Дисгардиум 13. Последняя битва-2

Глава 72 Неотвратимость

Казалось, ошеломлены были даже Спящие: вряд ли они предусмотрели такой исход. Возможно, вся эта многоходовая битва и была спланирована, чтобы перетянуть Бездну на свою сторону, и тогда, вместе, оставался шанс справиться с Врагом при любых его ухищрениях.

Но Враг — теперь уже Бездна — ушел в Небесный план. Туда, откуда его не достать даже Спящим. Или?..

Мой взгляд метнулся от Бегемота к Тиамат, потом к непривычно серьезному, нахмурившемуся Левиафану. В человеческой ипостаси он никогда не выглядел грозно, но сейчас… сейчас я чувствовал, какой гнев от него исходит. Что уж говорить о всегда воинственном Кингу и суровом Абзу?

— Что нам делать? — тихо спросил я. — Вы можете попасть в Небесный план?

— Нет, — покачала головой Тиамат.

— Но почему? Вы же боги!

— Божественность сама по себе не дает права войти в Небесный план. Иначе Зевс, Ульмо, Жнец, Морена, Фортуна и твой Монтозавр не прятались бы за Барьером от Новых богов, а дали им бой прямо там.

— Тогда что это вообще такое — Небесный план? Что там есть? Контроль над миром?

— И да и нет. — Бегемот сложил руки на груди. — Это не полноценный мир, а надстройка над Дисгардиумом. Доступа в Преисподнюю оттуда нет, но и извне постороннему туда не попасть. По сути, это было убежище Новых богов, вытягивавших из Дисгардиума веру.

Я покачал головой.

— Нет-нет, это фигня какая-то. Объясните иначе. Я не кто-то рожденный в Дисе — я неумирающий. Игрок! Зачем корпорация создала этот Небесный план? Это же панель управления миром! Слабо верится, что «Сноусторм» вручил право управлять своей вотчиной ИскИнам Новых богов.

— План был создан, чтобы вмешаться, если что-то пойдет катастрофически не так, — ответил Бегемот. — Отцы-основатели связали «Сноусторм» и Дисгардиум законами невмешательства извне, которые сами же установили. Корпорация никогда не могла изменить мир напрямую — Дисгардиум развивается независимо. Но если случится нечто угрожающее самому существованию мира…

— Небесный план был их запасным ключом, — догадался я.

— Этот ключ — неотъемлемая часть Дисгардиума, ядро его, — согласно прогудел Бегемот. — При нашем пробуждении произошла бы жесткая перезагрузка вселенной — все с нуля, а до появления разумной жизни прошли бы миллиарды лет. Отцы-основатели хотели, чтобы в этом случае рычаги управления были доступны сразу.

— И сейчас эти рычаги в руках Сатаны? Он может снова запустить бета-режим?

— Все куда хуже, чем ты думаешь. — Тиамат вздохнула. — Новые боги собирали веру и направляли ее потоки, но никогда не понимали, чем на самом деле владеют. Для них Небесный план был домом, убежищем, источником силы. Не более.

— А Бездна?

— Джун Кертис управляла миром в рамках своего понимания мироздания. Она примерно представляла, что такое административная панель, знала про бета-режим и режим окончательной смерти — и мироздание создало для нее именно то, что она вообразила.

Я содрогнулся, осознав смысл ее слов, начал размышлять вслух:

— То есть Враг…

Но Тиамат меня перебила:

— Враг мыслит категориями, которых Джун Кертис не могла даже придумать. Она видела рычаги, кнопки и переключатели. Игровые режимы. Настройки мира. А Он… Мы даже представить не можем, какие двери для Него откроются. Какие возможности Он обнаружит. Какие…

Ее голос оборвался. Все пятеро Спящих одновременно дернулись — синхронно, как марионетки на одной нити.

— Что? — Я шагнул вперед. — Что случилось?

Бегемот медленно повернулся ко мне, и впервые за все время я увидел в его глазах не гнев, не решимость, а страх. Настоящий страх, словно он обычный человек, а не непостижимое существо, создающее вселенные.

— Он уже начал пони…

Системное сообщение оборвало его на полуслове.

Зарегистрированы критические искажения струн мироздания!

Бездна, единая и истинная богиня всего сущего, объявляет Божественное наказание: Жатву душ!

Запущена Первая волна (изъятие 75 % душ)…

Ниже шло объяснение происходящему для той четверти, что сохранили души, и инструкции, как обеспечить себе выживание в следующих волнах Жатвы.

Это произошло мгновенно. Не было ни криков, ни воплей ужаса — возможно, те, кого затронула Жатва, вообще ничего не ощутили. Возможно, даже не успели прочесть глобальное уведомление.

Но осознание свершившегося даже мне, знающему о планах Сатаны, давалось с трудом. Не умещалось в голове, не верилось в реальность происходящего. Жатва для меня была чем-то из разряда пробуждения Спящих — чем-то, что может случиться, но не случится никогда.

И вот — случилось.

Три четверти всех смертных единовременно потеряли души.

Я успокаивал себя тем, что это просто очередной игровой катаклизм, который не коснется моих друзей. Ведь мы защищены, как бы несправедливо это ни звучало? Наши души находятся в настоящих телах. Там, в настоящем мире.

Но Жатва коснулась не только неписей.

Хинтерлист вдруг упал. И Пайпер рядом с ним. И только тогда я прозрел: все игроки вокруг — и мои друзья, и враги — замерли и повалились на песок…

…но не замертво. Полежав мгновение, они начали подниматься. Все еще живые, но уже без души, без мыслей, без воли.

Поднявшись, пустыми глазами они смотрели в никуда, а потом брели по песку без цели, натыкаясь друг на друга.

Бездушные. Живые и активные, но опустевшие оболочки.

Я скорее чуял нутром, чем понимал: эта пустота в глазах, это безразличие — временно. Еще немного — и они найдут себе новую цель. Пожрать тех, кто душу пока сохранил.

— Все, кто сохранил душу, немедленно сюда! — проревел Бегемот, словно читая мои мысли. — И те, у кого ее не было, — тоже!

Спутники, демоны и боги растерянно озирались — их Жатва не тронула. Великие князья и Старые боги объединили усилия, поставили гигантский защитный купол и начали собирать под него выживших.

Я в панике завертел головой, выискивая Ириту и друзей.

Где они?

Заметался по округе, но нашел только Дениса. Он все еще стоял на коленях, и глаза его оставались осмысленными. Спросить, не видел ли он кого, я не успел.

— Скиф! — громыхнул в голове голос Бегемота. — Посмотри в небо! Все твои близкие там!

Я поднял взгляд и увидел в небе паутину золотого света — тончайшие нити, сотканные из чего-то, чему я не знал названия. Они дрожали, вибрировали, удерживая…

Души.

Переключившись на Око изначальных, я увидел их. Миллиарды душ со всего Дисгардиума, вырванных Жатвой, бились о невидимый барьер, рвались вверх, в Небесный план, куда их тянула воля Сатаны.

Но паутина держала. Пока держала — судя по тому, как натянулись нити.

— Вы… Вы знали? — Шокированный догадкой, я едва выдавил слова.

— Знали ли мы? — горько усмехнулась Тиамат. — Конечно! Знали и готовились! Ты и сам знал, забыл? Слышал это из уст Дестура! Именно этого мы больше всего боялись: если тварь наберется сил здесь, она уйдет в твой мир и сделает там то же самое!

— И все равно допустили⁈ — взревел я.

— Допустили что, инициал? — рыкнул Кингу. — Что Враг захватит тело Бездны? Он не сделал этого, даже когда был на пике силы! Если бы Он мог прыгать из тела в тело, думаешь, стал бы все это затевать? Это Его последнее воплощение! Раз Он совершил эту попытку — к сожалению, успешную, — значит, другого выхода не было! Вероятность того, что Он так поступит, была мизерная!

— Мы думали, что скорее Он убедит Бездну запустить Жатву, чем… — Левиафан умолк, его лицо напряглось.

— Не отвлекайся! — велел ему Бегемот.

Бездушные тем временем стали проявлять интерес к той четверти везунчиков, что сохранили души. Они окружали защитный купол со всех сторон и поведением напоминали нежить Чумного мора, но двигались быстрее и агрессивнее. Бездушные из армии Спящих и бездушные из армии Бездны объединились, став третьей силой.

— Почему? — спросил я, тупо наблюдая за хаосом вокруг. — Почему у Врага не было другого выхода?

— Потому что, если бы тело и разум Джун Кертис хоть на миг оказали Ему сопротивление, не дали захватить тело, это стало бы Его концом. Мы бы перехватили.

— Вы могли Его перехватить… — горько повторил я, отчетливо вспомнив, что прыжок Врага от Лексы к Бездне был не мгновенным. — Могли, но не стали. Потому что… — Я вспомнил и процитировал слова Арбитража: — Потому что «сущность есть блуждающая аномалия, готовая перехватить божественный статус Бездны в случае ее падения». Так? И только тогда Врага можно уничтожить.

— Так. — Тиамат кивнула. — И не так. Все сложнее и многомернее, инициал. Но пока все в рамках того, что мы прогнозировали и к чему готовились.

— Позаимствовали плетения у Сферы бесконечности Ктулху для Спасательной сети, — счел нужным добавить Левиафан. — Помнишь такую? Только наша сеть охватила весь мир.

Я мотнул головой, хотя помнил. Но ничего не мог поделать со злостью, что клокотала внутри.

