Дорога к фронту

Глава 12

До полудня едва управились.

— Ну, Андрей, готов? — Панфилов тщательно зарисовал схему «антенны», проверил, как она заминирована и взглянул на часы. — Пора.

— Ну так пошли. Чего тянуть? — нервы у меня натянуты до предела. Голод, усталость, — уже ничто не играет роли. Внутри как будто сжимается пружина.

От деревни мы отошли метров на триста по прогалине. У крайних деревьев остановились. Закопали снятые с «реципиентов» медальоны, затем ушли глубже в чащу.

— Здесь, пожалуй, удобно будет, — Игнат выглядит сосредоточенным, словно ему совсем не страшно. Знаю, что это не так. Он тоже на нервах, но держит себя в руках.

Мы присели на мшистом взгорке. Мне почему-то живенько представилось, как кто-нибудь спустя много лет случайно наткнется в лесу на наши останки.

— Ну что там?

Два устройства, изъятые у Клауса и Юргена мы оставили при себе.

Исходя из крупиц полученной информации, немцы занимаются вопросом перемещений исключительно в частном порядке, но исследования у них идут намного дольше и основательнее, чем в России. Думаю, это обусловлено густонаселенностью Дрездена. Случаев спорадического переноса там наверняка было в сотни раз больше, чем у нас в глубинке.

Серии смертельных экспериментов на людях немцами уже осуществлены. В итоге в исходные нейроимпланты внесены нужные изменения, — устройства наверняка внешние[1] и обезличенные, а значит, формируемым тут копиям не требуется персонализация, — они могут работать со сменными матрицами сознания, — сегодня с одними, завтра с другими. Иначе краткосрочные «экскурсы в прошлое» не организовать…

— Индикация сменилась, — нарушил мои мысли Игнат. — Похоже, политрук добрался до излучины. «Связь с матрицей сознания потеряна» — процитировал Панфилов системное сообщение. — «Идет поиск активного соединения», — стыло сообщил он.

— Тогда чего ждать? — холод неизбежности коснулся моего рассудка.

Игнат тоже заметно побледнел.

— Давай, Андрей. Одновременно. По моей команде.

Мне невыносимо страшно. Пальцы почему-то не слушаются. Если честно: с трудом удалось сфокусировался на тревожно помаргивающем индикаторе и с силой сжать боковые поверхности трофейного медальона.

Я открыл глаза.

Над головой изгибается ячеистый потолок. Сбоку приближаются торопливые шаги. Нервно попискивает индикацией какая-то аппаратура.

В поле зрения появилось лицо. Молодой, круглолицый медик склонился надо мной, спросив по-немецки:

— Как вы себя чувствуете, господин Брюгге?

Я прекрасно его понял, и это напрягает. Откуда у меня знание немецкого? Пробую пошевелиться. Получилось.

— Охрану в сто четвертый модуль! — он неожиданно отступил на шаг.

«Сто четыре модуля? Хреново. Много», — мысли сбиваются с одного на другое.

— Господин Брюгге, я должен следовать инструкциям. Вы можете говорить? В состоянии ответить на контрольные вопросы? Мне нужно убедиться, что вернулась именно ваша матрица сознания.

Если у меня и были сомнения по поводу дальнейших действий, то теперь они исчезли. У нас получилось…

Слабость постепенно отпускает. Вместе с новым телом, — обрюзгшим хотя и достаточно молодым, мне совершенно неожиданно досталось знание немецкого языка.

Ох, чую не доведут до добра столь частые перемещения сознания…

Но дареному коню в зубы не смотрят. Хотя, если честно, я бы такую лошадь вообще не брал.

Прошелестела пневматика. Очевидно, открылась и закрылась дверь. Сбоку (периферийное зрение быстро восстановилось) я заметил приближающуюся экипированную фигуру. Плохо. У него «Хеклер и Кох», если мне не изменяет знание современного оружия. Есть ли у охраны приказ стрелять на поражение в случае чрезвычайных обстоятельств?

Понятия не имею и на своей шкуре выяснять не собираюсь.

— Задавай свои вопросы, — стараюсь говорить в уверенно-пренебрежительном тоне, но получается ли?

