Рукопись несбывшихся ожиданий. Дорога жизни

Глава 14. Разрешить проблемы и определить ваше будущее могут только ваши собственные поступки

Понадобился не один день, чтобы Мила решилась на такое, но другого выхода для себя молодая женщина не видела. Всё не единожды обдумав, она поняла, что увязла в Найтэ, как муха в смоле. Было что-то противоестественное в том, как склеивало её рот, как угнетало волю в его присутствии. Даже то, как она прильнула к нему, стоило тёмному эльфу немного смилостивиться, было настолько на неё не похоже, что Мила сама не поверила в то, что это она первая начала жарко целовать его в губы.

… А ведь он, хотя она наконец-то смогла перед ним объясниться, не попросил у неё прощения за свои злые слова. Это снова нанесло ей обиду. Обиду, которую молодая женщина снова побоялась высказать.

Поэтому да. Пожалуй, не будь Мила завсегда такой строптивицей, не будь для неё привычно плыть против течения, свой нынешний поступок она бы уже не смогла совершить. Её боязнь потерять Найтэ нынче была намного сильнее благоразумия.

- Эм-м, да, - открыл на её стук дверь Люций Орион и тут же поёжился из‑за холодного осеннего ветра. На крыльцо, кружась в водовороте, упали сухие яркие листья, по краям которых легла сеточка инея. – Чего вы хотели, аир Свон?

- Мне нужно поговорить с вами, мэтр. Я, кажется, сильно нуждаюсь в вашей помощи.

Слова давались Миле с большим трудом. Нечто внутри неё настойчиво требовало развернуться и уйти, чтобы позже в объятиях Найтэ перестать испытывать любые сомнения. Но, стиснув зубы и сжав ладошки в кулаки, Мила всё же осталась.

- Проходите, - вмиг посерьёзнев, впустил её в куратор группы, и осенние листья зашуршали, когда туфля девушки опустилась на них.

Внутри дома Люция Ориона Мила находилась впервые. До этого ей доводилось видеть только крыльцо и прихожую, дальше она ни разу не проходила. Из-за этого, разувшись, она осмотрелась по сторонам, но ничто в обстановке не привлекло её интереса. Гостиная больше походила на гостиничный номер, так хорошо убрано и так банально в ней было. Если бы не вносящие беспорядок: оставленная преподавателем на приставном столике чашка дымящегося чая, брошенный поперёк кресла клетчатый плед да лежащая на низеньком стеллаже помятая старая шляпа (которую, вот уж действительно стоило бы заменить на вазу с сухоцветом), то можно было бы подумать, что гостиной никто не пользуется.

- Присаживайтесь, аир Свон.

- Да нет, я, пожалуй, постою, - отказалась Мила, так как по-прежнему была смущена из-за решения прийти в дом мэтра Ориона. – Всё же я не думаю, что займу у вас много времени. Просто… просто я хотела бы, чтобы вы меня проверили.

- Проверил на что? – нахмурился преподаватель.

- На приворот… ну, или что-либо подобное этому.

Выразив своё подозрение вслух, Мила невольно опустила взгляд к полу. Самому обычному дощатому полу, даже не прикрытому каким-либо ковром. Трещинки между досками из-за этого были хорошо видны, и Миле вмиг захотелось сделаться какой-либо крохотной букашкой. Ей захотелось внезапно уменьшится, чтобы скрыться от пристального взгляда куратора группы.

- Хм. В академии, где обучают магии, подобное не осталось бы незамеченным. Но ни я, ни кто-либо ещё, видя вас едва ли не каждый день, о подобном не задумывается. Так отчего об этом задумались именно вы?

Вопрос вынудил Милу посмотреть на куратора группы. Его светлые и немного взъерошенные волосы падали ему на лицо, и почему-то делали выражение этого самого лица ещё более серьёзным. Серьёзным, а не насмешливым. Но Мила подумала, что мало она хочет объясняться перед тем, кто глупостью её подозрение считает.

- Просто, просто задумалась, - пожав плечами, ответила молодая женщина и в желании ретироваться виновато сказала: - Пожалуй, я пойду. Извините, что потревожила.

- Ну уж нет, аир Свон, - остановил он её, а после, положив руку на женское плечо, настойчиво подвёл Милу к дивану и усадил. – Раз уж вы о том сами просить пришли, я проведу углублённую диагностику. Право, смысл в такой процедуре есть даже в ситуациях проще вашей. Но из ничего сомнения такого рода не возникают, у всего есть свои предпосылки. Что вас беспокоит?