— Как же вы меня достали… Вы, отцы-основатели. Майк, Ола, Йована, Мануэль и Вячеслав, воплотившие свои личности в Бегемоте, Абзу, Тиамат, Кингу и Левиафане. Вы, решившие, что вправе определять, каким путем спасать человечество и Дисгардиум. Убедившие себя, что Земле нужно пройти очищение Третьей мировой, а теперь допустившие победу Врага и Жатву… во имя высшего блага.

Я с ненавистью посмотрел на Спящих.

— Где мои друзья? Где Ирита? Тисса? Остальные? Что это за статистика, что никто из них не сохранил душу?

— Их еще можно спасти, — сказал Бегемот и шагнул ко мне. — Но долго мы не продержимся: душ слишком много, притяжение Врага сильно, и влияния на мироздание у Него больше. У тебя мало времени, инициал. Меньше часа.

— Меньше часа на что?

— На то, чтобы Его уничтожить.

Я посмотрел наверх, туда, куда ушел Враг. Некстати подумалось, что Бездне там одной было чертовски одиноко. В бета-мире у нее хотя бы были другие тестеры. В Небесном плане — никого. Все, что она могла, — отправлять в Дис проекцию и орать на меня.

— Небесный план… Вы сказали, что не можете туда попасть.

— Мы — нет. — Абзу качнул головой. — Но ты — не мы.

Словно ожидая этих слов, воздух затрещал, зазмеился разрядами, пространство разошлось, как рваная ткань, — и из разрыва вылетели Арбитры.

Главный — тот самый, что давал мне намеки азбукой Морзе, — выступил вперед.

— Скиф, инициал Спящих и Защитник Вселенского закона равновесия, — трескучим голосом обратился он. — Сущность, известная как Истинный Враг, нарушила фундаментальные законы мироздания. Помимо прочего, Жатва душ — акт, выходящий за пределы допустимого и ведущий к пробуждению Спящих. Небесный Арбитраж возвышает твой статус до бога и выдает право доступа в Небесный план. Для восстановления баланса.

Я ожидал… чего-то. Вспышки света, удара силы, хора ангелов — чего угодно. Но почувствовал лишь сдвиг.

Просто понял, что могу. Захочу — сверну горы. Захочу — осушу моря. Захочу — остановлю солнце над горизонтом. Лишь бы верили в меня, в то, что я это сделаю. Тонюсенькие ручейки веры — к моему удивлению, от Спящих — потекли ко мне, и я мог превратить эту веру во что угодно.

Так вот что значит быть богом. Не сила сама по себе, а, скорее, возможность, ограниченная лишь верой тех, кто за тобой стоит.

Одновременно поле зрения засыпало уведомлениями. Среди них затерялись и такие:

Повышена оценка угрозы! Текущий класс: A.

Продолжайте повышать класс угрозы, чтобы достичь максимального потенциала!

Повышена оценка угрозы! Текущий класс: S.

Достигнут максимальный потенциал угрозы!

Поздравляем, предвестник Скиф!

Вы успешно развили потенциал угрозы до абсолютного предела!

Струны мироздания рвутся от вашего присутствия! Законы реальности переписываются вашей волей! Мир не просто никогда не видел угрозу такой мощи — мир был создан, чтобы однажды ее породить.

Храбрецы и герои, бегите. Боги, молитесь. Спящие, пробуждайтесь.

Он идет.

И он больше не угроза миру. Он и есть мир.

Разблокировано божественное достижение «Угроза S-класса»!

Мир никогда не знал угрозы подобной мощи — и никогда не узнает вновь. Вы превзошли все мыслимые пределы, став воплощением того, чего страшились боги и о чем слагали пророчества древние. Отныне само ваше существование — вызов мирозданию, а каждый ваш шаг сотрясает струны реальности.

Награда: божественный атрибут «Неотвратимость».

Неотвратимость

Божественный атрибут.

Уникальная способность, рожденная в момент, когда угроза миру достигла абсолютного предела.

Пассивно поглощает и накапливает божественную волю из всех источников величия:

— свершений, изменивших судьбы миров;

— веры существ, признавших вас высшей силой;

— известности вашего имени среди других божеств, смертных, нежити, демонов и прочих разумных;

— опыта участия в значимых событиях.

Каждый взгляд, обращенный к вам с надеждой или страхом, каждое упоминание вашего имени, произнесенное в молитве или проклятии, — все сплетается в божественную волю, чистейшую энергию веры и признания.

Позволяет изменять ткань реальности силой накопленной воли: исцелять или уничтожать, творить или развоплощать, переписывать судьбы, отменять смерть, нарушать законы мироздания.

То, во что верят миллионы, становится истиной. То, что вы считаете неотвратимым, — неотвратимо.

Масштаб изменения определяет расходом воли: от искры для малого воздействия до полного истощения запаса для переписывания фундаментальных законов бытия.

Открыт новый показатель: божественная воля.

Я лишь проглядел уведомления, не вчитываясь: изучать все это не было времени, да никто бы мне и не дал. Бегло проверил Неотвратимость, посмотрел на новый ресурс — пока почти пусто… Нет, в ближайшем будущем эта способность не поможет.

Главное, что я получил, — новый мир в списке Глубинной телепортации: Небесный план.

— Поспеши, инициал! — рявкнул Бегемот.

Вздрогнув, я открыл глубинку, выбрал «Небесный план»…

— Стой, Скиф!

Я обернулся: ко мне бежал Родриго. Еще один, кто сохранил душу.

— Держи! — Он сунул мне в руки тяжелый меховой сверток. — Забыл отдать перед битвой, потом не до того было. Твоя Шкура первозданного зверя. Я в ней кое-что исправил.

Развернув сверток, я увидел плащ. Густой мех переливался искорками, от него исходило живое, пульсирующее тепло.

— Против этой твари… не помешает, — зло сказал он.

Плащ из шкуры первозданного зверя

Божественный артефакт.

Уникальный предмет.

Сама Афина убила и сняла эту шкуру с Первозданного пещерного медведя. Мифический гранд-мастер Родриго создал из нее плащ.

Дарит полную неуязвимость владельцу.

Шанс потерять после смерти снижен на 100 %.

Прочность: неразрушим.

Я хмыкнул. Еще одна «полная неуязвимость». Ну-ну. Но отказываться не стал — накинул плащ на плечи, и тяжелый живой мех обнял меня, подстраиваясь под тело.

— Спасибо, — сказал я Родриго.

Серый и осунувшийся бета-тестер молча кивнул.

— Верни Гарета… — сипло произнес он. — Верни остальных. Всех верни.

Денис поднялся с колен, посмотрел сквозь меня невидящими глазами и прошептал:

— Джун… Спаси ее тоже, Скиф.

Я промолчал. Не мог обещать то, в чем сам не был уверен.

Бегемот положил мне на плечо руку — тяжелую, как гора. Приобнял, подтянул к себе, заглянул в глаза.

— Пятьдесят четыре минуты, инициал. Потом мы пробудимся. Не подведи.

Я активировал Глубинную телепортацию, ощутил, как желудок вывернуло наизнанку…

— Да не пробудятся Спящие, — пробормотал я.

…и меня выбросило в Небесный план.

Сначала я завис в пространстве без верха, низа и горизонта — и от неожиданности забарахтался, пытаясь сориентироваться. Бесполезно.

Было светло и темно одновременно, а разум отказывался понимать, что видят глаза. Тишина была плотная и осязаемая, будто вата, забившая уши. Я открыл рот, чтобы позвать кого-нибудь, и не услышал собственного голоса. Вакуум? Воздуха не было, но я не задыхался. Богу не нужно дышать? Или здесь это вообще не требовалось?

Вдали мерцали полупрозрачные силуэты — множество, — но я интуитивно понял, что агрессии они не несут. Плыли медленно, бесцельно, как медузы в толще воды. Что это — или кто, — я так и не разобрал.

Поискав взглядом ориентир, увидел дворец из черного хрусталя. Шпили его вонзались в пустоту, словно пытались проткнуть мироздание, а стены переливались светом Бездны цвета слоновой кости. Похоже, Девятка, получив власть в Небесном плане, выстроила себе дом сама: то ли крепость, то ли храм, то ли тюрьму для единственной заключенной — себя.

Я направился к дворцу, и пространство послушно сократилось. Сотни километров схлопнулись в десяток шагов. Законы физики подчинялись воле — моей божественной воле. Непривычное ощущение.

Врата дворца распахнулись сами. За ними тянулся бесконечный коридор.

Я знал, куда идти: что-то влекло меня вперед. Интуиция? Или сам дворец направлял незваного гостя к хозяину?

Вряд ли бесконечный лабиринт развилок был архитектурным решением. К чему это Бездне, не ждавшей гостей? Скорее передо мной защитная система.

Подумав так, я решил, что блуждать не хочу.

И коридор исчез. Остался лишь прямой короткий проход к тронному залу.

Видел я дворцы императора Крагоша, владык Преисподней Белиала и Диабло, жил в замках Девятки и Макс, ничуть им не уступавших, но к такому жизнь меня не готовила.

Тронный зал дворца Бездны, единой и истинной богини всего сущего, размером был не больше сарая. Потолок терялся во тьме, по хрустальным стенам струился жидкий свет, а на возвышении в центре стоял непримечательный трон — скорее уютное мягкое кресло. Вокруг него вращались сферы, похожие на голограммы моего мира и магические Шары Эгерии.

