Рукопись несбывшихся ожиданий. Дорога жизни

Глава 10. Коварство похоже на оружие. Оно смертельно опасно, поэтому пользоваться им стоит только тем, кто им умеет владеть

Про его первую цель – узнать, что же на Призрачных Болотах ценного для последнего из дроу иметься может, можно было смело сказать: «О, Саймон, да ты молодец, высоко взлететь сможешь, коли выяснить всё сумеешь». Такая информация в определённых кругах могла была быть куплена за очень большие деньги. Также, она сулила выход на лиц полезных для купеческих дел. В общем, хорошая эта была задумка для того, чтобы взять и отправиться в Вирград ради встречи с некой Милой Свон.

Однако, много кто до колик в животе рассмеялся бы, узнай, какова вторая (и куда как более главная) цель Саймона. Мужчина и сам понимал насколько глупо искать встречи с девушкой, которая его не ждёт. Принесённое Вигором письмо оказалось горьким. Пусть любимая написала о том, как скучает по нему и как жаль ей, что не могут они общаться по‑прежнему часто и никак не на бумаге, пусть она вывалила на него кипу информации, которая могла быть интересна только близким людям (да ещё так открыто и тепло звучали слова!), всё же затем содержание строк резко переменилось. Мила написала о своём твёрдом намерении закончить академию и…

«Ты сделал свой выбор, Саймон, а я сделала свой. Жизнь соединила дорожки наших судеб, но она же их и развела», - огнём горело в памяти Саймона. И потому, что нисколько не хотел он считать всё это правдой (скорее именно по этой причине, а не по какой-то другой, более разумной), нынче Саймон находился в пути и приказывал очередному конюшему позаботиться о своей лошади.

- Сколько мы здесь пробудем? – хмурясь из-за яркого летнего солнца, уточнил Томас.

- До завтрашнего утра. А, может, и ещё на сутки. Не знаю. Мне не очень-то хочется дожидаться среды в Вирграде, лучше уж тут время провести. Но я пока не решил окончательно.

Соваться в относительно небольшой город, куда после каникул стягивалось всё больше и больше развесёлых студентов, телохранителю тоже не хотелось. Прекрасно ему помнилось прошлое посещение Вирграда. Кроме того, вновь не ради торговых дел его наниматель отправился в дорогу, а ради чего-то рискованного. Это он нюхом чувствовал, это он понимал по услышанному им ранее.

- Эм-м, мистер Сильвер, а вы уверены, что оно вам надо туда?

- Да.

Ответ не потребовал времени на раздумья. Саймону давно уже увидеть Милу хотелось, а тут ещё и её сопровождение декана к гиблым Призрачным Болотам. Вряд ли бы профессор Аллиэр вернулся без студентки, но Саймон очень переживал. Пожалуй, он даже готовился к тому, что ему делать, достигни его ушей некое известие о случайной смерти Милы. Смирения после такого от него бы никто не дождался.

«Уж я тогда…» - вновь грозно начал размышлять Саймон о последствиях для профессора Аллиэра. И за время пути столь часто думал он обо всём этом, что нынче был на взводе, и из‑за этого резким движением открыл дверь трактира. Дверь заскрипела, громко хлопнула, стукаясь о стену здания. Но Саймону было всё равно. Он вошёл внутрь с желанием ссориться и хамить (всё, лишь бы заглушить сидящие внутри боль и тревогу), но мгновением позже он буквально оторопел. Хотя внутри трактира оказалось пусто (был занят только один из столиков), произошедшее можно было назвать судьбоносным.

- Мила, - хрипло произнёс Саймон, прежде чем куда как более громко и радостно воскликнул: - Милка!

Молодая женщина тут же прервалась в поедании куриной ноги. Она замерла, глядя на того, кого никак не ожидала увидеть. Замер и Саймон. Он всматривался в лицо Милы, невольно подмечая как она похорошела. Не иначе не так паршиво его подруга питалась весь последний год, раз практически исчезла её жуткая худоба. Приятно округлились щёки и тело. Угрюмость из взгляда куда-то ушла, не хмурились воинственно брови. Саймон даже сделал про себя вывод, что отвлёк от трапезы очень довольную жизнью женщину. Недаром её лицо озаряла улыбка, хотя сидел напротив неё не кто-то, а мерзкий декан факультета Чёрной Магии. И да, это был именно он. Саймон узнал его несмотря на то, что тот сидел к нему боком, и капюшон его плаща не был снят с головы. А мигом позже всё подтвердилось. Профессор Аллиэр повернулся в сторону Саймона и поднял голову так, что стала видна его неприятная на вид кожа. Блеснули красным отсветом глаза.