Пожалуй, не возьми севший рядом с Милой мужчина её ладони в свои, Мила бы уже встала и ушла. Нечто настойчиво подталкивало её к этому, но слияние рук усилило доверие, которое молодая женщина к Люцию Ориону испытывала, и оттого она призналась:

- У меня из головы ваши слова не выходят.

- Какие? – не понял куратор группы.

- Что я - это словно не я вовсе. И Саймон… Этим летом мы столкнулись, так он мне тоже самое сказал. Понимаете, я отчего-то покорно принимаю всё то, что не стала бы раньше терпеть. Меня физически ломает, если я элементарно не ловлю на себе взгляд Найтэ… Профессора Аллиэра, то есть. Я сейчас сижу у вас, жалуюсь, а тянет меня на кафедру некромантии. Мне из-за этого даже дышать тяжело. Хоть ругань его слышать, но рядом находиться. И это… это уже совсем не похоже на то, с чего всё у меня и него начиналось.

- Понял вас, - ещё сильнее нахмурившись, ответил Люций Орион.

Затем он попросил Милу встать и проделал с ней несколько манипуляций, позволяющих сосредоточиться на колебаниях ауры. Подобное молодая женщина уже понимала, понимала она и то, что ничего Люций Орион не обнаружил. Иначе бы исчезла с его лица задумчивость.

- Ничего? – тихо осведомилась она.

- Думаю, будет правильным провести проверку не только традиционным способом, - подумав, ответил куратор группы. – Давайте пройдём в мой кабинет, там этим заняться будет удобнее.

Кабинет любого мага чем-то походил на лабораторию. Поэтому помимо стеллажей с книгами и письменного стола, находился в комнате небольшой алтарь и многофункциональный ритуальный круг. Меняя при помощи мела и свечей символику в нём, можно было добиться разных эффектов. Но перво-наперво Люций Орион зажёг смесь трав и окурил их дымом комнату. Мила не мешала своему преподавателю. Она послушно стояла, а после выполнила все его поручения.

- Ничего? – наконец, осведомилась она по новой.

- Даже при таком обследовании ничего, - развёл руками Люций Орион. – Во всяком случае, ничего из того, что могло бы служить явным признаком приворота. В остальном, что‑то действительно подавляет ваш энергоцентр принятия решений. При воздействии на него ответная реакция слишком слабая, но подобные изменения способны внести и сильные эмоции. Доказательств влияния магии, именно магии, на вас нет.

- Наверное, нечасто можно ощущать себя так глупо, - кисло улыбнулась Мила, но куратору группы не захотелось поддержать её порыв закончить разговор на этих словах.

- Глупо? Да о чём вы? Нечасто люди при аналогичных вашим проблемам проявляют такое же благоразумие. Им предпочтительнее терзаться сомнениями. Вы же теперь достоверно знаете, что подоплёка вашего угнетённого состояния - это вы сами. И, думаю, лекарство от ваших проблем мне не нужно озвучивать.

- Да, но… Если бы поступать было так же легко, как говорить, мэтр Орион.

- В таком случае, хорошо, что вы обратились ко мне, - добросердечно улыбнулся он. – Пусть внутри академии вы к профессору Аллиэру словно привязаны, но добиться вашей зимней каникулярной трудовой отработки вдали от него я смогу. А расстояние и время… Расстояние и время – это то, что многое расставляет на свои места, аир Свон. Поверьте, ваша ситуация не безвыходная.

- Да уж, - кисло приподняла Мила уголки губ. – Искренне надеюсь, что моё будущее не будет сходно с жизнью Лютье Морриэнтэ. Помните я вам о нём рассказывала?

- Разумеется.

- Ну вот. Он хотя бы к мосту привязан, а не к профессору Аллиэру. У меня оно было бы как-то совсем глупо.

Своими словами Мила хотела разрядить обстановку. Понятное дело, что никакого хорошего настроения у неё не было, но зато хотя бы Люций Орион весело хмыкнул. И это молодую женщину обрадовало. Ей не хотелось портить куратору группы выходной день. Собственно, по этой причине Мила попрощалась и покинула его дом.