Незнакомые слова срываются с губ. На самом деле я едва ворочаю языком, но доктора такая реакция вполне устроила. Он сделал знак охраннику, — «жди», а сам довольно опрометчиво подсел ко мне, заняв вращающееся кресло, установленное между каскадами медицинской аппаратуры и сложным автоматизированным реанимационным ложем.

— Как звали кошку, подаренную вам в детстве?

В голове пустота. Готового ответа нет и это, откровенно радует. Я уж было испугался, что нейроматрица «капитана абвера» каким-то образом сохранилась и смешалась с моей, но нет. Обошлось. Знание немецкого — это какой-то побочный эффект переноса, как надеюсь.

Открываю рот, шевелю губами.

— Вам плохо? Я не слышу ответа. Не могу разобрать, — в голосе доктора слышна наигранная участливость.

Я сипло выдавил:

— Ближе…

Он наклонился ко мне. В глазах появился подозрительный блеск. Оцениваю свое состояние. Не связан. Опутывающие тело провода не в счет. Мышцы довольно быстро обретают тонус, — видимо при пробуждении мне был автоматически введен какой-то стимулятор, возможно даже из разряда военных разработок.

Сойдет…

— У меня никогда не было кошки…

Он все понял, хотел отшатнуться, но не успел. Я крепко схватил его за грудки и рывком дернул на себя.

Охранник что-то крикнул и выстрелил. Доктора сильно ударило в спину. Он моментально обмяк, даже не вскрикнув.

«Транквилизатор⁈ Ну да, я же тут босс. Поначалу никто не станет использовать летальные боеприпасы».

Я скатился на пол, под защиту блоков аппаратуры, вынуждая охранника сделать несколько шагов. Наверное, он очень удивился, когда не увидел в тесном промежутке никого кроме парализованного врача. Довольно тучный и нескладный «господин Брюгге» уже успел проскользнуть под реанимационным одром и шустро зайти сбоку, — я нещадно эксплуатирую чужое тело.

Охранник только начал оборачиваться. В кобуре у него девятимиллиметровый «Глок 17». Вряд ли в обойму снаряжены дротики.

Завладеть оружием оказалось достаточно легко. Я вскинул пистолет и дважды выстрелил, целясь выше бронежилета.

Резко оборачиваюсь, стараясь контролировать окружающее пространство. На адреналине получается. Помещение не такое уж и большое. Панели звукоизоляционные. Повсюду логотипы некоей «Corporation Zeit».

Не думаю, что выстрелы вообще кто-то услышал, а вот система безопасности вполне могла сработать на инцидент, так что нечего тормозить!

Коммуникатор застреленного мной охранника включился:

— Четвертый пост, доложите.

Я подобрал устройство и сухо ответил на немецком:

— Ложное срабатывание.

На той стороне связи мне нисколько не поверили:

— Ждите, к вам выслано подкрепление.

— Принял, — я не стал искать сенсоры наблюдения. Сейчас самое главное — не упустить время. Надо понять, где Игнат? Переодеваться в забрызганные кровью шмотки охранника не стал. Слишком долго. Вместо этого я схватил халат доктора и накинул его себе на плечи. «Глок» сунул в глубокий карман. Издалека не заметно.

Дверь заперта, но несколько надписей на крохотной сенсорной панели управления вполне себе читаемы. О, тут все на биометрии? Избирательный доступ. Значит чужая шкурка пригодится, — я коснулся небольшого углубления сканера и через секунду послушно прошипела пневматика, сдвигая тяжеленную преграду.

В длинном коридоре пусто. Тут все максимально автоматизировано. Двери на электронных замках.

Где бы я ни оказался, это место очень хорошо охраняется. Снаружи к логову корпорации вряд ли подступишься. По крайней мере без серьезной подготовки. На самом объекте и прилегающей территории наверняка полно бойцов, плюс автоматические периметры обороны и беспилотные системы наблюдения. Но что стоят все рубежи охраны если мы проникли в самое сердце проекта, да еще обзавелись весьма драгоценными (по местным меркам) телами, которые запрещено дырявить с хода?

Если честно — тоскую по небу. Пять дней войны и восемь боевых вылетов определенно сделали из меня другого человека.

В противоположном конце коридора распахнулась дверь. В длинное узкое пространство заскочили трое. Двигаются быстро. Они видят рыхлое, полунагое тело, но с хода огонь не открыли, — просто не решились. Опасаются, что им потом головы поотрывают. А мне человеческий фактор только на руку.

