Рукопись несбывшихся ожиданий. Дорога жизни

Глава 18. Не стоит принимать руку помощи, когда на ней такие длинные и острые когти

Саймону было неприятно возвращаться к Миле с дурными вестями, но откуда ж ему было раньше знать, как важна может быть та мерзкая бабёнка? Более того, правда у него в голове не укладывалась. Он Милку столько уже знал, а даже думать не думал, что вот такое от него она скрывать может.

- Я не Мила Свон, - вспомнились ему слова признания. – Не знаю, кто я именно, но точно не она, Саймон.

- Милка, походу ты бредишь, - осуждающе покачал он головой. – Давай-ка я за мэтром Олленом схожу. Пусть бы он ещё разок на тебя глянул.

- Не надо, Саймон. В этом нет нужды, так как никакой это не бред. Послушай…

Она принялась неторопливо и сбивчиво рассказывать о прошлом. О своём настоящем прошлом. При этом Мила то и дело испытывающе глядела на него, стараясь по мимике понять, что он думает. А мыслей короткий рассказ вызвал в Саймоне много.

- И всё? Ничего больше не помнишь?

- Ничего, - отрицательно помотала она головой. – Мне никак не пробиться к моей настоящей памяти. Чудо, что я собственное имя вспомнила. Анна… Странно, как только раньше я не поняла, что меня так зовут? Это имя такое родное, тёплое.

- Угу, - угрюмо буркнул Саймон. – А ещё такое, что до него любой законник докопается. Не вздумай так себя называть, покуда в документах совсем другое имя значится. Коли правда всё тобой сказанное, лучше тебе подозрения к истинности своей личности не вызывать. В жизни родство с близкими Милы Свон не подтвердишь… А потому, ну-ка, поделись. Кто ещё об этом всём о тебе знает?

Он требовательно поглядел на любимую им женщину и с замиранием сердца ждал, что вот-вот услышит перечень имён. И со многими из них Саймон мог бы смириться, но…

«Только бы имя профессора Аллиэра не услышать», - мысленно взмолился мужчина.

- Никто, - прозвучал короткий ответ, принёсший Саймону невероятное облегчение.

- Ха, - даже развеселился он. – Выходит, хоть в чём-то я у тебя первый.

- Просто я тебе по-настоящему доверяю, - осталась серьёзной Мила, прежде чем попросила пробудившую в ней память незнакомку отыскать. И Саймон в этом действительно постарался. Он даже местных проныр нанял, стражников подкупил. Цельный мешочек серебра ради такого не пожалел, но странная женщина как будто в воду канула. Её словно и не было никогда, и вот это печальное известие он должен был теперь донести до Милки.

- Мистер Сильвер, - вдруг окликнул Саймона Томас.

Саймон посмотрел на телохранителя с удивлением. Тот был так молчалив, что порой казался ему призраком, некой тенью. Нынче же этот человек вообще столь умело не привлекал к себе внимание, что Саймон напрочь забыл про его существование. Вот и удивился.

- Эм-м, да Томас?

- Вы вчера, как крайний срок, в Форкрест выехать планировали. И, понимаю, дела у вас здесь важные возникли, но, видится мне, вернуться вовремя важнее. Вдруг ваш брат пораньше прибудет? Нельзя нам впритык возвращаться, мистер Сильвер, никак нельзя.

С тревогой Томаса Саймон был согласен. Раз уж Вильгельм решил сменить гнев на милость (или вознамерился сделать вид, что решил сменить гнев на милость), то о причинах подобного требовалось выяснить из первых рук. Не братская же любовь вдруг того охватила. И, разумеется, неразумно было бы к этой встрече не подготовиться, либо же вообще заставить Вильгельма ждать его, Саймона, приезда. Терпением старший сын старика Сильвера нисколько не славился.

- Мы скоро выедем, - подумав, ответил телохранителю Саймон. – Я ещё с полчасика в этом лазарете побуду, а там возьмём вещи и, пока не стемнело, двинемся в путь.

Томас довольно кивнул. Решение работодателя его успокоило.