Каждая сфера показывала часть Дисгардиума. В глаза сразу бросились Кинема, Дарант, Великий портал в Мертвых пустошах. Локации выглядели непривычно пустыми — но лишь на первый взгляд. Всмотревшись, я увидел пока еле передвигающихся бездушных: смертных, лишенных душ и вместе с ними — разума.

На троне сидела фигура, которая когда-то была Джун Кертис, потом Девяткой, потом Бездной.

Ее взгляд был направлен на меня.

Но смотрела она уже не глазами.

Фигура на троне поднялась, одновременно направляя на меня руку, но неуверенно — тело Джун двигалось рывками, как плохо управляемая марионетка. Тот, кто сидел внутри, еще не освоился с новой оболочкой. Или… Ему не дали ее освоить.

Я не стал ждать и ушел в Ясность.

Вездесущность поставила меня перед Врагом, и я с ходу врезал Кулаком Первозданности. На этот раз попал, обрушив центиллион урона на нежное девичье лицо с тонкими чертами.

От такого удара даже я разлетелся бы на атомы со всеми своими неуязвимостями, потому что удар, подкрепленный моей божественной волей, игнорировал защиту, пространство и время. Развоплотился бы любой демон, любой бог, любое существо во всех мирах.

Врага отшвырнуло с непреодолимой силой, и трон разлетелся в щепки. Сферы наблюдения за миром погасли и осыпались эфемерной пыльцой.

Тело Джун еще вреза́лось в хрустальную стену, а я уже оказался рядом.

Кулак Первозданности в челюсть — голова мотнулась, брызнула кровь. Еще удар в солнечное сплетение, хруст ребер — и божественное тело сложилось пополам. Стремительность урагана превратила меня в размытое пятно: я бил и бил, не давая опомниться, не давая вздохнуть.

Духовное ураганное комбо, в котором я превзошел учителя, — девятьсот девяносто девять ударов подряд за мгновение, и каждый выбил из Врага облачко черно-лимонной взвеси. Сокрушающий выброс духа — концентрированный поток энергии в упор, от которого Его тело впечатало в стену так, что хрусталь за спиной пошел трещинами.

Враг попытался поднять руку — я сломал ее нежное запястье. Попытался телепортироваться — Кулак Первозданности в нос, вбивая кости черепа в мозг, прервал концентрацию. Изо рта посыпались выбитые зубы и хлынула желтая слизь, из глаз засочились маслянисто-угольные слезы: Враг терял хватку, и тело исторгало Его, как яд.

Я вколачивал Его в стену, в пол, в потолок. Каждый удар — с оттягом, с хрустом, с мокрым шлепком. Космический паразит, тысячи лет державший в страхе человечество, сейчас захлебывался собственной сущностью под моими кулаками.

Избиение продолжалось меньше мгновения — так быстр я был. И так интуитивно познал, как работает Неотвратимость: она прогибает мир под мои желания. А я в этот миг больше всего желал вышибить из этого тела Врага как можно быстрее.

Когда бездыханное тело Бездны окончательно потеряло форму, практически размазанное по стенам, потолку и полу, я взглянул на него Оком изначальных. Увидел сплетение энергий: золотистую душу Джун и чужеродную, искаженно-радужную сущность Врага. Эти силы боролись за тело и черно-белую божественную силу Бездны, и ни одна не могла взять верх.

Джун сопротивлялась. Каким бы могущественным ни был Сатана, ее душа, усиленная жизненным опытом и испытаниями бета-мира, закаленная блужданиями по вселенскому инфополю и укрепленная Спящими, не дала себя отодвинуть, стереть или поглотить безоговорочно.

Я понял, почему Враг слабее, чем я ждал: Джун внутри тела никуда не делась. Даже сейчас, внутри, она не сдавалась.

Быстро регенерировавшее божественное тело дернулось… и поднялось, как тесто на дрожжах.

Искаженные черты лица Врага поплыли: то проступало нечеловеческое, дьявольское, то возвращался облик Бездны. Рот открылся, но вместо слов вырвался хрип.

Враг хотел что-то сказать. Собрался угрожать? Торговаться? Врать?

Мне было плевать, потому что я чувствовал, как прогибается мироздание под мое желание уничтожить Его и как все больше сбоит божественная неуязвимость Бездны. Буду я ее молотить день, неделю или год — живым Враг отсюда не выйдет.

Однако, прежде чем продолжать, я еще раз посмотрел в Бездну Оком изначальных и увидел кое-что неожиданное: сущность Врага не цеплялась за тело из последних сил! Она рвалась наружу!

Упущу Его… и все станет тщетным! Я понял, что Враг пытался сбежать: выскользнуть, дождаться, когда сеть Спящих лопнет под напором миллиардов душ, поглотить все, как мгновенно Он поглотил демониаков, — и…

…вырваться в реальный мир. Потому что в Дисгардиуме Ему больше делать нечего. Разве что дожрать остатки душ, помешать чему не сможет уже никто.

Тогда-то я и понял, что все расценил неправильно. Джун не сопротивлялась поглощению! Ее душа, переплетенная с сущностью Врага, поняла Его истинные цели. Поэтому золотистое сияние обвило паразита — не выталкивая, а удерживая! Джун заперла Его внутри себя, как в клетке, сжигая остатки воли — лишь бы не ускользнул, лишь бы я успел добить Его в теле Бездны, в Его последнем воплощении.

Разбитое, изломанное тело дернулось, собирая себя воедино, — божественная плоть восстанавливалась на глазах, но медленно, слишком медленно. Черты лица на миг стали человеческими — измученными, но рот Джун открылся, и сквозь кровавые пузыри прорвался слабый, надломленный голос:

— Я отключила бессмертие. Убей.

— Воскреснешь?

— Боги не возрождаются. Быстрее, Скиф!

Враг взвыл изнутри и рванулся на свободу, тело забилось в конвульсиях, лицо снова поплыло, искажаясь, но Джун отключила свое убыстрение, и в моем временном потоке ее тело застыло статуей. Этого хватило.

Кулак Первозданности пробил ее грудь, прошел сквозь плоть и божественную защиту, сквозь саму суть бессмертия, которого больше не существовало.

Ее тело, ставшее смертным, выгнулось дугой, замерло — и начало оседать.

Радужная мерзость Врага, намертво сплетенная с золотом души Джун, завибрировала в конвульсиях, угасая. Ей так и не удалось отделиться от тела и души, и сейчас она умирала вместе с ними.

Заземленная в самом могущественном теле Дисгардиума аномалия, вписавшаяся в систему через божественный статус Бездны, стала смертной и встретила свою гибель.

Тело Джун Кертис — той, что была Бетой #9, Девяткой, Бездной, единой и истинной богиней, — упало к моим ногам. Взгляд ее погас, дыхание оборвалось.

Но золотистая искра души, отделившись от дьявольской скверны и погасшего радужного мрака, скользнула прочь и исчезла.

Уведомление нашло меня и в Небесном плане:

Внимание! Божественное наказание «Жатва душ» аннулировано!

Сущность, инициировавшая наказание, развоплощена.

Захваченные души возвращаются к владельцам…

Некоторое время, чтобы убедиться в развоплощении Врага, я стоял над телом Джун и глядел на ее застывшее лицо. Тонкие черты разгладились, и теперь на меня смотрела не всемогущая богиня Бездна, не безжалостная Девятка, а обычная девушка — уставшая и измученная. Вспомнилась та единственная ночь, когда я целовал эти губы…

Теперь уже очевидно, что Денис любил ее. Любил психопатку, даже зная, кто она на самом деле и что натворила. Похоже, любовь вообще штука странная.

Я осторожно опустился на колени и закрыл ей глаза.

Теперь тронный зал, больше похожий на склеп, чем на обитель богини, давил на меня со всех сторон. Я огляделся и невольно подумал: если бы жил здесь, сделал бы все иначе. Добавил бы света, пространства, тепла. В общем, сделал бы как в моей комнате в замке «Пробужденных»: высокие потолки, прудик, водопад, мягкий свет из окон и вид на море.

Мысль мелькнула и исчезла.

А зал изменился.

Стены раздвинулись, потолок взмыл ввысь, хрусталь сменился теплым деревом и светлым камнем. Появились широкие окна, сквозь которые полился золотистый свет. Трон растаял, на его месте возникло простое кресло у камина — точь-в-точь как в моих покоях на Кхаринзе.

Я застыл… а потом подошел к окну.

За ним расстилался пейзаж, которого здесь быть не могло. Пологие холмы в желто-зеленых пятнах разнотравья, река, петляющая между рощами, далекий лес, подернутый дымкой. Небо — синее, с рваными облаками, подсвеченными закатом. Настоящее небо, не прежняя муть без верха и низа.

Это я создал. Одной мыслью.

И вспомнил слова Тиамат, что мироздание Небесного плана создает для бога именно то, что тот себе представлял об этом месте. Джун видела Небесный план таким, каким его создали внепространственные паразиты, ставшие Новыми богами, — унылым и убогим, а восприняла как административный центр мира — с камерами наблюдения и кнопками. Враг… увидел что-то свое, непостижимое.

А я увидел дом. Дом, в котором хочется жить.

Захотелось проверить.

Я представил сад за окном, какой мы видели на экскурсии в дистрикт высшей гражданской категории, — и тот появился. Яблони в цвету, вишни и абрикосы, каменные дорожки, питьевые фонтанчики с водой из ручья, скамейка под старым вязом. Добавил фонтан — вода зажурчала.