***

Беседу переполнял дух настороженности. Люди и эльфы откровенно присматривались друг к другу, взвешивали каждое слово. Также, мешало Ралгану то, что он сидел не в кресле, а на ковре. Будучи привычным совсем к другому гостеприимству ему доводилось чувствовать ужасный дискомфорт. Кроме того, давила память о том, что для имперцев важен каждый жест, каждый вскользь брошенный взгляд, а ему… увы, не так много о культуре этого народа Ралган ведал. Некогда империя Золотого Паука не была интересна ему, куда как больше в те времена его волновали другие заботы.

- Мне жаль, что вы подтвердили мои опасения о Погибели. И, хотя я всецело задаюсь вопросом - должна ли моя любовь к миру, в котором я родился и который подарил мне столько чудесных воспоминаний, быть настолько сильной, скорбь из-за потери Путеводной Звезды переполняет меня тоже, - наконец, произнёс Ралган, прежде чем отставил от себя пиалу с чаем. – Более того, заверить вас в помощи моего народа я не могу. Будь ваши чаяния основаны на необходимости помочь в ритуале призыва или же в том, чтобы дозволить совершить ритуал последних дней в самом подходящем на то месте, у подножия священных врат Лиадолла, всё было бы иначе. Однако, ваши стремления простираются к другому.

- Разве для вашего народа столь важно, что станет с вратами после того, как светлые эльфы уйдут в междумирье? – цепко на него глядя, спросил одетый во всё белое маг.

- Я бы мог ответить да. И дело не в том, что мне важно разрушите вы их или же ступите на тропы междумирья вслед за нами. Нет. Мне неприятно, что люди империи преподносят свои мотивы как возвышенные, хотя побуждают вас продолжать путь в Лиадолл мысли низкие. Как и многие другие до вас, вы нашли причину назвать себя достойнее прочих людей, но со стороны… со стороны если посмотреть, так среди человечества нет ни одной нации, обладающей исключительно достоинствами, - ответил Владыка Стихий предельно честно, но ни одна из черт Сатора Белого Зверя не дрогнула. Этот маг не заострил своё внимание на словах, что можно было бы счесть за оскорбление. Он услышал самое главное, вот и сказал:

- В ваших словах я слышу сомнение.

- Да, я сомневаюсь, - признал Ралган и ненадолго прикрыл глаза, стараясь так унять внутреннюю боль.

«Когда? В какой момент я столь изменился, что в настоящем так мало напоминаю себя прошлого?» - огненным бичом обжигала его мысль.

Невольно перед внутренним взором эльфа промелькнули сюжеты недавних событий и то, какое участие он в них принял. Каждый из моментов не являлся чем-то, чем можно было гордиться, и всё же особенно стыдно сделалось Ралгану из-за его молчания касательно Милы Свон. Она ни в чём перед ним не провинилась. Он даже симпатизировал ей, но всё равно промолчал про совершённый к ней приворот. С умыслом промолчал. Ралган прекрасно понимал, что в силу сложившихся обстоятельств последнего из дроу светлым эльфам лучше не трогать (не возникла бы в будущем от человечества опасная претензия), а потому он обрадовался возможности очернить Найтэ Аллиэра через его увлечение. А там и понимание, что в мире остался ещё один осколок чёрного трона, сыграло свою роль. Пусть люди не были столь чутки к колебаниям энергии, как эльфы, шанс, что кто-то из них самостоятельно выяснил бы тоже самое, имелся. И ключом к такому будущему могла стать именно Мила Свон.

«Я решил использовать её, а не помочь ей. И это нисколько на меня не похоже. Нисколько», - ощутил болезненный укол совести Ралган. А затем он открыл глаза и, обведя взглядом собеседников (так он мысленно подыскивал нужные слова), Владыка Стихий произнёс:

- Чистые сердцем люди приятнее мне тех, кто ради своей жизни готов лишать жизни других. Однако, лишь часть меня желает помешать вашим стремлениям, так как я сам далеко не безгрешен. Да и земли, через которые вы намерены проделать путь, отравлены тем же ядом. Так есть ли разница, кто из недостойных спасения получит его? Это сложный вопрос. Он не менее сложен нежели другой – что стало причиной всеобщего падения? Быть может, нынешняя горькая эпоха? Я не берусь сказать, но меня переполняет скорбь о прежних временах, полных бескорыстно смелых и достойных деяний.

- Война, что мы ведём, - подумав, устало проговорил старик-маг, - действительно бесчестна. И многих невинных людей она уже погубила. Воистину многих, Владыка Стихий. Вот только именно шагающая с нашим войском смерть, способна подарить миру жизнь.