- А, мистер Саймон Сильвер, - недобрым голосом протянул тёмный эльф, и вместе с этими словами неподдельная радость во взгляде Милы сменилась глубокой настороженностью.

- Ха, так вы ещё меня помните, - напоказ хохотнул Саймон и, набираясь смелости, нагло подсел за столик к дроу. Он хотел этим поступком внести ясность в то, что никуда не уйдёт и никого-то он не боится. – Ну, да хорошо, что зато я о вас почти забыл. Как дела, Милка?

Он намеренно больше не смотрел на своего бывшего декана. Саймон хотел делом выразить своё неуважение к нему, но… но Мила всё ещё находилась под властью жуткого профессора, раз вздрогнула перед тем, как тихо сказала:

- Хорошо, Саймон. У меня все очень даже хорошо.

- Уверена? – едва заметно покосился он на профессора Аллиэра.

- Более чем. А ты как?

- Если не считать обстоятельства, что из-за подстав брата я теперь с ним вообще не общаюсь, то жаловаться не на что. Дела идут в гору.

Саймон нутром чувствовал, что вот-вот прозвучит некий язвительный комментарий, но тёмный эльф всё молчал. Найтэ Аллиэр никак не вмешивался в беседу. Он продолжил есть так, как если бы никакой бывший студент к нему за столик не подсел вовсе.

- В жизни многое меняется. Кто знает, вдруг однажды ты найдёшь с ним общий язык.

- С некоторыми, - тут Саймон невольно скосил взгляд на тёмного эльфа, - никакого общего языка быть в принципе не может. А с кем-то, с кем-то даже жизни не хватит наговорится. Поэтому… Хм, Милка, раз уж мы оба здесь, давай прогуляемся?

- Эм-м, - замялась молодая женщина под взглядом резко уставившегося на неё декана. – Я не думаю, что у меня на это есть время. У нас в планах было пообедать достойно и дальше в путь двинуться.

- А мне видится, что профессор Аллиэр прекрасно может выдвинуться в путь без тебя. Вообще‑то сейчас каникулы, у всех студентов свободное время. Да и сопроводить до Вирграда я тебя смогу, тут ты не беспокойся. Одна не останешься, - прямо сказал Саймон, так как вид тёмного эльфа его раззадорил. Он столько времени планировал как отомстить ему за погубленную жизнь Милки (да и вообще, столько времени он его ненавидел), что сейчас действовал на одних эмоциях. Сил у Саймона никаких не было с этой сволочью достойно себя вести. И, не иначе, часть его раздражения декану факультета Чёрной Магии передалась, раз тот не привычным холодным и требовательным тоном говорить начал, а с хорошо слышимой издёвкой.

- Ум-м, какие у вас планы на мою студентку, - произнёс профессор Аллиэр. – Вот только не обольщайтесь, ничего у вас не выйдет. Аир Свон в настоящий момент занимает должность моей помощницы, а потому останется подле меня.

- А я знаю об этом, - не стал скрывать Саймон и смело в глаза тёмному эльфу посмотрел. - Как знаю и то, что вы своими полномочиями злоупотребляете. Да-да, благодаря вашему совместному путешествию к Призрачным Болотам аир Свон на год вперёд своё время отработала. Так что, коли не хотите внимания инспекции по трудовым вопросам, промолчать вам сейчас придётся. И да, я прямо и безо всяких стеснений угрожаю вам.

- Саймон… - попыталась остановить его Мила, но он вскинул руку, призывая её к молчанию.

- Не вмешивайся. Я ничем больше с академией не связан, а потому никому из академии не позволю ни прямо, ни исподволь издеваться как надо мной, так и над теми, кто мне близок. Слышите, профессор Аллиэр. Вы сейчас же дозволите аир Свон делать то, что ей заблагорассудится, и никак вы ей мстить за это не станете, так как иначе много каких последствий сами вкусите. Господин фон Дали первый вас приструнит, как только я подниму свои связи.

Саймон рассвирепел так, что даже щёки его от гнева покраснели. Ему виделось, что нынешнее смирение Милы проистекает только из-за того, что основательно запугал её тёмный эльф. «Меня рядом с ней не было, вот он и разошёлся, мерзавец!» - гневался Саймон. Вот только, к его непомерному удивлению, губы тёмного эльфа расплылись в язвительной улыбке.

