Рукопись несбывшихся ожиданий. Дорога жизни

Глава 22. Волшебное стечение обстоятельств зачастую становится источником совсем неволшебных проблем

- Аир Далберг, чего вы столбом стоите? – грозно осведомился куратор группы. – Слышали же своего декана.

Слова профессора Аллиэра слышала абсолютно вся группа, так как незадолго до настоящих событий мстительный тёмный эльф (естественно, удерживая в руках толстую учебную программу) прошёлся перед стоящими в ряд студентами вперёд-назад, попутно объявляя не самую приятную новость. В целях необходимых для некромантов тренировок, основанных на развитии физического здоровья и выносливости, части студентов надлежало убрать территорию значительно большую нежели прочим. Ну, и эта неравномерность привела к тому, что Мила ещё злее и ещё недоброжелательнее на Вильяма Далберга посмотрела. Она брала свою лопату так, как если бы имела намерение снести ею кое-чью бестолковую башку. На приятеля, стоило профессору Аллиэру уйти, знатно матюгнулся даже Вигор Рейн. Но Вильям Далберг воспринял всеобщее негодование относительно спокойно. Он поджал губы и демонстративно застыл как статуя, делая вид, что ничего вокруг себя не замечает. Из этого отрешённого состояния куратор группы вывести его и попытался.

- Аир Далберг, хватит делать вид, что вы не слышите меня. Берите лопату, на таком морозе без дела замёрзнете.

- Я? – вдруг ожил студент и при этом демонстративно округлил глаза. – Лопата – не тот инструмент, что благородный человек позволит себе взять в руки.

- Возьми тогда совочек, - тут же едко посоветовала Мила. Она просто не смогла сдержаться, и из-за этого Люций Орион с укоризной на неё взглянул. Только после этого он снова посмотрел на Вильяма Далберга. Увы, к этому времени студент обзавёлся поддержкой.

- Вообще-то, вы принуждаете к постыдному труду единственного сына первого королевского советника, – непрозрачно пригрозил расправой Антуан Грумберг. – Академия может требовать от меня найма людей для уборки этого заснеженного поля, но сам я ни за что подобным не займусь.

Молодой лорд выразительно скрестил руки на груди, аналогично поступил Филипп Оуэн и Джейкоб Виндог. Последний при этом пробормотал:

- Возмутительно, просто возмутительно.

- Угу, - недовольно произнёс Люций, когда встал напротив студентов и упёр руки в бока. – Понимаю, происхождение мешает вам требованиям академии подчиняться. Ну, да ничего. У меня есть разрешение господина фон Дали за каждый час вашего отлынивания нести ему на подпись строгий выговор. А сколько их каждому из вас до отчисления осталось? Никак вам, аир Далберг, всего семь?

Напряжение взглядов физически ощущалось. Мила, опираясь на свою лопату, стояла и смотрела во все глаза, что же будет дальше. Ей казалось, что ситуация запросто дойдёт до бунта. По тому как раздувались ноздри и как гневно щурились глаза, должно было возникнуть то ещё противостояние. Но тут Люций Орион нервно взмахнул руками и, подняв одну из лопат, швырнул её под ноги своим студентам со словами:

- Хотите, так давайте, включайтесь в работу. Не хотите, идите отсюда вон.

- Серьёзно? – скептически осведомился Вигор Рейн. – Я тоже могу, что ли, уйти?

- Да. И вы, и они. Только учтите, уборка территории призвана очки этикета вашей группы подтянуть до необходимого минимума. А вот за каждого ушедшего я, напротив, сниму их сразу по пятьдесят. Ваша прекрасная компания упрямцев каждую неделю будет внизу статистики бултыхаться! И очень даже правильно это будет. Раз уж я убедить вас, гордецов, всё не могу, так это насмешки прочих студентов приведут вас в чувство!

- В ваши слова сложно поверить, - уверенно заявил Джейкоб Виндог. – Любой благородный по происхождению человек прекрасно поймёт нашу позицию.

