принято бить, причем больно, но я же еще не закончил разговор с Михалычем и как-то оно не але будет.

Приняв для себя какое-то решение, шрамобровый застыл и только сверлил меня отнюдь не ласковым многообещающим взглядом.

— Так что за вопрос, Серый? — повторил Михалыч нетерпеливо.

— Вопрос такой: вы у врача когда в последний раз были? УЗИ когда делали?

— А что? — чуть побледнел Михалыч, а шрамобровый сразу набычился:

— Да ты щаз сам к врачу пойдешь, лох! Я те ща печень отобью, жиртрест!

— Заткнись! — выпалили мы одновременно с Михалычем и пораженно уставились друг на друга.

А Михалыч помрачнел еще больше, сбросил карты и качнул головой в сторону.

— Отойдем.

Его соседи по столу делали вид, что нас нет. Михалыч грузно поднялся со стула и направился через зал к дальней стене. Мы со шрамобровым пошли за ним.

— Ну и что там, Серый? Че ты во мне такого увидел, что «ого»? — напряженно спросил Михалыч.

Я нахмурился, полностью перевоплощаясь из должника в доктора, перед которым смертельно больной пациент.

— Насколько я понимаю, у вас большая проблема. Могу я, как врач, говорить прямо? Вы выдержите эту информацию?

Спросил прямо, потому что понимал: с такими людьми лучше без экивоков.

— Говори, — чуть напрягся Михалыч.

— У вас постоянная усталость? Слабость? Острая пища вызывает тошноту и боль в животе? Тяжело ходить в туалет? — По мере перечисления симптомов лицо у Михалыча все больше и больше вытягивалось.

А вот шрамобровый налился дурной кровью и предложил:

— Михалыч, а давай я ему ногу сломаю? Может, лох повежливей станет? Что-то он берега явно попутал!

— Да подожди ты! — свирепо махнул рукой на него Михалыч и обратился ко мне: — Откуда ты знаешь? И что со мной?

— Полагаю, у вас аденокарцинома толстой кишки, — сказал я. — Но, чтобы точно понимать, нужно к врачу и делать колоноскопию. И это срочно!

— Что такое колоноскопия? — напрягся Михалыч.

— Это когда в задний проход вводится колоноскоп с камерой и все внутри просвечивается и измеряется, — пояснил я.

— Да ты че⁈ — люто взвился и побагровел Михалыч. — Ты че предлагаешь, мразь?

— В смысле «че»? Диагностику! Можно, конечно, сделать компьютерную томографию с контрастом, но она всего не покажет. Без колоноскопии никак не обойтись!

— Пацаны же не поймут! — чуть обреченно воскликнул он. Очевидно, мужик даже не понял, о чем речь.

— В данном случае тут не до этого, — покачал головой я. — Жизнь вам дороже или что пацаны скажут на поминках? Вот, мол, Михалыч, мировой был мужик, настоящий — ни капли в рот, ни сантиметра в жопу.

— Это заразно? — побледнел Михалыч. — Диканцирома твоя?

— Лучше было бы заразно, — вздохнул я и пояснил: — Рак кишечника у вас, если говорить простыми словами. Нехороший причем. По моим прикидкам — вторая стадия.

Михалыч охнул, икнул и автоматически схватился за живот, а потом не очень уверенно потянулся к заднице, но опомнился и остановил руку. Взгляд его метался и был перепуганным.

— Да что ты гонишь⁈ — опять завелся шрамобровый и развернулся к боссу. — Михалыч, это он втюхивает, чтобы денег не отдавать!

— С таким не шутят, — заметил я и снова обратился к Михалычу: — Сегодня вы уже вряд ли успеете. Но завтра с утра я бы советовал срочно в больницу.

— Я умру? — глухо простонал Михалыч. По его виску скатилась крупная капля пота. Видимо, что-то такое он подозревал. Но закрывал глаза. Надеялся, что само рассосется.

— Если не тянуть и делать все, что скажут доктора, то шанс выжить почти сто процентов, — с небольшой натяжкой ответил я. — Но нужно срочно делать операцию. И пару курсов химиотерапии потом еще. Ну, там уже доктор сам определит точнее.

Даже шрамобрового теперь проняло. Понял, что не шутят с такими диагнозами.

Михалыч еще немного потоптался и потом как-то заискивающе спросил:

— Это что, Сергей Николаевич, мне кусок кишки отрежут, а потом я буду с калоприемником всю жизнь ходить? Или, может, не отрежут?

О как — на имя отчество перешел. Надо же, как человек меняется на краю.

— Если прямо завтра пойдете в больницу и заставите их до конца этой недели сделать операцию — может, и не придется. Но я не могу точно сказать. Здесь нужно результаты анализов смотреть… колоноскопию делать!

— А если сейчас прям в больницу? — с надеждой посмотрел на меня Михалыч.

— А смысл? — пожал плечами я. — Отделение уже закрыто. Только скорая работает. Анализы уже не делают — конец рабочего дня. Да и для колоноскопии нужно сутки ничего не есть, а за несколько часов и не пить. И кишечник нужно чистить слабительным. Так что начинайте прямо сейчас. Заодно советую вам лучше подготовиться к длительному пребыванию в стационаре. У вас же здесь дела есть, правильно? Так, может, лучше сегодня завершить что-то, раздать помощникам указания. — Я кивнул на шрамобрового.