- Вы так грозны в гневе, мистер Сильвер, - насмешливо произнёс Найтэ Аллиэр. – Но вернуть с небес на землю я вас обязан. Поэтому нет, не о том, откуда вам о цели моего странствия известно, мы будем говорить. Ответьте мне на другое - как люди, которых вы хотите побеспокоить, отреагируют на то, что это вы сейчас аир Свон принуждаете и силой куда-то увести от меня намерены?

- Что? – поразился он наглости тёмного эльфа.

- Да-да, мистер Сильвер. Потому что, прежде чем угрожать, вам следовало бы задать присутствующей здесь аир Свон кое-какой вопрос, - тут профессор Аллиэр посмотрел на Милу и, мягко положив свою ладонь поверх ладони девушки, спросил: - С кем из нас тебе хочется продолжить путь, моя хорошая?

Мила вздрогнула и виновато опустила взгляд к полу, прежде чем с укоризной поглядела на профессора Аллиэра. И услышанное им обращение, и этот её взгляд – всё это заставило Саймона нахмуриться. Он достаточно хорошо знал людскую натуру и тем более привычки Милы, чтобы сделать некий неприятный для себя вывод.

- Прости, Саймон. Я очень рада увидеть тебя, но ты слишком много на себя берёшь. Я продолжу дорогу в Вирград вместе с профессором Аллиэром.

- Вместе с ним? – переспросил он и, заставляя себя перестать пялиться на соединённые руки тёмного эльфа и любимой им девушки, сказал: – Знаешь, Милка, я что‑то тебя совсем не узнаю.

- Но это мой выбор, - дрожащим голосом ответила она, и Саймона тоже затрясло, только от злости. Дело было в том, как Мила при своих словах наклонила голову. Из-за этого воротник‑стоечка её форменного платья обнажил ту часть шеи, на которой остались синяки, а уж откуда такие берутся любому пожившему на свете мужчине было прекрасно известно.

- М-да. Как бы тебе о своём выборе не пожалеть, - прямо сообщил он. А затем, никак не веря в произошедшее, замотал головой и только потом сказал: - Каждый из нас сам творец своей судьбы. Но твоя, Милка… твоя, Милка, стала мне до отвращения противна.

После такого находиться в трактире сделалось делом невозможным. Все первоначальные планы полетели в тартарары, а потому, едва вошёл в таверну Томас, Саймон тут же ему громко приказал:

- Уезжаем отсюда. Немедленно.

Слова Саймона не разошлись с делом. Он, морщась от неприязни, вышел из трактира, потребовал свою кобылу и спустя пять минут скакал так, что только пыль на дороге стояла столбом. При этом выглядел он как живой мертвец. Здорового крепкого мужчину потряхивало, он был необычайно бледен.

- Мистер Сильвер, а куда мы спешим так? – всё же осведомился Томас, едва Саймон пощадил лошадь и перестал так нещадно её гнать.

- В Вирград. Теперь мы должны оказаться там раньше кое-кого. Только так никто не помешает мне свидеться с кое-каким приятелем из академии.

- Хм, это с тем самым, кто к вам с письмом приходил? – уточнил телохранитель.

- Да, надо бы мне ему кое-что лично сказать. Именно лично, иначе нельзя.

Томас задумчиво замолчал, и Саймон был ему благодарен за то, как мало тот спрашивает. Совсем не хотелось ему объяснять, что фразу «ничего я не выяснил» бумага бы ещё стерпела. Но предостережение о том, что лучше бы Вигору забыть про их общее дело, так как Милка перед профессором Аллиэром во всех смыслах стелется. Такое… такое он только украдкой, по большому секрету сообщить и мог.

***

- Поль, хватит упрямиться, - в какой-то момент его прогулки по парковым дорожкам академии, донеслось до Ралгана. - Отчего вы настолько раньше вернулись? И отчего на вас лица нет?

- Вам этого лучше не знать.

- Неужели вы перестали считать меня своим другом, раз не желаете унять моё беспокойство? Отчего вы вообще словно избегаете меня?

- О-о-о, вы по-прежнему мой дорогой друг, но причина… причина моего молчания такая существенная.

Владыка Стихий Ралган с интересом присмотрелся к сидящим на парковой лавочке мужчинам. Один из них был одет в белое, другой в чёрное. Смотрелись эти двое несуразно рядом друг с другом. Да и неприятен был Ралгану преподаватель по имени Поль Оллен. Он считал его человеком недалёким, склонным к глупым (даже непристойным) авантюрам, а потому трагичность в его голосе эльфа нисколько не тронула.