- О да, тут вы правы, аир Виндог. Любой благородный по происхождению поймёт. Вот только таких студентов у нас немногим больше половины, - поднял указательный палец кверху Люций Орион. – Остальные, хотите верьте, хотите нет, а обхохочутся по полной. Над вами, людьми, не способными опуститься до соблюдения требований академии, будут вовсю смеяться те, кого вы считаете чернью. И смеяться они будут на всех основаниях, так как знаете что? А они действительно вас лучше. В прочих группах давно отношения сложились, чтобы одногруппника не в грязь втаптывать, а наверх за собой подтягивать. Покуда вы лаетесь, как дворовые шавки, кота углядевшие, эти группы действительно растут и по способностям, и нравственно!

Повисло молчание. Гордость по-прежнему мешала студентам-аристократам взять в руки лопаты и начать работать, но разумные мысли в их головах уже родились. И первым не выдержал Сэм Лёгьер.

- Ну, хотя бы не так много убирать мне надо, - негромко проворчал он, поднимая с заснеженной земли лопату.

Его поступок словно пробудил остальных. Мила отправилась к закреплённой за ней территории, Вигор Рейн, Яков Нарроу и Сэм Догман тоже. Вот с кислым лицом присоединился к ним Николас Дорадо, а за ним даже Антуан Грумберг. Сложнее всего решение далось Филиппу Оуэну и Вильяму Далбергу. Но, оставшись в меньшинстве, они смирились.

И, стоит сказать, да. Трудотерапия оказалась действенной. Последующие восемь недель группа факультета Чёрной Магии отнюдь не в самом низу рейтинга болталась. Поняв всю опасность своего положения, эти студенты взялись за… нет, ну, конечно же, не за ум. Ничего из того, на что рассчитывал Люций Орион, не произошло. Эти студенты взялись за умелые подставы прочих групп и наловчились в этом так, что только случайность вновь привела их к заслуженному наказанию.

***

Последний разговор Саймона с братом вышел дурным. Зря ради него он поспешил Милу покинуть. Было бы для чего торопиться. Вильгельм с такой широкой улыбкой уверял, что в его желании помириться и только, что Саймон вмиг понял – ему нужно держать ухо востро. Всё же у них был один отец. Истину – хочешь избавиться от врага, так заверь его в своей дружбе, знали оба брата. И, не иначе, игра Саймона оказалась столь же плоха, раз Вильгельм достаточно быстро ретировался.

Вечером того же дня обнаружилась обильная порча товаров на складе. Существенный такой повод для ненависти. Однако (и не пойми отчего), в дальнейшем каверзы от Вильгельма что-то прекратились. Зиму сменила весна, а дела шли не просто ровно, а в гору. Невольно Саймон задумался – а не зря ли он родного брата тогда очернил? Всё же время карнавальной недели (ну, и немногим после неё) считалось самым лучшим, чтобы любую вражду похоронить. Вдруг Вильгельм взаправду помириться приезжал, а со складом кто-то другой постарался? Могло же быть, чтоб совпало оно так.

- Мистер Сильвер, - отвлёк его от мыслей Томас. – Так что мне сказать? Дозволить его к вам пропустить?

- Давай, - не особо уверенно согласился Саймон. Чутьё подсказывало ему, что лучше бы избежать встречи, но…

«Какая ни есть, а семья», - сжал он ладонь в кулак, прежде чем приказал:

- И как впустишь, сам выйди. Я с братом один на один поговорить хочу.

Вильгельм мало изменился за прошедшие два с небольшим месяца, разве что ещё немного прибавил в весе. Жизнь среди столичной роскоши снабдила его солидным брюшком, полные щёки горели здоровым румянцем. Похоже выглядел и мальчик, которого Вильгельм отчего-то привёл с собой. Это был Вильям, племянник Саймона. Несмотря на юный возраст (лет эдак девять с небольшим), глазки мальца с хитринкой осмотрели интерьер кабинета.

«Уж если Вильгельм жаловаться пришёл, что из-за меня его чадо не доедает, то лучше бы с улицы оборванца какого-либо притащил», - вмиг подумалось Саймону. Но вслух он только поприветствовал родственников и рукой на кресла для посетителей указал.