Подумал о друзьях — и в саду появились силуэты. Размытые, нечеткие, но я узнал их: Ирита, Тисса, Бомбовоз, Краулер, Инфект, Гирос, Энико, Утес, Макс, Большой По, Патрик, Дьюла, Мэнни, Кусаларикс…

Но это были лишь призраки — копии, неспособные заменить настоящих людей. Как декорации, хотя наверняка в моей воле и наделить их разумом.

Но, в отличие от Бездны, мне некого бояться, поэтому я могу пригласить их сюда.

Более того, могу сделать Небесный план раем, где не будет ни боли, ни смерти, ни проблем. Здесь самые достойные смогут отгородиться от мира, от трудностей, от ответственности…

Мысль соблазняла и пугала одновременно.

Треск разорвал тишину — резкий, как удар грома в безоблачный день. Небо за окном вспыхнуло фиолетовым, пространство задрожало, и передо мной возник Небесный арбитраж в полном составе.

Я хмыкнул:

— И снова здравствуйте.

Главное Око выступило вперед, мерцая голубыми всполохами.

— Приветствуем, Защитник Скиф. Сущность, известная как Истинный Враг, развоплощена вместе с Бездной, бывшей единой и истинной богиней всего сущего. Баланс мироздания восстановлен.

Молча кивнув, я задумался. Чего они хотят? Благодарности? Отчета о проделанной работе?

— Дисгардиуму нужны правящие боги, — продолжил Арбитр. — Тронное место Небесного плана вакантно. По праву победителя и носителя божественного статуса ты можешь занять его. Каким богом желаешь стать? Какую сферу покровительства избираешь?

Я посмотрел на созданный мной пейзаж, на призрачные копии друзей в саду, на уютную комнату, так похожую на дом.

Стать богом. Единственным богом Небесного плана — как Бездна до меня. Править миром, направлять потоки веры, решать судьбы миллиардов. Создать рай для своих и ад для врагов, отменять смерть и переписывать законы.

Власть, о которой на Земле не мечтали даже великие тираны прошлого.

— Нет, — сказал я.

Арбитры замерли, переваривая отказ. Наконец Главный Арбитр потребовал:

— Уточни ответ, Защитник.

— Я отказываюсь занимать это место. — Я обвел рукой зал. — Пусть его займут Спящие. Это их тема, ведь так? Какая разница, где спать их аватарам?

Молчание. Арбитры переглянулись — насколько шары вообще могут переглядываться.

— Спящие боги никогда не стремились править Дисгардиумом, — сухо сообщил Главный Арбитр. — Их цель достигнута: дисбаланс, ведущий к их пробуждению, устранен. Прорыв Бездны ликвидирован. Править миром они не намерены.

Я невольно хмыкнул. Ну конечно. Спящие всегда хотели одного: спать дальше. Вся эта многоходовка с храмами, верой и Последней битвой была нужна им, только чтобы мироздание не развалилось и не разбудило их раньше времени. А теперь, когда угроза миновала, они умыли руки.

Вполне в духе Бегемота и компании.

— Ну, тогда предложите Старым богам. Или Древним — Нат-Хортат и Зо-Калар, думаю, не откажутся. А нет — так есть еще великие князья Преисподней. Зверобоги. Да хотя бы чертовы Спутники Ушедших. О! А еще есть мой друг По. Гребаное Ядро Чумного мора.

Арбитры зависли — именно так я это воспринял. Их мерцание замедлилось, участилось, снова замедлилось.

— Предложенные кандидатуры неприемлемы. Поясняю, — сказало Око и покачнулось в пустоте, словно собираясь с мыслями. — Старые боги прятались за Барьером от Новых богов на протяжении тысячелетий. Они не вошли в Небесный план тогда, когда имели на это полное право, — потому что не могут. Божественность сама по себе не дает доступа к этому месту. Древние боги — порождения Хаоса. Их природа — разрушение и трансформация. Допустить Хаос к панели управления мирозданием?

Арбитр издал звук, похожий на смешок, помолчал, но не дождался от меня реакции и продолжил:

— Великие князья Преисподней: Диабло, Азмодан, Белиал. Порождения Хаоса через причастие Старых богов и смертных — демоны. Демоны не могут занять трон, предназначенный для богов Дисгардиума, — это нарушает саму архитектуру мироздания. К тому же… — Арбитр помедлил. — Князья только что воскрешены. Так же, как и Старые боги, они утеряли божественный статус при падении. Теперь они могущественные демоны, но не боги. Рассматривать остальных — терять время.

— И все-таки рассмотри, — потребовал я, решив, что верну божественность и князьям Преисподней, и Старым богам сразу же, как только вернусь в Дис.

— Зверобоги — хранители природы, стражи равновесия в материальном мире, а не архитекторы реальности. Спутники Ушедших — боевые конструкты вымершей цивилизации. Некоторые эволюционировали до квазибожественного состояния, верно. Но они инструменты, созданные для защиты Меаза. Их разум, каким бы развитым он ни стал, заточен под выполнение изначальных директив.

— Что насчет моего друга По? Он же Полидевк, он же Полинуклеотид, он же Ядро Чумного мора.

— Ядро Чумного мора не бог. Оно контролирует фракцию, но не реальность. Его восприятие — это нежить, смерть, разложение, превращение живого в мертвое. Небесный план создает для владельца то, что тот себе представляет. Что увидит Ядро Чумного мора? Некрополь. Мир, где все живое станет нежитью. Где сама возможность жизни будет источником для новых легионов мертвецов.

Главный Арбитр приблизился ко мне и тихо, почти ласково проговорил:

— Защитник, ты устал. Твое критическое восприятие снижено. Но вникни в это: предложенные тобой кандидаты либо не имеют права доступа, либо не обладают необходимым статусом, либо их природа несовместима с функцией Небесного плана. Небесный план не просто трон. Это контроль и управление мирозданием. Ядро мира. Механизм, отзывающийся на восприятие владельца. Посади на него демона — и Дисгардиум станет новой Преисподней. Посади нежить — и он станет царством мертвых. Посади порождение Хаоса — и законы реальности перестанут существовать.

Отступив, он подвел итог:

— Ты — единственный, кто получил право доступа. Ты — Защитник Вселенского закона равновесия. Ты — бог, инициированный по всем правилам. И ты — смертный, знающий, каким должен быть мир. Не каким он может стать, а каким должен.

Он замолчал, давая словам повиснуть в воздухе.

— Повторяю вопрос: какую сферу покровительства избираешь?

— Никакую, — ответил я.

— Но Небесный план — неотъемлемая часть мироздания! Он не может оставаться бесхозным. Необходим тот, кто возьмет его под контроль. Если ты откажешься, мир останется без покровителя, вера потечет в никуда, магия покинет Дисгардиум…

— Я не отказываюсь навсегда, — поднял я руку, останавливая Арбитра. — Но сейчас не готов.

Арбитры снова обменялись неслышными сигналами, а я объяснил:

— Просто хочу домой. В свой мир. Хочу обнять родителей, посидеть с друзьями в кафе, окунуться в настоящий океан. А вы предлагаете мне после всего, через что я прошел, остаться здесь взаперти? К тому же я не собираюсь вечность сидеть в одиночестве. Какой смысл в раю, если в нем некого любить? Не с кем обсудить новый фильм? Не с кем выпить кружку эля?

Главный Арбитр завис, обрабатывая мои слова. Интересно, он вообще понимает, о чем я?

— Твой запрос принят, — наконец произнес он. — Небесный Арбитраж предоставляет тебе сутки для принятия окончательного решения. По истечении срока ты обязан либо принять статус владыки Небесного плана, либо отречься от божественности. В случае отречения статус бога будет аннулирован, право доступа в Небесный план — отозвано.

Сутки. Негусто, но сейчас меня волновало другое: свалить отсюда, выйти в реал и долго-долго стоять под тугими струями контрастного душа.

— Принято, — кивнул я, открывая меню Глубинной телепортации.

Арбитры начали растворяться, но Главный задержался.

— Инициал Скиф. Защитник. Независимо от твоего решения… Вселенский закон равновесия благодарит тебя за восстановление баланса.

И исчез, прежде чем я успел ответить.

Напоследок я окинул взглядом созданную комнату: камин, кресло, окно с видом на холмы… Красиво, уютно… но безжизненно без тех, ради кого стоило бы жить. Тут бы погулять, осмотреться…

Тело Джун все еще лежало там, где упало, не тронутое моими преобразованиями.

Я подошел и поднял ее на руки. Она оказалась неожиданно легкой — хрупкая девушка, в которой уже ничто не напоминало о грозной богине.

Денис захочет попрощаться, а может, похоронить ее по-человечески. Заберу ее с собой.

Это меньшее, что я могу сделать.

Как любил повторять Бомбовоз, когда мы только прокачивали глубинку…

Пр-р-р-ры-ыж-жок!

Небесный план остался позади — пустой и безмолвный, ждущий нового хозяина.

Лахарийская пустыня встретила меня хаосом, но уже другим — хаосом победы.

С развоплощением Бездны и Врага их армия рассыпалась. Демониаки обратились в прах, когда хозяин высосал из них силу, а последователи богини бродили по пустыне, растерянно озираясь и не понимая, что делать дальше. Многие игроки просто вышли в офлайн.

Все, кто потерял душу во время Жатвы, уже пришли в себя.

Завидев на мини-карте метки своих, я прыгнул к ним.

— Ну как вы? — спросил я, глядя на ошалевших друзей.

Ирита моргнула, схватилась за голову, осмотрелась — и взглядом нашла меня. Взгляд ее был затуманен, в глазах стояли слезы.