… Вот только информация, которую этот человек вот-вот донёс бы до своего близкого друга, всё же имела шансы оказаться полезной. Поэтому Владыка Стихий сделал шаг в сторону и замер так, чтобы его силуэт оказался скрыт статуей в человеческий рост. Затем он аккуратно воспользовался чарами иллюзии и, выразительно поглядев на Ниатэля, продолжил прислушиваться. Помощник немое указание своего владыки понял и скрылся от посторонних глаз не менее умело.

- Да что у вас произошло, Поль? Что?

- Сущий кошмар со мной случился, - всё же решил довериться Поль Оллен, но при этом занервничал так, что суетно встал и прошёлся вдоль парковой лавочки туда-обратно. Только после этого он остановился и продолжил говорить. - Представляете, Люций, я среди толпы прокажённых паломников обнаружил самого настоящего имперца.

- Имперского шпиона? – округлив глаза и наклоняясь вперёд, шёпотом осведомился старший преподаватель кафедры сглаза и проклятий.

- Толком не знаю. С одной стороны, этот парнишка, лет эдак двенадцати, под своим прикрытием вряд ли чего-либо полезное смог бы выяснить. Да и выглядел он ребёнок ребёнком, когда его допрашивать стали.

- Как? Неужели вы присутствовали при этом?

- О, великие стихии, да. Возникли сложности, кого-то более правильного для такого дела сразу не смогли дозваться, – начал жаловаться на свою судьбу Поль Оллен. – У меня выбора не было, как за всем около суток наблюдать. Я даже от сна отказался, так как этот паренёк оказался неплохо так натаскан на магию. Контролировать кому-то его было необходимо, а местный маг… нет, ну я прямо-таки не знаю как он сумел академию закончить. Сущий болван! В результате я всё слышал, что этот мальчик говорил. А он такие страшные речи вёл. И при этом всё требовал, даже через слёзы требовал.

- Чего? – спросил Люций Орион с таким выражением на лице, как если бы сам боялся своего вопроса. Собственно, другой человек на его месте (более предусмотрительный) уже заявил бы, что ничего слышать не желает. Но преподавателю было любопытно, и он думать не думал, что разговор кто-то подслушивает. Поэтому он всего-то тревожно огляделся по сторонам, а затем встал с лавочки и подошёл вплотную к своему другу. - Ну же, Поль. Чего он хотел?

- Он настолько плохо по-лавратийски говорил, что я до конца не уверен. Но, знаешь, Люций, мне думается, он хотел увидеть кого-либо из Ковена. Я потому и настоял, чтобы туда известие поскорее отправили. Этот мальчик явно хотел что-то важное донести, только… только бы поменьше он слово смерть произносил, может, понятнее бы и стало. Но он через слово смерть, смерть, убить, убить. И ещё про какой-то путь звезды говорил он много. Как я понял, империи не война нужна, а этот путь звезды какой-то. Ну, а потом для меня ужас, ужас что началось.

- О, великие стихии, Поль. Да никак вас самого допрашивали?

- Не без этого, - горько признался Поль Оллен. – Но допрос ко мне был щадящим, так что я клятву молчать обо всём принёс, и к студентам своим тут же. Они мне очень обрадовались, расспрашивали меня о произошедшем много. Но унять их тревоги, не говоря ничего лишнего, у меня вышло. И только мы приступили к нормальной работе, как…

- Друг мой, да что вы всё рассказать толком не можете? Вас обвиняют в чём-то?

- Нет. К счастью, нет. Но на тот момент я перепугался до смерти, так как меня под стражей решили сопроводить к ближайшему телепортационному кругу. Я понадобился кому-то в столице. А у меня же не просто конец практики, а студенты в прямом контакте с проказой. Люций, покуда я отсутствовал, они и так безо всякой профилактики с моей стороны, деятельно занимались крайне опасными пациентами. А к чему подобное могло привести, если бы я вновь куда-то исчез? - выпучил глаза Поль Оллен, и Люция Ориона аж ноги держать перестали. Он вновь сел на лавочку и так тревожно уставился на друга, что, казалось, над тем топор палача навис. – Да-да. И, как вы прекрасно понимаете, после массового отравления во время одного из моих практических занятий, промолчать о том я уже никак не мог. Последствия могли бы и не иметь места, конечно, но вероятность иного тоже имелась. Существенная. Вот только моим объяснениям не вняли, и в результате мне пришлось наотрез (даже с угрозами) отказаться от телепортации. Силу, благодарение судьбе, ко мне применять не стали, но информация о причине моего категоричного отказа пошла выше.

- Какой кошмар, - пролепетал ещё более побледневший Люций Орион, и Поль Оллен утвердительно кивнул.