- Как хорошо дома, - присаживаясь, улыбнулся Вильгельм так самодовольно, что Саймон не сдержался от резкости.

- Только ты не дома, не забывай.

- Ну да, ну да. Мой младший брат никак не хочет понять, что остыл я от горячности. Глупо нам с тобой лаяться, Саймон. Глупо.

- Глупо потому, что, мешая мне торговать, ты, возможно, себе мешаешь? Пока я наследником не обзавёлся, всё мною нажитое тебе отойти может. А не тебе, так этому сопляку, - небрежно кивнул Саймон на мальчика, и поразился тому, что на лице Вильяма не дрогнула ни одна черта. Другой бы испугался его грозного голоса или разозлился из-за содержания слов, а этот мальчонка нет.

«Весь в отца», - сделал неприятный для себя вывод Саймон.

- На меня напраслину возводи сколько хочешь, другого не особо я от тебя жду. А вот ребёнка моего нечего хаять, - вступился за сына Вильгельм. – Не для того я его сюда привёл.

- А для чего же?

Вопрос был действительно интересным. Саймон Вильяма последний раз завёрнутым в пелёнки видел и, если бы тот не был так на отца похож нынче, в жизни бы в нём своего племянника не признал.

- Хочу его гарантом моего расположения к тебе сделать. Хочу на деле тебе доказать, что зря ты от меня только дурного ждёшь. - не моргнув глазом, ответил Вильгельм, и Саймон аж захохотал в голос.

- Гарантом? Ха-ха-ха, да захрена мне твой малец нужен? Год-другой и у меня свои детишки пойдут. Надо мне его воспитывать, как же!

Лишь сидящие внутри злоба и обида заставляли Саймона так напоказ хамить. Но он чувствовал себя в праве так поступать и неосознанно этим старался занять позицию лидера. Несмотря на то, что это Вильгельм к нему пришёл, вёл себя старший брат в чужом кабинете вольготно, как в своём. И его мальчишка тоже! Оба они сидели в гостевых креслах, а ощущали себя хозяевами. Саймон это нутром чувствовал так же, как порой дворовый пёс загодя знает к какому человеку смотри не подходи, плёткой огреет.

Всё больше и больше не нравилась Саймону встреча с роднёй, но человек тем и отличен от зверя, что не на одних инстинктах действует. Поэтому Саймон терпеливо ждал, когда из Вильгельма посыплются такие злословия, что он всё же выставит старшего брата и его отпрыска вон, подальше за порог отчего дома.

Однако, даже прозвучавшее оскорбление ситуацию не особо изменило. Маленький Вильям как сидел спокойно в кресле, так и продолжил сидеть. Даже пальцы руки, что лежала на подлокотнике, не обхватили деревяшку чуть крепче. Его отец выглядел также, разве что на нынешнего хозяина дома грозно посмотрел, прежде чем сказал:

- Памятуя о наших распрях, больше наследниками я не захотел обзаводиться. Сын у меня только один, и он уже воспитан, как видишь.

«Не орёт и не чудит, как ты», - казалось, слышал у себя в голове Саймон. Но его старший брат другие слова сказал:

- Так что не для этой цели я его к тебе привёл, а потому, что ценность Вильяма для меня ты понять можешь. А, значит, и поймёшь – коли я готов сделать сына гарантом, то не подведу тебя в той сделке, которую хочу предложить.

- Как будто нужна мне твоя сделка. Мне есть чем заняться.

- Не дури! – вдруг прикрикнул брат Саймона да так, что, казалось книги в стеллаже подпрыгнули. И нет, на этом крике Вильгельм не остановился. Он резко встал с кресла и с силой кулак свой на письменный стол опустил. Из-за этого даже письменные принадлежности частично выкатились из опрокинувшейся подставки, но Вильгельму и этого было мало. Он вдруг как гаркнул ещё громче:

- Не смей при мне имя Сильверов позорить! Что это за дела? Настоящий купец сперва предложение слушает, а потом уже на него отвечает!