Собственно, чувствовал спокойствие в настоящий момент не только он. Совсем на другом краю карты Верлонии, вблизи границы с Лиадоллом, старший преподаватель кафедры сглаза и проклятий с удовольствием потягивал травяной чай. Напиток был настолько горячим, что Люцию приходилось дуть на него перед каждым глотком, но от этого на его душе было лишь радостно. Через окно он видел, какие крупные хлопья снега повалили и как немилосердно принялся гнуть ветви ветер. За короткое время, что понадобилось эльфу для подогрева чайника, погода переменилась до неузнаваемости.

- Спасибо за гостеприимство и за то, что нашлось у вас место, где коню укрыться от метели.

- Животные не должны страдать из-за моей привычки к одиночеству.

Хотя речь шла про коня, Люций невольно заёрзал на своём стуле. К нему вмиг пришла неприятная ассоциация, что именно из-за такого мировоззрения ему предложили обогреться у камина и подали травяной чай. Животные, вроде как, не должны страдать…

Вынужденно помотав головой, чтобы перестать думать на тему предвзятого отношения эльфов к людям, Люций допил напиток и, уверенным движением поставив чашку на стол, перешёл к разговору, ради которого отправился в путь.

- Мне жаль, что ранее я повёл себя на редкость бесцеремонно. Обычно подобное поведение мне не присуще, но, светлый Лютье Морриэнтэ, причина поступить так у меня имеется. Без помощи эльфа разобраться в том, что мог сотворить другой эльф, у меня самостоятельно вряд ли выйдет.

Люций намеренно разыграл беспомощность, надеясь, что лесть найдёт тропку через ледяную стену высокомерия. Собственно, так оно и вышло. Лицо Лютье Морриэнтэ не изменило своего надменно царственного выражения, но его голос, когда он потребовал подробностей, прозвучал снисходительно. Однако, от того, с какой брезгливостью после эльф взял с его ладони жемчужину, Люция вновь едва не перекосило. Пожалуй, только постоянное общение с не менее высокомерным деканом-дроу позволило ему сдержаться и не выказать истинных эмоций.

- Да, вы правы. Здесь явный приворот.

Слово «явный» на взгляд Люция было лишним, но он и тут постарался утихомирить себя. Куда как важнее было другое, нежели с насмешкой сообщать живущему немерено сколько веков эльфу, что вообще-то тот сам, хоть и представитель старший расы, а из некоего дерьма самостоятельно выбраться всё не может.

- Эм-м, и как мне его снять?

Вроде ничего такого в вопросе не было. Самый обычный вопрос, но Лютье Морриэнтэ скривил тонкие губы и, вставая с кресла, сказал в приказном тоне:

- Идёмте.

Идти куда-либо Люцию не хотелось. Пусть он наконец-то согрелся, но его одежда ещё не просохла. По-хорошему, ему бы ещё с часик подле жаркого очага посидеть стоило. Но перечить хозяину башни было бы неблагоразумно, так что Люций нехотя поднялся и зашагал в сторону винтовой лестницы, слабо освещённой свисающими с потолка на ажурных цепочках кристаллами. Через витражные узкие окошки из-за метели и вечернего времени внутрь света почти не проникало, однако лестница не выглядела мрачной. Возможно, так казалось из-за ненавязчивого травяного узора на стенах. Он успокаивал, даже как-то убаюкивал. Право, Люцию неистово захотелось сесть на одну из ступенек, досконально осмотреть всё вокруг себя. Но он не осмелился остановиться даже на миг, а потому вскоре оказался на втором этаже башни.

- Нам сюда, - указал рукой на дальнюю арочную дверь эльф. Лютье Морриэнтэ пришлось привлечь к себе внимание, так как Люций замер, разглядывая обвивающие стены коридора цветущие растения.

«Так, прекрати удивляться. Подумаешь зима, а здесь едва ли не розы цветут. Веди себя увереннее», - приказал он тогда себе и заставил ноги сделать новый шаг.