- Полагаю, теперь вы куда как лучше понимаете моё состояние. Мне уже не до практики стало. Совсем. Поэтому я посчитал необходимым её свернуть. Дал себе вечер на обдумывание, а затем сообщил студентам чушь, что получил известие о возможных длительных осадках. Этим мне виделось объяснить им необходимость более раннего отъезда, и они мне поверили. Они послушно взялись за сбор вещей. И тут, как гром среди ясного неба, через тот самый ритуальный телепортационный круг, к которому я так и не поехал, прибывает гонец и королевский корпус целителей.

- В полном составе, что ли? – обомлел ещё больше Люций Орион.

- Нет, их было по числу моих студентов, двенадцать. Но из-за парадной формы этих двенадцати хватило с лихвой, чтобы поглядеть на них к лазарету стянулась вся округа.

- И зачем они были нужны? Исцелять ваших студентов?

- И моих студентов, и болеющих проказой тоже. Пожалуй, в тот час проклинали себя за нерасторопность отправиться в паломничество многие. Зато мои практиканты возликовали. Они решительно заявили, что останутся до конца практики. И это несмотря на то, что самого меня уже не могло быть с ними. Гонец публично потребовал моего прибытия ко двору для объявления королевской благодарности. Вот так вот, - нервно развёл руками Поль Оллен. – Причём, далеко не за поимку шпиона, как мне сперва представилось, оказался я представлен к награде. Нет, скорее, об этом факте всем следовало как можно скорее забыть, вот и был разыгран такой ажиотаж, что народ вокруг заахал и заохал. Гонец, глядя на окружившую меня толпу, громко объявил, что благодарность меня ждёт за своевременное предупреждение вспышки опасного заболевания, за альтруизм в помощи гражданам Лавратии - соседней, дружественной нам державы, и прочее, прочее. Но я-то знаю правду. Знаю, зачем именно меня вызвали в столицу в такой спешке. Разговор-то со мной состоялся.

Дальше подслушивать необходимости не было. Владыка Стихий Ралган услышал всё необходимое, и даже смог сделать куда как больше выводов, нежели на то были способны оба преподавателя. Более того, слова «путь звезды» неподдельно встревожили его. Память на них откликнулась, а потому Ралган вместе со своим помощником незамедлительно направился к воротам академии, а оттуда в Вирград. Пока дни учёбы не настали, студенты были свободны в своих перемещениях. Следовало этим пользоваться.

- Что в ваших помыслах? – стоило им оказаться в городе, осведомился Ниатэль.

- Мне нужно связаться с Лиадоллом, друг мой. Для события, которого я опасаюсь, нынешнее столетие могло оказаться подходящим временем. Иногда следует оглянуться в прошлое, чтобы понять – не настала ли пора встретиться с ним лицо к лицу снова.

- Вы остерегаетесь нового пришествия дроу?

От испытываемой им тревоги кончики ушей Ниатэля дёрнулись, но Ралган этого не видел. Он смотрел только перед собой: на то как суетливо уступают ему дорогу прохожие, как некоторые из них, напротив, останавливаются, чтобы, едва ли не открыв рот, поглазеть на эльфов, на то какие разнообразные, но при этом неухоженные дома, то и дело мелькают перед его взглядом. Вирград был плотно заселён. Его улочки, в большинстве своём, были тесными. От мерзких запахов не спасала даже имеющаяся канализация. Вместо аромата листьев и цветов Ралган вдыхал вонь человеческого пота, валяющихся на мостовых испражнений лошадей и собак, а вот нос ощутил приторность и обилие духов некой женщины. Вместо чарующих трелей птиц он слышал людскую ругань. Всё это удушало, раздражало. Владыка Стихий даже с трудом сосредоточился перед ответом.

- Нет, Ниатэль, не дроу меня тревожат. Несмотря на недавнее происшествие, сон тёмных богов по-прежнему крепок, новые врата им самим не открыть. Недаром они всего лишь на краткий миг смогли впустить в наш мир свои тени. Но нечто другое, древнее и опасное, врывается в нашу жизнь. Оно сбрасывает с себя оковы, я предвижу это.

- И что это может быть?

- Пожалуй, это знак судьбы, - на ходу вытянув руку перед собой, задумчиво проговорил Ралган.

Дело в том, что палец, на которое было надето волшебное кольцо, вдруг принялся зудеть. Это было знаком, что правитель Лиадолла сам желает связаться со своим магом, и, кажется, Ниатэль понял про это, раз замолчал и ускорил шаг.