Несмотря на то, что нравоучение ему не понравилось, точь-в-точь тоже самое Саймон мог бы сказать, если бы решил кого-либо торговому ремеслу учить. Именно так поступил бы он (сперва выслушал бы), находись перед ним кто-то другой. Но вид и голос старшего брата вызывали в Саймоне лютую ненависть, с этим посетителем ему только браниться хотелось. Однако, слова прозвучали стоящие, чтобы он свои эмоции постарался поглубже спрятать. Саймон спокойным жестом дал понять Вильгельму, чтобы тот обратно в кресло вернулся, и, когда тот сел, выразительно на брата посмотрел – мол, я услышал твой совет, а теперь давай, говори для чего заявился.

- Купец тогда успешен, когда не только с законом дружит, - словно и не вопил он с минуту назад так, что на весь дом, а то и улицу, слышно было, продолжил разговор Вильгельм, и выглядел он при этом предельно серьёзным. – Сам знаешь, иногда нужно что‑то запретное добыть, иногда сбыть. Иногда требуется о чём-то своевременно выяснить или заставить кого-то забыть о чём-то. Для всего этого нужны связи с людьми не самых честных правил. Я же тебе предлагаю заручиться расположением и вовсе человека авторитетного. Слыхал про Патрика Гэбби, Секача?

- Конечно, слышал, - вмиг посерьёзнел Саймон. – Тот ещё ублюдок, но под ним едва ли не вся западная Верлония стелется.

- Это потому, что он короне полезен. Под его пятой преступный мир хотя бы разборки за влияние устраивать перестал, Секач всех под себя подмял. И вот отчего поспособствовать такому человеку было бы полезно. Для нас обоих полезно. Взаимная выгода плюс мой гарант – это ли не повод продолжить меня слушать?

Вильгельм по-дружески улыбнулся, но Саймону всё равно стало как-то не по себе. Предчувствие по-прежнему нашёптывало ему, что хорошего не жди, однако… то могли быть только последствия прежних дурных взаимоотношений. Вполне сталось бы, что сейчас действительно происходит попытка к примирению. Да и выгода, выгода манила. В случае нужды напомнить такому криминальному авторитету, каким являлся Секач, о ранее оказанной услуге могло быть очень и очень полезно для торгового дома Сильверов.

- Хорошо, говори. Что Секачу нужно?

- Одну его деваху знакомую уж больно власти притеснять стали. А он к этой девке то ли дышит неровно, то ли ещё чего. Другую запросто бы к палачу на расправу отправил, да ещё сперва по кругу пустил, а эту… эту он решился припрятать у себя под боком, - криво усмехнулся Вильгельм, прежде чем его лицо резко изменилось в мимике. – И вот тут незадача, Саймон, кто-то наверху взял да пронюхал, что Секач королевским ищейкам не помогает, а, напротив, вокруг пальца их водит.

- О-о-о, тогда попал он знатно.

- Да. Но Секач есть Секач. Побоялись его сразу трогать, вот он и отбрехался на время. Вот только, чтобы и дальше из себя невинность изображать, теперь ему от своей девки страсть как избавиться надо. И коли не прибить её втихаря на скотобойне, так тут только одно остаётся – тайком переправить через море.

- Кажется, я понял, - задумчиво проговорил Саймон. – Раз Секача кто-то из его окружения сдал, человек для такой пованивающий проблемами задачи ему понадобился со стороны и не примелькавшийся. Вот он и обратился к тебе.

- Скорее, к тебе. Я всего лишь согласился стать посредником.

- Какая-то слишком скромная для тебя роль. Или что, у тебя все торговые корабли разом потонули? - приподнял демонстративно брови Саймон, но его брат нисколько не смутился перед ответом. Он сидел так же спокойно и уверенно, как если бы они обсуждали погоду за окном или каким ожидается будущий урожай репы.