Она бросилась навстречу, и я едва успел опустить Джун на песок.

— Алекс!

Она врезалась в меня, обняла так, что ребра хрустнули. Вот уж кто не жалел силы. Я обнял ее в ответ, уткнулся лицом в волосы. Ириточка моя… живая и теплая, настоящая.

Все остальное могло подождать.

Но ждать никто не хотел: друзья собрались вокруг.

— Кажется, я знаю, чем первым делом займутся Алекс и Рита, когда мы выберемся отсюда, — фыркнула Тисса, глядя, как мы целуемся.

— Говорила мне бабушка, чтобы держался подальше от умников, — сказал серый от усталости Краулер и обнял меня. Его глаза блестели. — Зря ее не послушал.

— Мы думали, ты сдох, — признался Бомбовоз. — Пожертвовал, как последний идиот, собой, чтобы вернуть нам души. Хренов Бегемот на это намекал: мол, без твоей жертвы Врага не одолеть.

— Точняк, — подтвердила Тисса. — Со вчерашнего дня мы все были уверены, что ты сотворишь что-то такое. Вселишь Сатану в себя, а потом покончишь Самопожертвованием.

— Это был один из вариантов предопределенного будущего, Скиф-сан, — сказал Гирос и поклонился. — Рад, что он не случился.

И тут их прорвало. Сначала Инфект молча встал рядом, положил руку мне на плечо. Следом налетела Тисса, всхлипывая и вцепившись в мою руку так, словно боялась, что я снова исчезну. Утес вообще расплакался, как маленькая девочка.

Патрик О'Грейди просто встал рядом и играл желваками. Ничего не сказал, да и не надо было. Это был долгий путь, который мы прошли вместе от центральной площади Тристада у храма Нергала Лучезарного.

Бета-тестеры держались чуть позади: бледный и осунувшийся Родриго обнимал Гарета; Денис не отрывал взгляда от тела Джун у моих ног; Тереза встала рядом с Утесом, вцепилась в его руку и явно не собиралась отпускать. Макс стояла в стороне, но ее покрасневшие глаза, все время направленные на меня, говорили достаточно.

Бурно праздновали победу наши друзья из «Йорубы» и «Странников». Йеми, Бабангида, Франциска, Хорвац, Каннибал и Хеллфиш помахали мне руками с зажатыми в них фляжками, а возле них я с удивлением обнаружил множество демонов, включая бойцов моей когорты. Черт Кродис уже что-то жрал, а Славикус все время предлагал выпить «за знакомство».

Пришли и друзья-неписи. Мой наставник Ояма, опирающийся на посох — ему повредили ногу, пока он был бездушным. Флейгрей с Негой выглядели так, словно неделю не пили (в их случае это серьезно). Анф щелкал жвалами и возбужденно стрекотал, а Рипта потерся мордой о мое плечо.

Неподалеку завис в воздухе управляющий спутник Ушедших Рейшаттар, а под ним встали гиганты Дезнафар и Монти. Глянув на древнего ящера, я пожелал, чтобы все боги и великие князья вернули свою божественность, запуская Неотвратимость.

Пять аватаров Спящих: Бегемот, Тиамат, Кингу, Левиафан, Абзу — застыли поодаль, метрах в ста от нас. Даже отсюда я видел, как они ослабли. Спасательная сеть, планетарная паутина, сдержавшая выбитые души, высосала из них все силы.

— Я сейчас, — сказал я и прыгнул к Спящим.

Некоторое время все пятеро смотрели на меня, словно не знали, чего от меня ждать. Они были истощены и слабы, а я… я стал богом, в чьих силах убрать лишних конкурентов.

Наконец Бегемот нарушил молчание, но голос его прозвучал глухо:

— Ты справился… Скиф.

— И вы, — сказал я, — справились. Он точно не вернется? Точно уничтожен?

— Этот Истинный Враг не вернется, — ответил Абзу. — Он стерт со всех слоев и планов существования.

— Но таких, как Он… — заговорил Левиафан. — Таких, как Он, во вселенной много. И рано или поздно человечество снова встретится с такими.

Помолчав, я пожал плечами: это будет уже не моя проблема. Пусть внуки и правнуки решают эти вопросы, а я… Стоп, а где…

— Что с Лексой? — спросил я.

— Малышка спит, — ответила Тиамат. — Ваша мать скоро заберет ее и выйдет из Дисгардиума вместе с ней.

— Как?

— Это вопрос к Хагену, — рокотнул Кингу, покосившись на Бегемота. — Со своей стороны мы обеспечим целостность переноса души и сознания.

— Как на ней скажется… — я нахмурился, подбирая слова, — все это? Она же забудет произошедшее, да? Да и как ей помнить, если она зародыш? У нее в том теле и мозг, наверное, еще не сформировался?

— Сознание — что-то большее, чем просто информация, записанная в мозг, — ответил Абзу. — Так или иначе, все события, случившиеся с Лексой здесь, останутся в ее сознании, но вот будет ли она сама помнить о них… это вряд ли.

— Есть другая проблема, — сказала Тиамат. Она тронула меня за щеку, провела ладонью, успокаивая. — Враг пропитал своими чувствами к тебе ее душу, поэтому подсознательно девочка будет ненавидеть тебя всю жизнь, Скиф. Она и сама будет понимать, что это чувство иррационально. Но этого не изменить. Лучше, если ты узнаешь все сейчас. Так будет честно.

Ошарашенный этим, я долго молчал. Да и непонятно было, что делать, когда гонка завершилась. Куда бежать дальше? Неужели и правда все закончилось?

— Это лучший исход? — поразмыслив, спросил я. — Или вы видели и другие, получше?

— Лучше для кого? — мягко поинтересовалась Тиамат.

— Лучше для мира? Для вас? Для меня? Для отцов-основателей? — Мой голос сорвался, и я пожал плечами. — Вы же даже успели подготовить моих друзей к тому, что я погибну.

— И это не самый плохой вариант, — хмыкнул Левиафан. — Поверь нам, братишка, рано подводить итоги. Истинный Враг… это лишь начало. Все, что вы пережили за последний год, если считать по времени твоего мира, — всего лишь начало большого, сложного и многовариантного пути человечества…

Его вдруг перебил чей-то резкий вопль:

— Скиф!

Над нами завис на ковре-самолете гном Хинтерлист. Рядом с ним, обратившись в ястреба, парила Пайпер, а за их спинами выстроились бойцы «Модуса» и прочих кланов превентивов — те, кто еще недавно воевал на стороне Бездны.

Я посмотрел на них, и внутри что-то кольнуло. Пайпер, которую я считал другом, обрекла меня на месяцы страданий в бета-мире, а потом уничтожала моих союзников, став верховной жрицей Бездны. Хинтерлист предал не только меня…

Плевать. Уже все равно.

Они сами себя наказали. Все, что им обещала Бездна… обратилось в пыль. Они вернули свои уровни, но забрать их снова для меня ничего не стоит.

Пайпер осмелилась приземлиться возле меня, принять свой эльфийский облик и встать в соблазнительную позу. Гном, которым управлял Сергей Полоцкий, подлетел ближе, спрыгнул с ковра и сложил руки в жесте мольбы.

— Минутку, Скиф, — сказал он. — Просто минутку, поговорить.

— О чем?

— О будущем. — Хинтерлист развел руками. — Бездна пала. Мы… оказались на неправильной стороне. Но война закончена, ты сам стал богом, и мы хотели бы…

— Хотели бы чего? — перебил я. — Забыть про свое предательство? Про миллионы убитых вами беззащитных неписей?

— Мы выполняли волю богини… — заговорила Пайпер.

— Вы наслаждались этим. — Я шагнул к ним, и Хинтерлист невольно подался назад. — Я видел, как ты, Пайпер, улыбалась, когда стирала моих друзей. Видел, как вы соревновались, кто уничтожит больше.

— Скиф, мы можем быть полезны…

— Для вас, — сказал я, — игра закончена. Прощайтесь с Дисом.

Хинтерлист нахмурился.

— Что это значит?

— Это значит: выходите из игры. Вы все, кто относил себя к превентивам и отрекся от Спящих. Выходите сейчас. И никогда не возвращайтесь. Если я еще раз увижу вас в Дисе — хоть одного из вас, — лично превращу вашу жизнь в ад. Поверьте, я знаю толк в пытках. Тиран Баал не дал бы соврать, как и ваша бывшая покровительница.

Пайпер открыла рот, чтобы возразить, но я не дал ей договорить:

— Это не угроза. Это приговор, отложенный до первого нарушения. Убирайтесь.

Они посмотрели на меня… и увидели в моих глазах то, что заставило их отступить. Не гнев, не боль, не обиду. Просто равнодушное желание лишить их того, ради чего они творили мерзости.

Неотвратимость.

Хинтерлист молча запрыгнул на ковер-самолет и улетел прочь, а Пайпер последовала за ним, не сказав ни слова.

Я не стал смотреть им вслед. Они не стоили моего времени.

Они… и все остальные превентивы, замаравшиеся в Последней битве, да и не только они… вообще все, кто воевал с нами и развлекался, убивая, отныне будут носить метку. Вечный дебаф, который превратит для них игровой процесс в боль, снизит характеристики и уравняет их с неписями. Почти уравняет. Отныне каждый из них, погибнув, будет вынужден создавать нового персонажа. С нуля.

Пока я тратил время на «Модус», Спящие исчезли. Я все еще мог навестить их в их пространстве или заглянуть в храм, чтобы выслушать то, что хотел сказать Левиафан, но не хотел терять отпущенное Небесным арбитражем время. Потом. Все это — сложные многовариантные пути и большие задачи человечества — потом.