Помещение, куда его привёл Лютье Морриэнтэ, оказалось библиотекой, но таких библиотек Люцию ещё не доводилось видеть. Во-первых, она была круглой и светлой. Во-вторых, вместо привычных деревянных стеллажей здесь были только каменные полки на стенах, но и они шли вперемежку с высокими окнами. В-третьих, снова обилие цветущих растений, как будто не зима в разгаре. А уж весело бегущий по полу ручеёк шириной в локоть и сплетённая из живых ветвей изящная скамья…

Да, пожалуй, если бы не множество книг, то Люций ни за что не догадался бы, что он находится в библиотеке. Вот только Лютье Морриэнтэ отнюдь не впечатление произвести намеревался, раз, нисколько не смотря на своего гостя, подошёл к одной из полок и, проведя ладонью по корешкам книг, выбрал одну. Затем эльф принялся неспешно листать страницы. И, пока тот был занят этим, Люций ещё раз недоверчиво оглядел окружающее его сказочно красивое пространство.

- Вот, посмотрите, - наконец, привлёк к себе внимание Лютье Морриэнтэ и повернул книгу так, чтобы Люцию стал виден разворот, на котором во всех подробностях была изображена энергоструктура человека. – Приворот, с которым вы столкнулись, не получен созданием так называемых отростков, которые могли бы замкнуть поток энергий или же перенаправить их. Для него не используются обволакивающие каналы сгустки, способные как влиять на прохождение энергии, так и частично впитывать её в себя. Всего этого нет. Зато вот здесь, здесь и здесь, - быстрыми движениями указал палец эльфа, - создан сердечник. Внутри самих каналов. Из-за этого проходящая по ним энергия не даёт ничего увидеть неподготовленному взгляду.

Сомнение Люция в сказанном вышло таким ярким, что эльфу даже слов не потребовалось. Он холодно и недовольно сверкнул глазами, а затем вернул книгу на полку и активировал жемчужину.

- Запись вы сделали подробную, но, увы, она чрезвычайно несовершенна. И всё же постарайтесь разглядеть. Смотрите сюда.

Сказав так, Лютье Морриэнтэ начал на возникшую в воздухе схему влиять. Он, словно слой за слоем, убирал яркость. И если сперва Люцию казалось, что каким-то безрассудством эльф занимается, то вскоре он действительно увидел. Через пелену ставшего совсем никаким изображения ему вдруг удалось разглядеть…

- Великие стихии, да самостоятельно разрушить такое я точно не смогу! - оказался поражён до глубины души преподаватель.

О да, Люций был шокирован тем, насколько оказывается Адьир Морриэнтэ знал о чём говорил, когда заявлял, что не в силах людей справиться с некоторыми чарами эльфов.

- Хорошо, что мне не пришлось тратить время и доказывать вам неизбежное, - остался доволен его спонтанным признанием Лютье Морриэнтэ. – Вы скорее разрушите энергоканалы под чистую, нежели выправите положение. Поэтому даже не пытайтесь.

- Но… но как же мне тогда помочь аир Свон?

Задавая вопрос, Люций выразительно посмотрел на собеседника. Он искренне рассчитывал, что вот-вот услышит заверение в том, что в Лиадолле студентке всенепременно окажут помощь. Надо всего лишь отвезти её туда. Увы, нет. В этом предположении Люций грандиозно ошибся.

- Понять подоплёку поступков людей для меня всегда составляло сложность, - скупо и даже как-то нервно улыбнулся Лютье Морриэнтэ.

- Эм-м, вы не понимаете, отчего я желаю помочь этой девушке?

- Да. Вы достойно разбираетесь в чёрной магии и потому должны понимать, что ни один приворот, если его, конечно, не поправлять регулярно, не способен на долгое существование. Не способен, если объект подчинения проявил силу воли и на магию не поддался, - ненадолго поднял указательный палец вверх эльф. - У всего есть причина и следствие, мэтр Орион. И хотя Мила Свон неприятно удивила меня, проявив слабость такого рода, мне видится, что из-за этого вы тоже ею недовольны. Так ведь?