Место, где проживали остальные три помощника Ралгана, являлось относительно небольшим домом. Он располагался дальше от академии, чем хотелось бы, но зато имел высокий забор и сад, за последние три года ставший воистину чудесным. Пройдя за калитку, Ралган даже почувствовал себя лучше. Его взгляд наконец-то созерцал роскошную зелень. Вьюнки обвили колонны, довольные бабочки порхали с цветка на цветок. Светлым эльфам всегда нравилось жить в гармонии с природой, а потому даже плодоносные растения росли свободно, а не на грядах как у людей. Вот только не время было всем этим наслаждаться. Поборов в себе желание сесть на мягкую траву и в удовольствии от солнечного тепла прикрыть глаза, Ралган решительно вошёл внутрь дома и с порога принялся отдавать указания, хотя работа по озвученным им чарам была привычна всем присутствующим.

Поддерживать связь с Лиадоллом при помощи проекции хотя и было тяжело, но всё же являлось гораздо удобнее, нежели дожидаться неких гонцов. Поэтому письменно до Владыки Стихий доходили только самые незначительные распоряжения. Они имели перед собой цель не дать никому заподозрить, как на самом деле налажено сообщение между правителем Лиадолла и тем, кто считался его младшим сыном. И, собственно говоря, разговор с Владыкой Судеб Адонаэлем Инглорионом не вышел продолжительнее обычного. По сути, едва Ралган донёс до своего правителя предположение о Погибели, как тот нахмурился и сказал:

- Возможно, именно поэтому совет архимагов в полном составе прибыл к границе Лиадолла и испросил дозволения побеспокоить меня. И если эта, именно эта причина истинна, то отказать им в том, что я услышал, уже нельзя.

- О чём они испрашивали вас? – не мог не осведомиться Ралган.

- Будь сейчас другой век, я бы с позором изгнал их за одно то, что они осмелились в моём присутствии говорить о подобном.

Сказав так, повелитель светлых эльфов осуждающе покачал головой, и это привело к тому, что несмотря на внешнюю юность вмиг стало понятно сколь давно он живёт на свете. В его взгляде, в его мимике царила старческая мудрость. Золотые локоны, нежная белая кожа и спокойная голубизна глаз не смягчали восприятия. Адонаэль Инглорион прожил немало, и внутренняя усталость просачивалась наружу несмотря на то, что проекция слегка размывала облик эльфа.

- Принимая благосклонность Верлонии и соседних королевств, Лиадолл выразил свою готовность выступить против империи Золотого Паука. Не озвучив подобного вслух, делами своими мы всё равно дали обещание не остаться в стороне, - вновь заговорил правитель эльфов. – В настоящий момент исключительно то, сколь длительный срок мы выбираем более правильного союзника, можно поставить нам в укор. Но и это обоснованно. Королевства понимают истинную причину нашего решения потянуть время. Однако, архимаги явились не с тем, чтобы Лиадолл наконец-то выбрал сторону. Они воззвали к нашему суверенитету. В их желании, чтобы светлые эльфы выступили посредником в переговорах между Ковеном и империей Золотого Паука.

- Если подобное станет известно, - вмиг насторожился Ралган, - то содружество королевств может сплотиться против нас самих. Ковен имеет силу, но сфера его влияния крайне ограничена. От посягательств той же Верлонии Ковену Лиадолл не оградить.

- Да. По этой причине я с трудом остановил себя от того, чтобы незамедлительно произнести категоричный отказ. Мудрее было бы сперва выслушать причину подобного желания. И в результате я узнал, что, оказывается, империя не первый день взывает к переговорам. Но никто не откликается на этот призыв. Куда как больше выгоды нынешние короли видят в войне, - ненадолго скорбно опустил взгляд к земле Адонаэль Инглорион. - И Ковен не смог вразумить их. Содружество королевств всё для себя уже решило, а архимагов вследствие их настойчивости принудили к подчинению.

- К подчинению какого плана? – нахмурился Ралган.

- Чтобы империя больше не подавала знаков к переговорам, архимагам вменили в обязанность участвовать в сражении за оставшиеся непокорёнными земли Аркании. И это привело к трагедии. Желание победы затмило людям разум, раз были применены заклинания недопустимой силы. Архимаги воевали с не менее слабым противником, и мощь творимых чар, и множество погибших, всё это вызвало такие колебания энергии, что мы ощутили их даже здесь, в Лиадолле.

- Так вот, что это было… Ужас. Какая же это была страшная битва, - осуждающе покачал головой Ралган.