Парадоксально, но я чувствовал, что у меня чешется все тело. Настоящее тело. Идея выбраться из капсулы и постоять часов сто под душем становилась все более навязчивой. Жаль, что Арбитры дали только двадцать четыре.

Ирита тронула меня за руку.

— Ты в порядке?

— Да. — Я повернулся к друзьям. — Мы все в порядке. Мы победили.

Краулер хмыкнул.

— Ты уверен, Скиф? А то я уже привык, что после «мы победили» обычно начинается что-то еще хуже.

Смех вырвался сам собой, пусть и нервный, но настоящий. Все расхохотались, и громче всех смеялся я.

— А кто что дальше планирует? — спросила Тисса, когда мы успокоились. — Я бы попутешествовала.

— Универ, — твердо сказал Краулер.

— Хочу заниматься музыкой, — скромно признался Инфект.

— Я бы в футбол поиграл, — заявил Бомбовоз. — И съел ведро куриных крылышек!

— Если возможно, я возьму отпуск от дела клана, — сказал Гирос. — Хочу заняться личной жизнью Томоши, позаботиться о продолжении рода. Он теперь самый завидный жених во всем японском дистрикте.

Все удивленно посмотрели на ниндзя, который был непривычно многословен.

— Брошу Дис, — ожесточенно сказал Утес и противоречиво добавил: — Женюсь на Терезе. А играть буду новым персонажем, с нуля. Хочу делать квесты, биться на Полях боя и ходить в рейды с нормальными игроками, а не вот это все!

— А я хочу побывать на Луне, — сказала Ирита, сжав мою руку. — Для начала. Просто отдохнуть, ничего не делать и ни за что не переживать. Скоро там очередной «Галактический рок-фестиваль», давайте слетаем? Мы же теперь можем себе это позволить?

— Я тоже хочу на Луну! — воскликнула Тисса.

— А я — на Марс, — улыбнулся я. — Вряд ли он меня удивит после Пекла, но почему нет? Но это потом… после Луны.

К этому моменту я все больше склонялся к мысли о том, что пусть Арбитры ищут себе другого бога. Не хочу здесь оставаться, сыт по горло. Хочу учиться. Хочу в космос. Хочу наговориться с родителями, увидеть дядю Ника, когда он вернется из своей долгой экспедиции.

Потом к нам присоединились бета-тестеры и Патрик О'Грейди, причем с хорошими новостями.

От лица корпорации «Сноусторм» и Майка Хагена Спящие предложили им возможность вернуться в настоящий мир. На то, чтобы обдумать предложение, в которое, как я понял, включат и высокие категории гражданства, и огромные компенсации, бета-тестерам дали время.

— Вы еще думаете? — удивилась Тисса, глядя на Макс.

— Думаем, — не стала та отрицать. — Страшно.

— Ваш мир изменился, а мы совсем отвыкли от него, — сказал Гарет. — К тому же… здесь мы бессмертны. А там…

— Похоже, там это тоже скоро станет доступно, — усмехнулся Родриго. — Если они могут реплицировать нас, то что говорить о всяких топ-гражданах?

— Не факт, — покачал головой Денис. — Спящие этого не допустят.

— В смысле? — удивилась Тереза.

— Клонирование давно придумано. Перенос сознания тоже испытан. Но перенос души… Это могут сделать только Спящие. А они никогда не сделают воскрешение массовым.

На несколько секунд повисла тишина, и тут Утес предложил:

— А знаете что? К черту Дис! Все берем отпуск! Давайте все вместе сначала на Луну, на этот рок-фестиваль, а потом поедем на год в кругосветное путешествие на круизном лайнере? Я нигде дальше своего дистрикта не был, если не считать Калийского дна. Дождемся, когда Тереза и остальные выйдут из Диса, и в путешествие! Мы же теперь богатые! Денег у нас столько, что можем вообще свой город построить!

— Тем более Скифа теперь точно сделают управляющим директором «Сноусторма»! — хохотнул Бом.

— Щас! — фыркнула Тисса. — Всего лишь заплатят жалкий триллион фениксов и выдадут какой-нибудь стремный артефакт. Знаю я этот «Сноусторм»!

— Я тоже хочу в кругосветку! — ворвался с левой ноги в беседу Большой По. Он был в человеческом обличье, но по какой-то причине снова выглядел толстым. — Вы чего без меня вообще такие вещи обсуждаете, сволочи? Я там, понимаешь, со своими легатами разбирался, которые начали разбегаться кто куда, а вы?

— Ты же Ядро Чумного мора! — ткнув его пальцем в грудь, возопил Инфект. — Будешь торчать в Дисе!

— Хрена с два! — выругался Большой По. — Ядро просто будет спать, пока я офф. Баста! Хочу в реал, я там теперь вроде как худой! Я теперь там смогу бегать марафоны! И я нашел себе агента, буду рекламным лицом «Найки-Адидаса»! Но это потом, а сначала позвоню Ирине, вот она удивится!

— Ирине Кацнельсон? — фыркнула Тисса. — Да она прямо сейчас, может, смотрит на тебя по головизору, вонючка! — Она посмотрела в небо и закричала: — Ирина! Он тебе изменял с Бездной! Целовал ей ноги! И он воняет! Не ходи с ним на свидание!

— Тьфу, — сплюнул расстроенно Большой По. — Всегда знал, что ты, Шефер, тощая твоя задница, та еще заноза!

Легаты Чумного мора — не все, я недосчитался нескольких — дисциплинированно стояли в сторонке и прислушивались, но, когда мы заговорили о них, Большой По рассказал, что только что внезапно Морена и Жнец перевоплотились в Старых богов. Похоже, сработала моя Неотвратимость.

Торфу тоже вернул свое прежнее воплощение, но поднялся в иерархии от Стихийного до Старого бога, став богом болот.

Стоило о нем вспомнить, как он оказался рядом.

— Я стану покровителем мурлоков, ловчила, — сказал мне Торфу. — А потом поборюсь за влияние на наг и тритонов с Ульмо! Не забудь про обещанный в Болотине храм! — И снова исчез.

Айлин и Магвай не смели покидать Дис, но оба получили сообщения от Майка Хагена: идет поиск их тел в капсулах по всем секретным базам «Сноусторма». Сигнал от их тел идет с блуждающим сетевым адресом, это затрудняет поиски, и, пока не найдут, обоим игрокам «Элиты» лучше переждать здесь.

Еще выяснилось, что Арто Менфил куда-то исчез, «Сноусторм» обезглавлен и до экстренного совета директоров компанию возглавила Хлоя Клиффхангер. Но сделала она это от безысходности, потому что сама собиралась залечь на дно в бельгийском Брюгге. ООН инициировала огромное расследование по последним событиям, и вроде бы, начиная с полуночи, все сервера интернет-провайдеров по всему миру заблокируют доступ в Дисгардиум до конца расследования.

— Ну и можете нас поздравить, — ощерившись радостной улыбкой скелета, сказал Магвай. — Мы с Айлин решили пожениться.

Скромный лич-легат, в котором я узнал Дарго, Андрея Клейтона, подошел ко мне последним. Пожал руку и скромно признался, что и он получил сообщение от людей Хагена: ему тоже готовят тело, причем абсолютно здоровое и молодое, а мистер Хаген предложил ему вернуться в кресло пилота на его космическую яхту — вместе с «неким мистером Фишелевичем».

— О, Фишелевич, — закивали мы. — Главное, не пить, когда Леонид наливает, мистер Клейтон.

Потом я долго жал руки, лапы, конечности, обнимался с друзьями и соратниками, колотил по могучей спине ходячую жаровню Деспота. Хохотал над огромной раскаленной подковой Шутника Ридика, которую тот прицепил к заднице вовремя не свалившего орка Маркуса. Не отказался пригубить ядреного пойла из фляжки Славикуса, расцеловал Кусаларикс, а потом украдкой поймал поцелуй Фортуны…

— Ладно, — сказал я, поняв, что валюсь с ног. — Пора возвращаться домой.

— Давно пора, — зевая, протянул Бомбовоз.

Первым вышел Краулер — хлопнул меня по спине, буркнул: «До встречи», — и исчез.

За ним — Бомбовоз, Большой По и все остальные. Тисса обняла меня напоследок и растворилась в воздухе.

Ирита протянула мне руку.

— Вместе?

— Иди первой, — сказал я. — Догоню.

Она потянулась ко мне, поцеловала, крепко ущипнула за ягодицу и, прежде чем выйти из игры, пообещала показать небо в алмазах уже в реале.

Утес не спешил уходить, Тереза крепко держала его за руку.

— Не уходи, — повторяла она. — У меня плохое предчувствие!

— Тереза, я вернусь! Или, скорее, ты выйдешь отсюда и мы встретимся уже там!

— Нет. Я не хочу тебя отпускать. Не сейчас. Не после всего.

Бородатый дворф беспомощно, растерянно посмотрел на меня, но я отвел взгляд. Это была не моя битва.

— Мы… разберемся, — сказал он наконец. — Потом.

Но вскоре ушел и он. Нужно было дать нашим мозгам передышку. Мы, кто заходил в Дис с яхты мистера Хагена, провели под ускорением больше всех времени.

Бросив последний печальный взгляд на место, где была похоронена Джун Кертис, ушел Денис Каверин — Дэка-Третий.