- Разумеется.

- Тогда скажите, для чего вам ей помогать?

- Ну, потому что неправильным будет оставить всё, как оно есть, - будучи обескураженным вопросом, честно ответил Люций.

Несколько мгновений Лютье Морриэнтэ испытывающе смотрел ему глаза в глаза, и Люций никак не мог понять отчего оно всё так происходит. Что хотел увидеть в его взгляде эльф? Какую-то другую причину? Люций ничего не понимал, а потому принялся внимательно смотреть, как Лютье Морриэнтэ, скрестив руки на груди, подходит к ручью. Там эльф некоторое время задумчиво взирал на быстро текущую воду, но затем резко обернулся и, задирая подбородок, осведомился:

- А с чего вы взяли, что именно это неправильно?

- Да как это почему? – неподдельно растерялся Люций. - А то вы последствий приворота не понимаете.

- Понимаю ровно так же, как и то, что важнее устранить источник яда, нежели раз за разом лечить ненароком пригубивших от кубка, наполненного опасной отравой. Поэтому я отказываю вам в помощи, мэтр Орион. И, видится мне, не я первый поступаю так. Для меня очевиден срок существования приворота, а, значит, эльф, известный вам под именем Адьир Морриэнтэ, тоже решил ничего не предпринимать.

Такого сказочного свинства, полный надежды на совсем другое, Люций никак не ожидал. По этой причине он даже, округлив от недоверия глаза, прошептал:

- Светлые эльфы нисколько своей магией несчастной девушке не помогут?

- Без разрешения кого-либо из владык, однозначно нет, - прозвучал уверенный ответ. – Я могу вам дать только совет - снять чьи-либо чары можно не только магией. Порой в разы проще убедить заклинателя в том, что в его чарах для него самого нет смысла.

Недвусмысленный намёк на то, что от него требуется сделать, заставил Люция злобно засопеть носом. А после он и пригрозил:

- Ничего. Я ещё сообщу в Ковен обо всём и особенно о вашем бездействии!

- Сообщайте, - ничуть не впечатлился Лютье Морриэнтэ. – Только предварительно отставьте в сторону уверенность, что окажетесь услышаны. Светлые эльфы из века в век стараются донести до людей, что от последнего из дроу нужно избавиться, но всё безрезультатно. Так что вам придётся проявить перед Ковеном и советом королей исключительную убедительность.

Сказанное заставило Люция умолкнуть и погасить в себе ярость. Он всё ещё то и дело сжимал и разжимал кулаки, но решительность в нём дала слабину. Даже господин фон Дали вряд ли бы принял сторону его, а не любимого им декана, что уж говорить о таких влиятельных лицах.

«Выкрутится, - гневно думал Люций про себя. – Профессор Аллиэр, как пить дать, выкрутится, а вот меня из академии попросят вон».

- Погода такова, что я не стану просить вас покинуть мою башню до рассвета, - между тем произнёс Лютье Морриэнтэ. – Так что вы можете взять какую-либо из книг, чтобы провести время за чтением на первом этаже. К сожалению, никаких гостевых комнат в башне не имеется. Все помещения я использую для собственных нужд.

- Спасибо, - выдавил из себя Люций. Эльф сделался ему до отвращения противен, но предложение он сделал стоящее. В завывающую за окнами метель да по темноте ехать куда‑то было бы сродни безумию.

- Тогда выбирайте, что будете читать, я приду за вами через четверть часа и провожу вниз.

Лютье Морриэнтэ по неким своим делам покинул библиотеку, а старший преподаватель кафедры сглаза и проклятий начал неторопливо шагать вдоль полок. Он искал книгу, за которой можно будет скоротать ночь, но, увы, даже со чтивом ему не повезло. Все книги, как одна, оказались написаны то на эльфийском, то на неких древних языках. Читать такое можно было только со словарём, но, вот те на, именно словаря нигде и не было видно.

«Вот ты ж!», - вовсю разозлился Люций, так как заслышал шаги эльфа в коридоре. Собственно, они заставили его взять ближайшую к нему книжицу и быстро пролистать её на наличие картинок.