— Господин Брюгге! Пожалуйста, остановитесь! Встаньте лицом к стене! Дайте нам выполнить свою работу!

Оружия они не заметили. Меня просто не воспринимают всерьез.

— А ну полегче! — стараюсь говорить в приказном тоне. — Не забывайтесь!

Примитивный прием не сработал. Один охранник страхует, двое быстро приближаются. В переговоры со мной больше вступать не хотят. Свои обязанности понимают четко.

— Ладно! Делайте, что нужно…

— Лицом к стене, господин Брюгге! Руки за голову! Пальцы сцепить!

Я повернулся, но руки не поднял. Делаю вид, что закрываю ими причинное место. На самом деле старательно держу оружие вне их поля зрения. Ситуация скверная. Бойцы тренированные. Вряд ли успею уложить троих. Тот, который страхует, однозначно в меня попадет. Пусть не летально, но это провал. На первых же минутах…

Внезапно сбоку открылась дверь и раздался резкий возглас:

— Какого черта здесь происходит⁈

— Господин Шульц? — охранники на миг отвлеклись.

А вот теперь — не тормозить!

«Глок» не подвел. Весит мало, бьет кучно. Двоих я уложил сразу, третий успел выстрелить в ответ, но дротик с транквилизатором впился в стеновую панель чуть выше моей головы. Прицел охраннику сбил невысокий тщедушный немец. Из одежды на нем только простыня. Выглядит он каким-то болезненным, смотрит подслеповато, словно забыл привычные контактные линзы.

Все это промелькнуло в сознании, пока я вскидывал руку. Ударило три выстрела подряд. Охранник повалился на пол.

Я резко повел стволом.

— Фамилия лейтенанта-окруженца?

Шульц несколько раз сморгнул. Он без оружия.

— Соломатин.

— Игнат, ты?

— Он самый. Андрюха, не дури. Из коридора надо валить. Здесь нас быстро порешат.

Мы оба едва стоим на ногах. Физическая слабость и размытость сознания неимоверные. Первые минуты явно прошли под каким-то стимулятором, но его действие быстро заканчивается.

— Куда идти?

— Сейчас сориентируюсь, — Игнат подслеповато осматривается. — Сюда, — он указал на одну из множества дверей, выходящих в коридор.

Мне его выбор непонятен, но спорить не стал. Вот только замок закодирован. Как попасть внутрь?

— У меня немецкий пошел. Это нормально? — говорю, чтобы не молчать.

— Нет, не нормально. А что-то из жизни своего немца помнишь?

— Нет.

— Вот и я, к счастью, не помню.

— Как открыть дверь? И что за ней?

— Подожди, разбираюсь. Держи коридор.

— Разбираешься? Каким образом?

— Через нейроинтерфейс своего немца, — скупо ответил Панфилов.

— Игнат, ты рехнулся так рисковать?

— Других вариантов нет, — отмахнулся он. — Осмотри охранников. Возьми два комплекта формы, оружие, шлемы и броню. Да и обязательно поищи системы автономного дыхания!

— А у них есть?

— Вот и проверь. Не мешай, — Игнат погрузился в омут дополненной реальности.

Он прав. Отсюда надо валить в какое-то более защищенное место.

Пока я сдирал с охранников бронежилеты и форму, Панфилов разобрался с доступом. Чувствую по вибрациям, как заработали достаточно мощные механизмы. Ничем не примечательная дверь оказалась едва ли не гермозатвором, настолько она толстая и прочная. За ней виднеется небольшой тамбур и еще одна преграда. Шлюз?

— Держи, — я передал Игнату комплект амуниции и короткоствольный автомат. Странно видеть это тщедушное тело. Какой-то инфантильный подросток. Впрочем, я теперь тоже не спортсмен. — Смотрю ты больше не щуришься? — старательно ухожу от лишних, мешающих в сложившейся ситуации мыслей.

— Ага. Разобрался, — ответил Игнат. — У Шульца оказалась врожденная близорукость и зрительные импланты. Их надо было активировать.

— А как ты справился со своим охранником? При таком-то телосложении?

Игнат обернулся.

— Так не было никого, — ответил он. — Очнулся в полном одиночестве.

Мы разговариваем на родном языке, но оба — с акцентом. Так проявляют себя особенности голосового аппарата.