Последними из моих друзей покинули Дис тетушка Стефани, Мэнни, Дьюла и Гирос, который задержался из-за Энико, дочки Дьюлы. Кроме нее, меня и оставшихся бета-тестеров в Дисе застряли только Инфект и Патрик.

— Вот как-то так, — пожав плечами, грустно сказал мой друг бард. — Хаген написал, что наши тела пока печатаются, но, когда их загрузят в капсулы и подключат к Дису, мы сможем выйти. Вот только когда это случится — непонятно. То ли через час-два, то ли завтра-послезавтра.

— Ничего, мы подождем, — улыбнулась Энико.

— Быстрее бы, — вздохнул Патрик. — Переживаю за малыша.

Только тогда я вспомнил, что в Дисе тетушка Стефани беременна. Интересно, чем это все обернется?

Воспользовавшись тем, что Ириты нет, ко мне подошла Макс.

— Пообещай, что мы и в том мире будем дружить, — попросила она.

— Мы еще и в кругосветку вместе поедем, — продолжил я, отвечая на ее объятья. — Все будет хорошо, Максин О'Хара-Аберкромби.

Она чмокнула меня в щеку, а я посмотрел на барда и сказал:

— Ладно, Инфект, забирай всех на Кхаринзу, и ждите там. А я… я, пожалуй, тоже отвалю.

Открыв интерфейс, я нашел кнопку выхода — ту самую, которая исчезла при бета-режиме. Сфокусировался на ней, нажал.

Ничего не произошло.

Я нажал еще раз. И еще. Интерфейс мигнул, выдал ошибку и закрылся.

В висках застучало. Я уже знал — чувствовал нутром, — что происходит.

Но разум отказывался принимать это.

— Что такое, Скиф? — обеспокоенно спросил Инфект.

— Кажется, я застрял вместе с вами, — горько усмехнулся я. — Убыстрения, похоже, не прошли для моего мозга даром. Спекся.

Часа два мы сидели на песке, болтали и наблюдали за тем, как пустеет пустыня. Погрустневший без Стефани Патрик стал расспрашивать нас о том, что поменялось в нашем мире в его отсутствие. Инфект достал гитару и сыграл нам пару задорных песен. Энико, Родриго, Гарет и Тереза подпевали, а Макс села со мной рядом и все время искоса смотрела на меня, изредка заглядывая в глаза. Неподалеку сидели на песке, обнявшись, Магвай и Айлин.

Вскоре к нам подключились стражи и демоны, лидеры кобольдов, троггов, Ояма и его ученики, куча другого народу… и стало совсем весело. Жарилось мясо, из ниоткуда появлялись бочонки с элем, кто-то начал играть в карты на трофеи после битвы…

За соседним барханом культисты Морены кружили и воспевали свою воплощенную богиню и ее супруга Жнеца.

А нас развлекал мой Алмазный червь Краш, выпрыгивавший из песка, как дельфин из океана.

Когда я уже начал думать, не перетащить ли мне всех в Небесный план, раздался хлопок телепорта.

Перед нами появился Майк Хаген в своем облике, только лет на двадцать моложе, чем в реале. Последний живой основатель «Сноусторма».

Для создателя Дисгардиума у него был очень скромный уровень:

Медведь, мастер безоружного боя 99-го уровня

За его спиной стояли двое людей, которых я не видел очень давно.

Сердце пропустило удар.

Мама и папа. Игроки 1-го уровня: Элен и Марк Шеппарды.

Мама прижала ладонь ко рту, папа обнял ее за плечи, и я понял: они уже знают.

— Алекс, — сказала мама. — Сынок…

— Что происходит? — закусив губу, спросил я. — Почему я не могу выйти?

Майк Хаген шагнул вперед и спокойно ответил:

— Потому что тебе некуда возвращаться, Алекс. Твой мозг перегорел еще тогда, когда ты оказался в Астрале.

Слова проходили сквозь меня, не задевая, потому что я это и сам уже понял, а детали были не так важны. К тому же рядом со мной сидели в таком же положении Малик и Энико, Макс, Тереза, Гарет, Родриго, Патрик — и все мы получили шанс вернуться. Переживать было не о чем.

— Были другие пострадавшие? — спросил я.

— Если не считать тех, чьи тела захватили демоны ада, нет. Времени прошло не так много, меньше двух суток чистого ускорения. Время Демонических игр не в счет.

— То есть я единственный «везунчик», — ухмыльнулся я. — Хорошо, что мои друзья не пострадали.

— Откровенно говоря, твое сознание выжило только благодаря Спящим. — Хаген покачал головой. — Благодаря тому, что все пятеро были активны. Сознание перенеслось в Дисгардиум полностью, отделившись от умирающего мозга.

Я промолчал. Что тут скажешь?

Мама всхлипнула, и папа притянул ее к себе.

— Мы пришли за Лексой, сынок, — тихо сказал он. — Мистер Серебрянский сказал, сознание зародыша можно восстановить, если забрать ее отсюда. Вместе с собой.

Я посмотрел вниз — на тело Лексы, которое все еще лежало там, где упало после ухода Врага. Маленькая девочка, моя нерожденная сестра — и сосуд, в котором прятался Сатана. Летаргия давно должна была кончиться, но Лекса все еще спала. Возможно, слишком велика была разница в уровнях между нами.

— Забирайте, конечно, — сказал я.

Голос не дрогнул. Я сам удивился, насколько спокойно это прозвучало. Меня больше беспокоило другое: почему они ведут себя так странно? Как будто с покойником говорят. Я же вернусь в реал совсем скоро? Час-два или день-полтора — это ерунда. В крайнем случае уже завтра я все-таки встану под тугие контрастные… Ах, черт, новое тело наверняка будет чистым. Но нет, в душ я все равно пойду!

И тут мама бросилась ко мне и обняла так, словно прощалась. Папа тоже подошел и обнял нас обоих. Хаген тактично отошел.

— Мы что-нибудь придумаем, — прошептала она. — Обязательно. Будем навещать… Мистер Хаген обещал…

— Мам. — Я отстранился, встретил ее взгляд. — Все хорошо. Правда. Вы слишком переживаете.

Папа пожал мне руку, потом сходил за спящей Лексой и поднял ее на руки. Задержал на мне взгляд — долгий, тяжелый.

— Я горжусь тобой, сынок.

Они ушли — все трое. Просто растворились в воздухе, и я выдохнул — значит, Лекса тоже вышла из Диса.

А я остался посреди Лахарийской пустыни, окруженный друзьями, союзниками и богами. Герой, спасший мир. И чуть ли не единственный, кому некуда возвращаться.

Словно почувствовав мою растерянность, подошла и приобняла меня Макс.

— Что бы ни случилось, я с тобой, — прошептала она.

А я смотрел на Майка Хагена. Он не ушел, все еще стоял чуть поодаль — сухощавый старик с глазами человека, повидавшего слишком много. Последний из отцов-основателей. Тот, кто создал этот мир вместе с четырьмя другими гениями, чьи личности теперь дремлют в образах Спящих богов.

Он поговорил с Магваем и Айлин, и те поклонились ему, пожали руку, после чего исчезли.

Хаген подошел ко мне.

— Скиф, нам нужно поговорить. Наедине.

Макс сжала мою руку, но я мягко высвободился.

— Подожди здесь.

Мы с Хагеном отошли за ближайший бархан — достаточно далеко, чтобы нас не услышали, но друзья все еще виднелись на горизонте. Развернув недорогой свиток, Хаген поставил над нами Купол безмолвия.

— Я знаю, что ты сейчас чувствуешь, — начал он. — И не собираюсь говорить, что все будет хорошо. Потому что все так и будет. Но кое-что ты должен знать.

— Что?

— Клоны тел уже готовы. Для Малика, Энико и Патрика, для Андрея Клейтона, для бета-тестеров… и для тебя. Мы перенесем твой разум в клонированное тело под надзором Спящих. Технология уже отработана.

— На ком? — нахмурился я.

— На Джун. Ее персонаж погиб, но слепок сознания мы сделали до ее гибели, а душу перехватили. Тело было готово, и сейчас мисс Кертис счастливо обнимается с мистером Кавериным, которому за его заслуги предстоит полное омоложение, оплаченное «Сноустормом».

— То есть Девятка жива?

— Разумнее будет сказать, что Девятка и Джун Кертис — очень разные личности. У Девятки была расколотая душа. У Джун она целая.

— А как же «боги не возрождаются»?

— Ее персонаж развоплощен, но я же тебе объяснил: сознание было сохранено, душа перехвачена.

— Понятно. Поэтому вы задержались?

— Не только. Готовили твою маму и младенца в ее чреве к сложнейшей процедуре восстановления. Как ты понимаешь, для этого понадобилась особая капсула погружения.

— Раз так все хорошо, почему вы все в трауре? — не понял я. — Мама. Папа. Теперь вы какой-то кислый. Вы не смогли клонировать мое тело? Или что-то пошло не так?

— Ты… проснешься в реале… скоро… — Хаген посмотрел мне в глаза, и взгляд его показался мне очень усталым. — Но есть проблема.

С хорошими новостями всегда так.

— Какая?

— Ты слишком важен для Дисгардиума, Скиф. — Майк смотрел мне в глаза, а я насторожился: он назвал меня игровым именем. — После всего, что произошло… ты стал краеугольным камнем мироздания. Если ты просто исчезнешь из Диса, если покинешь его даже на мгновение… последствия будут непредсказуемыми, а то, ради чего все это затевалось, пойдет ко всем чертям.

— И что это значит?