- Да, друг мой. Но до этого было другое, ещё более худшее событие. Имперские маги, ощутив близость тех, к кому они долгое время взывали, вновь дали понять, что желают начать переговоры. И на этот раз они выбрали способ, который никак нельзя было оставить без внимания. Выражая так своё нежелание бороться против Ковена, они отняли у своих более слабых магов волю. Принесли их в жертву.

- Какой позор, если архимаги не отреагировали на такое!

- Они не посмели, - с промелькнувшим по лицу презрением, сообщил Адонаэль Инглорион, прежде чем, постаравшийся унять своё недовольство человеческой расой, Ралган рассудил:

- Хм. Раз речь идёт про отнятие воли, то у имперцев есть ментальный маг. Крайне редкий талант. Опасный.

- Да, - выразительно и тревожно посмотрел на него Владыка Судеб. – Этот человек позволил своим магам умирать и умирать так, как сгорает в пламени свечи тонкая бумага. Но принесённая им жертва заставила меня задуматься глубже. Более того, она вынудила архимагов показать события той битвы через откровения их памяти, и то, на чём было сосредоточено их внимание, убедило меня в том, что искали они встречи со мной отнюдь не из желания навредить Лиадоллу. По этой причине я взял время на раздумье. Пусть в тот день архимаги поступили бесчестно, пусть сами они до сих пор боятся последствий и всё никак не могут решиться без согласия совета королей вступить в переговоры, я увидел в них горячее желание не дать проливаться крови впустую. И понял, что тоже подобного не хочу. Я не желаю потворствовать людям в их алчности и ненависти друг к другу! На правах старшей расы эльфы могли бы принести мир в эти земли и да, это то деяние, что было бы достойно нас.

Машинально Ралган кивнул и после склонил голову набок. Он обдумывал услышанное. Он обдумывал то, к чему может подвести светлых эльфов то или иное решение, и, наконец, сказал:

- Владыка Судеб, мне известен язык имперцев и незаметно встретиться с ними я бы смог. С одним единственным помощником, это стало бы возможно оставить тайной. Даже возникни некоторые подозрения, фактически Лиадолл смог бы утверждать, что никаких переговоров с врагом никогда не происходило. Я готов вас клятвенно заверить, доказательств этому не останется.

- Мне приятно это слышать, - ненадолго почтительно прижал ладонь к сердцу Адонаэль Инглорион. – Лиадолл не может рисковать своим положением, но в свете озвученных вами подозрений выяснить больше жизненно необходимо.

Это было так. Действительно так. Если предположение Ралгана о проснувшейся Погибели оказалось бы правдой, то совсем не время для войн нынче было. Уж эта опасность не пощадила бы никого.

«Увы, даже при угрозе столь страшной катастрофы люди останутся людьми, - с грустью подумал Ралган прежде, чем насторожился, размыслив: - О нет, хотя всем людям присуща эгоистичная черта думать больше о собственном, пусть даже временном, благополучии, далеко не все люди одинаковы».

В этот момент он ярко вспомнил о том, как зародившаяся из крошечного островного и выживающего только благодаря рыболовству государства империя Золотого Паука некогда мирным (или, точнее, в большинстве своём мирным) путём разрослась так, что поглотила больше половины материка. Причина была в подходящем моменте. Несмотря на то, что самая главная победа над дроу уже состоялась (оставалось лишь уничтожить скрывающихся по одиночке тёмных эльфов), пашни зарастали молодыми деревьями, многие водоёмы так и не смогли очиститься от чёрной магии, повсюду стояли опустевшие деревни и города. Мир стал походить на призрака, так как противостояние дроу далось и светлым эльфам, и людям очень дорогой ценой. Мало кто из народов (сродни народу будущей империи Золотого Паука) смог остаться в стороне, и потому идея другого общества – общества благополучного и живущего по законам иным, нежели принесли царящее разрушение и опустение, глубоко проникла в сердца и головы людей того времени.

Также, некому было империи Золотого Паука мешать. Нет, живи ещё на той части света эльфы в том количестве, что раньше, то это очень и очень большой вопрос, что осталось бы в летописях. Но то было время миграции эльфов в Лиадолл. И хотя некоторые из них прибывали в последний оплот старшего народа только, чтобы сообщить о происходящем на юго-западе материка, Владык эльфов в те столетия куда как больше занимало окончательное истребление дроу. Человеческие государства образовывались и распадались, да и угрозы империя Золотого Паука не несла. Её философия была странной, но это была философия мира. Поэтому Владыки сосредоточились на другом – на убеждении людей сформировать карательные отряды. Человечество могло вот-вот окончательно успокоиться, безалаберно дозволяя дроу втихаря поджидать момента для возрождения их расы, а допустить этого было нельзя. Взять на себя эту задачу не получалось тоже – светлых эльфов осталось слишком мало, чтобы их ещё и отправлять в бесконечные странствия, из которых они могли не вернуться. Поэтому Владыки эльфов всячески делали акцент не на какой-то далёкой империи (одним из немногих государств, что действительно услышало призыв правителя Лиадолла и раз за разом присылало мумифицированные головы дроу), а на действительно важном моменте.