- Вы имеете в виду, что невзначай может быть уничтожена нынешняя Путеводная Звезда?

- Да, - не смутившись его цепкого взгляда, подтвердил старик. – Она ведь так хрупка эта Звезда, и так сложно её различить. Проще, пожалуй, отыскать среди тысяч булыжников тот единственный, в котором скрыт самородок золота. И потому только на войну уповать я могу. Только на неё, на новый ритуал призыва или же… или же на вас. Потому что светлых эльфов страна, именуемая Верлонией, способна услышать.

- Поймите, - в тон соратнику произнёс Сатор. - Война отнюдь не путь империи Золотого Паука. Мы отгородились Великой Имперской Стеной, чтобы не допустить среди нашего народа бессмысленной жестокости. Наш народ устремлён к знаниям и возвышенным думам. Но Погибель, она не оставляет нам другого выбора.

Стоило прозвучать этим словам, как в шатре повисла напряжённая тишина. Стороны высказали друг другу всё, что должны были сказать. Оставалось самое главное – прийти к итогу. И самостоятельно озвучить то, что определит будущее мира, Ралган не имел права. А потому он склонил голову и, прежде чем поднялся на затёкшие ноги, завершая так нынешнюю долгую встречу, сказал:

- Я услышал вас и нынче же вечером я передам ваши слова правителю Лиадолла. На рассвете вы услышите решение светлых эльфов.

Немногим позднее Владыка Стихий прекратил лежать и смотреть в потолок предоставленного ему шатра. Отдых в стане имперцев нисколько не смущал его вероятностью тайного нападения, но из-за тяжёлых дум о Погибели и Путеводной Звезде расслабиться у него всё равно не получилось. Поэтому Ралган перестал пытаться восполнить силы через сон. Вместо этого он подошёл к Ниатэлю и сказал:

- Из-за того, какой охранной сетью накрыта вся местность, полностью скрыть канал связи у тебя не получится. Так что сосредоточься на другом – сделай магию более схожей с человеческой по энергетике.

- Вы уверены? – нахмурился Ниатэль. – Это рискованно. Быть может, стоит затратить несколько дней, чтобы покинуть опасную зону? Имперцы подождут с нашим ответом.

- Ниатэль, это мы не можем ждать, - устало пояснил соратнику Ралган. – Донести до Владыки Судеб ставшее нам известным нужно как можно скорее. Только поэтому и потому, что таков мой долг подданного, мы сейчас свяжемся с Лиадоллом. В остальном… разве ты не понимаешь, что наш ответ имперцам уже известен?

Ниатэль с грустным видом кивнул и стал помогать в подготовке к чарам. Он не был новичком в подобном, а потому даже с ним одним дело у Ралгана заладилось. Владыка Стихий почувствовал момент, когда его чары всполошили наблюдающих за местностью магов, но беспокойство этих людей не достигло той глубины, что могло бы. Самое главное осталось для них тайной. Никто не понял, кто именно на территории имперцев наладил канал связи и с кем. Также, маги не сумели вмешаться в процесс, и в результате Ралган смог беспрепятственно обсудить с правителем эльфов все вскрывшиеся обстоятельства. К единому мнению оба владыки пришли тоже легко, а потому на рассвете (как и было обещано), имперцы услышали следующее.

- Мой народ принял решение, - сообщил внимающим ему людям Ралган. – Светлые эльфы созовут совет королей для обсуждения будущего Верлонии. Мы сделаем известной нависшую над нашим миром угрозу и будем настаивать на поиске Путеводной Звезды. Также, умолчим мы о силе священных врат Лиадолла. Паника среди королевств людей не нужна ни нам, ни вам.

- Ваши слова радуют моё сердце, - с почтением прижал руку к груди Сатор, и этот жест заставил Ралгана продолжить в более грозном тоне.

- Ваша благодарность преждевременна. Это далеко не всё, что я хотел сказать, а, скорее, даже потребовать. При необходимости Золотому Пауку придётся пойти навстречу совету королей. Ваш император должен быть готов на время поисков Путеводной Звезды наступление, как и любую подготовку к наступлению, прекратить.

- Что же, это разумное требование, - игнорируя сверкнувшие гневом глаза полководца и обеспокоенный взгляд Сатора Белого Зверя, согласился старик-маг. – Однако, разумно требовать и нам, Владыка Стихий, так как Погибель не остановится также просто. Если совет королей поддержит Лиадолл, то на поиски Путеводной Звезды империя отведёт свой срок. Он всецело зависит от решения императора, но смею предположить, что вряд ли он будет дольше года. Скорее всего, при отсутствии результата в день следующего зимнего равноденствия перемирие между нашими народами завершится.