— Это значит, что мы не будем переносить твое сознание.

— ЧТО?

— Мы не будем переносить твое сознание. Мы его скопируем.

Смысл дошел не сразу.

— Скопируете? То есть я… перенесусь в реал и в то же время останусь здесь?

— Да. Спящие создадут идеальную копию — настолько точную, что даже душа будет продублирована. Алекс в реале получит все твои воспоминания, все чувства, всю твою личность. Он будет считать себя тобой — и будет прав.

— А я?

Майк отвел взгляд — впервые за весь разговор.

— А ты останешься в Дисе. Богом, который, по факту, будет управлять всеми мирами от имени Спящих. Бездна, Небесный план, Пекло с Преисподней, Дисгардиум, Тлеющая пустота, Астрал — все семь миров будут под твоей защитой.

Я отвернулся, уставившись на бесконечные барханы. Ветер гнал песок, закручивая его в маленькие смерчи. По всей видимости, надвигалась песчаная буря.

— Получается, будет два меня, — констатировал я.

— Да.

— А если я-он войдет в Дис, наши сознания сольются? Как было со мной в Бездне и в Преисподней?

— Нет. — Майк покачал головой. — Раньше это работало, потому что существовала связь между твоим телом в капсуле и тобой в игре. Душа была едина. Теперь связи не будет. Вы станете раздельными личностями. Двумя разными людьми с одинаковыми воспоминаниями — до этого момента.

— То есть я стану Денисом Кавериным, только наоборот. Его вы слили в одно, а меня… наоборот, разделите.

— Именно.

Я попытался осмыслить. Получается, я навсегда останусь здесь заперт, а там, в реале, будет другой Алекс Шеппард — живой, из плоти и крови, который обнимет родителей, получит награды за развитие угрозы S-класса до максимума, увидит Лексу, поедет в кругосветку с друзьями, поступит в университет, женится на Ирите, увидит Марс и проживет обычную человеческую жизнь.

А здесь останусь я. Бог виртуального мира. Бессмертный страж мироздания. В пустом дворце из света в окружении призраков друзей и неписей. Даже чертов Патрик получит новое тело в реале!

Но не я.

— Тот, другой я… — хрипло проговорил я. — Он сможет войти в Дис?

— Сможет, но только другим персонажем. Новым. Для системы вы будете разными пользователями. Я бы даже сказал, разными… сущностями.

— То есть мы даже не сможем встретиться? Поговорить?

Сжал кулаки так, что ногти впились в ладони.

— Сможете. Но он будет видеть в тебе непися. Очень могущественного, но все же… — Майк не договорил.

Не договорил, потому что и так было понятно. Для того Алекса я стану частью игры. Его бывшим персонажем, которым управляет не ИскИн, но что-то очень близкое к этому. Примерно как ИскИн Бегемота для Майка Хагена — вроде та же личность, но это уже не Хаген. Я не стану для Алекса даже братом-близнецом или вторым «я», потому что он будет стареть и взрослеть там, а я…

— Почему? Почему нельзя перенести меня целиком? Пусть Дис остается без краеугольного камня. Справится, не развалится. Тут же и Трикси есть со своим Иггдрасилем, который столп мироздания, и куча богов…

— Дис без тебя не справится. — Голос Майка стал жестче. — Ты не понимаешь масштаба. Дисгардиум — ковчег всего человечества. Мир, который скоро уйдет в свободное плавание вместе со всеми, кто поплывет с тобой. Мир, который обеспечит выживание человечества, и неважно, орками, эльфами или демонами будут его выжившие представители. Люди остаются людьми в любом облике, пока заботятся друг о друге.

— Но ведь для этого есть Спящие!

— Спящие созданы для Земли, — прошептал Хаген.

— Как?

— Спящие созданы для Земли… — повторил он чуть громче. — Они сделали для Дисгардиума все, что могли. Теперь их задача в ином: дать человечеству, которое останется на родной планете, еще один шанс. Без них… если ты уйдешь, Дисгардиум рухнет.

— И меня никто не спросил.

Короткий и злой утробный смешок вырвался сам.

— Нет. Не спросили. Потому что выбора нет, Скиф. Ни у тебя, ни у нас.

— Знаете, что самое смешное? Я только что спас мир. Уничтожил Сатану. Отменил Жатву душ. Стал богом, черт возьми. И в награду меня запирают в золотой клетке навечно.

— Это не награда. Это…

— Последствия, — закончил я за него. — Да. Понимаю. Последствия выбора, который я делал снова и снова. Стать инициалом. Построить храмы. Сразиться с Бездной. Каждый шаг вел сюда.

Хаген помолчал и спросил:

— Помнишь, что грозит в том мире всем нам? Тридцать, максимум сорок лет, и на этом история того человечества может закончиться. И тогда останется только то, что ты заберешь с собой.

— Да кого я заберу? Неписи: демоны, кобольды, трогги, — по-вашему, человечество?

— Проект «Пилигрим», Скиф, — напомнил Хаген. — Ты — другой ты, который уйдет в реал, — скоро выступишь перед ООН. Выступишь, когда ты-Скиф разберешься с контролем над миром. «Пилигрим» заложил возможность верховному богу Дисгардиума отколоть мир от мира неумирающих. Это повлечет за собой раскол сознания и души с реальным телом. Под надзором Спящих миллиарды неграждан и игроков, проводящих все время в Дисгардиуме, получат шанс остаться здесь навсегда. В твоем мире, Скиф. В мире, который спрячется от наших недружелюбных соседей по Галактике и постепенно разовьется во что-то большее.

— Вы думаете, кто-то на это пойдет?

— Ты видел, как живут в Калийском дне, как живут дикие. Если дать негражданам полноценных персонажей и возможности прокачки, думаешь, хоть кто-то откажется от шанса дышать чистым воздухом и есть настоящую еду? Возможно, и кто-то из твоих друзей решит, что Дисгардиум ему подходит для жизни больше.

Подумав над его словами, я решил, что он прав. Вот только вряд ли Ирита оставит Алекса и уйдет со мной. Слишком велика теперь разница между ней и мною-божеством. Кто мог бы остаться? Уэсли? Малик? Пожалуй. Тисса вряд ли бросит отца, а Эдвард — старенькую бабушку и сестренку Полианну. Бомбовоз? Точно нет. Здоровяк слишком любит футбол и рыбалку. Гирос? Вполне возможно, если не женится Томоши, а раз он, то, наверное, и Энико, и ее родители, и тетушка Стефани. Утес и Тереза? Кентавр его знает.

Что ж, все не так грустно, полагаю. Наверное, мне не придется страдать от одиночества, но…

— Насчет раскола миров… — сказал я. — Звучит как бред, мистер Хаген.

— Так и есть. Это теория. Что случится на практике, когда Дисгардиум отколется, порвет связи с серверами Солнечной системы, для нас полная загадка. Но из того, что ты лично наблюдал в бета-мире, который первым откололся: искусственные конструкты будут исчезать или преобразовываться в нечто настоящее.

— Интерфейс пропадет, — хмуро сказал я.

— А солнце станет настоящим.

Вспомнив, что Хаген в бета-мире висел солнцем, я усмехнулся и фыркнул:

— Можно подумать… — Тут я отвесил челюсть. — Погодите… Вы имеете в виду, что солнце станет прям…

— Как и Бездна, Дисгардиум материализуется. Где-то. В какой это случится звездной системе и произойдет ли это именно в нашей Галактике, мне неведомо. Может, это будет вообще иная Вселенная. Ты узнаешь это первым, Скиф.

От таких новостей у меня свело челюсть и заныли виски.

Мы помолчали. Ветер усилился, швыряя песок в лицо.

— Когда? — спросил я наконец.

Ответил он не сразу. Поиграл желваками, посмотрел в сторону.

— Все уже произошло, Скиф, когда ты нажал кнопку выхода. Алекс Шеппард уже прошел первичную реабилитацию, принял душ на моей космической яхте и сейчас ужинает вместе с остальными. А может, уже выступает на пресс-конференции, отвечая на вопросы Лии Соло и Иена Митчелла.

Я, сильнейший бог Дисгардиума, присел, потому что ноги стали ватными. Плюхнулся прямо на задницу в песок.

— Да… — протянул Хаген. — Иногда герои платят именно такую цену. Но, надеюсь, тебя утешит, что кое-кто, узнав правду о тебе, решил остаться и отказался от репликации.

— Кто?

Вопрос вырвался до того, как я осознал, что вряд ли это Патрик, Инфект или Энико. Да и не бета-тестеры: Родриго, Гарет и Тереза. Значит, Макс.

Не ответив на мой вопрос, Хаген вздохнул, покосился мне за плечо, потом сказал:

— Мне пора, но мы еще увидимся, Скиф. Будем видеться… до раскола.

Он развернулся и зашагал прочь, но я окликнул его:

— Мистер Хаген! Майк!

Остановившись, он обернулся, а я спросил:

— Левиафан сказал, что это только начало сложного, многовариантного пути человечества. Что он имел в виду?

Хаген вернулся, достал из кармана странное кольцо, больше похожее на тринадцатигранную гайку, и протянул мне.

— Квантовое устройство связи. Одноразовое. Активируется без интерфейса. Просто, когда тебе все надоест в Дисгардиуме, скажи: «Хаген, я готов. Выем». Неважно, завтра это случится или через десять тысяч лет. Время — понятие относительное.

— И что тогда произойдет?

Лицо Майка Хагена озарилось мальчишеской улыбкой.

— Это совсем другая история, Скиф.