— Дыхательных масок не нашел. А зачем они нам?

Панфилов решительно шагнул в тамбур. Наружная дверь с гулом закрылась, а внутренняя начала открываться.

— Не знаешь о современных способах защиты дата-центров? — удивился он, быстро одеваясь и экипируясь.

— Нет. Не интересовался.

— При угрозе физического проникновения и кражи материальных носителей информации, например жестких дисков, помещения серверных автоматически заполняются отравляющим газом. Для аппаратуры безопасно, для людей — смертельно, — пояснил Игнат.

— У охранников даже обычных противогазов не было.

— Жаль. Значит по нам будет работать спецгруппа. Так, судя по схеме, — его взгляд расфокусировался, а рассудок вновь погрузился в дополненную реальность, — судя по схеме мы сейчас в секторе «Перемещение». Наиболее защищенная часть комплекса, но газ сюда пустят в последнюю очередь. Слишком много бесценного «биологического материала». Тут, если верить имплантированным данным, проводятся эксперименты на людях. Ты был прав, они используют бездомных. И размах проекта намного шире, чем мы думали.

— Значит, комплекс огромен? И вдвоем мы ничего не сделаем?

— Сотни гектар, — уточнил Панфилов продолжая изучать данные, доступные через нейроинтерфейс Шульца. — И десять этажей под землю, — добавил он.

— Дрезден?

— Даже не пригород. Какие-то дальние выселки. Частная территория.

— Варианты? — спросил я, застегнув бронежилет.

— Нужен выход в сеть. Здесь все локально и автономно, но есть одна идея.

Внутренняя дверь открылась, и мы оказались в просторном холле. За стенами из толстого пуленепробиваемого стекла расположен какой-то командный центр. Он полностью автоматизирован: не видно ни операторов, ни охраны, но за каждым из терминалов есть пустующее кресло.

— Нам сюда, — Игнат уверенно снял одну из облицовочных панелей. За ней оказался узкий коридор.

— Куда ведет?

— К резервному лифту. Он обычно не используется. Активируется только при авариях.

— Сколько у нас времени?

— Не знаю, — честно ответил Панфилов. — Я заблокировал уровень, но боюсь мои полномочия с минуты на минуту отменят. В любом случае в переговоры с нами никто вступать не станет.

— Даже учитывая, что мы «руководители проекта»?

— Есть четкие инструкции. Я проверил. При возвращении «с той стороны» чужой матрицы сознания, носителя — ликвидировать. Возможно, в нашем случае немного потянут время, или будут использовать нелетальный газ, но все равно шансов продержаться нет.

Миновав короткий коридор, мы вошли в тесную капсулу.

— Куда ведет лифт?

— Конкретно этот — в личный бункер Шульца. — Есть еще несколько, предназначенные для эвакуации, но они нам не подойдут.

— А что нам дадут его апартаменты?

— Надеюсь, выход в сеть, — Игнат сдвинул защитный кожух панели управления и склонился над ней, вводя какие-то данные. — У нас есть несколько минут, пока немцы еще питают иллюзии относительно личности вернувшихся. Использование персонального лифта на некоторое время укрепит надежду, что матрицы сознания принадлежат Шульцу и Брюгге. Многое, даже жертвы среди охраны, поначалу спишут на нервный срыв.

Мы оба умалчиваем о неизбежной развязке. Я думал, что все переживания уже отгорели, еще там в прифронтовом лесу, но нет. Предательски дрожат руки.

Лифт неожиданно тронулся, двигаясь вниз с такой скоростью, что у меня уши заложило.

На поверку Шульц, — основатель корпорации «Цайт», оказался тем еще параноиком, что определенно сыграло нам на руку.

Он паталогически не доверял никому, включая своего компаньона. Всячески старался держать руку на пульсе проекта. Даже его резервные апартаменты и ведущий к ним лифт, по словам Игната не были задокументированы. Данные о секретной структуре комплекса хранились только в импланте Шульца. И доступ осуществлялся исключительно через его персональный нейроинтерфейс.

Но для спецгрупп это небольшая проблема. Грубая сила способна преодолеть любые преграды, что физические, что информационные. Мы получили фору, но минут на пять-десять, не больше. Немцы вскоре осознают действительный масштаб угрозы и начнут действовать соответственно.

Лифт доставил нас прямиком в кабинет. Свет зажегся автоматически, как только открылись створки.