- Ваше требование тоже разумно, - с уважением склонив голову, ответил светлый эльф и при этом не дал никому понять, что почувствовал, будто внутри него с болезненным звоном разорвалась нить. Нынешнее событие определило будущее мира. Сомнений в этом у него не имелось.

***

Несмотря на то, что Мила Свон ушла, а сам он вернулся в кресло допивать остывший чай, мысли Люция теперь вертелись вокруг одного и того же. По этой причине он активировал жемчужину, на которую сделал запись углублённого обследования студентки, и постарался выявить то, что могло остаться им упущено. При этом Люций из­‑за всколыхнувшихся в нём подозрений намеренно придирался едва ли не ко всему, но однозначного вывода про приворот сделать у него не получилось. Да, кое-что было не так, но это не так запросто могло быть следствием естественных причин, а не магии. Право, если не думать как сильно изменилось отношение Милы Свон к профессору Аллиэру, то можно было бы успокоиться и забыть об этой утренней истории.

«Нет. Я прямо-таки чувствую, что всё не так просто», - стряхивая с себя ленивое желание поверить в сладкие выводы, замотал головой Люций.

Собственно, с этой мысли и началась его нынешняя повторная проверка состояния Милы Свон. Однако, ни она, ни последующая третья попытка ничего толкового не принесли. Поэтому Люций, грустно вздохнув, покончил с чарами и, крутя жемчужину между пальцев, решил не стирать с неё запись. Вместо этого он всё же поднялся с кресла и неторопливо подошёл к лестнице. Давно настала пора переодеться во что-то приличнее халата, да и отнести жемчужину в кабинет, чтобы там найти для неё место, стоило. Вот только пока он занимался таким тривиальным делом, как поднятие по лестнице, из-за поднявшегося ветра ветки кустарника агрессивно застучали в окна гостиной, а затем и крупные капли дождя забарабанили по стеклу. И это напомнило Люцию о событиях двухлетней давности…

Неприятная погода сводила с ума. Всю неделю то лило, то моросило. Вокруг было до отвращения сыро и холодно, и нынешний день не стал исключением. Академический парк теперь больше напоминал болото. Ступать в сторону с белокаменных дорожек не рекомендовалось, если не было желания утонуть по щиколотку в слякоти, состоящей из разжиженной земли и первых опавших листьев. Да и дорожки покрывали некрасивые коричневые разводы - это грязь с сапог и ботинок слушателей растекалась по белым камням.

«Ещё и ветер такой», - придерживая рукой норовящую слететь с его головы шляпу, подумал Люций и кисло поглядел на подол учительской мантии. Одежда была вся мокрая, в пятнах налипшего песка. На чёрной ткани подобное было очень хорошо видно.

- Ну и мерзкая погодка, - угрюмо проворчал себе под нос Люций, но продолжил быстро шагать, мысленно на чём свет ругая того деятеля, кто кафедру некромантии столь далеко от основных корпусов академии разместил. Если бы не это, то не пришлось бы ему туда (а теперь ещё и обратно) через сырой парк шагать. Сидел бы он уже в тепле какой‑нибудь аудитории…

Собственно, из-за удручающих дум, насколько не повезло ему оказаться на улице, и поразил столь сильно Люция вольготно сидящий на лавочке эльф. Адьир Морриэнтэ раскинул руки, поднял голову к небу и, закрыв глаза, улыбался так, будто лучшей погоды для конца августа просто‑напросто не существовало.

«Ох, вряд ли подобное просто так», - мигом насторожился опытный преподаватель.

О да, Люций за долю секунды представил себе едва ли не с сотню ужасающих неприятностей, что вынудили Адьира Морриэнтэ искать успокоения через такое вот измывательство над собой.

- Эм-м, - вследствие своих дум не сумел пройти он мимо. – Аир Морриэнтэ, вы уже промокли насквозь. Что-то случилось у вас?

- Нет, - ответил студент и только затем, нехотя, открыл лазурные глаза и посмотрел на кутающегося в чёрную мантию встревоженного преподавателя. – Я просто люблю моменты, когда можно почувствовать единение с миром. Когда можно остановиться и насладиться как им, так и своим полным одиночеством.