«Раз невозможно читать, так хоть посмотрю на прекрасное», - рассуждал Люций, а там так и открыл рот от удивления.

- Хм, - удивлённо произнёс Лютье Морриэнтэ, глядя на своего, ставшего похожим на каменного истукана, гостя.

Люций через силу заставил себя начать двигаться. Он ткнул пальцем в иллюстрацию в книге и, пристально глядя на эльфа, с замиранием сердца спросил:

- Почему здесь нарисована эта шляпа?

- Какая шляпа? – подошёл ближе Лютье Морриэнтэ и ненадолго с недовольством всмотрелся сначала в рисунок, а там и в текст рядом с иллюстрацией.

- Вот эта.

Шок Люция было легко понять. Если всё происходящее до этого ещё хоть как-то вписывалось в его видение картины мира, то вот наткнуться на изображение помятой и немного рваной шляпы Анны в каком-то древнем фолианте? Что это за насмешка судьбы?

- Та ещё вещица, мэтр Орион. Неужели в студенческой среде всё ещё ходят байки про неё, раз вы эту шляпу узнали?

Казалось, эльф был искренне удивлён. Во всяком случае, Люцию из-за изменившейся высокомерной интонации показалось именно так, вот он и спросил с осторожностью:

- Эм-м, а какие байки? У меня просто один из коллег то и дело на совещаниях точно такую же шляпу рисует.

- Ну, - задумчиво произнёс Лютье Морриэнтэ, – отчего ваш коллега рисует её я не скажу, тут вы судите сами. Но эта шляпа творение студента‑весельчака по имени Леос Виндшоп. Он жил во времена первых четырёх академий магических искусств и несмотря на одарённость регулярно чудил не самым достойным образом.

- Угу. Таких самородков и в нынешние времена полным-полном, - не смог не проворчать Люций.

- Возможно. Однако, Леос Виндшоп по молодости обожал безобидные шалости и даже в студенческие годы являлся весьма изобретательным артефактором. Он то и дело мешал учебному процессу, создавая различные магические вещицы с не самым практическим применением. Особую известность принесла ему эта шляпа, - указал Лютье Морриэнтэ на иллюстрацию, – так как ей практическое применение всё же нашлось.

- Какое?

- Если зашить прореху на ней нитью, переплетённой с волосами некоего человека, эльфа или даже животного, то можно на сутки поменяться с ним телесной оболочкой. Собственно, это действительно интересный и забавный опыт, однако, злой умысел любую проказу способен превратить в чудовищное деяние. В результате некоторых печальных обстоятельств шляпа попала в перечень запрещённых артефактов. Её разобрали на составляющие, и постепенно она стала легендой, обрастающей весёлыми небылицами о том, как же её создатель с помощью неё смог лихо развлечься.

- Погодите. Как на составляющие? Это на какие же составляющие можно шляпу‑то разобрать? - с недоумением произнёс Люций, и Лютье Морриэнтэ, равнодушно пожав плечами, ответил:

- Быть может, её разрезали на десятки лоскутов. Это мне неизвестно, всё равно своего главного свойства шляпа, даже если её восстановить, будет уже лишена. Для активации любых артефактов Леоса Виндшопа требовалось произнести какое-либо из его стихотворений. Это являлось непременным условием создателя. Ещё одна его шутка, имеющая перед собой цель выставить себя не только мастером-магом, но и известным поэтом. И да, по этой причине некоторое время сборники его стихотворений можно было встретить повсеместно. Но впоследствии их признали опасными и те, что не уничтожили, поместили в закрытые книгохранилища.

- Опасными? – не мог поверить в услышанное Люций. – Чем какие-то стихи могут быть опасны?

- Тем, что кто-то ненароком может прочитать их не в то время и не в том месте, - на холодном лице Лютье Морриэнтэ возникла тень усмешки. – Да будет вам известно, мэтр Орион, однажды наследный принц одной из стран, что уже не существует, решил повеселить друзей забавными четверостишиями, а в результате умер и он, и все, кто был по близости от него.