Помещение просторное. Здесь помимо рабочего стола, чья столешница представляет собой сенсорную поверхность ввода, установлено множество непонятной аппаратуры.

— Ищем узел связи.

— Признаки? — я, честно говоря, замешкался.

Вместо ответа Игнат при помощи нейронного интерфейса активировал большинство кибернетических модулей. Одновременно заработало множество голографических экранов. В основном они возникли вдоль стен, но некоторые, в виде сфер, сформировались прямо над столешницей.

Виртуальный глобус, с непонятными пометками. Подробная масштабируемая модель мегаполиса. Участок территорий за городом, где в трехмерном виде обозначены периметры корпоративной вотчины.

«Ага, а вот это, похоже, выход в глобальную сеть?» — я жестом привлек внимание Игната.

Он взглянул и кивнул, — хлопнув меня по плечу:

— Мне нужно несколько минут. Простой звонок не даст результата.

— Что именно будешь делать?

— Нужен доступ к нашему спутнику.

— Как его получить?

— Не мешай. У меня есть данные для организации экстренного канала связи. Займись жизнеобеспечением. Я открыл тебе доступ к настройкам. — Игнат уселся в кресло Шульца и погрузился в дополненную реальность, а один из виртуальных модулей развернулся передо мной, накладываясь на детали окружающей обстановки в виде полупрозрачного интерфейса.

Я пробежал взглядом по строкам, нашел нужную, подключился к системе климат-контроля и организовал герметизацию помещения, выиграв для нас еще немного времени. Группа зачистки наверняка преодолеет любую защиту, но дополнительная переборка, перекрывшая шахту лифта, немного их задержит.

Кстати, блокировку уровня уже отменили. Даже сюда долетают отголоски от работы каких-то мощных механизмов. Наше местоположение быстро вычислят. Никакая секретность здесь не поможет. Шульц оказался наивен в некоторых вопросах. Внезапную энергетическую активность в глубинах бункера отследят и локализуют за считанные минуты. Затем спустятся по шахте лифта, подорвут переборку и начнут штурм…

Тем временем в глубинах одного из голографических мониторов появилось изображение. Обыкновенный мужик, средних лет. Правда взгляд очень усталый, словно он несколько суток не спал, работая в авральном режиме.

— Слушаю, — фон показался мне интересным. Какой-то дачный домик, судя по ветхому и весьма условному интерьеру. — Представьтесь, — код связи, переданный Игнатом, его ни в чем не убедил.

— Добрый день Сергей Юрьевич. Капитан Панфилов. Времени очень мало. Нужна немедленная триангуляция сигнала, а затем инструкции. Мы в «заимствованных» телах. Где-то в окрестностях Дрездена.

— Каким образом⁈ — Романов смотрит недоверчиво

— Обратное перемещение. Вы ведь нашли в условленном месте мое сообщение?

— Когда ты его отправил? — прищурился капитан.

— Сегодня под утро. Если быть точным, то мой личный посмертный бакелитовый медальон должен был появиться в раскопе в 4.56 утра.

— Верно. Так и было. А теперь докладывай по существу.

Игнат скупо, но точно передал суть последних событий и подытожил:

— Нас вскоре начнут штурмовать. Мы в их логове. Огромный бункер, вероятно на частной территории. От глобальной сети отрезан, система безопасности серьезная, но в одном немцы прокололись, — доступ Шульца через нейроинтерфейс все еще работает. Думаю, что смогу слить информацию, если откроете дополнительный канал. Надо подключить специалистов, чтобы подсказывали, как действовать. Еще есть важная инфа, по подделкам шлемов «РусАтом» и наших дельцах, орудующих в районе Петровского.

— Принял, — Романов ответил сухо, без эмоций, хотя наверняка ничего подобного он не ожидал. — Уже ориентируем спутник, — судя по внезапной расфокусировке взгляда он одновременно общался еще с несколькими абонентами, используя свой нейрочип. — Кто с тобой?

Я подключился к только что сформированному каналу, назвался, добавил адрес.

— Давно? — уточнил Романов.

— Пять дней. По адресу найдете тело, — я рассказал о своем шлеме и добавил некоторые догадки, относительно наших, доморощенных «теневиков».

— Хорошо. Проверим, — он снова сфокусировался на нас и спросил: — Игнат, осознаешь, каким будет выход?