Не сказать, чтобы подобное чудачество нисколько не было свойственно Люцию, находило и не раз на него подобное желание «слияния с природой». Но всё же это являлось следствием его глубоких переживаний из-за каких-либо жизненных неприятностей, а потому он примерил ситуацию на себя и встревожился ещё больше. Его живая мимика даже привела к тому, что эльф мягко улыбнулся и сказал:

- Мэтр Орион, со мной действительно всё в порядке. Но, если вам так сложно в это поверить, то я могу покинуть парк. Всё равно моё одиночество и очарование моментом уже нарушены.

- Хм, быть может, вы тогда сопроводите меня немного? - осведомился не особо поверивший студенту Люций. В его желании было немного пройтись в компании Адьира Морриэнтэ и исподволь выяснить достоверно, что вынудило его вести себя столь странно.

- Не думаю, что нам по пути.

- О, я готов пройтись в нужную вам сторону, - упрямо не отступил Люций и, так как лицо его собеседника выразило недовольство, спонтанно озвучил: - Понимаете, когда аир Свон вернулась с летней каникулярной отработки, я начал её расспрашивать о подробностях, и она посчитала нужным рассказать мне об эльфе по имени Лютье Морриэнтэ. Полагаю, через вас я сумел бы узнать о нём больше.

Вроде бы ничего такого Люций не сказал, но Адьир Морриэнтэ резко нахмурился и пристально посмотрел на него. Этот взгляд нельзя было назвать приятным, а потому не так уж Люций обрадовался прозвучавшему в ответ «хорошо». Он отчего-то ощутил внутри себя крайне неприятное чувство. Такое, что даже не смог сразу начать разговор на волнующую его тему. Сперва ему пришлось совместно с Адьиром Морриэнтэ сделать с дюжину шагов, только затем молчание оказалось нарушено его наигранно бодрым вопросом.

- Аир Морриэнтэ, так отчего вы направились в парк? Обычно, стоит выглянуть за окно и увидеть такую непогоду, как хочется, напротив, остаться дома.

- Вы не обо мне должны говорить, - в режущем слух строгом (даже грозном) тоне ответил студент. – Вас интересовал другой эльф. Собственно, мэтр Орион, мне крайне любопытного отчего он вас заинтересовал. Что именно аир Свон рассказала вам – преподавателю по проклятиям, раз в вас проснулся этот интерес?

Вмиг к Люцию пришло раскаяние, что он не придумал ничего другого, чтобы заставить упрямца прогуляться в его обществе. А ещё он вмиг понял, что такого собеседника не проведёшь. Делать вид, будто Лютье Морриэнтэ стал интересен ему чисто по причине знакомства со студенткой его группы, было бы глупо. Поэтому Люций не стал оттягивать неизбежное и сознался:

- Хм. Ну, раз вы назвали меня преподавателем по проклятиям, то подоплёку моего интереса вы поняли, - как можно мягче улыбнулся он. – Аир Свон по большому секрету рассказала мне о трагедии, некогда случившейся со светлым Лютье Морриэнтэ.

- Сколь низко с её стороны распространяться о чужих тайнах да ещё таких, - с порицанием произнёс Адьир Морриэнтэ и так грозно сощурил глаза, что Люций посчитал нужным утихомирить эльфа.

- У аир Свон имелось основание считать себя в праве рассказывать мне о подобном.

- Да что вы? – грациозно приподнялись брови.

- Да. При разговоре со мной она сказала, что Лютье Морриэнтэ просил её невзначай упомянуть его проблему при профессоре Аллиэре. Но так как аир Свон и профессор Аллиэр нисколько не ладят, она предпочла обратиться ко мне. По сути, она всего лишь исполняла чужое желание.

Взгляд эльфа тут же смягчился, но никакого спокойствия Люцию это не принесло. Адьир Морриэнтэ впал в другую крайность - сделался каким-то чрезмерно грустным, глубоко задумчивым. А ещё он очевидно занервничал, раз даже, проведя рукой над ядовитым вьюнком (во избежание инцидентов с первокурсниками рядом с растением была воткнута огромная предупреждающая табличка), отщипнул один из опасных, но столь красиво окрасившихся осенними яркими красками листочков и начал растирать его между пальцев.

- Великие стихии, да что вы делаете? Это же ипритка! – перепугался Люций возможных последствий и даже, ухватив Адьира Морриэнтэ за запястье, принялся активно трясти его руку. Алый листочек тут же упал на вязкую землю, но Люцию этого показалось мало. Носком сапога он поспешно втоптал лист ипритки в грязь и только затем посмотрел на студента. Тот остался спокоен, даже высокомерно улыбался.