Но затем ситуация изменилась. Дроу, как ни рыскали люди, а больше нигде не было видно, зато империя Золотого Паука за прошедшие столетия подмяла под себя половину материка легко и непринуждённо. Её границы расширялись из года в год и, наконец, оказались так близки от Лиадолла, что старшая раса всерьёз встревожилась - непривычная идеология отчего-то пожирала мысли людей словно заразная болезнь. Вот только целых четыре века светлые эльфы вынужденно бездействовали. Владыки с благоразумием присматривались к стремительным шагом приближающемуся государству, но не знали как им лучше поступить. Агрессии от империи не было, свои дела она решала убеждениями. Подобное завоевание выглядело непривычным.

По итогу, нелёгкий вопрос, что делать, решило то, что идеология Золотого Паука сама вдруг наткнулась на невидимую стену. О да, идея благополучия через жёсткое распределение людей на касты, всецело контролируемые беспредельной властью возвеличенного до высот бога правителя, не приживалась на северо-восточных землях и всё тут. Местные народы презрительно фыркали или же едва не зевали, заслышав проповедников империи, старающихся донести до «варваров», что принятие над собой власти императора дарует как долгий мир, так и сопутствующие долгому миру выгоды. Не увлекала их никак подобная мечта, не нравились им речи про всеобщее благо. Местные народы куда как больше жаждали собственной свободы, всецело ратовали за набеги на соседей, ещё громче начали славить наиболее искусных воинов (а не превозносить неких доходяг-философов), а потому настойчивость империи Золотого Паука в том, чтобы они де изменили свой примитивный уклад жизни, в конце концов вылилась в долгую череду жестоких кровопролитий и в то, что несомая империей идеология дала существенную трещину. Враг столь яростно противился захвату, что подданные империи крепко задумались: «Ну не просто же оно так, а? Вдруг есть смысл? Что если это мы не правы?». Подобное привело к череде внутренних конфликтов в империи Золотого Паука, а тут ещё и враг внешний напирать стал. Но столь разные народы отчего-то смогли договориться. И да, хотя, Ралган присутствовал на тех переговорах, он до сих пор искренне поражался и не понимал, как это младшая раса сумела не только договориться на возведение высокой и небывалой по протяжённости стены, но ещё и стороны обоюдно возвели её в оговоренном месте да в оговоренный срок. Выглядело всё так, будто люди неистово пожелали разделить материк на два разных мира и разделили.

Именно причина подобного породила в Ралгане сомнение. Вспомнив о делах прошлых дней, в настоящем он с некой растерянностью произнёс:

- Боюсь, Владыка Судеб, я вынужден также произнести и горькие слова. Империя взывает к Ковену. К Ковену, а не к Лиадоллу. А, насколько я помню традиции этой странной культуры, нежеланного посланника имперцы запросто не примут. Чтобы они выслушали меня, сперва мне придётся привлечь к себе их интерес. Боюсь, что именно так. Мне придётся совершить некое деяние, которое эти люди воспримут благосклонно. И… и да, пожалуй, лучше возвращения пленённого юноши в настоящем нет.

- Согласен с вами, - обдумав сказанное, сказал Адонаэль Инглорион. – Вот только вы действительно думаете, что этот мальчик настолько значим, что станет подходящим даром?

- Он обучен магии, и, возможно, это что-то да значит. Не караван же с золотом мне за собой везти, о Владыка Судеб. Ведь как-то иначе привлекать к себе внимание для меня опасно, я же должен остаться незамеченным прочими людьми.

Проекция правителя эльфов сделала несколько шагов вперёд и назад. Владыка Судеб всерьёз размышлял над услышанным и, судя по напряжённости черт его лица, думы его были не из приятных. Однако, вскоре он остановился и произнёс:

- Хорошо, я прислушаюсь к вам. Готовьтесь к скорому отбытию, друг мой. Официальный вызов в Лиадолл, чтобы лишить вас необходимости объяснять своё вынужденное отсутствие в академии, вот-вот поступит.

- А что мне делать с юношей?

- Проблему вызволения дара для империи я возьму на себя.