- Нет, но я бы совершил ошибку, если бы на них понадеялся. Моим капитанам указание было дано, что как только-только маги лёд на море пробьют, так отплывать сразу. Они и отчалили. До того, как распоряжение новое от меня в порт прибыло. Так что мои корабли нынче далековато от Верлонии находятся все до единого, но я именно такой исход дела и предполагал. Вот отчего Секачу о тебе шепнул, и вот отчего из столицы в Форкрест прямиком к тебе двинулся. Твой-то «Бывалый боцман», что из-за льдов у орочьего мыса Еазуртина застрял, в конце следующей недели пришвартоваться в порту Форелморска должен.

- Ого, - искренне поразился Саймон. – Даже то, что он не поближе к Форкресту, а в Форелморск прибыть должен, знаешь. Как же это ты хорошо о моих кораблях осведомлён.

- А то, конкурентов своих надо знать, - с поучением в голосе и хитрой улыбкой на лице ответил Вильгельм. – Поэтому знаю я и то, что с дюжину дней погуляет на суше команда «Бывалого боцмана», а там примет новый груз и снова в путь двинется. И, думается мне, за полсотни золотых готовы твои трюмы сделаться на одну бабёнку тяжелее. Кроме того, повторюсь, мой Вильям тебе гарантом станет. Покуда корабль не отплывёт, можешь его при себе держать. От меня не убудет, так как я во всём перед тобой честен. Мне сделка между нами страсть как нужна, чтобы покровительством Секача воспользоваться и представителем главы торговой гильдии сделаться.

Саймон цокнул языком. Захотел себе награду братец знатную, но… так ведь и он сам не обделён бы был. Даже если в некой услуге Секач и отказал бы ему в будущем, всё равно речь шла про половину сотни золотых, а за такую стоимость можно было прикупить небольшую деревеньку, случись Саймону надобность в такой покупке. Деньги это были немалые. Вот только и Саймон не был беден, чтобы рисковать всем, что имеет. В конце концов, дрязги торговой гильдии Верлонии ему были менее интересны, нежели известность на заморских рынках. Поэтому, подумав, а так ли уж нужны ему за пятьдесят золотых проблемы с короной, Саймон грозно нахмурился.

Вот только Вильгельм не дал ему ни слова сказать.

- Да не подставлю я тебя! – вдруг, ударяя себя кулаком в грудь, горячо воскликнул старший из братьев. - Сам же встретил меня словами, что невыгодно мне торговый дом Сильверов банкротить. Не сошёл я ещё с ума, чтобы, покуда орава твоих охламонов‑наследничков мне дорогу не перекрыла, этим вредить тебе. Клянусь, с законом ты, Саймон, проблем не сыщешь! Уж поверь, ни на какие такие обстоятельства не нарвёшься, мне первому оно без надобности. Зато золото и уважение Секача за плёвое дело, считай что, уже у тебя в кармане лежат.

Говорил Вильгельм убедительно. Доводы тоже убедительные привёл. Просто не хотелось Саймону в это нехорошее дело ввязываться, вот он и открыл уже было рот, чтобы отказать брату. Но внезапно остановился. Саймон вдруг понял, что если сейчас Вильгельм уйдёт, то по новой придёт вряд ли. Отказ углубит вражду, а душу Саймона… а душу Саймона не первый день грела тайная надежда, что однажды окажется права Милка и сможет он с братом примириться.

«А начинать этот самый мир с чего-то да надо», - грустно подумал Саймон и, скрепя сердце, сказал:

- Лады, в этом есть резон. Но тогда хотя бы скажи, из-за чего девку ищут. Как я тебе согласие могу дать, коли, может, наследный принц не сам по себе помер, а она его тайком прирезала?

- Ого, эка ты загнул, - аж хохотнул Вильгельм (стоило Саймону начать соглашаться, как настроение старшего брата резко улучшилось).

- А в жизни оно всяко бывает.

- Бывает, но тут всё в разы проще. Девка Секача знать про какую-то другую нужную Его величеству деваху может. Вот её и прижучили со всех сторон. Только сам понимаешь, даже притопай она своими ножками да расскажи всё, что ей известно, а такое у неё прошлое, что обратно из застенка уже не выйти. Вот и нужно ей скрыться.

- Хм, - в задумчивости почесал подбородок Саймон. - А звать эту бабу как?