- Мэтр Орион, мне это растение навредить не может, - снисходительно прокомментировал Адьир Морриэнтэ, глядя на написанное на лице Люция сильное беспокойство. И, конечно, преподаватель не остался в долгу, сухо заметив:

- Вообще-то, физиология эльфов не так уж отлична от физиологии людей.

- Согласен, - кивнул представитель старшей расы. - Но всё же разница есть, и она кардинально влияет на многие аспекты. В частности, именно поэтому я требую, чтобы вы забыли про свой интерес к Лютье Морриэнтэ. Вы нисколько не поможете ему, только привлечёте недоброжелателей.

Пристальный требовательный взгляд словно прожигал насквозь, но Люций почувствовал себя уязвлённым из-за другого – из-за прозвучавшей в голосе собеседника уверенности.

- Вы не можете знать этого наверняка, - не смог не озвучить он возражение в строгом тоне. – Магия, как наука, не стоит на месте. Проблемы, что некогда не имели своего решения, однажды будут разрешены. И, быть может, настало время, чтобы светлый Лютье Морриэнтэ оказался освобождён от своего проклятия.

- Вам, как профессионалу, хочется проявить себя. Я понимаю это, - произнёс эльф так, словно был вынужден утешать ребёнка. – И всё же вам придётся принять – из-за разницы между эльфами и людьми ничего у вас не получится.

- Это почему же? – ещё больше оскорбился Люций.

- Обсуждаемое нами проклятие было наложено дроу, - прозвучал спокойный ответ, прежде чем Адьир Морриэнтэ с грустью посмотрел на хмурое небо. Морось продолжалась. Мутные тёмные облака по-прежнему закрывали собой солнце. – А специфика магии дроу такова, что не только их склонность к чёрной магии сделала их мастерами проклятий. Как и для всех эльфов, дроу доступно более глубокое влияние на организм. Даже архимаги людей не всегда могут повторить некоторые моменты, а всё потому, что эльфы ощущают магию более остро, и вследствие этого куда как более умело управляют ею. Поймите, мэтр Орион, я нисколько не желаю оскорбить вас. Просто вы не сталкивались с тем, о чём я говорю, вот и не желаете принять факт того, что в силу своей принадлежности к людям никак не сможете справиться с обсуждаемым нами проклятием. Эти чары даже нам, светлым эльфам, неподвластны.

- Тогда я повторюсь, магия, как наука, не стоит на месте, - упрямо напомнил Люций, но его слова вызвали лишь снисходительную улыбку.

- Вы зря считаете, что Лиадолл – это сказка о замершем времени. Светлые эльфы не оставляют в стороне ничего из того, что происходит в мире. И не думайте, про дорогого моему сердцу Лютье я не забываю ни на миг. Он и сам не опускает руки, - тут эльф гордо вскинул голову. – Будучи неспособным к чёрной магии, ему довелось настолько глубоко изучить это направление, что, пожалуй, именно его я бы назвал мастером из мастеров среди всех ныне живущих.

Не доверять сказанному причины не было. Кроме того, права настаивать на попытке помочь Люций за собой нисколько не ощущал. Честно сказать, на него до сих пор давила жуткая неловкость из-за высказанной аир Свон просьбы (напрямую-то к Люцию никто не обращался). Поэтому он даже испытал облегчение от прямого указания не совать нос не в своё дело. Совесть лишь потребовала от него осведомиться:

- Хм. Быть может, вам тогда действительно поговорить с профессором Аллиэром? Я не знаком со светлым Лютье Морриэнтэ лично, чтобы согласиться с вашим мнением об его мастерстве, но профессор Аллиэр признанный специалист.

- Дроу никогда не предпочтут мести милосердие, мэтр Орион. Никогда, - коротко, но уверенно ответил Адьир Морриэнтэ и так при этом посмотрел на Люция, что сомнение начать ли ему разговор на щекотливую тему со своим начальником покинуло преподавателя окончательно. Вот уж с этими словами он был полностью согласен…

Тишина оказалась нарушена очередным стуком в дверь, и это заставило Люция перестать стоять столбом на одной из верхних ступеней лестницы. По-прежнему хмурясь из-за переполняющих его воспоминаний, он положил жемчужину в карман и направился в прихожую, узнавать кому же ещё он мог понадобиться. При этом Люций едва слышно задумчиво пробормотал:

- Надо бы учесть, эльфы способны творить магию иначе, иначе…

Спустившись в гостиную, Люцию пришлось взять себя в руки. Он прекратил говорить вслух, постарался сосредоточиться на настоящем и, подойдя к входной двери, открыл её. Подобное заставило визитёра встрепенуться (пожалуй, опирающийся на перила ректор вот-вот бы ушёл восвояси, столь долго Люций шёл в прихожую). Но вот этот лысеющий мужчина вздрогнул, прекратил с осуждением рассматривать огромную лужу на дороге и, повернувшись лицом к хозяину дома, произнёс с улыбкой:

- И пожелал бы я вам доброго дня, мэтр Орион, но какая-то не самая приятная погодка для выходного.

- Хорошо хоть дождь уже кончился.

- Это да, надоел он уже до колик в печёнках, - согласился глава академии, прежде чем прекратил улыбаться и сообщил: – Но я навестил вас не с тем, чтобы погоду обсуждать. И, кстати, надеюсь, я не сильно вас потревожил своим визитом?

- Да, что вы, господин фон Дали. В выходные дни я обычно ничем не занят, - заверил собеседника Люций, но тут же посчитал, что как-то неправильно могут его слова для ушей начальства прозвучать, вот и добавил. – Вы же сами знаете, в нашей профессии нужно уметь не только работать, но и отдыхать. Иначе сойти с ума можно.

- Хм, ну да. Ну да, - не особо довольно согласился Олаф фон Дали, прежде чем задумчиво почесал пальцем возле носа. Казалось, глава академии немного растерялся из-за услышанного. Чувствовал себя растерянным и Люций. Он в принципе не привык к тому, чтобы ректор навещал его, а потому всецело ожидал, что ему вот-вот расскажут о некоем недопустимом поведении его подопечных. Хорошего в подобном было мало, вот он и протянул:

- Эм-м, а по какому делу вы меня потревожить решили? И, быть может, пройдёте в гостиную? Там всё же более сухо и тепло, хотя огонь в камине уже погас.

- О, нет-нет, - отказался Олаф фон Дали. – Я просто проходил мимо вашего дома, и решил, что лучше я к вам прямо сейчас загляну. А то в понедельник дела по новой захватят меня да так, что аж до самого последнего момента вряд ли вспомню. Видите ли, мэтр Орион, мне тут профессор Гофмайн сказал, что несмотря на то, что в предстоящие каникулы его факультета очередь дежурить, а было бы хорошо найти добровольца. У них там уже скандал за скандалом, у всех преподавателей на отпуск есть планы. Поэтому, вы бы нас всех очень выручили, если бы вновь согласились взять дежурство на себя.

При этих словах ректор так доброжелательно улыбнулся, что Люцию вмиг стало понятно – в его согласии глава академии нисколько не сомневается. И, собственно говоря, было понятно отчего. Из года в год за редкими исключениями Люций соглашался на подобное дежурство, так как всё равно академию не покидал, а так это хотя бы финансово оплачивалось. Кроме того, летние каникулы он уже «профилонил», так что в том, что старший преподаватель кафедры сглаза и проклятий останется в академии на зимние, Олаф фон Дали был уверен.

… Вот только не захотелось Люцию стать решением чужих проблем, и, пожалуй, дело заключалось только в прозвучавшем в его голове вопросе - сколько можно быть для всех удобным?! Да и вообще, помощь аир Свон пробудила в Люцие некую воинственность. В другой момент он вряд ли смог бы так уверенно произнести:

- Очень жаль, господин фон Дали, но я никак не смогу.

- Это почему же? – аж опешил от удивления ректор.

- А у меня уже запланирована поездка.

- Вот те на. Снова? Да разве вам есть куда ехать?

- Да. Есть.

«А и правда, есть мне куда поехать, - подумал Люций. - Съезжу-ка я, посмотрю на Лютье Морриэнтэ своими глазами. Попытаю свои силы в том, чтобы справиться с его проклятием, или же, - тут его пальцы невольно нащупали лежащую в кармане жемчужину, - узнаю его мнение по поводу аир Свон. Во всяком случае, её просьба помочь этому эльфу вкупе с её нынешним состоянием уже могут служить достойным поводом для визита».

- Ну, тогда прошу прощение, что отвлёк вас, - между тем растерянно проговорил Олаф фон Дали. Было видно, что отказ Люция главу академии обескуражил и встревожил.