— Вполне отчетливо, — ответил Панфилов. — Андрей в курсе, я ему объяснил. Сколько нужно продержаться?

— Для надежного принятия решения? Не знаю. Информация уже пошла наверх. Думаю, минут двадцать.

— Боюсь, столько нам не прожить. Но все равно отработайте их, хотя бы постфактум. Это огромная человеческая просьба. Тут больше сотни отдельных боксов, напичканных аппаратурой для перемещения. И в каждом, — желающий изменить историю. Надеюсь, степень угрозы понятна?

— Да, — сухо ответил Романов.

— Еще один нюанс. Вот это — Игнат по памяти быстро начертил схему, — некая «антенна», собранная немцами в районе Петровской аномалии. Именно она вносила помехи в темпоральный поток, блокируя связь.

— Принял. Схему сохранил. Сейчас к тебе подключатся спецы. Слей им информацию. Хотя бы ту, что есть на экранах. И… — он запнулся. — В общем, спасибо вам мужики. Вы даже не понимаете, как много сделали.

— Хватит об этом, — прервал его Игнат. — Времени мало.

— Сигнал локализовали. Это действительно частная территория. Общий контур наземных построек соответствует переданной тобой схеме периметра. Спецы подключились. Просто затребуй визуализацию данных из директорий, относящихся к проекту, и выведи поток на мониторы. Мы снимаем изображение.

— Понял. Сделаю.

В этот момент грохнул первый взрыв.

Сколько продержится канал связи — неизвестно. Учитывая, что против нас наверняка работают профи, они первым делом постараются отрезать личный бункер Шульца от энергоснабжения и связи.

Так и случилось. Прошло всего несколько минут, как ударило еще несколько направленных взрывов. Голографические мониторы погасли. Из некоторых кибернетических блоков сыпанули искры. Помещение начало затягивать бетонной пылью и едким дымом, но тут же включились резервные генераторы, а затем восстановилась связь. Несмотря на прыснувшие по стенам трещины, надежность аппаратуры оказалась на высоте. Снова появилось изображение капитана Романова. Он видит тоже, что и Игнат.

Понимая обстановку, он резким жестом выдвинул на передний план восприятия одно из окружающих его изображений.

Я успел различить контуры орбитальной конструкции, движущейся на фоне звезд. Похоже на крупный искусственный спутник Земли. Судя по строению, это какая-то из систем связи. Внезапно один из сегментов конструкции, представляющий собой огромный, толстый стержень, отделился от корпуса аппарата и вошел в атмосферу Земли, мгновенно раскаляясь, словно метеорит.

Да я читал о таких системах, но даже не подозревал, что они из области фантастики уже перешли в практическую плоскость применения.

Это точечная тектоническая система поражения. От нее не спасет ни эшелонированный вглубь бункер, ни средства противоракетной обороны. Никто ничего не успеет предпринять, да и вряд ли кто-то поймет, что случилось, ведь у поражающего элемента нет ни электроники, ни двигателей, ни заряда, — ничего.

Мы с Игнатом переглянулись. В шахте лифта раздался скребущийся звук, — наверняка штурмовая группа начала спуск по тросам.

Я держу вход под прицелом. Панфилов свое оружие положил на засыпанную кусками пластика и мелким бетонным щебнем столешницу. Игнат ободряюще усмехнулся и выразительно коснулся своего правого виска.

Я вполне его понял. Попытаться можно. У Брюгге и Шульца весьма специфичные, отнюдь не серийные нейроимпланты. В них внесено множество дополнений, учитывающих наработанный немцами опыт перемещений матриц сознания.

Звуки уже близко, прямо за покоробленной дверью лифта. Аварийные генераторы сдохли. Дышать трудно. Вся аппаратура снова вырубилась, но теперь уже навсегда.

Несколько прикосновений к правому виску не возымели никакого результата.

Зато внезапно содрогнулась земля и все вокруг затопила нестерпимая для взгляда вспышка.

[1] Внешний модуль нейроинтерфейса подключается через височную область. Поначалу он являлся своего рода «расширителем сознания» и широко применялся для формирования «дополненной реальности», а позже был доработан до уровня полноценного нейросетевого модуля, не требующего хирургического вживления. Контакт с нервной системой осуществляется через бионический разъем.