- Шутишь? – тут же рассмеялся Вильгельм, прежде чем со всей серьёзностью пальцем погрозил. – Я не позволю тебе под неё рыть, когда её и так всюду ищут. Не привлекай этим к себе и ко мне внимание.

Прозвучало сказанное благоразумно. Да и самое главное – желание согласиться, к Саймону уже пришло. А потому он подумал: «Эх, была не была!» и рубанул с плеча.

- Ладно, Вильгельм, твоя взяла. Только прибыть в порт Форелморска эта горе-девка должна сама. Я риски по её отбытию приму на себя в последний момент.

- Понятное дело, - согласно (и с очень довольным видом) кивнул Вильгельм. – Единственное…

- Что «единственное»?

- Я поставлю тебе тоже условие, что мне Секач озвучил. Ты эту девку лично у меня из рук в руки примешь и сам на «Бывалый боцман» отведёшь. Понял? Я её сам к тебе приведу, и дальше ты тоже только сам. Лишние люди ничего знать не должны, а то от властей неприятные вопросы возникнуть могут.

- Ну, это условие я понять могу, - вынужденно сказал Саймон и, вздохнув, о другом осведомился: - Деньги-то как мне поступят?

- Треть суммы можно будет снять в банке по чеку. Остальное, как только девка на место прибудет, доверенное лицо Секача твоему капитану в запертом на замок сундучке выдаст, - при этих словах Вильгельм положил на стол небольшой ключ с замысловатой (явно гномьей работы) бороздкой. - Вроде как, то подарок для купца Саймона Сильвера.

- Ну, смотри у меня, - погрозил Саймон, хотя своей могучей ладонью ключ накрыл и его к себе подтащил. – Покуда всех денег не получу, Вильям при мне будет. Глаз с него мои люди не спустят и, уж поверь, что не так пойдёт, так пощады для него не жди.

- Знаю, - с совершенным спокойствием ответил Вильгельм.

- Что ж ты не тревожишься за сына нисколько?

- В деле уверен. А ещё тебе доверяю и хочу, чтобы мой брат тоже научился доверять мне.

***

Прямо стоит сказать, Найтэ Аллиэр не просто так задумке своего сотрудника поспособствовал. Поэтому, едва оказались известны первые еженедельные баллы, мстительный дроу даже ладошки потёр от удовольствия.

Вот что с того, что некогда он настоял на том, чтобы территория вокруг кафедры некромантии убиралась хорошо если раз в сезон, да ещё под его надзором? В этот год явно стоило внести перемены. Право слово, Найтэ даже задышал легче от того, что пространство вокруг его дома оказалось очищено от снега его «любимой» группой, да ещё так, что не менее «любимый» им Люций Орион с часа три в лютый мороз туда-сюда гулял, курируемую им группу подгоняя.

Найтэ искренне улыбался. Всё так удачно для него складывалось, что он не мог не улыбаться. И если о чём тёмный эльф и жалел, так это о том, что не сотворили строители в прошедшее лето для кафедры некромантии никакой башенки. Поглядеть с высоты как там, далеко внизу на земле, униженно суетятся по его прихоти рабы было бы высшей степенью удовольствия для него.

Но уборка территории давно осталась в прошлом. В настоящем Найтэ получить удовольствие мог только одним способом, вот он и направился в комнату своей женщины. И восхищённая улыбка, с которой Мила встретила его, ему понравилась настолько, что Найтэ не захотелось оттягивать момент близости. Несмотря на убогость обстановки и царящую внутри прохладу, он принялся стягивать с Милы одежду. От холода и желания её соски сделались твёрдыми, касаться их языком было очень возбуждающе. Женщина страстно стонала в его объятиях, подчинялась каждому его движению. Найтэ даже было сложно поверить, что некогда он хотел избавиться от неё. Прежние мысли начали казаться ему сущей глупостью.

Вот только думал в этот час об их отношениях не только он, раз отчего-то, когда они оба достигли пика наслаждения и устало прижались друг к другу в постели, Мила спросила:

- Найтэ, а у тебя есть пять причин оставаться со мной?

- Почему именно пять? – искренне удивился он.