- Что случилось?

- Принц нечаянно оживил каменную горгулью, что уже как три сотни лет украшала королевский парк. Позже выяснилось, эта горгулья являлась одним из поздних творений Леоса Виндшопа, а к моменту старости он уже нисколько не слыл шутником. Это был очень и очень опасный маг, помешанный на уверенности, что окружающие желают ему смерти.

- Странно. Я никогда не слышал ни о таком маге, ни об этом печальном происшествии, - поразился Люций.

- Неудивительно. Всё это произошло тогда, когда я ещё не был вынужден существовать вблизи своего моста. И, кстати, о нём, - как-то совсем неприятно уставился на своего гостя Лютье Морриэнтэ. - Не буду скрывать, мэтр Орион, ваша идея о том, чтобы мост проклясть, показалась мне крайне соблазнительной.

- Да что вы? – отшатнулся Люций. – Я был немного не в себе, вот и сказал такое.

- И всё же это не мешает мне требовать от вас ответной услуги за содействие. Всеми стихиями клянусь, вы ни за что не покинете мою башню, покуда качественно не проклянёте этот ненавистный мне мост!

Люций и так оказался впечатлён грозными молниями, промелькнувшими в глазах эльфа, но Лютье Морриэнтэ не остановился на этом. Он вытянул руку и короткий жезл, зажатый в его ладони, превратился в искрящийся льдом посох мага.

***

Несомненно, совет королей никакого решения, связанного с временным перемирием, не утвердил. Новости оказались шокирующими, в них мало верилось, а потому монархи быстро пришли к единогласному требованию дать им время на обдумывание. Обдумывать при этом (по мнению Германа Грумберга и не только его) они собирались исключительно то, как станут земли Верлонии между собой делить. Озвученный Владыкой Судеб категоричный отказ Лиадолла выступить против империи Золотого Паука, покуда не будет решена проблема Погибели, кое-кто посчитал отнюдь не за трагедию, а за истинное счастье. Чего не радоваться? Верлония лишилась опасного союзника, можно смело организовывать происки против неё. А что по поводу благородной цели, так предательски оставленная без подкреплений Лавратия всегда под рукой. А если не Лавратия (вдруг империя Золотого Паука действительно бездействовать примется, вдруг на самом деле Погибель существует), так Верлонию можно обвинить в потере Путеводной Звезды или же в ненадлежащем её поиске.

Как говорится, было бы желание, а уж повод найдётся.

И понимающий всё это Ричард Пятый едва ли не проклинал всех и вся, получая донесения о поисках Анны Вэст. Пусть прочие страны искали эту женщину спустя рукава (не так уж это в их интересах было), зато вся Верлония в самый короткий срок оказалась поставлена на уши. Паутина поисков в считаные дни разрослась до небывалых размеров, и Герман Грумберг, словно паук, находящийся в её центре, реагировал на малейшие колебания нитей. Увы, полезной информации до сих пор было недостаточно. Ведь несмотря на становящиеся всё более обильными данные, предпосылок для выявления самого главного – местоположения, по-прежнему не имелось. Герман Грумберг мог только скрежетать зубами, вновь и вновь перелистывая обширное личное дело Анны Вэст. Особа эта была таковой, что имела все шансы залечь на дно. Тем более, в Верлонии, откуда была родом её мать (тоже не последнего десятка мошенница).

Да, поиски Анны Вэст предвещали стать долгими, а потому, подумав, граф Мейнецкий вынужденно отдал и другой приказ – начать поиски останков некогда погибшего Сэо Литаня.

«С его специфической внешностью даже спустя столько лет есть шанс, что кто-либо его запомнил. Да и хотя бы регион известен. Западная Верлония, конечно, велика сама по себе, но всё меньше, чем Верлония в целом», - рассуждал Герман Грумберг так же, как рассуждал и о кое-чём другом. И, собственно, из-за этого другого леди Каролина впервые за много лет оказалась в его спальне.