Михалыч стоял бледный, потерянный. Мне стало жаль его, хоть и бандит, но живой человек же, и я добавил:

— А еще в церковь сходите. Или в мечеть. Не знаю, в кого вы верите. Молебен закажите. Пожертвования сделайте. Можно и туда и туда сходить. Должно помочь.

— Думаешь? — В глазах Михалыча зажглась надежда.

— Обычно помогает, — неопределенно ответил я.

Людям всегда нужны костыли, чтобы можно было опираться, и вера, как показывает практика, один из лучших вариантов в подобных ситуациях. Я показал наверх и добавил:

— Кто бы там ни был, он воздает по заслугам.

Самое интересное, что Михалыч даже не стал сомневаться в моих словах, видимо, эта опухоль действительно замучила его основательно.

— Так я деньги принес, — осторожно начал я, доставая из внутреннего кармана пачку купюр. — Собрал, сколько смог…

Михалыч посмотрел на деньги, потом на меня, прищурившись и явно что-то прикидывая в уме, после чего кивнул шрамобровому, тихо проговорив:

— Забери, Чина. Но не тут, народ смотрит, лишние глаза нам ни к чему. Веди его в служебку, там разберетесь.

Шрамобровый, все еще пребывающий в легком шоке от услышанного диагноза и явно не понимающий, как себя вести в сложившейся ситуации, молча взял меня под локоть и повел через прокуренный зал к неприметной двери в углу.

Служебка оказалась тесной каморкой, совмещенной с импровизированной кухней, где на закопченной плите что-то яростно шипело в чугунной сковороде, распространяя удушливый запах пережаренного лука вперемешку с прогорклым маслом. В углу громоздились пыльные ящики с бутылками, судя по этикеткам, содержащие водку и коньяк.

— Свали пока, — велел шрамобровый какому-то парню, на вид узбеку, в поварской форме.

Михалыч вошел следом за нами, прикрыв за собой обитую дерматином дверь, и прислонился к косяку. Повар поспешно ушел через кухню и исчез через другую дверь.

Шрамобровый Чина пересчитал купюры дважды, облизывая палец для удобства, хмыкнул неодобрительно и повернулся к боссу.

— Тут всего сто пятьдесят. Меньше половины. — И деловито уточнил: — Ставим на счетчик?

Михалыч на мгновение прикрыл глаза.

— Десять процентов в день, жирный, — объявил Чина. Потом снова посмотрел на шефа. — Или пусть квартиру продает? У него там однушка на Марата, пусть и убитая…

— Да она в залоге у банка, — махнул рукой Михалыч, морщась. — Этот придурок под нее кредит брал в прошлом году, чтобы отыграться.

Во мне что-то щелкнуло, может, от усталости и нервного напряжения последних дней, может, от несправедливости всей этой ситуации, но я не выдержал и взорвался:

— Ты охренел вообще⁈ — рявкнул я, разворачиваясь к Михалычу и чувствуя, как кровь приливает к лицу. — Я же тебе, тварь ты неблагодарная, только что жизнь спас! Рассказал про твой рак, когда мог бы промолчать и спокойно посмотреть, как ты через год загнешься в страшных мучениях! А ты мне чем отвечаешь? На счетчик ставишь⁈

Чина дернулся было ко мне, сжимая кулаки и явно намереваясь применить физическое воздействие, но Михалыч остановил его властным жестом. В душной каморке повисла напряженная тишина, нарушаемая только шипением подгорающего лука на сковородке и приглушенными звуками музыки из основного зала.

Михалыч долго смотрел на меня исподлобья, переваривая услышанное, потом тяжело вздохнул, словно выпуская из себя скопившееся напряжение, и махнул рукой:

— Хрен с тобой, Серый. Бери свои бабки, потом вернешь все, без всякого счетчика и процентов. А пока купи что потеплее, тля. — И велел шрамобровому: — Отдай ему, Чингиз. Ты видишь, во что он одет? Замерзнет еще, простудится. Потеряем постоянного клиента, хе-хе, а нам это надо?

Он помолчал, разглядывая потрескавшуюся побелку на потолке, и добавил уже тише:

— Если реально жизнь спас, конечно… завтра с утра проверю твои слова в больнице. Ладно, Серый, дуй отсюда, пока я не передумал. Дел у меня еще на сегодня много, людям поручения раздать надо. И завещание оставить на всякий…

Дважды просить меня не надо было, тем более что атмосфера в каморке становилась все более удушающей от запаха подгоревшей еды.

Я попрощался кивком и под изумленным взглядом изрядно шокированного Чины, который так и не произнес ни слова после моей тирады, торопливо ретировался из душной каморки, стараясь не вдыхать едкий дым.

И только выйдя на улицу из прокуренного помещения казино и глотнув свежего вечернего воздуха с примесью выхлопных газов, выдохнул:

— Ну надо же! — И ухмыльнулся.

Да уж. И правда, поскреби бандита — найдешь человека. Главное, скрести так, чтобы напугался.