- Ну, наверное, я просто вижу свою ладонь, а на ней именно пять пальцев, - мягко улыбаясь, ответила Мила и этой самой ладонью начала водить по его обнажённой груди (тела их были прикрыты простынёй только ниже пояса).

Ощущения вышли приятными, и потому начало своего ответа Найтэ едва не промурлыкал.

- Мне нравится заниматься с тобой любовью. Это раз, - сказал он, прежде чем прервался на долгий поцелуй. Причём, этот поцелуй вышел таким сладким, что Найтэ мог бы увлечься, если бы не вопрос его женщины.

- А ещё?

- Ещё? Могу поцеловать ещё и не только в губы, - хотел было отмахнуться от поднятой темы он, но не тут-то было.

- Я о причинах оставаться со мной, Найтэ. Пока я смогла загнуть только один палец.

- Хорошо, тогда слушай, - отстранился он от любовницы. - Ты не болтлива, умело хранишь тайну о нашей близости. Это два. Мои требования ты беспрекословно выполняешь. Уже три.

- Какие требования? – удивлённо спросила Мила.

- Ну, ты пьёшь зелья, соглашаешься на эксперименты в постели, даже если они тебе не особо нравятся. И, разумеется, теперь ты следишь за своей походкой. Право слово, меня ужасно раздражало твоё шарканье ногами.

- А, - протянула Мила не особо довольно, но Найтэ было всё равно. Он произнёс эти две причины намеренно. Ему хотелось, чтобы его женщина сосредоточилась на том, чего он от неё ожидает. Ему было нужно, чтобы она всегда держала это в своей голове. Однако, для достижения положительного эффекта последующие две причины ему требовалось назвать такими, чтобы женскому разуму они показались приятными.

«Приятными и при этом такими, чтобы они не пересекались с той одной единственной, которая свела меня и тебя таким образом, что мы стали любовниками по доброй воле», - мысленно усмехнулся он, но вслух ответил:

- В-четвёртых, пожалуй, твоя привязанность ко мне. Мне по душе, как сильно ты желаешь остаться со мной наедине, - сказал он, игриво щипая Милу чуть ниже пупка.

- А пятое что, Найтэ?

- Хм, - задумался он, так как посчитал, что по теме эмоций достаточно прошёлся. – Пожалуй, мне нравится заниматься твоим совершенствованием. Как на магическом поприще, так и в обычном смысле. Со мной ты становишься лучшим вариантом себя самой. Пусть даже тебе обучение не так уж нравится порою.

Сказав так, Найтэ широко улыбнулся. Он остался доволен собой. Ему виделось, что он совершил едва ли не подвиг, назвав пять причин быть вместе таким образом, чтобы они принесли ему пользу и при этом ни за одну из них не имелось возможности упрекнуть его в корысти. Также, он посчитал, что фраза «мне нравится заниматься с тобой любовью» полноценно дала его женщине понять о глубине его чувств. И со своей точки зрения Найтэ был прав! Долгими его любовные связи в принципе никогда не были, но он и Мила делили ложе считай уж год. Не просто так оно вышло, явно. И не просто так он в позитивном ключе упомянул про отношение Милы к нему. Не будь его влечение чем-то серьёзным, так он отругал бы её за эмоции. Холод в отношениях сохраняет ведь любую тайну лучше бурной страсти. Да и его желание сделать её лучше должно было бы его женщине польстить. Это же прямое доказательство его заботы о ней…

Вот только мужское и женское восприятие всегда отличались друг от друга. Поэтому, стоило Миле остаться в комнате одной, как она села на постели и, в лунном свете глядя на свою ладонь, горько заплакала.

Я доволен, что могу пользоваться твоим телом.

Я не хочу знать, о чём ты думаешь.

Я могу командовать тобой во всём.

Моему эго льстит твоя любовь.

Я сотворю из тебя ту, кого хочу видеть, даже против твоей воли.

Вот что услышала Мила, и боль этих слов глубоко проникла в её сердце.

31.03.2024

Элтэнно Х.З.

Продолжение есть на ЛитРес