- Что вы себе позволяете? – возмутилась супруга графа Мейнецкого, едва за нею закрылась дверь. – Другой возможности поговорить со мной наедине вы не способны изыскать, что ли?

Да, разумеется, не ради супружеской близости Герман Грумберг эту мегеру к себе настолько близко подпустил. Увы, леди Каролина, став фрейлиной Её величества, королевский дворец почти не покидала, а лишних ушей и глаз там было видимо-невидимо. Поэтому Герман Грумберг всего-то задержался на службе настолько, чтобы ему предложили занять гостевую комнату из тех, в которых нет тайных глазков или двусторонних зеркал, а там он и отправил для жены весточку через прислугу. Рука, правда, нисколько не хотела писать всю ту романтическую чушь, которую требовал написать разум. Но, иначе, было бы подозрительно.

- К чему, если эта возможность самая естественная?

- Да что вы говорите? – с иронией осведомилась леди. – Для меня и для вас естественная? Негодяй! Вы вырвали меня из уюта моей комнаты, чтобы вынудить слушать ваши тоскливые речи, а после и храп! Вы всегда храпите, когда спите на кушетке.

- Тогда можете спать на ней сами, - огрызнулся Герман Грумберг, прежде чем грозно потребовал. – Прекратите свою истерику! Вновь кудахчите, как курица. Кудах-кудах, - даже изобразил он птичий говор. – А между тем я намерен вести речь о сохранении жизни Антуану и о спасении вашей жизни тоже.

- В ваши слова о беспокойстве за мою жизнь, мне как-то нисколько не верится, - сообщила леди Каролина, но гордой походкой прошла вперёд и, сев в одно из кресел, требовательно уставилась на ненавистного ей мужа. – Ну же, говорите.

- Вам уже должно быть известно, как именно прошёл совет королей, - на этих словах леди Каролина кивнула. – Но я более чем уверен, далеко не всё светлые эльфы рассказали. В происходящем есть второе дно. Что-то очень важное осталось тайной, и эту тайну Верлония узнает нескоро. Быть может, даже тогда, когда будет слишком поздно. Поэтому так важна для меня ваша тесная связь с Её величеством. Пусть вам противно, вы должны через неё дать понять королю Лавратии насколько ценны.

- Я ценна? – поразилась благородная леди, прежде чем побагровела. – Да что вы из меня шпионку какую-то делаете? Хватит, Герман, хватит. Я устала от всего этого, от всех этих интриг, происков, бесконечного обмана. Дайте мне уже жить спокойно.

- Хотите, так дам я вам жить спокойно, - вмиг согласился Герман Грумберг. – Запросто организую для вас фальшивое погребение и катитесь вы хоть в бездну к демонам.

- Что это вы надумали? – тут же возмутилась его жена. – Я не собираюсь лишать себя ни своего титула, ни имени, ни имущества, ни, тем более, общества сына. Пф-ф!

- Тогда делайте уже всё, что я вам говорю! – рявкнул он, прежде чем подошёл к супруге вплотную и, встав за её спиной, положил ей руки на плечи. А далее, говоря, он медленно и неторопливо, буквально по сантиметру, приближал их к её шее. – Слушайте меня, Каролина, а не то рискуете тем, что ни титула, ни имени, ни имущества, ни, тем более, общества сына у вас не будет по другой причине – вам довелось жить в такое время, когда вот-вот настанет война, способная смести абсолютно всё на своём пути. И, чтобы выжить в этой войне, нужно уметь подстраиваться. Да, Каролина, да, - ненадолго слегка сжимая шею жены, подтвердил Герман Грумберг. – Это у вас ужасно выходит, уж я-то знаю. Но я верю, вы справитесь. В отсутствие выбора вы справитесь, так как выстраивать доверие ко мне начнёте именно вы. И, чтобы у вас это получилось, слушайте. Слушайте и запоминайте, Каролина…

Он всё же вернул свои ладони на плечи супруги, но она не шевельнулась. Не дёрнулась. Леди Каролина достаточно хорошо знала своего мужа, чтобы сделать вывод насколько он сейчас взбешён.